Мы с Лайсси парили где-то посреди странных пятен света. Эти зеленые, черные и белые пятна перемешивались, стекая друг в друга. И наполняли странным покоем, какого я не испытывал никогда в жизни. Если это было последствие единения с частью души, то что будет, когда сойдутся все три? Мысль доставила теплое удовольствие. Нагайна пошевелилась и сонно проворчала:

— Тогда в степи, у костра…

— Что в степи? Когда? — не совсем понял я.

— Перед тем, как нас схватили огры, — в голосе Лайсси скользнули нотки беспокойства, — мы с тобой сидели у костра и разговаривали о всяком разном. Помнишь?

— Нет, солнце, не помню, — с долей сожаления ответил я.

— Жаль, — прошептала Лайсси, — а то ты мне тогда сказал кое-что важное.

— Тогда помоги мне вспомнить, сердце мое. — Трехцветное сияние вокруг нас потекло быстрее. — Правда, мне почему-то кажется, что я не хочу вспоминать.

— И есть отчего не хотеть. — Змейка вдруг крепко прижалась ко мне, подрагивая. — Я тоже не хочу… Но помню каждое мгновение. В ту ночь, под дождем, случилось что-то странное, Террор. Что-то блеснуло в черном небе. Ты сказал, что это звезда. И пообещал однажды рассказать мне, что такое — звезды.

Моя память зашелестела мокрой травой. Я понял, что начал вспоминать тот кошмар. Вместе с воспоминаниями в кровь заструился могильный холод. И был он синим огнем.

Костер и не думал затухать, несмотря на накрапывающий дождь и довольно прохладный ветерок, порывы которого то и дело трепали огненные языки. Клэв и Горотур давно дрыхли, завернувшись в теплые непромокаемые накидки, полученные нами от нагов при прощании. Это было больше недели назад, а казалось, что еще вчера. Безмолвие Тристании и Марата все сильнее беспокоило, но я старался отодвинуть иррациональный страх подальше. Герцогиня, как прирожденный воин своей страны, способна защитить как себя, так и моего сына. Все эти дни мы передвигались по дуге, огибая один из кочевых доменов синих огров. Минувшим днем нам пришлось все-таки подойти к становищу совсем близко. Из-за болотины вокруг дорога была только одна, и на ней стояли юрты синих кочевников. Завтра мы собирались прокрасться мимо них и к вечеру добраться наконец до эльфийского леса.

Сейчас над нами плотной черной тканью стелилась ночь клубящихся облаков, из которых все так же сыпал дождь. Несмотря на близость к становищу огров, мы рискнули развести костерок, максимально обезопасив себя от ненужных глаз. Дыма от костра практически не было, пламя не бросало отблесков. Я знал, что уже в пяти шагах от него тьма смыкалась и не давала случайным путникам увидеть наш лагерь. Наблюдая за пламенем, я поглядывал на также бодрствующую юную нагайну, к которой в последнее время начал испытывать что-то вроде привязанности. Девушка хоть и передвигалась на змеином хвосте, но ее любопытство и неуемная энергия все эти дни заряжали нас бодростью. Лайсси и сейчас старательно записывала в толстую книжицу что-то про то, как мы путешествуем. Когда я увидел это в первый раз и спросил, чем это она занята, нагайна ответила, что ведет дневник. Когда-то один из ее учителей посоветовал совсем юной змейке записывать все, что произошло за день. Это помогает упорядочить прошлое и определиться с будущим. Заметив мой интерес, нагайна оторвалась от записей, потянулась и спросила:

— Что-то случилось, господин?

— Почему не спишь? — ответил я вопросом.

— Не хочу. — Красиво очерченные губы змейки изогнулись в легкой улыбке. Зеленые глаза на миг прикрылись. Лайсси с видимым сожалением спрятала книгу в свою котомку и глянула на небо…

Ее потрясенный вид заставил меня вскочить и проследить взгляд. В черноте неба, затянутого облаками, зияла крохотная дыра, в которой на доли мгновения сверкнула яркая лучистая точка. Голос змеедевушки вывел меня из оцепенения:

— Что это?

Дыра в облаках затянулась, я же пробормотал:

— Звезда.

— Звезда? — Лайсси вопросительно глянула на меня, словно ожидая объяснений.

Я улыбнулся, ощущая в груди невесомый восторг. Значит, действительно в этом мире что-то меняется с моим приходом, и скоро над Каваном проглянет синее небо! Но вопрос нагайны требовал ответа, и я сказал:

— В чистом небе ночью светят звезды.

— Зачем? — нахмурилась зеленая. — И что они вообще такое?

— Когда-нибудь я расскажу тебе о них. — Я никак не мог собраться с мыслями. Впервые за столько времени увидев кусок чистого неба, пусть и ночью, я растерялся и не мог подобрать слов. Тем более что и знать не знал, как тут, в Лахлане обстоят дела с космогонией. Все-таки полтысячелетия непрерывного дождя оставили отпечаток на культуре народов этого мира. Юная нагайна определенно увидела звезду впервые в жизни. Но вот на вопрос «зачем?» я не смог не ответить так, как всегда считал:

— Звезды светят влюбленным, Лайэссия. Только те, кто несет в сердце светлое чувство, могут увидеть свет звезд в его истинном великолепии. Только они могут понять настоящий смысл этого света. Над Каваном очень давно не светили звезды.

Нагайна большими глазами смотрела то на меня, то в черное небо. В какой-то момент она съежилась и слегка покраснела. Я спросил:

— Что-то не так?

— Нет, нет, господин, все в порядке, — суетливо ответила девушка, устраиваясь на траве.

Наши взгляды встретились, и мне подумалось, что довольно забавно наблюдать за ней. Интересно, Марат, когда подрастет, так же будет суетиться, краснеть и заряжать всех вокруг энергией? Но сейчас передо мной был не Марат. Точеный торс нагайны блестел капельками воды в свете костра. Мокрые пряди зеленых волос облепили плечи и обнаженную по обычаю нагов грудь. Салатовая чешуя хвоста искрилась, а нервный кончик шелестел в жестких перьях степной поросли. Лайсси еще больше смутилась от моего внимания, укуталась в накидку и притихла возле костра. Я же осознал, что очень хочу прижать ее к себе и ощутить тепло этого стройного тела. С натянутой улыбкой тряхнув головой, я сказал:

— Мы увидели звезду вдвоем… Кто из нас влюблен, красавица? Признавайся.

— Простите, господин, — донесся в ответ голос из-под накидки. — Мне еще рано думать о таком.

Это было так забавно, смущение нагайны почему-то доставило мне удовольствие. Уже собираясь последовать ее примеру и завалиться спать, я услышал странный шелест, словно где-то рядом в темноте кто-то сдвинулся с места. Но сделать что-либо просто не успел. В освещенный круг молча ворвались несколько больших синекожих существ, облаченных в шкуры и вооруженных копьями. Там, где спали форестесса и тур, закипела схватка под сдавленные крики. Лайсси взметнулась на хвосте, блеснув полосой ятагана, — как и все змеехвостые, она всегда держала его рядом с собой. Гортанный крик одного из нападавших словно спустил пружину.

Я опрометью кинулся в темноту, но тут же почувствовал, как оказался в капкане больших твердых рук. Но пленивший меня недолго радостно пыхтел. Все-таки есть в дожде большой плюс. Из захвата удалось выскользнуть почти сразу. Припав к земле, я снизу врезал обеими ногами в темноту. Пятки словно с бетонной стеной столкнулись, но невидимый противник все же захрипел и с шумом грохнулся в мокрую траву. У костра тем временем все закончилось. Огры, а никем иным напавшие оказаться не могли, просто задавили моих спутников массой. Ругающихся Клэв и Горотура распластали на земле, а нагайну держал за горло мощный клыкастый тип, лицо которого было покрыто сеткой шрамов. Ятаган змеи игрушкой болтался в другой руке огра. Гигант достигал роста в два с половиной метра, а в ширине плеч мог поспорить с Горотуром. Грозное некрасивое лицо скривилось, синие глаза полыхнули, и огр прорычал:

— Выходи, Черный Террор. Иначе она умрет. Они умрут все трое.

В голосе не было угрозы, только констатация факта. Отчего у меня по коже скользнула изморозь страха, замешанного на гневе. Я думал недолго. Порадовался только, что с нами нет Марата. Иначе ограм вообще не пришлось бы суетиться. Едва я вышел в круг света, два огра тут же ухватили меня за руки и прикрутили их к копью, положенному на плечи. Синекожий здоровяк равнодушно смерил меня взглядом, после чего отпустил нагайну. Лайсси сразу же подхватил другой огр, старательно связал ей руки за спиной и взвалил себе на спину, собираясь тащить в ночь. Та же участь постигла и форестессу с туром. Правда, второго подхватили два огра. Рогатый презрительно промычал что-то нелицеприятное, но огры не обратили на это внимания. Я перевел взгляд на пленившего нас воина. Действительное гораздо выше двух метров, седая грива жестких волос, грубое клыкастое лицо, торс обмотан кожаными лентами, создавая подобие доспеха. На талии огра темнел широкий пояс, к которому крепилась тяжелая набедренная повязка из шкуры какого-то лохматого зверя. Бугристые руки скрестились на груди гиганта, а их хозяин сказал:

— Мы ждали тебя. И вот ты с нами.

— Ждали? — Я нахмурился.

— Да, черный, — огр оскалился, — мы ждали. Шаманы поведали нам, что именно тебя жаждет получить владыка нашего народа.

— Получить? — усмехнулся я. — И он готов стать моим шицу гехаем?

— Я сказал — ты услышал. — Огр пожал плечами. — В становище шаман нашего домена скажет тебе все сам, бледнокожий.

Черные перья, вплетенные в его прическу, качнулись, а меня подхватили с двух сторон и понесли. Висеть на копье было бы забавно, если не принимать во внимание того, что вскоре мои плечи взвыли от боли. Проверив на прочность веревки, я решил, что можно расслабиться, и весь путь до стойбища изображал из себя дичь. По правде говоря, это было недалеко от истины.