Пока страны к северу и западу перенимали китайские традиции, государство Лю Сун распадалось. Незначительного императора Сун Сяо-У, забывшего принципы конфуцианства ради удовольствия и праздности, сменил Сун Мин, которого прозвали «Свинья». Через семь лет его сменил Сун Ху-Фэй – невоспитанный подросток, правивший три года, пока его шалости (типа рисования мишени на животе дремлющего чиновника и стрельбы в нее тупыми стрелами) не стали невыносимыми. Придворные убили его и избрали правителем его тринадцатилетнего брата Сун Шуна.¹

Через два года, в 479 году некий недовольный аристократ силой захватил трон и назвал себя Ци Гао-Ди, первым императором новой династии. Династия Лю Сун закончилась, началась династия Южной Ци.

Однако династия Южной Ци оказалась всего лишь семьёй, хватавшейся за любую возможность удержаться у власти. Ци Гао-Ди был уже немолод, когда захватывал трон, и скончался после трёх лет правления, передав власть своему сыну Ци У-Ди. У-ди удерживал власть десять лет, но после его смерти ее мог перехватить любой из его родичей. Наконец в 494 году брат У-ди захватил власть под именем Ци Мин-ди. Он правил не более четырёх лет, после чего скончался (или, как писал более поздний историк, «был вынужден упустить скипетр, который добыл убийствами и кровопролитием»).²

Его сын и наследник Ци Хэ-ди получил прозвище «владыка-идиот» из-за своего несомненного слабоумия – на похоронах отца он смеялся до упаду увидев лысого человека. Однако ему хватило ума обложить народ высокими налогами, чтобы собрать деньги на строительство роскошного дворца. Налоги были настолько высокими, что на дорогах часто можно было видеть нищих бродяг, оплакивающих потерю своего состояния.

Наконец Ци Хэ-ди переступил черту, отравив придворного, которого подозревал в заговоре. Этот чиновник был братом генерала Сяо Ян я, которому была всецело предана армия. Услышав об убийстве, Сяо Янь поднял своих людей на открытое восстание и объявил дополнительный набор в войско. Он отправился к столице Южной Ци, Нанкину (иначе – Цзянькан) и обложил её осадой на два месяца. Под конец осады голодающие жители города, из которых около восьмидесяти тысяч погибло, взяли штурмом дворец и убили Хэ-ди. Они сохранили его голову, залив воском, чтобы показать генералу, когда тот войдёт в город.³

Династия Южной Ци продержалась с 479 до 501 года, едва протянув одно поколение. Сяо Янь, ставший самым могущественным человеком в стране, больше года раздумывал, прежде чем занять трон; он именовался первым министром и направил свою энергию на поддержание претензий на престол шестнадцатилетнего брата Хэ-ди. Южно-китайская держава нуждалась в наследном правителе. В отличие от Рима, в Китае полководец никогда не мог просто силой захватить власть. Он должен был вписаться в династическую систему, обеспечивавшую участникам законность в силу их принадлежности к правящей семье – даже если власть уже была захвачена.

Не прошло и года после смерти «владыки-идиота», как военачальник убедил подростка-императора официально передать власть ему. Нам неизвестно, какое он применил давление, но юноша, несомненно, думал, что церемония передачи власти премьер-министру спасёт ему жизнь. Он ошибался. Когда убийцы пришли уничтожить его, то позволили ему напиться до потери чувств, прежде чем задушить. Юноша нравился им, и они хотели, чтобы его смерть была легкой.⁴

Сяо Янь занял трон в 502 году под тронным именем Лян У-ди, как первый правитель новой династии. Эта новая династия, Южная Лян, продержалась немногим более пятидесяти лет, сорок семь из которых пришлись на правление самого У-ди.

Однако за этой семьей все-таки осталось наименование «династии». Лян У-ди сделал своих потомков наследниками династического достояния имперского Китая. Силой своей личности он дал югу временную опору. Он провёл большую часть жизни на троне, стараясь перестроить государственную бюрократию, построил пять конфуцианских школ для обучения молодых чиновников, объявил, что все наследники престола также должны воспитываться в рамках конфуцианской этики, и даже учредил для крестьян и бедняков систему, с помощью которой они могли анонимно пожаловаться на притеснения богатых, не боясь расплаты. Кроме того, он отразил нападение Северной Вэй и укрепил охрану границы.

У-ди был буддистом, и за годы правления его преданность вере росла. Он поощрял приезд монахов из Индии, чтобы те могли проповедовать в столице, построил храмы (к концу его правления в Южной Лян было почти тринадцать тысяч храмов), приказал составить первую китайскую Трипитаку – собрание буддийских текстов. Он делал всё, что мог, чтобы буддийский запрет на убийства реально соблюдался, даже предписал, чтобы в жертвоприношениях, которые требовались по правилам даосизма или конфуцианства, использовали овощи и пирожки в форме животных вместо традиционных жертв.⁵

Он очень старался подтвердить свою претензию на власть, проявляя добродетель. Как правитель Юга этим он присоединился к монархической традиции, берущей начало в глубине тысячелетий: добродетельные императоры были благословлены небом, и божественное одобрение давало им мандат. Со времён правления самого первого императора в долине Хуанхэ историки и философы рассуждали о том, что власть императора проистекает из его добродетели. Конфуций так объяснял, почему императоры получают небесный мандат: «Они не пренебрегают ритуалами, замечают ошибки, делают человечность своим законом, а смирение – своей практикой. Любой, не подчиняющийся этим принципам, смещается с должности».⁶ Династия могла потерять право на власть, если становилась жестокой и продажной. Новая династия Лян У-ди заработала небесный мандат благодаря добродетели.

В случае У-ди эта стратегия не была лишена подводных камней. Разрабатывая свою добродетель, он всё сильнее убеждался, что буддизм требует от него отречься от стремления к земным благам. В 527 году У-ди снял мантию, надел рясу монаха и ушёл в монастырь, следуя его правилам и учениям и, по словам историков, обретя в нём большее счастье, чем когда-либо во дворце.⁷

Министры умоляли его вернуться на трон. Вероятно, при своей отставке он не озаботился назначением наследника, и министры испытывали трудности с управлением страной без права издавать указы. Глава монастыря увидел хорошую возможность и отказался отпускать правителя, пока министры не заплатят крупный выкуп. Получив деньги, он изгнал У-ди из монастыря, и тот нехотя вернулся к своим обязанностям.

На севере Вэй Сюань-У правил государством из новой столицы в Лояне. Его вторжение на юг провалилось из-за умело организованного сопротивления У-ди, и хотя он совершил ещё несколько нападений, лет через пять он понял, что война с Южной Лян не принесёт прибыли. Вместо этого он сосредоточился на миссии своего отца по превращению северной державы в полностью китайское государство.

Однако усилия по совмещению двух миров Северной Вэй, динамичного мира воинов-кочевников и упорядоченного мира оседлых земледельцев, начали приносить горькие плоды.

В старой системе кочевых кланов вожди племён обладали более или менее равной властью, и даже тот из них, кто ухитрялся объединить усилия всех племён ради достижения какой-то цели, имел ненамного больше полномочий. Остатки этой системы беспокоили Вэй Сюань-У. Он был окружён местными «аристократами», потомками племенных вождей, которые полагали себя вправе хозяйничать в своих уделах, собирая налоги с крестьян (налоги, которые следовало отдавать в государственную казну) и вербуя войска из населения своих земель (войска, которые должны были поддерживать интересы правящей семьи). Эти землевладельцы существовали на тонкой границе между двумя позициями – могущественного феодала, лояльного престолу, и мелкого независимого правителя; неудивительно, что они проявляли склонность к неповиновению.⁸

Для того, чтобы обуздать их, Вэй Сюань-У продолжал попытки своего отца перестроить страну. Согласно новым законам, земля Северной Вэй принадлежала не родам или знатным лицам, но правительству. Правительство могло отдать землю любому человеку, который будет обрабатывать её, поддерживать этим свою семью и платить налоги в государственную казну. После его смерти правительство имело право переписать землю на кого-либо ещё.

Эта система, называвшаяся «цзюньтянь», или «система равных полей», использовалась предыдущими китайскими династиями на юге, но к ней никогда не прибегали на севере. Она не позволяла знати захватывать большие территории и передавать их сыновьям, создавая независимые наследные княжества в пределах Северной Вэй. Однако эта система столкнулась с неодобрением бывших вождей племён, обнаруживших, что их власть оказалась в опасности.

Кроме того, эта система лишала вождей права набирать личные дружины. В старой системе они обеспечивали престол солдатами, верными в первую очередь тем, кто владел их домами, и только во вторую очередь – правителю. В новой системе солдатам, как и остальным гражданам, давались поля, на которых они работали в обмен на несколько месяцев службы в армии в год. Это разорвало их связь с местной знатью и упрочило связь с верховным правителем.⁹

Смена традиций нелегко далась верхушке общества. Ведь и аристократы тоже желали стать настоящими китайцами, поэтому, даже возмущаясь умалением своей власти, были вынуждены защищать свою новую личность, отгораживаясь от варварского прошлого.

Передел Северной Вэй

За время правления Вэй Сюань-У и его наследника это отгораживание приняло форму презрения к солдатам, расквартированным на северной границе. На Северную Вэй постоянно нападали кочевые народы, не создавшие своей государственности и скитавшиеся по северным равнинам. Многие годы часть стратегии Северной Вэй состояла в том, чтобы ассимилировать этих кочевников и включать в состав гарнизонов вдоль северной границы – то есть угроза снималась за счет того, что часть врагов оказывалась внутри территории страны, более того, в рядах ее армии.¹⁰

Это привело к тому, что пограничье было населено по большей части варварами, и северные гарнизоны оставались значительно ближе к кочевым корням, чем придворная знать. Перемещение столицы на юг в Лоян ещё сильнее увеличило расстояние между северными воинами и аристократами. Назначение на северную границу, бывшее ранее честью, стало наказанием. Знать подозревала, что лояльность северных гарнизонов невелика, и в любом незначительном движении была готова увидеть предательство и бунт. В 519 году один из придворных предложил запретить военным занимать государственные должности – в этом отразилось растущее презрение верхушки к наполовину варварской армии, то самое презрение, которое на другом конце мира помешало великим римским полководцам Алариху и Стилихону прийти к власти.¹¹

Когда распространились слухи об этом предложении, войска в Лояне взбунтовались. Вэй Сюань-У скончался в 515 году, оставив в качестве регента при своем юном сыне Вэй Сяо-мине императрицу-вдову; она успокоила мятежников, сообщив, что постановление никогда не будет принято. Однако вражда между двором и границей стала явной. В 523 году гарнизоны вдоль северной границы начали бунтовать.

Борьба Вэй с собственными пограничниками продолжалось несколько лет. Императрица-вдова, будучи обязанной править в Лояне, заработала прозвище «Невнимательная императрица» из-за своей привычки игнорировать всё, что происходило за пределами города, и восстания на севере не были исключением. Она ничего не делала для прекращения глубокой вражды, разрывавшей страну, кроме отправки войск под командованием генерала Эрч-жу Жуна, занимавшего пост, аналогичный римскому «магистру армии». К 528 году она отдала своему любовнику большую часть власти при дворе, отказавшись передать её молодому императору Вэй Сяо-мину.

Вэй Сяо-мин, которому исполнилось восемнадцать лет, был достаточно взрослым, чтобы проявить себя. Он отправил Эрчжу Жуну письмо с просьбой вернуться с северной границы и свергнуть императрицу и её любовника, полководец отправился на юг, чтобы ответить на просьбу императора, но прежде, чем он успел достичь Лояна, мамаша отравила сына.

На роль нового императора императрица и её любовник назначили двухлетнего ребёнка. В ответ на это Эрчжу Жуй со своей армией объявил полноправным императором своего двоюродного брата Вэй Сяо-мина и короновал его в своем походном лагере. Прибыв в Лоян, Эрчжу Жуй разграбил город, захватил императрицу и утопил её вместе с малышом-императором в реке Хуанхэ. Затем он созвал две тысячи её чиновников и сторонников в свою штаб-квартиру и приказал убить их. Это событие вошло в историю как Хэйинская резня.¹²

Беспокоясь по поводу амбиций Эрчжу Жуна (позиция номинального главы государства в подчинении у амбициозного воина всегда была опасной как на Западе, так и на Востоке), новый император Вэй Сяо-чжуан согласился жениться на его дочери. В теории это означало, что внук полководца становился наследником, и должно было помешать генералу занять престол. Однако недоверие родственниками крепло. В 530 году, когда полководец прибыл ко двору в Лояне, чтобы встретить рождение внука, Вэй Сяо-чжуан приказал убить его.

Это положило начало жестокой гражданской войне: родственники и войска Эрчжу Жуна – на одной стороне, император с армией Лояна – на другой. В 531 году племянник военачальника, Эрчжу Чжао, победил императора в битве при Лояне и взял его в плен. Он ворвался в город с армией, ограбил город, убил младенца-сына Вэй Сяо-чжуана, а затем приказал задушить императора.

К 534 году гражданская война между кланами покойного императора, покойного военачальника и претендентами на трон с обеих сторон разделила империю Вэй на два отдельных царства – Западную Вэй и Восточную Вэй. Лоян, центр конфликта, стал городом-призраком, разграбленным и практически полностью заброшенным. Сильнейшие военачальники с каждой стороны водрузили марионеток на троны, и два новых царства настроились друг против друга.¹³

Конфуцианский порядок и буддийская добровольная отставка остались в прошлом. Стараясь сделать свое владение более китайским, император Вэй Сяо-вэнь запустил цепочку событий, которая его разрушила.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 24