Смерть Иовиана означала, что за четыре года в Римской империи сменилось три императора. «Из-за жестокости изменчивых обстоятельств», как это называет Аммиан Марцеллин, в те времена официальная религия и государственные границы Римской империи менялись с той же скоростью, что и её правители.

Никто не поддержал юного сына Иовиана в его претензиях на трон. Вместо этого армия (невольно ставшая представительницей всей империи) избрала на должность императора нового военачальника.

Валентиниану, бывалому воину и ревностному христианину, было сорок три; при таком сочетании качеств затруднительно найти его правдоподобный портрет в современных императору источниках. Историк Зосима, преданный старой римской религии, неохотно отмечает, что Валентиниан был «воином отменным, но крайне необразованным». Христианский историк Феодорет воспевает Валентиниана, говоря, что он был «не только человеком великой храбрости, но также благоразумным, дальновидным, сдержанным, обладателем выдающегося роста».¹

Империя в те дни нуждалась не в грамотном политике, а в опытном полководце, решения же Валентиниана позволяют предположить, что служба в армии не подготовила его к императорской ответственности. Он находился в Никее, когда войска избрали его; прежде чем отправиться на коронацию в Константинополь, он решил назначить соправителя. Это была военная тактика. Расстаться с жизнью на дорогах в восточных провинциях было просто, а наследников у Валентиниана не имелось.

Согласно Аммиану, он собрал своих армейских товарищей и спросил, что они думают о его младшем брате и однополчанине Валенте. После этого вопроса надолго воцарилась тишина и наконец командующий кавалерией сказал: «Если ты, добрый государь, любишь своих родных, то есть у тебя брат, а если отечество – то ищи, кого облачить в пурпур».²

Валентиниан обошел вниманием этот совет. Он дал брату титул правителя и поставил во главе восточных владений Римской империи вплоть до провинции Фракия; сам же отправился в Италию, но двор свой устроил не в Риме, а в Милане.

Так произошла кратковременная переориентация на Запад. Резиденция старшего императора была в Италии, а младшего – на Востоке, однако Валент II осел не в Константинополе, а в Антиохии, на реке Оронт. Почти сразу же стало ясно, о чем умолчал командующий конницей. Перед империей стояла масса военных проблем. Германские племена наводнили Галлию и пересекли Дунай; римские владения в Британии подвергались нападениям местных жителей; земли в Северной Африке страдали от набегов враждебно настроенных южных племен; персидский царь Шапур II, объявив, что его договор был заключен с Иовианом и аннулирован после его смерти, готовил нападение с востока.³

Но Валент II, поставленный править на Востоке, казалось, был более обеспокоен внутренней чистотой, нежели внешней угрозой. Его старший брат Валентиниан, христианин, придерживался Никейского символа веры, но был терпим к арианам и представителям традиционной римской религии. Самым жестким нововведением Валентиниана был закон, ограничивающий вечерние жертвы богам. Но как только один из проконсулов указал Валентиниану на то, что многие граждане придерживаются этой древней традиции, полагая, что это является частью римской идентичности, император тут же разрешил всем желающим не соблюдать новый закон.⁴

Но младший брат, Валент II, был арианином, нетерпимым к любой другой религиозной доктрине. Он начал войну за уничтожение никейских христиан в Антиохии: он отправил их лидера в ссылку, изгнал его последователей, а некоторых утопил в Оронте. Это позволило персам еще чаще атаковать восточные границы, поскольку неопытный и не забросивший другие дела Валент не заботился о гарнизонах своих крепостей на востоке. Зосим говорит, что Валент II был столь неопытен в делах правления, что не мог «выдержать бремя государственных дел». Солдат Аммиан пишет еще прямолинейнее: «В это время по всему римскому миру разнесся звук боевых труб».⁵

Но римлян ожидала и другая катастрофа.

На заре 21 июля 365 года землетрясение, родившееся в глубинах Средиземного моря, распространилось по морскому дну и достигло римских берегов. На острове Крит дома обрушивались на своих спящих владельцев. Киренаику трясло, ее города рассыпались. Ударная волна достигла Коринфа, прокатилась на запад, по Италии и Сицилии, и на восток, по Египту и Сирии.⁶

Жители римских побережий уже начали выбираться из-под обломков, гасить пожары, раскапывать свои пожитки и оплакивать погибших, когда в Александрии, в дельте Нила, вода отхлынула от южного побережья. Горожане, удивившись, подошли ближе к линии воды. «Рокочущее море отступило от берегов, – пишет Аммиан Марцеллин, – и люди увидели, как отворилась бескрайняя бездна, на дне которой лежали многие морские создания, погрязшие в липком иле; увидели высокие горы и просторные долины… Многие корабли вдруг оказались как бы на суше, а люди без страха спустились на мелководье у кромки моря и стали собирать рыбу и раковины голыми руками».

Это развлечение длилось менее часа. «А затем, – завершает Аммиан, – рокочущее море, как бы в обиде на это вынужденное отступление, подняло великие волны, и, кипя, перехлестнуло через мелководье на острова и прибрежные полосы суши, и сравняло с землей неисчислимое количество домов в городах и прочих местах… Огромные массы воды, вернувшись, когда их вовсе не ждали, погребли под собой и утопили тысячи людей».⁷

Когда цунами отступило, корабли лежали вдоль берегов в обломках. Человеческие тела валялись грудами на улицах и крышах домов и плавали лицами вниз в заводях. Несколько лет спустя Аммиан, проезжая через соседний с Александрией город, увидел корабль, заброшенный вглубь суши. Он всё еще лежал на песке, и его корпус уже начинал гнить.

Перед лицом разрушения Валент II и Валентиниан пытались удержать свои владения от распада. Валента сверг узурпатор Прокопий, двоюродный брат погибшего Юлиана, умудрившийся убедить готов, служащих в римском войске, поддержать его претензии на восточный трон. Валент направил Валентиниану истеричное письмо, прося о помощи. Но Валентиниан был далеко на поле брани – он сражался в Галлии с алеманнами (еще один союз германских племен), и лишних солдат у него не было.⁸

Перетянув на свою сторону двух военачальников и часть армии Прокопия с помощью крупных взяток, Валент II сумел разгромить соперника под Фиатирой. Захватив мятежника в свои руки, Валент приказал разорвать Прокопия на части. Заодно он казнил и двух подкупленных им же полководцев Прокопия, благочестиво осудив их за столь своевременное предательство.⁹

Классические римские историки, такие, как Аммиан, объясняли огромную волну, обрушившуюся на города, именно мятежом Прокопия. В своих хрониках они просто перенесли цунами вперед по времени, поместив его после мятежа и настаивая, что попытка узурпации власти Прокопием нарушила естественный ход вещей. Христианские историки, описывавшие цунами, чаще объявляли виновным Юлиана Отступника – в их изложении Господь наказывал империю за проступки Юлиана. Либаний, старый друг Юлиана, предположил, что Земля оплакивает Юлиана, что землетрясение и цунами были выражением почтения усопшему со стороны Земли или, возможно, Посейдона.¹⁰

Представители и христианства, и старой римской веры пытались найти причину этим разрушениям. Такая причина, несомненно, должна была иметься. В языческом и христианском мировоззрениях любое событие воспринималось как прямой ответ на поступки людей – ни в одном из этих миров не было места беспричинному злу.

Вслед за природной катастрофой последовали катастрофы политические: на римские земли все чаще стали нападать варвары, понемногу обгрызая края владений империи.

Начало первой из политических катастроф положил Валент II, развязав войну с готами. Готы в римской армии поддерживали узурпатора Прокопия, и он желал их наказать.

До того времени римляне и готы умудрялись уживаться; готы предоставляли римской армии солдат, а в обмен могли селиться на римских территориях и даже наделялись некоторыми привилегиями римских граждан. За минувшие десятилетия среди них сильно увеличилось количество христиан. Готский епископ Ульфила придумал алфавит, которым записывал перевод Библии на готский язык. Ульфила, как и Валент II, был ревностным арианином – он проповедовал, что никейское христианство – «мерзкое и отвратительное, извращенное и порочное… изобретение дьявола».¹¹

Это не помешало Валенту организовать карательную экспедицию против заселенных готами земель. Эта война началась в 367 году и тянулась целых три года без всяких перспектив. Момент для войны против тех, кто был склонен к дружбе с римлянами, был выбран исключительно неудачно: на западе Валентиниан уже вел бои с алеманнами. В конце 367 года, когда Валент II пошел войной на готов, алеманны перешли Рейн и напали на людей Валентиниана на его собственных землях. Валентиниану удалось победить их в горячей схватке, но он сам потерял столько солдат, что был не в состоянии изгнать захватчиков.

Тем временем римские владения в Британии также страдали от варварских набегов. В данном случае «варварами» были племена, обитавшие на севере острова. Еще в 122 году н. э. римский император Адриан провел здесь черту между цивилизованными и дикими землями, повелев выстроить стену через весь остров. Римская провинция Британия лежала к югу от стены. Шести британским городам был присвоен статус римских. В самом большом из них, Лондинии (Лондиниуме), обитало 23 тысячи граждан; город обладал сложной инфраструктурой римского типа – имел судоходные протоки, купальни, канализацию и военные гарнизоны.¹²

На севере же, по мнению римлян, была сплошная глухомань. Племена на север от Адрианова вала, как и те, что жили на меньшем острове к западу от Британии, прибыли на британские берега как захватчики около 500 года до н. э… Теперь уже они были местными жителями (за тысячу лет люди странным образом врастают в землю, пуская в неё корни) и объединялись в несколько племенных союзов. Самыми сильными из племен были пикты и каледонцы («рыжеволосые и ширококостные», как описал их римский историк Тацит). На западном острове, который никогда не был под властью римлян, на юг от столичного города Тара обитали фении, тогда как север по большей части контролировали улуты (улады).¹³

Уже свыше ста лет Британию тревожили вторжения северян-пиктов и пиратские набеги племен с западного острова. В IV веке к этому присоединились рейды еще одного германского племени – саксы, прибывшие из краев, лежащих на север от Галлии, переплыли море и принялись разорять восточные берега Британии.

Римский наместник, отвечавший за оборону Британии, именовался dux Britanniarum – «герцог Британии». Его помощником был особый офицер, Comes Litori – комит, или «защитник побережья». Его обязанностью было не подпускать саксов к юго-восточным берегам. Но в конце 367 года, пока Валентиниан отчаянно отбивался от алеманнов, а Валент II зашел в тупик, воюя с готами, оборона Британии развалилась, и варвары ворвались в страну со всех четырех сторон.¹⁴

Это была тщательно спланированная и согласованная атака. Аммиан Марцеллин назвал её Barbarica Conspirato – «заговор варваров». Римский гарнизон, стоявший у Адрианова вала, годами общавшийся с пиктами на оккупированных территориях, позволил пиктским воинам войти на земли римской Британии. В то же время пираты с западных островов высадились на британских берегах, а саксы наводнили юго-восточную Британию и северную Галлию. В течение нескольких предыдущих десятилетий численность римских войск в Британии медленно убывала: солдат понемногу переводили на континент. Немудрено, что и «дукс», и «комит побережья» были сокрушены.¹⁵

Хотя Валентиниан был вплотную занят алеманнами, в 368 году он отправил в Британию опытного военачальника, Феодосия Старшего, дабы тот отвоевал римские провинции. Феодосий Старший повиновался и в качестве первого заместителя взял с собой своего сына Флавия Феодосия. Он обосновался в Лондинии, из которого и повел многолетнюю войну, в итоге вернув Римской империи контроль над Британией. «Он согрел север кровью пиктов, – писал один восторженный римский поэт, – и ледяная Ирландия оплакала многих мертвецов». Вдоль юго-восточных берегов были возведены крепости с башнями, с которых дозорные могли углядеть приближение саксонских кораблей.¹⁶

Но не всё шло хорошо. Захватчики разрушили города и сожгли села, стерли с лица земли целые гарнизоны и нарушили торговые связи, прежде существовавшие между Британией и северными племенами. Пиктские деревни около Вала были сожжены, их жители истреблены, римские гарнизоны вдоль границы заперлись в наскоро возведенных изолированных крепостях.¹⁷

А на римской части материка венценосные братья были вынуждены заключить мир со своими противниками-варварами. Валент II прекратил попытки побороть готов в 369 году и заключил договор с их вождями. В 374 Валентиниан заключил мир с вождем алеманнов Маркианом. Но почти сразу же началась еще одна война с варварами.

Британия и Ирландия

Годом ранее Валентиниан приказал строить новые крепости к северу от Дуная, на землях, принадлежавших германскому племени квадов. Квады не представляли большой угрозы («народ, вовсе нестрашный», – так пишет о них Аммиан), и когда началась стройка крепостей, они прислали к местному римскому военачальнику послов с вежливой просьбой оставить их землю в покое. Просьбу проигнорировали; послы продолжали приходить.¹⁸

Наконец римский военачальник не придумал ничего лучшего, чем пригласить вождя квадов на пир и убить его. Этот вероломный поступок так поразил квадов, что они объединились с соседними племенами и пошли штурмом через Дунай. Римские земледельцы, жившие у границы, не ожидали нападения: атакующие «перешли Дунай, когда никто не ожидал врагов, и напали на селян, собиравших урожай; большинство земледельцев они убили, выживших же увели домой как пленников»¹⁹

Валентиниан, разгневанный бездарностью командира, начавшего эту войну, отозвал Феодосия Старшего и его сына Флавия из Британии и направил их в горячую точку. Сам он вскоре после этого тоже прибыл сюда, изрыгая проклятья и обещая покарать своенравных подданных. Но когда он собственными глазами увидел опустошение, царившее на границах, то пришел в ужас. Он решил не брать в расчет убийство вождя квадов и начал ответную карательную кампанию. Он сам повел войско; Аммиан с неодобрением пишет, что Валентиниан сжигал поселения и «не глядя на возраст, лишал жизни» всех мирных квадов, что встречались ему на пути.²⁰

По сути, его поведение позволяет предположить, что он просто утратил связь с реальностью. Он отсёк руку конюху из-за того, что лошадь, которую конюх держал за поводья, встала на дыбы, когда Валентиниан садился на неё. За несвоевременную шутку он замучил до смерти безобидного младшего секретаря. Он даже приказал казнить Феодосия Старшего, так хорошо послужившего ему в Британии, после того, как Феодосий проиграл одну битву, а его сына Флавия отправил в ссылку в Испанию.

Наконец квады отправили к Валентиниану послов, чтобы договориться о мире. Когда они попытались объяснить, что конфликт начался не по их вине, Валентиниан до того разъярился, что с ним случился удар. «Он стоял как громом пораженный, – пишет Аммиан, – онемевший и задыхающийся, побагровев обликом. Внезапно кровь отхлынула от его лица, и смертный пот выступил у него на лбу». Валентиниан умер, не назначив преемника.²¹

Западная часть империи временно осталась без правителя, и полководцы на границах остановили войну с квадами. Валент II сообщил, что унаследовать корону должен сын Валентиниана, шестнадцатилетний Грациан, и править ему надлежит совместно со своим младшим братом, четырехлетним Валентинианом II.

Первым делом Грациан – выказав тем удивительную рассудительность – вернул из испанской ссылки Флавия Феодосия, сына казненного Феодосия Старшего, назначив его командующим обороной северных границ. Флавий Феодосий научился сражаться в Британии и показал себя блестящим стратегом. К 376 году, через год после смерти Валентиниана, он стал ведущим полководцем на всех центральных землях империи.

Его опыт очень пригодился. До Рима стали доходить слухи о новой угрозе: с востока неотвратимо приближались кочевники – бесстрашные воины, вырезавшие всех и уничтожавшие всё на своем пути, не знавшие религии и разницы между добром и злом, не имевшие даже настоящего языка. Все народы к востоку от Черного моря были в смятении. Аланы, столетиями проживавшие на восток от Дона, уже покинули свои земли. Вождь готов, «наводивший ужас на соседей», сам был побежден. Беженцы заполнили северный берег Дуная, просясь под защиту Римской империи.²²

На далеких границах западного мира объявились гунны.

Римляне, никогда не видевшие гуннов, пуще землетрясения и цунами боялись этой необоримой силы. Историки тех времен не знали, откуда родом эти пугающие пришельцы, но были уверены, что пришли они из кошмарных мест. Римский историк Прокопий утверждал, будто гуннов породили ведьмы, вступившие в близость с демонами: «это низкорослое, грязное племя недолюдей, знающих только один язык, который являл лишь подобие человеческой речи».^22.

Но гунны были еще далеко, а поблизости имелась более насущная проблема – беженцы. Валент II принял официальную делегацию от готов, просивших позволения селиться на римских землях по другую сторону Дуная. Валенту уже пришлось заключить с готами мир, и теперь он решил позволить им иммиграцию. В свою очередь, новоприбывшие могли осваивать целинные земли Фракии и поставлять римской армии солдат – как и другие племена готов, населявших земли империи.²⁵

Плотина римской границы рухнула, и новые волны готов хлынули через Дунай. Римские чиновники, занимавшиеся новыми поселенцами, были загружены бумажной работой. Налоговая система работала плохо, начались хищения денег; у новоприбывших истощились запасы пищи, и они голодали. За два года решение Валента II привело к еще одной войне с варварами. Армия голодных готов пронеслась по Фракии, распространяя вокруг себя «ужасающую смесь разбоя, убийства, кровопролития и огня», убивая, сжигая поселения, захватывая пленников – и направляясь в сторону Константинополя.²⁶

Валент II вышел из Антиохии защищать город; юный Грациан поспешил с запада на восток на помощь дяде. Но прежде, чем он с войсками поддержки прибыл на место, пути Валента II и готов пересеклись у города Адрианополя, лежавшего к западу от Константинополя. Этот город был назван в честь Адриана, императора, построившего стену, ограждавшую империю от варваров.

9 августа 378 года Валент II, сражавшийся вместе со своими воинами, был убит. Две трети войска пало вместе с ним; после вынужденного отступления римских солдат мучили голод и жажда. Валент не был облачен в императорский пурпур, и тело его было столь изуродовано, что его так и не опознали. Аммиан пишет, что кровь на земле стояла по щиколотку. Всю следующую ночь люди Адрианополя слышали из темноты стоны раненых и предсмертные крики умирающих, брошенных на поле боя.

Приближение варваров

Готы окружили город, но они были значительно менее опытны в ведении осад, нежели в открытом бою, и вскоре отступили. То же они попытались сделать в Константинополе – и вновь поняли, что не могут пробиться через стены. Они отступили, но главное стало очевидным: Римская империя перестала быть непобедимой. Землетрясение и потоп оставили её в руинах, далекая орда варваров испугала её, а разъяренные беженцы смогли убить императора.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 6