Книга: История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов
Назад: Глава шестьдесят девятая Короли Англии
Дальше: Часть пятая Крестовые походы
Глава семидесятая
Крещение Руси
Между 944 и 988 годами Русь сражается с врагами Константинополя, затем русы сами нападают на Константинополь и обращаются в христианство
Старший император Роман Лакапин осторожно поддерживал в Константинополе равновесие на очень узкой полосе политической стабильности. Ежегодно ему приходилось отгонять от границ империи честолюбивых эмиров бывшего халифата Аббасидов; эти кампании стоили людей и денег, но были жизненно важны для выживания Византии. По другую сторону от города западный треугольник сил (русы, булгары и постоянно вторгавшиеся с севера венгры) сдерживался комбинациями из переговоров, угроз и уплаты дани. Обеспечение безопасности Константинополя было работой тонкой и изнуряющей, но Роману удавалось выполнять её в течение двадцати лет.
Он дожил до семидесяти четырех лет и теперь правил уже с четырьмя помощниками. Константин Багрянородный, сын Льва Мудрого, всё ещё жил в тени Романа. Он был женат на Елене, дочери Романа, и вынужден делить титул императора с двумя сыновьями Романа и его старшим внуком – все они были коронованы как соправители.1
Роман устроил коронацию, чтобы обеспечить наследование власти его семьёй. Однако в 944 году двое его сыновей, Стефан и Константин Лакапины, устали ждать. С помощью своих личных телохранителей они свергли престарелого отца, посадили его на корабль и отправили в монастырь на пустынном острове в Мраморном море.
Это был лишь первый акт драмы. В заговоре наверняка были замешаны все четыре соправителя – но тридцатидевятилетний
Константин Багрянородный, по природе скромный и неуверенный в себе, позволил двум младшим императорам привести план в исполнение. Стефан и Константин Лакапины посчитали, что это дало им право стать старшими императорами, и Константин не посмел возражать.
Однако их сестра, жена Константина Елена Лакапина, не собиралась разделять имперскую власть с братьями. Её выдали замуж за Константина Багрянородного в девять, она взрослела вместе со своим любезным и нечестолюбивым мужем, и после двадцати шести лет брака понимала, что сам он никогда не предпримет усилий для того, чтобы добыть корону.
Елена позвала своих братьев на пир и уговорила мужа арестовать их. Как только братья сели есть, стража арестовала их и вместе с внуком Романа отправила на трёх кораблях в далёкие монастыри, чтобы они разделили судьбу отца. После без малого сорока лет пребывания в тени Константин Багрянородный стал единственным императором Константинополя.2
Роман мирно скончался от старости в монастыре тремя годами позже. Ему не удалось передать корону детям, но его династия выжила – наследник престола, семилетний сын Константина, был внуком Романа.
Константин Багрянородный начал своё правление в роли старшего императора с того, что заключил перемирие с русами. Более двух столетий византийская империя вела борьбу на востоке – армия ислама была единственным сильнейшим и настойчивым врагом Константинополя. Однако русы, в глазах византийцев сущие варвары, ничуть не меньше арабов желали осадить великий приморский город.
Лет за тридцать до того арабский географ Ибн Фадлан проплыл к северу по Волге, через земли хазаров, на территорию Руси. Его записи приоткрывают занавес тайны, покрывавший полудиких людей – всегда вооружённых, покрытых татуировками от шеи до кончиков пальцев, живших во временных деревянных постройках, сношающихся, в открытую и приносящих жертвы странным кровожадным богам. «Они – грязнейшие из божьих созданий», утверждает Фадлан, с трудом верящий в их обычаи:
«Девушка-рабыня каждое утро приносит хозяину большой сосуд с водой, из которого хозяин умывается, моет руки и волосы. После этого он сморкается и плюёт в сосуд и передаёт тот же сосуд ближнему, и ближний повторяет действия своего соседа. Девушка подносит сосуд каждому, и каждый сморкается, плюёт, умывается и моет волосы».3
Группы русов-торговцев проходили большие расстояния, покупая и продавая товары, но никогда ничего не строили. По мнению Ибн Фадлана, они были настоящими скитальцами. Русы не оставляли за собой даже кладбищ – они предпочитали сжигать покойников.4
К 945 году русы стали вести более оседлый образ жизни. У них появилась столица, князь и хотя бы видимость централизованного управления. Игорь, князь Киевский, обладал достаточной властью для заключения перемирия от лица своего народа с Константином Багрянородным. Перемирие было заключено на тех же условиях, что и договор 911 года – торговцам русов разрешалось входить в Константинополь, но только невооружёнными и не более, чем по пятьдесят человек. Если они отправятся обратно в Киев мирно, то бесплатно получат пропитание на месяц, а если Константину понадобятся воины для защиты от арабов или булгар, русы должны будут служить в армии Константинополя как оплачиваемые наёмники.5
Перемирие застало Русь в период сложного (и уже знакомого) превращения горсти разрозненных племён в единое государство. Роль Игоря в переговорах была королевская, а условия соглашения – византийскими: «Если преступник будет искать убежища в Греции, Русь сообщит христианской империи, и преступник будет арестован и возвращён к русам, несмотря на его протесты, – написано в одном параграфе, определяющем право каждой страны судить своих граждан, – и Русь должна соблюдать то же по отношению к грекам». Однако под документом поставили свои подписи пятьдесят военачальников со славянскими и скандинавскими именами, каждый из которых обладал ограниченной властью племенного вождя.6
Сразу после этого исторического подписания соглашения Игорь встретил свою смерть. Пятьюдесятью годами ранее русы завоевали древлян – славянское племя к западу от их страны, но древляне продолжали противостоять своим захватчикам. На своём пути домой после подписания соглашения Игорь посетил территорию древлян, чтобы собрать налоги. Лев Диакон пишет, что «он был схвачен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое».7
Его жена Ольга стала регентом их сына Святослава. Первым делом она сожгла древлянский город Коростень и убила сотни древлян: их душили, сжигали и хоронили заживо. Однако Ольга тоже менялась. Когда месть княгини-воительницы закончилась, она взяла на себя задачу превратить Русь в сильное государство. Ольга разделила владения на административные районы – «погосты» и назначила объем налогов. Древляне стали отдельным погостом и были обязаны регулярно платить руководству в Киеве.8
В 957 году Ольга нанесла визит Константину, встретившему её как дружественного монарха. Пол императорского дворца был усеян розами, плющом, миртом и розмарином, стены и потолки украшены шёлковыми драпировками, а когда она приблизилась к трону императора, в её честь запел хор из Святой Софии и зарычали механические львы. Целую неделю её развлекали празднествами и пирами. Под конец визита Ольга согласилась креститься. Жена Константина Елена стала её крёстной, и Ольгу радостно приветствовали в христианском сообществе Византии.9
Киевская Русь и Византия
Менее чем за полстолетия Русь прошла путь от деревянных убежищ вдоль Волги до королевских приёмов в Константинополе. Это было необычайно быстрое превращение, и отчасти оно оказалось временным.
В 963 году Святослав, сын Игоря, стал правителем в возрасте двадцати одного года. Его мать Ольга оставила общественную жизнь и посвятила остаток своих дней пропаганде христианства на Руси. Не все области страны поддерживали её обращение, и Святослав тоже придерживался старых обычаев. Он был агрессивным человеком с военным складом ума и не признавал новую веру. «Моя свита будет смеяться надо мной», – так он ответил Ольге, предложившей ему креститься.10 Он продолжал соблюдать языческие обряды и вёл себя, как племенной вождь былых времён.
«Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, постилая потник, седло в головах клал, и такими же были все его воины. И посылал в иные земли со словами: „Хочу на вас идти“».11
Первые годы своего правления Святослав провёл, сражаясь против славянских племён, хазаров и тюрков-кочевников, зовущихся на востоке печенегами, а мечта Ольги о христианской Руси угасала.
Тем временем в Константинополе Константин Багрянородный скончался в возрасте около пятидесяти пяти лет, проведя свое царствование в безразличии к делам государства.12
Его наследником на некоторое время стал сын Роман II, внук узурпатора Романа Лакапина. Ему уже исполнился двадцать один год. Как и его отец, Роман был человеком дружелюбным, приятным, но легко внушаемым. «Он был увлечён юношескими капризами,, – поясняет Лев Диакон, – и окружавшие его во дворце люди поощряли такое поведение… Они испортили благородный характер юноши, приучив его к роскоши и распутным удовольствиям, подогревая его склонность к необычным симпатиям». Слово «люди», вероятно, относится к его жене Феофано – прекрасной дочери владельца таверны, которой Роман увлекся, когда ему было восемнадцать.13
В течение четырёх лет правления Романа II Феофано и полководец Никифор Фока (военачальник, давший обет целомудрия после смерти первой жены и направивший всю нерастраченную энергию на завоевания) управляли империей. Для Византии это были удачные четыре года. Никифор Фока вместе со своим помощником и племянником Иоанном Цимисхием вначале направили византийский флот на Крит, чтобы отвоевать этот остров, а затем выдвинули армию к Алеппо для возвращения территорий, десятилетиями ранее отобранных у империи арабами.14
В марте 963 года, когда Святослав стал правителем Руси, юный Роман II неожиданно скончался от лихорадки. Он оставил двух сыновей – пятилетнего Василия II и трёх лет отроду Константина VIII – в качестве соправительов, и императрицу Феофано в качестве регента.
Феофано ещё не исполнилось тридцати, она была не слишком популярна (Лев Диакон подозревал её, среди прочих, в отравлении Романа болиголовом) и боялась за себя и детей. Никифор Фока возвращался в Константинополь после боев на восточном фронте, и Феофано отправила к нему посланников, предлагая союз и поддержку.15
Нам неизвестно в точности, что именно обещало Никифору это предложение – он был на тридцать с лишним лет старше Феофано и так некстати дал обет целомудрия. Однако письма вдохновили его занять престол. Армия провозгласила Никифора императором в июле, во время похода, а в Константинополь он прибыл в августе. Патриарх согласился короновать его в Святой Софии в обмен на обещание, что новый император не причинит вреда детям-императорам, и 16 августа он стал Никифором II, императором Византии.16
Через несколько недель он женился на Феофано, что сохранило её статус императрицы и сделало Никифора отчимом наследников престола. Однако, хотя историки того времени и утверждают, что Никифор был околдован красотой Феофано, свадьба, скорее всего, была просто деловым соглашением, и Никифор вполне мог соблюсти свой обет. В любом случае, за следующие несколько лет он проводил на поле боя больше времени, чем в постели. Он вернулся на восточный фронт и продолжил войну с арабами, а Феофано завязала тяжёлый и страстный роман с его племянником и заместителем Иоанном Цимисхием, лихим, щеголеватым офицером под сорок лет.
Никифор Фока был в первую очередь воином, и теперь, став императором, он видел себя не защитником веры или главным правителем империи, но в первую очередь главнокомандующим. Он не мог просто поддерживать границы своей страны – он стремился их расширить. В 968 году он призвал Святослава Киевского с пятьюдесятью тысячами русов и объявил войну Булгарин.
Святослав как раз только что сравнял с землёй империю хазаров, и Булгария была его следующей ближайшей крупной целью. Как и Никифор Фока, правитель Руси был военным человеком. Он прошёл вниз по течению Дуная и нанёс сокрушительный удар по стране булгаров – настолько сокрушительный, что князь смог присоединить к себе весь север страны. Пётр I Булгарский скончался от удара, и остатки страны перешли во владение его сына Бориса II.
Но теперь Святослав пошёл против своего нанимателя, известив Никифора Фоку о своём намерении захватить его город. Он был талантливым полководцем, но плохим союзником.17
Прежде, чем Никифор Фока смог разобраться с угрозой, он был убит.
У Никифора была воинская привычка спать на полу, а не в кровати, даже когда он был в Константинополе, хотя он слегка смягчал свой аскетизм, прикрыв твёрдый камень леопардовой шкурой и пурпурной суконной подстилкой. Вечером 10 декабря он спал на этой шкуре, когда в его комнату ворвались его жена Феофано и Иоанн Цимисхий, сопровождаемые отрядом стражи. Лев Диакон описывает это так:
«Окружив его, они начали избивать его ногами. Когда Никифор проснулся и прикрыл голову локтем, один из стражников жестоко ударил его мечом. Мучаясь от сильной раны (меч рассёк его бровь и веко, сокрушив кость, но не задев мозг), император громко вскрикнул „Помоги мне, матерь Божья!“. Иоанн, сидя на императорской кровати, приказал стражникам подтащить Никифора к нему. Когда его подтащили, Иоанн схватил императора за бороду и безжалостно терзал ее, а заговорщики так яростно и бесчеловечно били его рукоятками мечей по щекам, что зубы расшатались и стали выпадать из челюстей. Когда они пресытились уже мучениями Никифора, Иоанн толкнул его ногой в грудь, взмахнул мечом и рассек ему надвое череп. Он приказал и другим наносить удары [Никифору], и они безжалостно расправлялись с ним, а один ударил его в спину и пронзил до самой груди».18
Никифор Фока потерял популярность у своего народа, так как из-за его дорогостоящих военных походов налоги постоянно росли. В течение семи дней Иоанн убедил весь город и патриарха короновать его как императора вместо дяди. Лев Диакон удивлялся: «Во время больших перемен в правительстве обычно начинаются массовые беспорядки и волнения. Однако в народе царили тишь да гладь, убиты были лишь Никифор и один из его стражников, больше никто даже пощёчины не получил».19
Другой жертвой переворота стала Феофано, рассчитывавшая остаться императрицей. Иоанн изгнал её на остров в Мраморном море (её детям позволив остаться при дворе) и взял в жёны одну из дочерей Константина Багрянородного. Это позволило Иоанну с определённой долей истины заявить, что он, в отличие от дяди, является полноправным членом королевской династии.
Тем временем Святослав, правитель Руси, угрозами заставил булгарского правителя Бориса заключить с ним союз. Их объединённые войска пересекли Дунай и приблизились к Константинополю. Иоанн Цимисхий собрал войска и отправил им навстречу. Две армии встретились у Аркадиополя, к западу от византийской столицы, и армия русов была отогнана. Булгары, которым не слишком нужна была эта кампания, отступили домой. Иоанн преследовал их. Он захватил Бориса вместе с его братом и наследником Романом и отправил их в Константинополь как пленников. Затем он аннексировал Болгарию.
Святослава ждала даже более жестокая судьба. По пути в Киев он попал в засаду и был убит печенегами, которые были его врагами все двадцать восемь лет его правления. Вождь печенегов сделал из черепа Святослава позолоченный кубок и передавал его всем своим воинам, чтобы они из него пили.20
После смерти Святослава его сыновья вступили в борьбу за престол Руси. Самый младший, Владимир, в конце концов победил и в 980 году стал правителем Руси. Через восемь лет Иоанн Цимисхий умер от дизентерии; после коронации в Константинополе сыновей Феофано – Василия II и Константина VIII – Владимир заключил с юными правителями договор: Русь сохранит мир с Константинополем и будет помогать византийской армии бойцами в случае необходимости, а князь женится на сестре императоров Анне и обратится в христианство.
Анна была не очень довольна этим решением – ходили слухи, что у Владимира более восьмисот жён и наложниц в разных деревнях, рассеянных так, чтобы у него всегда была наложница неподалёку, куда бы он ни поехал. Однако Василий убедил Анну, что она исполнит богоугодное дело, так как Владимир согласился креститься, только если свадьба состоится.21
Анна отправилась в Херсонес, чтобы встретить мужа, и взяла с собой собственных священников. Владимир согласился креститься. Василий II написал своему новому зятю: «Отныне Анна будет твоей женой, ты унаследуешь царство Божие и станешь нашим соратником в вере».22
Однако Владимира больше интересовало царство на земле, и он расценивал монотеистическую религию с крепкой сетью священников и последователей как важную опору стабильности его страны. В «Повести временных лет» упомянуто, что он хотел принять ислам, но отказался от него, когда узнал, что после принятия ислама придётся отказаться от алкоголя; ему также не нравился иудейский обряд обрезания. Прибыв домой, он приказал всем своим людям последовать его примеру, приняв новую веру:
«И когда [князь] пришёл [в столицу], повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь… Затем послал Владимир по всему городу сказать: „Если не придет кто завтра на реку, – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом“… На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими [херсонесскими и византийскими] на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега… некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте… Люди же, крестившись, разошлись по домам».
Обращение было государственным актом, а не деянием веры, а потому было важно предоставить возможность каждому по отдельности менять убеждения.23
Владимир приказал построить церкви, создал систему приходов со священниками во главе разных районов страны и учредил систему христианского образования. Согласно «Повести временных лет», он «посылал собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились они ещё в вере и плакали о них как о мертвых».24
Древние обычаи отошли в небытие. Владимир начал стирать прошлое и превратил воинственный союз русов в государство. Он создал новую христианскую Русь, которая могла стать полноценным союзником Византии и занять свое место как государство, равное королевствам Запада.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 70
