Глава 05

Дальше в разговор вступил Шумейкер, как будто общий разбор событий подошел к концу и пришло время деталей. Очень многое зависело от мотива нападения на французского президента. Определенные фракции никогда не наняли бы израильтянина, что уменьшало число подозреваемых с четырех до трех, только вот израильтянин, о котором шла речь, был похож на ирландца и имел вполне обычное кодовое имя. Представители тех самых фракций могли этого не знать. Так что в конце концов поиски мотива решили прекратить. Составленный Государственным департаментом список тех, кто имел зуб на президента Франции, поражал своей длиной. А посему следовало уделить самое пристальное и одинаковое внимание всем четверым подозреваемым.

– Я по-прежнему утверждаю, что все это дерьмо собачье, – повернувшись к Кейси Найс, сказал я.

– В какой части? – снова спросила она.

– В той же. Здесь что-то не так. Вы и наперстка воды не вылили бы на французов, если б те горели в огне. Однако вы здесь. И ведете себя так, будто случился второй Перл-Харбор. Меня интересует, почему? Что может вам сделать Франция? Перестанет присылать сыр?

– Мы не можем допустить, чтобы они подумали, что мы мешаем расследованию.

– А кто вообще что-нибудь о вас подумает? Вы переезжаете с места на место и прячетесь за фальшивыми вывесками. И это хорошо, потому что ни один наблюдатель ни одного из посольств не узнает, кто вы или чем занимаетесь. Даже французы. Они в жизни не поймут, помогаете вы им или нет. В таком случае к чему так переживать?

– Это вопрос репутации.

– Вероятность того, что отсидевший срок американец стал наемником за пределами нашей страны, – один к четырем. Не он первый, не он последний. Наша репутация вполне выдержит такой крошечный удар. В особенности учитывая тот факт, что француз жив. Нет ущерба, нет нарушения.

– Не мы придумываем правила политики, – вмешался О’Дей.

– В последний раз, когда вы прислушивались к мнению Конгресса, Авраам Линкольн бегал в коротких штанишках.

– А кого я стану слушать?

– Президента, – ответил я и замолчал.

– Французами недовольны все, – сказал О’Дей. – Значит, мы не можем выделить никого конкретно. Ни у кого не было особых причин стрелять в их президента. По крайней мере, в этом году. Ну, не больше обычного. Таким образом, умники утверждают, что мы имеем дело с показательным выступлением и наш стрелок продемонстрировал, на что он способен, в на-дежде на более серьезное предложение. В таком случае о ком речь? Никто не знает, но все главы правительств думают, что его цель – это они. И почему бы им так не думать? Они же на самом верху.

В ближайшее время состоится совещание представителей ЕС, на котором будут присутствовать все главы правительств; кроме того, не следует забывать про «Большую восьмерку» и «Большую двадцатку». Двадцать мировых лидеров в одном месте. Включая нашего. Они будут позировать для фотографий, неподвижно стоять, например, на ступеньках какого-то общественного здания и улыбаться в камеры. И им совсем не хочется, чтобы человек, который может поразить цель с расстояния в три четверти мили, находился на свободе.

– Значит, политики пытаются прикрыть свои задницы?

– В буквальном смысле этого слова. Причем политики всего мира.

– Включая нашего?

– Что он думает, не имеет ни малейшего значения. Секретная служба делает это за всех.

– Вот почему меня сюда доставили на реактивном самолете.

– Деньги в данном случае не проблема.

– Но вы задействовали не только меня, так ведь? Пожалуйста, скажите, что вы не рассчитываете в этом деле на одного человека.

– Мы получаем максимальное содействие, – ответил О’Дей.

– Скорее всего, это не Котт, – сказал я.

– Не вызывает сомнений, что трое из четверых ни при чем. Хочешь бросить кости или поработаешь?

Я не стал ему отвечать. Шумейкер сообщил мне, что меня поселят в казарме неподалеку и что я не имею права покидать эту часть базы. Если кто-то станет спрашивать, чем я тут занимаюсь – официально или нет, – я должен отвечать, что я гражданский специалист по погрузочным работам и что у меня контракт. В случае дополнительных вопросов мне следовало говорить, что я сотрудничаю с «47-м логистическим подразделением» по решению проблем в Турции. Звучало вполне разумно. Как только я произнесу слово «Турция», любопытные решат, что речь идет о ракетах, после чего хорошие отступят, а плохие получат ложную информацию. О’Дей считал, что такой результат будет весьма полезным для нашего дела.

– А кто ищет оставшихся троих? – спросил я.

– Секретные службы тех стран, откуда они родом.

– Не французы во Франции?

– Они считают, что стрелок вернулся домой, чтобы залечь на дно.

– А если он иностранец, который живет во Франции? Например, русский, или израильтянин, или англичанин. Может, он поселился на какой-нибудь ферме или на вилле у моря.

– Возможно, они об этом не подумали.

– Котт перебрался жить во Францию?

О’Дей покачал головой.

– Он вернулся в Арканзас.

– И?..

– В первый месяц мы пару раз отправляли к его дому дрон и не увидели ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Потом дрон понадобился в другом месте, и Котт отошел на второй план.

– А что сейчас?

– Мы получили дрон обратно. Дом Котта опустел, и в нем нет никаких признаков жизни.

Кейси Найс проводила меня в казарму, которая оказалась подобием деревушки, состоявшей из отдельных готовых и удобных в транспортировке жилых домиков, построенных из стальных корабельных контейнеров. Восемь футов в высоту, восемь в ширину, с вырезанными на стенах окнами и дверями, антенной, водопроводом и электрическими проводами, шедшими поверху. Мой, песочно-желтого цвета, видимо, доставили из Ирака. Я жил и в худших местах. Стояла приятная ночь, в Северной Каролине наступила весна, до жары еще было далеко, но холода уже отступили. На небе сияли звезды и парили легкие облака.

Мы остановились около металлической двери, и я спросил:

– Вы тоже здесь живете?

Кейси Найс показала на следующий ряд.

– Мой – белый, – сказала она.

Если она жила на Первой улице, то я – на Второй.

– Вы ради этого пошли служить?

– На самом деле меня все вполне устраивает, – ответила она.

– Маловероятно, что Котт – наш стрелок, – повторил я. – По статистике, когда речь идет о снайперах, у русских их больше всего и они самые лучшие. А израильтяне любят пятидесятый калибр. Думаю, это кто-то из них.

– Нас беспокоит йога. Очевидно, у Котта была какая-то цель и он планировал, выйдя на свободу, претворить ее в жизнь.

Потом Кейси кивнула самой себе так, будто сделала свою работу, и ушла, оставив меня у двери. Я открыл ее и вошел внутрь.

Там все выглядело в точности как в корабельном контейнере – сплошной рифленый металл, выкрашенный блестящей белой краской, с расположенными друг за другом крошечной гостиной, кухней, ванной комнатой и спальней. Совсем как в старомодном поезде. Ставни опускались внутрь и превращались в рабочие поверхности, пол был из фанеры. Я распаковал свои вещи; это свелось к тому, что я достал из кармана складную зубную щетку, собрал ее и поставил в стакан в ванной комнате. Я решил, что стоит принять душ, но до этого не дошло, потому что в дверь кто-то постучал. Я промчался назад по узкому прямоугольному коридорчику и открыл дверь.

На пороге стояла другая женщина – в черном костюме, темных колготках и дорогих туфлях. Эта была ближе мне по возрасту, явно старше чином, чем Кейси Найс, и обладающая властью. Серебристо-черные волосы, аккуратная стрижка, но никакой укладки или краски. Когда-то она была хорошенькой, сейчас же стала красивой.

– Мистер Ричер? Я Джоан Скаранджелло.

Она протянула руку, и я ее пожал, отметив, что рука у нее тонкая, но сильная, а еще я обратил внимание на то, что ногти у моей гостьи коротко подстрижены и покрыты прозрачным лаком и нет ни одного кольца.

– ЦРУ? – спросил я.

Она улыбнулась и сказала:

– Предполагалось, что это не будет столь очевидно.

– Я уже разговаривал с представителями Госдепа и спецназа и не сомневался, что третье колесо непременно и в самом ближайшем времени ко мне прикатит.

– Я могу войти?

В моей гостиной – восемь футов в высоту, восемь в ширину и примерно тринадцать в длину – могло поместиться два человека, но с трудом. Коротенький диванчик и два маленьких стула были прикреплены к полу и стояли почти вплотную. Как в трейлере или опытном образце нового салона «Гольфстрима». Я уселся на диван, Джоан Скаранджелло устроилась на стуле, и мы немного поерзали, чтобы оказаться лицом друг к другу.

– Мы очень ценим вашу помощь, – сказала она.

– Я пока ничего не сделал, – ответил я.

– Но я уверена, что сделаете, если возникнет необходимость.

– А что, ФБР вышло из игры? Мне казалось, находить американских граждан на территории Америки – это их работа.

– Существует вероятность, что Котт в настоящий момент находится не в Америке.

– В таком случае он ваша забота.

– И мы делаем все, что в наших силах, включая помощь лучших специалистов. Вы его знаете.

– Я посадил его шестнадцать лет назад. Если не считать этого, мне ничего о нем не известно.

– Евросоюз, «Большая восьмерка» и «Большая двадцатка», – сказала она. – Европейский союз, восемь самых крупных с точки зрения развития экономики стран мира и еще двадцать экономически развитых. Главы государств – все в одном месте и в одно время. По определению, все, кроме одного, на чужой территории. Если один из них погибнет, это будет катастрофой. Насколько мне известно, вы сами сказали, что парижский стрелок был готов стрелять дважды. Что помешает ему сделать еще несколько выстрелов? Представьте, если он убьет троих или четверых лидеров государств, мир будет парализован. Рынки рухнут, и у нас снова начнется депрессия. Люди будут голодать, разразятся войны. Иными словами, мир развалится на части.

– Возможно, им следует отменить встречу.

– Отмена ничего не изменит. Миром необходимо управлять, и они не могут делать это по телефону.

– Очень даже могут – месяц или даже два.

– И кто им такое предложит? Кто моргнет первым? Мы в присутствии русских? Или русские в нашем присутствии? Может, китайцы?

– Значит, вопрос в тестостероне?

– А разве бывает иначе? – спросила Джоан Скаранджелло.

– Если говорить об управлении миром, могу сказать вам, что у меня даже телефона нет, – сообщил я ей.

– Хотите получить телефон?

– Я хочу сказать, что Джон Котт – это человек, с которым я познакомился шестнадцать лет назад и разговаривал всего один день. У меня нет никаких ресурсов, средств связи, баз данных и разных там систем; у меня нет ничего.

– Зато это есть у нас. Мы будем сообщать вам все, что станет нам известно.

– А потом отправите меня его поймать?

Она не ответила.

– Вот что я вам скажу, мисс Скаранджелло: я, конечно, только что сюда прибыл, но родился не вчера, и нашли меня не на помойке. Если Котт – наш стрелок, вы захотите, чтобы я появился на сцене, и тогда тот, кто им управляет, посчитает необходимым меня остановить. Вне зависимости от того, к какой фракции они принадлежат, как сказал бы О’Дей. Иными словами, вы намерены сделать из меня приманку.

Она снова промолчала.

– Или, может быть, вы хотите, чтобы Котт сам за мной явился. Он ведь здорово на меня сердит. Я закрыл его на целых пятнадцать лет. Уверен, что это сильно изменило его жизненные планы. Вероятно, он лелеет в душе мечты мести. А занятия йогой были нужны исключительно для того, чтобы разобраться со мной, и его карьера тут ни при чем.

– Никто не думал о приманке.

– Чушь. Том О’Дей просчитывает все до мелочей и всегда выбирает тот из вариантов, который проще и эффективнее.

– Вы боитесь?

– Вы знакомы с кем-нибудь из пехоты?

– На этой базе много пехотинцев.

– Поговорите с ними. Пехоте приходится иметь дело с огромными кучами дерьма. Они живут в земляных ямах, вечно мокрые, голодные и замерзшие; впереди их ждут минометы, артиллерия и ракеты, бомбы и газ, атаки с воздуха и снаряды; перед ними нет ничего, кроме колючей проволоки и пулеметных гнезд. Но знаете, что они ненавидят больше всего на свете?

– Снайперов, – сказала она.

– Верно, – подтвердил я. – Случайная смерть, словно из ниоткуда, в любой момент, в любом месте, без предупреждения. Каждое мгновение каждого дня. Они не могут расслабиться, и скоро напряжение становится невыносимым. Некоторые сходят с ума, и я понимаю почему. Я сейчас сижу в маленьком металлическом ящике, и мне уже это нравится больше, чем следовало бы.

– Я как-то встречалась с вашим братом, – сказала Скаранджелло.

– Правда?

Она кивнула.

– Джо Ричер. Я была молодым сотрудником резидентуры, он служил в военной разведке. Мы с ним вместе работали по одному делу.

– А теперь вы скажете, что он прекрасно обо мне отзывался и добавил, что я самый мерзкий сукин сын в мире. Вы собираетесь использовать в своих целях человека, который умер.

– Мне жаль, что он умер. Но он и вправду хорошо о вас отзывался.

– Будь Джо здесь, он бы сказал мне, чтобы я делал отсюда ноги и бежал от вас как можно дальше и как можно быстрее. То, чем он занимался, говорит само за себя. Военная разведка. Он тоже был знаком с Томом О’Деем.

– Вам не нравится О’Дей, верно?

– Я считаю, что ему следует дать медаль, потом всадить пулю в голову и назвать его именем мост.

– Возможно, идея была не слишком хорошей.

– Я удивлен, что он все еще в деле.

– Именно подобные вещи позволяют ему оставаться в обойме. Сейчас – больше, чем когда-либо. В центре и в первом ряду.

Я ничего не ответил, и тогда Скаранджелло сказала:

– Мы не можем заставить вас остаться.

– Я должен Рику Шумейкеру услугу, – пожав плечами, ответил я. – Так что я не уеду.

Предсказуемо.