Глава 15

Из всей колонны на ходу остались только один грузовик, пикап, «водник» и танк. Причем без повреждений не обошлось, каждой единице техники хоть немного, но досталось.

Танк и правда поймал гранату, но попала она в башню, причем вскользь, кумулятивная струя не смогла добраться до заброневого пространства, взрывом искорежило башенный пулемет, повредило люк, ну и мелочей вроде срезанной антенны хватало. «Воднику» поменяли колесо, удалили обломки левого стекла оставив там лишь дополнительно наваренную решетку. Пускай она и выглядит плохо, но все еще дает защиту.

А еще там пришлось подчищать кровь, мозги и куски костей с мясом которые остались от водителя — столбик дорожного ограждение вырвало взрывом и принесло в кабину прямиком в лицо бедолаге. Бронированное стекло не помогло.

Грузовик и пикап отделались легким испугом. Карат разве что за тент волновался, потому как то, что с ним случилось, никаким скотчем не заделать. Подрыв фугаса отбросил в обе стороны ленту металлического ограждения частично раздробив ее на осколки, плюс поднял тонны грунта. Машина первой группы прикрыла кабину с Русским, приняв эту массу на себя, но верх не защитила, там даже арматуру местами сорвало.

Если погода не наладится, под дождем придется кисло. Хотя назад ехать недалеко, долго мучиться не придется в любом случае, потерпят.

Вот только не факт, что они поедут назад. Остатки колонны продолжали двигаться в прежнем направлении и вскоре выехали на обещанную хорошую дорогу. Здесь резко увеличили скорость, что разумно, ведь нашумели неприлично, к месту боя сбежится вся зараженная нечисть, слух у тварей прекрасный, а грохот выстрелов они считают приглашением к обеденному столу.

За руль посадили Басмача и Карат пересел на его место. Отсюда можно посматривать в бойницы, хотя смотреть пока особо не на что — небо только-только начало сереть на востоке, слишком темно для разглядываний. Езда по Улью отличается от езды по дорогам нормального мира тем, что даже на самых шикарных шоссе ты не встретишь фонарей и освещенных заправок, и с высоких точек как ни вглядывайся, не увидишь сияющих улиц городов и сел. Могильный мрак и выпрыгивающие из него чудовища — вот и все, что ждет тебя ночью.

Остановились без предупреждения со стороны Хана, к чему Карат уже начал привыкать — командир нередко волынил в мелочах оставляя рутину на самотек. Инстинктивно подобрался, взял автомат наизготовку, а нетерпеливый Косой недовольно спросил:

— Ну что там опять не так?

— Не знаю, — мрачно ответил Хан. — И вообще, лучше помалкивай. Нормально едем, стоим тоже нормально, чем ты, мать твою, вечно недоволен?

— Как по мне, так не очень едем, — ответил снайпер выразительно покосившись на обернутое полиэтиленовой пленкой тело Русского. — И не в ту сторону.

Хан приказал забрать погибшего с собой, чтобы позже похоронить. Вот только состояние тела не очень, а пачкать технику кровью лишний раз нежелательно, ее запах хорошо чуют твари, и от него у них резко повышается настроение. Вот и пришлось импровизировать используя имеющиеся материалы.

— Покойников бояться не надо, сами так когда-нибудь лежать будем, — заметил на это Пастух.

— А я вот не тороплюсь, и держаться возле мертвых — плохая примета.

— В Улье куда ни плюнь, сразу в две или три плохие приметы попадешь, мать их, — справедливо заметил Хан и, прислушавшись к наушнику, скривился. — Ну все бойцы, приплыли. Вот тоже примету заметил — как пойдет что-нибудь наперекосяк, так и дальше будет идти.

— Что случилось-то? — спросил Пастух.

— Все, приехали. Танк остановился. Совсем остановился, мать его так.

Танки — самый защищенный класс бронированных боевых машин. Они способны выполнять целый ряд боевых задач в самых непростых условиях в разных климатических зонах на большинстве видов ландшафтов. Их применяли на фронтах от Северного Полярного Круга до экватора, где-то успешнее, где-то нет, но если могучая техника местами и действовала позорно, то обычно в этом виновато не железо и моторы, а человек. Выучка экипажей, слаженность в подразделениях, приказы командования и их оперативность, материально-техническое обеспечение — без всего этого победить можно разве что самого беспомощного противника.

При всей свой мощи у танков хватает минусов, в том числе и неожиданных. К примеру, ввиду дороговизны производства и эксплуатации, конструкторы стараются экономить на всем чем только можно. Моторесурс танкового двигателя значительно уступает ресурсу мотора простого гражданского грузовика, ему требуется капитальный ремонт после смешного по меркам такой техники пробега.

Ну и правильно, зачем гонять своим ходом тяжеленную машину, которая жрет топливо бочками, если к месту боевого применения ее можно привезти автомобильным транспортом, по железной дороге или даже кораблем. А в современных реалиях к этому прибавились и самолеты. Конечно, танковую роту отдельный борт не перетащит, но единичную машину уже возможно.

Карат понятия не имел, какими путями в Полис попал этот Т-55. Не антиквариат, конечно, но тот еще старичок. Хотя где-нибудь на армейских базах длительного хранения они должны оставаться в немалом количестве на консервации, но вряд ли их там держат в идеальном состоянии. Еще вариант — снять с памятника. Но с таких машин демонтирована большая часть того, что относится к вооружению, а остальное могут радикально попортить. Этот же был полностью укомплектованным и выглядел если не новеньким, то и не ржавым инвалидом.

Вот только короткий ночной марш даром для него не прошел. И пусть двигались по хорошим дорогам, но что-то не выдержало, сломалось, танк просто-напросто остановился и почти не реагировал на действия экипажа. При этом двигатель продолжал работать, ревел как бешеный отвечая на усилия механика-водителя, но без малейшего толку.

Возможно, поломка плевая и ее можно оперативно устранить в полевых условиях. Но только не в этом случае — вмешались другие обстоятельства. К великому сожалению, частично удавшаяся засада колхозников оставила отряд не только без части техники и простых бойцов. Они в том числе убили двух специалистов. Те погибли вместе с кабиной трала при взрыве. Разумеется, остались люди, разбирающиеся в технике, вот только все, на что их хватало — стоять вокруг рычащего от бессилия танка с умным видом и нести какую-то бесполезную ахинею.

Ни грамотных механиков, ни запчастей — ничего. А могучая боевая машина, которая как никакая другая ценится в Улье за способность с честью противостоять большинству его угроз, не может стронуться с места.

Рэм, покружив вокруг сломанного танка, послушал мнения «спецов» и сделал кое-какие выводы, потому как на рассвете прекратил разводить суету в попытках вернуть машину в строй и вместо этого отдал странный приказ:

— Глыба, остаешься здесь, засядь вон в тех кустах, сторожи технику. Остальные за мной.

— А машины? — удивился Хан, увидев, что командир ушел с дороги.

— Я же сказал — Глыба за ними присмотрит, — бросил тот не оборачиваясь.

Рэм так и шел никуда не сворачивая. Вначале через редкую лесополосу, которая тянулась вдоль дороги, затем по узкому клину кусочка засеянного овсом поля, что располагалось дальше.

Почему кусочка? Да потому что на кластер угодила лишь малая его часть, далее начинался другой, и он, скорее всего, был стабильным. На это намекали дикие дебри разросшегося кустарника и матерая трава при отсутствии каких-либо следов недавней человеческой деятельности. Тут даже вездесущий пластиковый мусор не валялся.

Рэм неожиданно остановился, повертел головой, устало произнес:

— Будем считать, что это крутой стаб. А теперь поговорим по-настоящему.

Развернулся, оглядел бойцов, ухитрившись за несколько секунд каждому заглянуть в глаза, невесело усмехнулся:

— Наверное, некоторые из вас, а, возможно, даже все, полагают, что я не совсем адекватен после того, что случилось этой ночью. И дело даже не в том, что я, как командир, не должен был допускать такие потери. Скажу прямо, что может я и не вполне адекватен, но не по этому поводу. Мы не армия, мы сброд, так было, есть, и будет, потому что здесь полноценная война невозможна, да и не нужна. Кому интересны потери сброда? Да всем плевать на вас, да и на меня по большему счету, важно лишь то, ради чего мы здесь. Люди в Улье — самый дешевый ресурс, вы все прекрасно это знаете. От засад, перезагрузок и прочего здесь никто не застрахован, ни один командир не может гарантировать бойцам, что все пройдет как по маслу и никто не умрет. У нас нет прикрытия с воздуха, а артиллерия за нами тоже не стоит. Мы всего лишь банда которую послали люди, получившие власть случайно, и этой власти всего ничего. Они играют в государство, а вы пешки в этой игре.

— Много лишних слов, — не выдержал Хан. — Никто тебя не винит, здесь не полные салаги собрались, знаем, что по чем в Улье.

— Ладно, уговорил, с пафосом закругляюсь, пора и правда поговорить по-настоящему. Вижу, всех мучает вопрос, который никто не отважился задать мне в лицо. Дайте догадаюсь сам — все хотят узнать, почему я стою здесь и разговариваю, а Валя и прочие стали пеплом. Мне лучше об этом самому рассказать, пока вам в головы не полезла разная чертовщина. Ведь признайте — уже лезет. Меня спас дар Улья, при раздаче досталась одна из разновидностей неуязвимости. Сам я ею не могу управлять, она мгновенно включается сама по себе в моменты, когда считает, что без нее мне не выжить. При этом я на несколько секунд становлюсь неуязвимым, меня, скорее всего, после активации дара вообще нельзя убить. Ничем. Дышать, правда, тоже не получается, да и вижу плохо, но несколько секунд ради такого потерпеть несложно. Чем больше срок между срабатываниями, тем дольше я могу продержаться в таком состоянии. Изматывает так, что душу выворачивает, и перезарядка умения долгая, так что сегодня надо постараться не взорваться и не сгореть.

— Тебя выкинуло из коробочки или сам вышел? — с интересом спросил один из парней катающихся на побитом «воднике».

— Если бы я выходил сам, Валя бы там не осталось. Выбросило, в момент взрыва торчал в люке, смотрел по сторонам, любовался ночными пейзажами. Знаю, что делать это нежелательно, но участок спокойный, я ведь знал маршрут. Итак, вопрос моего спасения будем считать замятым. Да, это не единственное мое умение, вы все прекрасно это понимаете, но жив я остался лишь благодаря ему. А теперь перейдем к другому вопросу, он куда важнее. Вас придирчиво выбрали из толпы желающих, обеспечили лучшей снарягой и стволами, дали кое-какое время на отработку слаженности, что обычно игнорируется, считается, что нанятое мясо должно притираться друг к дружке в реальных боях, а не переводить время на полигонах. Но при этом ни слова не сказали, чем именно вам придется заниматься. Мы зашли слишком далеко, и пусть многие считают, что в такой ситуации надо как можно быстрее возвращаться, я скажу, что возврата не будет. Так уж получилось, что от нашей миссии зависит будущее Полиса. Пусть некоторые из его жителей вам несимпатичны, да и на сам город наплевать с высокой колокольни, но для меня и тех кто меня послали, это важно. Слишком много людей ждет, что мы вернемся не поджав хвосты, а как задумывалось — после выполнения задания. Значит, мы сделаем то, что должны сделать, и не сомневайтесь, что вас за это щедро вознаградят.

— Да что нам сделать-то надо?! — не выдержал Косой. — Проехаться в Москву и вывезти оттуда Спасскую Башню по камешкам?!

— Нет, на этот раз в Москву точно не поедем. Она далеко, а мы уже рядом, до цели рукой подать. Наша задача проста и понятна каждому — мы должны завалить скреббера.

Вот тут народ, слушавший слова командира с почти поголовным заинтересованным молчанием, зароптал на все лады.

Невозможно отреагировать молчанием на предложение сунуть голову в пасть проголодавшегося тигра в тот момент когда ему собираются отрубить хвост.

Скреббер — не просто монстр, он тайный кошмар Улья. Это слово запрещено произносить везде за исключением самых надежных стабов, но и там подобные беседы не приветствуются. Только между хорошо знающими друг дружку людьми можно кое-как пообщаться на такие темы, да и то не все поддержат неприятный разговор. И вообще, даже между своими рискуешь на нешуточную ссору нарваться.

Своего рода — табу Улья. Стоит помянуть скреббера, и все — готовься к неприятностям.

Карат знал об этих чудовищах только благодаря рассказу Шуста. У крепко выпившего приятеля язык развязался до полного недержания слов, и он поведал все что где-то от кого-то когда-то слышал. Причем беседа происходила в одном из развлекательных заведений Кумарника — ничтожного грязного поселения на границе Внешки, отнести этот стаб к надежным не смог бы даже самый отъявленный оптимист. Дальнейшие события убедительно это доказали.

Больше в Кумарнике никто не живет.

Упоминанием скреббера даже самого сурового рейдера можно довести до позорно-перепуганного состояния или инстинктивной вспышки защитной агрессии. Здешний люд суеверен до смешного, и это суеверие укоренилось куда сильнее всех прочих.

Не поминай скреббера, вообще не поминай. И не нарвешься на пулю которую может выпустить излишне суеверный старожил Улья. Среди таких хватает до чрезвычайности нервных людей, потому как непросто сохранить психику в условиях хронического стресса.

Чем же так страшен скреббер? Главным образом — своими впечатляющими возможностями и загадочностью. Его всесокрушающая сила и непостижимая тайна — убийственный коктейль, любого за душу возьмет.

Главная загадка кроется в происхождении. Эти твари явно не относятся к зараженным, хотя какое-то отношение ко всему происходящему несомненно имеют. Это особое явление Улья, в нем нет ни единого намека на земное, пусть даже уродливо измененное инфекцией Улья.

Истинные инопланетяне мрачного Стикса.

Внешне Шуст именно с инопланетянами их и сравнивал. Если видишь что-то, что ни на что не похоже и выглядит примерно так, как монстры в классике фантастических ужастиков, это и есть скреббер. Даже элита, которая может изменяться до полной неузнаваемости, то есть так, что никто не сможет сказать, от кого именно произошла эта тварь, сохраняет какие-то земные черты.

У скреббера вообще ничего земного нет. И на обычную тварь он не походит не только обликом — по духу тоже не соответствует. Можно ли представить, что заматерелый мертвяк пройдет мимо обделавшегося от такого зрелища человека, и не обратит на него ни малейшего внимания? Конечно же нельзя.

А скреббер может. Скреббер совершенно непредсказуем, он не кидается на всех подряд, как это принято у зараженных.

И пару слов о его силе. Так сказать — для завершенности образа.

Сильнее скреббера в Улье зверя нет. Говорят, что самая матерая элита может если не навалять танку с легкостью, то хотя бы сразиться с ним на равных или около того. А если возьмется за дело организованной стаей, то ему вообще ничего не светит.

Тот случай, когда когти и животная мощь круче тяжелой брони. Может пробить ее и не могут, но есть способы навалять боевой технике и без этого.

Скребберу стая не нужна, он, вроде бы, закоренелый одиночка. Но среди племени скребберов встречаются такие, которым даже танковая колонна внешников нипочем. А ведь там не собранный неизвестно где печальный металлолом, там современная и всем обеспеченная техника иной раз превосходящая земные аналоги.

Сильнее всех на свете, пугает до запачканных штанов одним упоминанием о себе, непостижимый в своей загадочности.

Это скреббер.

— Заткнулись все! — громко, но без крика произнес Рэм.

И, странное дело, даже те, кто сейчас начали было визжать как откормленные поросята при виде ворот мясокомбината, разом захлопнули рты. Есть что-то в этом человеке, видимо на таких как он и держится выхолощенное благополучие Полиса. Ну а уникальный ксер с его патронами и снарядами — лишь важнейшая часть экономической подоплеки. Человек с таким голосом даже банду до смешного суеверных и тяготеющих к анархии вольного рейдерства бойцов может мгновенно угомонить парой простых слов.

Такое дорого стоит.

— Для самых мнительных скажу — мы находимся в стабе. Да, он не выглядит особо безопасным, но это именно стаб, так что упоминать скреббера считаю возможным.

— Народ волнуется вовсе не из-за упоминания этой твари, — спокойно заметил Пастух. — Их чересчур возбудило слово «завалить». И меня, признаюсь честно, тоже.

— Да, Рэм, ты о чем вообще, проясни, мать твою, — поддержал его Хан. — Не верю, что это сказано серьезно.

— Всем вам было предложено выполнить определенное задание и по его результатам полагается выплата вознаграждения. О сути задания не было сказано ничего кроме того, что, скорее всего, выполнять его придется на западе. Но формально вы пока что свободны, контракта как такового нет. Вас наняли, вам хорошо платили и не требовали ничего взамен кроме работы над повышением боевых возможностей и ожидания нужного момента. И вот этот момент настал — пришло время для главного, мы находимся возле границы охотничьей территории скреббера, от нас требуется уничтожить эту тварь. Тот, кто примет в этом участие, по возвращении в Полис получит красную жемчужину, а также по двадцать горошин и сто пятьдесят споранов. Карточка гражданина тоже прилагается, она может здорово облегчить жизнь. А еще полная свобода от всех обязательств — вы чисты перед Полисом, и Полис вам ничего не должен. Награда на порядки достойнее всего того, что вы когда-либо видели раньше. За всю нашу историю никто такую не получал. И это касается не только нашей истории, вы сами прекрасно знаете.

— Раньше нас никто не заставлял приближаться к такой твари, — буркнул один из двух уцелевших танкистов.

Нет, парочку погибших достали не под броней, просто на марше они сидели в кабине тягача, а в танке оставляли только половину экипажа — на всякий случай. Вот и накрыло с водителем вместе.

— Я понимаю, — согласился Рэм. — И поэтому прямо сейчас каждый из вас примет непростое решение. Или остается со мной и позже, добыв скреббера, получает заслуженное вознаграждение, или уходит прямо сейчас и не получает ничего. Для таких будет оставлен транспорт и легкое вооружение, дорогу назад вы знаете, Полис найти несложно.

— Мне кажется, тебе придется охотиться в одиночку, — произнес тот же танкист и сочно сплюнул едва не угодив в путавшегося под ногами кота почему-то решившего, что он тоже приглашен на собрание.

— Посмотрим, — ответил Рэм. — Итак — кто на скреббера?

Карат здесь новенький, еще не заразился всеобщей склонностью к суевериям, ужасы Улья пусть и прошлись по нему коваными сапогами, но в целом обошлись снисходительно. К тому же он чертовски много должен Полису и другой возможности расплатиться не просматривается.

Потому почти не замешкался, без колебаний вышел из толпы, встал рядом к Рэмом. Кот видимо счел, что хозяин только что подписался на что-то выгодное в плане гастрономического вознаграждения, проворно просеменил следом, с важным видом уселся у ног.

— Как видите, два бойца у меня уже есть, — мертво улыбнувшись произнес Рэм.

Пастух поднял с земли громадную винтовку, подошел, аккуратно поставил ее на сошки, встал бок о бок с Каратом, без эмоций заявил:

— Три. Никогда себе не прощу, если пропущу такую охоту. Да и хрен вы его добудете без меня.

Разом вышли два бойца — экипаж оставшегося пикапа, все как на подбор мелкие, чернявые и вертлявые. Был еще третий, но в ночном бою словил пулю в шею. Хан их за внешность обзывал цыганами, а Карат не успел запомнить прозвища никого кроме старшего, того звали Шугой.

Он и ответил за обоих:

— Рэм, оплата нас устраивает. И вообще, если сношать, так королеву, а если подыхать, так под скреббером. Все в тему, мы так и катимся по жизни, так что без нас не уезжай.

Один из техников из «водника» почему-то переглянулся с Косым, подошел молча, встал рядом с Рэмом. Вроде бы его звали Залет, но Карат в этом не уверен, слишком быстро их представляли, и слишком много народа собралось в отряде до того, как бой подсократил его численность.

И почти сразу вслед за техником решился второй снайпер. Посмотрел при этом как-то недобро, будто очень недоволен происходящим, но колебания во взгляде не было.

— Пастух, ты без меня мамонту в задницу с трех шагов не попадешь, придется за тобой присмотреть.

— Считая кота, ко мне перешли семеро, — заметил Рэм. — Остались желающие подзаработать?

— На дне сортира я видел такую работу, мать твою, — ответил на это Хан.

— Согласен, — поддержал его тот же танкист. — Тухлятиной на версту несет, надо быть совсем тупым, чтобы на такое подписаться.

— Это ваш выбор. Значит, возвращаемся назад и разбегаемся в разные стороны. Вам остается грузовик, бак полный, патроны есть. Если не сглупите, доберетесь.

— Оставь нам пулемет, — попросил Хан. — Ты же со второго грузовика достал, он целый. Без крупняка мы вряд ли доедем, сам знаешь.

— Хорошо. Пулемет и три полные ленты. Но вы должны будете сдать его в Полисе. И выданное оружие тоже. Иначе уйдете в черный список.

— Уверен, что будет кому нас вносить?

— Вот и проверим.

— А если заключим новый контракт с Полисом?

— Вряд ли с вами кто-то что-то станет заключать после такого. Вам дали шанс, вы его не использовали. После такого принято прощаться.

— Ты слишком хорошо думаешь о Полисе. И вообще, Рэм, не грузи. Мать твою, ведь любому понятно, что такие контракты так не делаются. Скажи ты сразу, что придется подписываться на скреббера, за тобой бы разве что котяра пошел.

— Не я это придумал. И скреббер нужен не мне. Он нужен Полису. Так надо. Все, возвращаемся, там Глыба уже заскучал.

— Если он останется при нас со своим пулеметом, мы куда хочешь доедем, — осклабился Хан.

— Даже не надейтесь, он от меня ни на шаг не отойдет.

— С чего бы это?

— Хочешь поспорить?

— Ты даже его не спросил.

— А вот сейчас и спросим.

— Глыба, мы тут решили поохотиться на скреббера. Ты с нами?

Вопрос Рэм озвучил в стандартном кластере, причем мимоходом, демонстративно плюнув в главное суеверие Улья, но пулеметчик на это даже не поморщился, ответил мгновенно:

— Зачем такое спрашиваешь? Поболтать не с кем?

— Да, понимаешь, тут Хан наивно размечтался, что ты неистово мечтаешь с ним уехать. Может замуж за тебя собирается, даже не знаю.

— И куда это моя небритая невеста ехать намылилась любимого не спросив?

— Тут у нас некоторые подружки застеснялись, назад собираются.

— А соснуть по разочку на прощание они не стесняются? — пробурчал Глыба.

— Выдели им пулемет из машины Гвоздя и три ленты.

— Он битый, заклинит на первой же, одной хватит. Его чинить надо.

Глыба произнес это другим голосом, таким тихим, что услышал его лишь Рэм да оказавшийся в паре шагов Карат.

— Но они это не знают, так что дай все три, — равнодушно заявил командир.

Карату удалось подслушать окончание разговора случайно, он как раз собрался выгружать мины из оставляемого грузовика, вел себя тихо и был скрыт тентом.

Покоробило от такого отношения, ведь уезжающие будут уверены, что у них имеется почти универсальное оружие с приличным по меркам Улья боезапасом. Даже для элиты такой калибр — серьезно, а тварей помельче успокаивает моментально.

Но здесь их поджидает неожиданный облом.

Рэм поступает некрасиво. Но это его оружие и его люди. Ну ладно, пусть бывшие его, это, видимо, все меняет. Не Карату его судить, тут свои порядки.

Да и есть в этом что-то правильное, ведь несмотря на отсутствие железных обязательств на уходящих надеялись, но они сами решили стать сами по себе, так что какие могут быть претензии.

Спрыгнул вниз, подхватил увесистую мину, понес к «воднику». Рэм издали окликнул:

— Карат двигай к Пастуху. Похороните Русского, один он долго провозится. Потом отправляйся к Шуге. У них третий выбыл, заменишь его на марше.

Могилы Карату до сих пор рыть не доводилось. Все когда-нибудь приходится делать первый раз. Да и дело несложное.

Справится.

Пулеметные пикапы Карат считал опасным недоразумением. Нет, они, безусловно, имеют право на жизнь, но только не в условиях Улья. Слишком легкие, слишком хрупкие. Как их ни укрепляй, как ни наваривай рамы и каркасы, но даже не самая опасная тварь может без серьезной задержки добраться до живой начинки. А уж открытого со всех сторон основного стрелка снимут чуть ли не со скоростью света.

То, что в экипажи народ шел неохотно, подтверждало мысли Карата. Да, платили там побольше чем в других местах, но за это ты рисковал своей шкурой сверх всякой меры.

С другой стороны, надобность в таких машинах есть. Попробуй еще найди надежную бронетехнику, а пикапы и то, что под них можно переделать — запросто. Мало ли крепких тачек с хорошей проходимостью и мощным движком? Поставил пулемет, и вот тебе скоростная маневренная боевая машина. Вооружение достаточное, чтобы не подпустить тварь, а если пули не берут, так попробуй его догони.

Зато если выпрыгнули из засады, грандиозные проблемы обеспечены. Если обложат со всех сторон — тоже плохо, останется только геройски погибнуть.

— Ездил когда-нибудь на такой? — спросил Шуга, хлопнув по борту.

— Один раз. Пассажиром. Примерно километр по спокойному стабу.

— А чего так недалеко? Не понравилось?

— Все что мне было нужно находилось как раз в километре.

— Значит, объясняю быстро, некогда нам тут рассусоливать. Я на руле, Воля на пулемете, а ты работаешь глазами. Глаза из тебя, конечно, так себе, просто меня страхуй.

— Конкретнее.

— Что тебе неясно? Смотри вперед и по бокам, ты должен увидеть тварь не в последний момент, такие глаза нам нахрен не сдались. Чуть что кричи будто слона рожаешь и давай направление. Ну там: «Рубер левее дороги!» И опасные местечки высматривай. Те, где может кто-то заныкаться и выскочить как мент из придорожных кустов. Такие мы стороной обходим или проскакиваем на скорости с маневром.

— И помогает?

— Да сколько раз уже кидались, а мы до сих пор не зажмурились. Движок у нас чисто зверюга, навеска всего ничего, так что ходим со скоростью света. Воля у наш шьет четко, два раза элиту валил, причем второй раз сработал одной очередью. Та-та-та, и свежак лежит. Точно в глаз попал, ему бы в Сибирь белок стрелять, цены бы там не было.

— А я, получается, стрелять не смогу, из вашей кабины это сложно.

— Не. Только если нас наглухо остановят. Но там стреляй или не стреляй — всем хана. Колеса — наша жизнь. Есть еще волшебная кнопка, но нажимать ее только я могу, тебе лучше не знать где она заныкана.

— Что за кнопка?

— Да баллон мы с собой возим. Газовый. Патрубки вбок выведены и наверх. Нажать волшебную кнопку, газ по ним резко пойдет и пыхнет со всех форсунок. Огонь твари не любят, так что если вцепилась какая в решетку, скорее всего пошлет нас на хрен, пусть даже временно. Газа хватает всего на несколько секунд, но все равно отмазаться иногда помогает.

— А если в баллон пуля попадет, что тогда?

— Карат, ты как маленький ребенок. Разве сам не понимаешь, что будет? Думаешь, за что нам платят больше чем простым стрелкам? Про шашлык из пикапа слышал? Вот то-то.