Глава 11

Телефон звонил так противно, будто специально напрашивался на то, чтобы его со всего маху швырнули о стену. Он не выглядит прочным, разлетится на мелкие осколки. Нельзя резко будить смертельно уставшего человека в такую рань.

Карат поднялся, опустил ноги на холодный паркет, попытался встать, но рухнул назад на смятую постель не сдержав страдальческий возглас. Ноги прострелило такой болью, что из глаз хлынули слезы. Складывалось впечатление, что пока он спал, неведомые садисты переломали в сотне мест каждую косточку голеней, да и про ступни не забыли.

Адские муки.

А ведь Самурай неоднократно предупреждал, чтобы Карат не переусердствовал. Как он говорил? Что-то о том, что каждая дорога начинается с первого шага и не надо ломиться с места ошпаренным конем?

Нет, как-то по другому выражался, не так прямолинейно. Что-то азиатское, витиеватое.

Да какая теперь разница. О чем бы он там не талдычил, а Карат все проигнорировал. Отработав в спортзале положенное, не успокоился, и, вернувшись к себе, продолжил истязание мышц и суставов. Хотелось побыстрее вернуться в норму, а легкую боль он может потерпеть.

В итоге боль оказалась не легкой. Далеко не легкой.

Постанывая и проклиная себя на все лады доковылял до телефона, поднял трубку:

— Алло.

— Карат? Я тебя не разбудил? — голос у Рэма не кажется оригинальным, но при этом его ни с кем не перепутаешь.

— Нет, я с вечера сидел и смотрел на телефон в ожидании твоего звонка.

— Сейчас без двенадцати пять. В пять пятнадцать тебя заберет машина, собирайся.

Пошли гудки, Карат с силой стукнул трубкой по базе. Не выспался, все болит, и менее чем за полчаса надо сделать из себя человека.

Интересно — в такое время реально найти заведение где можно выпить кофе?

Рэм подвел Карата к группе подтянутых ребят в камуфляже, отиравшихся возле простой «буханки» безо всякого обвеса вроде металлических сеток и стальных листов, представил:

— Это Карат, я о нем говорил.

— А это кто? — самый натуральный негр указал на кота, присевшего возле ног.

— Это его кот, зовут Грандом, и он редко оставляет Карата. Привыкайте, он тоже может принести пользу. А это, Карат, твоя группа: Хан, командир, легко запомнить, он единственный, кто может со мной по росту сравниться. Косой и Пастух — ликвидаторы, ты их часто будешь путать, у них такие скучные рожи, будто они из одной богом забытой деревни прилетели. Басмач — стрелок прикрытия. Считая Самурая, он второй ярко выраженный азиат Полиса, не везет нам с ними, мрут быстро. Так как Самурая ты уже знаешь, не перепутаешь. Это Русский, просто Русский, негра с таким прозвищем ты точно не забудешь, он ваш водитель.

— Эй, шоколадка, скажи сам, что ты Русский, а то салага не запомнит, — ухмыльнулся Косой.

На вид Косой младше Карата на пару-тройку лет, такое обращение слегка покоробило, надо будет как-нибудь припомнить.

— Отставить разговорчики! Вот последний боец — Глыба, и кличка отражает всю его наружную сущность. Да и внутреннюю тоже. Его ты точно ни с кем не перепутаешь. Пулеметчик от Бога, тебе не раз придется ему проставляться за спасенную задницу, не сомневайся. Не смотри на рожу, с пулеметом он бог — единственный, кто может лупить из «Утеса» с рук, другого такого в Полисе нет, да и в других стабах попробуй отыщи. Вот и познакомились, а теперь постойте тут.

Насчет Глыбы можно обойтись без объяснений. Пулеметчик походил на здоровенного мертвяка дотянувшего до стадии лотерейщика или около того. Только развитые твари бегают голяком, а это облачен в «горку» и тяжелый бронежилет.

Кваз — так называют тех, кому не повезло после приема жемчуга. С виду мертвяки, но разум человеческий, взгляд тоже нормальный. Плюс сила и ловкость почти как у тварей, так что таким самое место работать с тяжелым вооружением.

Нередко становятся нечаянными жертвами других людей. Даже старожил может рефлекторно схватиться за ствол, увидев кваза в нескольких шагах от себя. Стреляют не раздумывая, особенно если дело происходит за пределами цивилизованных стабов.

У тех, для кого выживать — привычка, руки зачастую действуют быстрее мозга.

Рэм направился к зданию арсенала, а Хан, провожая его цепким взглядом, спросил:

— Карат, если есть вопросы, задавай сразу, пока нас не дергают.

— Что значит ликвидаторы?

— Тебе знакомы такие слова — крупнокалиберная снайперская винтовка?

— Знакомы.

— Вот эти два оболтуса таскаются с такими штуками. Ты и Басмач им помогаете и осуществляете ближнее прикрытие, Глыба — дальнее, я связь и руководство, Русский привозит и увозит, а также спасает когда на своих двоих убегать не получается. Не смотри что он такой черный — водитель от бога, мать его. Обычно основная задача нашей группы — точечный отстрел наиболее опасных тварей. Этим занимаются Пастух и Косой, а мы следим, чтобы кто-то не занялся ими. Доступно изложил?

— Вполне.

— Сейчас у нас пробный выезд. Боевой, но кластер, куда нас закинут, почти не опасен. Считай, что полигонные условия, мать их. Успокоим пару-другую бегунов, отработает взаимодействие, чуть притремся друг к другу. Ты новый, Пастуха четыре дня назад прислали, и вообще группе не больше пары недель, в настоящем бою еще не были, но уже выезжали на руберов и даже на мелкого элитника. Правда, элиту достать не получилось. С тобой начнем потихоньку, с мелочей. Со снайперами когда-нибудь работал?

— Я нет, а они по мне работали.

— Это, мать их, не совсем то. Ладно, будем учить. Помимо прочего ты при ликвидаторе персональным наблюдателем работаешь, я за всем не услежу. Но это на стрельбище отработаем, вхолостую. Проблем со зрением нет?

— Нет.

— В медкарте так и написано, но лучше переспросить.

У Карата есть медкарта? Вот так новость.

— Ну когда там уже поедем? — нетерпеливо спросил Косой.

— А ты не дергайся, мать твою, ликвидатор должен быть спокойным как памятник Ленину, — ответил на это Хан. — Суета — хуже злобной тещи. Когда скажут, тогда и выдвинемся, бери пример с Пастуха, он даже дышать не торопится.

— Да хватит уже морали читать, задрал. А это еще что такое?..

Надрывно урча двигателем и звеня чем-то непонятным на площадь перед арсеналом вынесся бронетранспортер, и выглядел он плохо. Спереди справа в разные стороны торчат рваные куски брони разодранной непонятно чем — ни малейших следов копоти Карат не заметил, а ведь без нее обычно ни подрыв ни попадание не обходятся. Ствол пулемета задрался кверху и при этом заметно согнут набок, на башне странные отметины, будто кто-то сдирал краску крупнозернистой наждачной бумагой.

И в довершение всего обнаружился источник загадочного шума — за боевой машиной волочились нити путанки, причем в серьезных количествах. Непонятно, почему все это добро не намоталось как следует и не застопорило колеса, выглядело все так, будто БТР на скорости выдрался из проволочного заграждения.

Бронемашина резко остановилась, из люка выбрался человек с глазами безумца, на камуфляже почти нет чистых мест, все густо заляпано кровью. Никому ничего не сказав промчался мимо «буханки» и скрылся в здании арсенала.

Пока его провожали недоуменными взглядами, вылез второй: совсем зеленый, и двадцати на вид нет. Белобрысый, глаза такие же дикие как и у первого. Подошел на нетвердых ногах, молча трясущимися пальцами изобразил просьбу дать покурить.

Хан зажег сигарету, вставил пареньку в рот, тот суетливо затянулся, закашлялся, благодарно кивнул:

— С-спасибо.

— Где? — коротко спросил командир.

— П-почти на периметре. Расслабили б-булки, не ждали п-подлянку.

Косой присвистнул:

— Я так и говорил, что скоро элита по улицам бегать начнет. Полный бардак.

— Весь мир — бардак, — философски заметил на это Хан. — И везде живут, мать их. А у меня чуйка, что выезд отменят, на что хочешь могу забиться.

— Ну конечно отменят, кто же нас выпустит, если элита под периметром на бэтэры бросается. Слушай, браток, а вас же целая колонна ушла. Где остальные?

Тот, жадно затягиваясь, неопределенно махнул рукой, и добавил короткое:

— Кранты.

— Да ты что?! И Бочка не вышел?!

— Всем хана.

— Этот гад мне восемнадцать споранов торчал.

— Придется простить, — без малейшего акцента заметил чернокожий водитель.

— Ты хоть меня не учи, умник афрорусский. Хан, в народе байка ходила, что эти ребята под нас разведку вели. И что теперь будет?

— Косой, мать твою, я тебе уже сказал, что меньше языком чеши, больше слушай. Что надо, то нам и скажут. Ждем.

— Да мы тут дождемся, что резко сваливать придется. Уже почти месяц ни одного каравана. Ты давно видел свежие снаряды? Говорят, Карбид сдулся как шарик, перегорел, даже пистоны для игрушечного пистолетика скопировать не может. С ксерами такое случается.

— Да сколько уже можно тебе говорить — заткнись, мать твою. Не раздражай меня, просто постой тихо и подожди как все. Как базарная баба, ей богу!

— А чего здесь кот делает? — уже почти нормальным голосом спросил курящий паренек.

— Сидит, — ответил Карат.

— А чего он так сидит? Странный какой-то.

— Тебе что, асфальта жалко? — раздраженно спросил Косой. — Сидит кот, ну и пусть себе сидит.

Дверь арсенала раскрылась, на крыльцо вышел Рэм, напряженно посмотрел сверху вниз на бойцов и негромко сказал:

— Отбой, выезда не будет.

— Я уже догадался, — ответил на это Хан.

— Выступаем прямо сейчас. Всей колонной.

— Боевое?! Да мать твою, у нас же группа сырая, Карат вообще пять минут как нарисовался, таращится на все как последний лох.

— Это не я решаю. Мы получили информацию которую долго ждали, выступать придется прямо сейчас не теряя ни часа. Все готовы?

— Я даже автомат не пристрелял, — ответил Карат.

— Сойдет и так, им холодную пристрелку делают.

— С такой пристрелкой лучше сразу застрелиться.

— Ну так штык тебе должны были выдать, цепляй и вперед с криком «ура», не переводи патроны впустую. Все, отставить разговорчики, у нас выезд через час.

— Не опоздаем, командир, — рокочущим голосом отозвался Глыба. — У наших девчонок уже две недели полная готовность, а я вообще всегда готов.

— Вот сейчас и проверим.

За час не успели. Любая, даже самая профессиональная армия — громоздкий и не слишком поворотливый организм. Бойцам требуется время на сбор и загрузку личного и общего имущества; техника, в каком бы состоянии не находилась, имеет привычку начинать капризничать в самый последний момент; отцы-командиры получают от вышестоящего командования дополнительные приказы, которые зачастую противоречат уже отданным, и все это надо как-то согласовывать.

Шум, ругань, суета и нервы.

Карат не знал, в честь чего все это затевается, но когда оценил, сколько техники нагнали на площадку, убедился, что дело и правда не рядовое. Начать с того, что впервые увидел здесь танк. Старичок Т-55, ну и что с того? Вряд ли в Улье сыщется много тварей которые способны добраться до экипажа, а выстрел из стомиллиметровой пушки уничтожит любую со стопроцентной гарантией. Неновый бронетранспортер на его фоне не удивил, как и бронированный тягач с кустарно приделанным самодельным бульдозерным ножом. Еще имелись два грузовика с укрепленными швеллерами и арматурой кузовами и два массивных черных пикапа с крупнокалиберными пулеметами. И непонятный четырехколесный автомобиль с легким бронированием и без вооружения.

Итого восемь единиц техники в том числе и настолько серьезной, что Карат такую здесь встречает впервые. Поправка — девять единиц, потому как танк не своим ходом передвигается, а на трале. Вряд ли из-за проблем с ходовой, просто моторесурс у него маловат, в идеале на гусеницы он должен становиться непосредственно перед боем.

Люди, которые сновали туда-сюда, не выглядели ротозеями, а вот Карат как раз выглядел. Очень жаль, что все случилось так быстро, не успел поработать в полигонных условиях, теперь и правда походит на ничего не понимающего салагу.

Хан, подойдя, протянул пачку сигарет. Карат покачал головой:

— Не травлюсь.

— Здесь Улей, здесь этим не траванешься.

— Я в курсе. Что это за машинка?

— Это? «Газ-водник».

— Амфибия?

— Не, плавать не умеет, мать его. Но и утопить трудно. На нем поедет наша авиаразведка — парни, которые с дронами играются.

— Круто едем.

— Ага, круче всех.

— А мы на чем?

— Наш вон тот грузовик. На втором идет группа Рокера: стрелки, пулеметчики, гранатометчики, противотанковый комплекс, всего девять рыл. Если надо будет, могут сбить вертолет или ударный дрон, «Игла» у них есть. В бэтэре два связиста, медик-знахарь, крутой сенс и Рэм собственной персоной со своей верной боевой подругой. На каждом пикапе тройка стрелков, в том числе снайпер с простой винтовкой. Самые отмороженные ребята там, мать их.

— Мы случайно не мир захватывать едем?

— Понятия не имею, на кой нас собрали в кучу, но все мы подписались выполнять приказы Рэма, не забывай об этом.

— Помню.

— Я куда только не катался, с самыми разными группами, иногда нормально, иногда еле ноги уносил. И почти всегда дерьмо начиналось с того, что кто-то начинал считать себя умнее командира. И не просто считать, а действовать в таком духе, мать его. Делай, что говорят, и все будет хорошо.

— Всем на построение! — крикнула высокая статная женщина с простым лицом, но выдающимися формами которые не мог скрыть даже камуфляж.

Впрочем, он и не скрывал — штучная работа, специально подчеркивает то, что надо в нужных местах.

— Это еще кто такая?

— Голос Рэма — Валька. Ты ее так в глаза не называй, она Валькирия вообще-то, но между собой мы коротко.

— С нами едет?

— Она всегда с Рэмом ездит, уже не первый год вместе. Любовь у них великая, но не без странностей. Ладно, хватит сплетни пережевывать, мать твою, пошли, команда была строиться. Что с ногами-то? Хромаешь все сильнее и сильнее, вот-вот рухнешь.

— Мне обещали пару дней долечиться и обманули.

— Такое бывает, нашего брата на всем кидают. Совсем плохо?

— Да посидеть бы спокойно, быстро оклемаюсь.

— Ну насидеться ты успеешь, погонят нас далеко.

— А куда?

— Ты разве не знаешь?

— Нет.

— В Пекло прокатимся, а это неблизкий свет.

Карат пока что смутно ориентировался в глобальных реалиях Улья, но главное уже понял. Где-то далеко на востоке неизвестно насколько тянется зона мертвых кластеров — Удавка. Там нет ни единого светлого пятнышка, сплошная чернота. Электроника на этих территориях не работает, может выйти из строя в кратчайший срок, человек испытывает негативные ощущения и в течение нескольких часов умирает. Полноценно действовать возможно лишь десятки минут, в редких случаях — первые часы. Причем для новичков это время сокращается чуть ли не до нуля.

Карату однажды вынуждено пришлось проделать мизерный остаток пути по черной земле, заработал незабываемые впечатления. Ползал там как упившийся до полусмерти алкаш, даже с боку на бок перекатываться пришлось.

Дальше чернота резко сходит на нет, хотя полностью не исчезает. Начинается Внешка — пояс, куда неведомыми способами могут попадать представители внешних миров. Некоторые цивилизации нашли лазейку и используют Улей как сырьевую базу для заготовок ценных биологических материалов. Этих людей, или скорее нелюдей, называют внешниками, отношение к ним резко негативное. Причина проста — те самые ценные материалы они добывают из тел иммунных, такое никому не понравится.

Твари одинаково любят и иммунных, и внешников, потому последние высылают воздушные и наземные патрули в целях снижения поголовья самых опасных монстров. Отсюда некоторое снижение концентрации зараженных на Внешке, даже одиночки-рейдеры могут относительно спокойно по ней странствовать. В тех местах куда большую опасность представляют солдаты в респираторах и противогазах, а также прислуживающие им ренегаты из местных — муры. Это не означает, что не надо опасаться чудовищ, просто угроза с их стороны поменьше.

Есть еще кое-что — чем ближе к сплошной черноте Удавки, тем меньше шанс нарваться на скреббера — самого ужасного и загадочного создания Улья. Это не изменившийся человек или животное, это нечто невероятное, возможно — откровенно инопланетное. Сколько их разновидностей — неизвестно, поведение непредсказуемо. Монстр может уничтожить армейскую колонну, а может пройти в двух шагах от обделавшегося при виде такого зрелища рейдера и даже на него не покоситься.

Из скребберов добываются главные ценности Улья, но целенаправленно на них не охотятся — слишком редкая дичь. И вообще, трудно называть дичью создание, которое на несколько порядков опаснее охотника.

Некоторые рейдеры настолько боятся скребберов, что стараются нос не высовывать с Внешки, ведь там шанс нарваться минимален.

За Внешкой тянется безымянная полоса, она самая обитаемая. Внешники не дотягиваются или почти не дотягиваются до здешних стабов, слишком далеко от их баз, но то, что они у себя снижают поголовье крутых тварей, сказывается — здесь их тоже поменьше. Но чем далее на запад, тем выше их количество, и, наконец, ты добираешься до земель, где царит засилье самых опасных зараженных. И ужасающие скребберы здесь почему-то встречаются заметно чаще.

У этой зоны названия разные, и все они так или иначе связаны с адскими делами.

Карата везли в то самое Пекло — необитаемую зону, там невозможно устроить обитаемый стаб, твари такое не потерпят, никаких сил не хватит непрерывно отбиваться от их нескончаемых полчищ. Именно оттуда время от времени приходят орды, с одной из которых Карат столкнулся позавчера. Рейдеры туда не ходят — слишком опасно. А жаль, ведь там есть чем поживиться. Одна Москва чего стоит, и прочие прилетающие на перезагрузках мегаполисы. Но десятки миллионов людей, это слишком. На такой богатой биомассе взращивается столько опаснейших монстров, что страшно представить. Спасибо, что они не так уж часто устраивают нашествия, иначе населенным территориям не жить, иммунным пришлось бы обитать в дикости, избегая и внешников, и зараженных, прячась по укромным норам будто крысы.

Как ни противны Карату внешники, а надо признать, что какая-то польза от этих санитаров Улья есть. Хотя в том, что существует обитаемый пояс — не только их заслуга. Если бы здесь через каждые сто километров прилетал город вроде Нью-Йорка, не было бы ни намека на цивилизацию, Пекло бы начиналось сразу за Внешкой.

То есть выручала география Улья — самые населенные кластеры жмутся к западу, но не пересекают опасную черту, где спокойной жизни не видать из-за засилья внешников.

И зачем Рэма понесло в столь негостеприимные края? Не его, конечно, а верхушку Полиса. Он всего лишь их инструмент, ведь сами они не высовываются за периметр. Там ведь опасно, там и сожрать могут, и никто не посмотрит, что ты уважаемый человек.

Карату, пока собирались, успели рассказать характерную историю из жизни тех, кто сумели выбить себе теплое местечко. Существование их не такое уж и беззаботное, случаются и неприятные моменты. И один вообще ни в какие рамки не лезет — нельзя сидеть в стабе безвылазно. Ты обязан проводить на обычном перезагружающемся кластере от пяти до десяти процентов времени, точная цифра индивидуальна. Если не будешь следовать этой простой математике, уже через месяц рискуешь столкнуться с первыми звоночками набата скорой беды.

Все начинается с не такого уж страшного симптома — у человека заметно подрагивают пальцы. Чем дальше, тем выше это распространяется, и вот уже на него накатывают приступы неудержимой дрожи. Эта болезнь или, скорее — недомогание, из-за такого симптома получила простое название — трясучка.

Если ты пренебрежешь этими симптомами, дальше все станет гораздо хуже. Начнутся приступы, при которых тело выгибается в страшных судорогах, больной при этом не контролирует кишечник и мочевой пузырь, также может откусить язык. Ни медицинские препараты ни знахари не могут ничем помочь.

Чем далее, тем мучительнее приступы и тем короче промежутки между ними.

Если запустил трясучку до неприличия, спасение, по слухам, лишь одно — надо в одиночестве оказаться как можно дальше от стаба, где так долго просидел, и провести там несколько недель. Естественно на простом кластере, со всеми его опасностями. И не на одном, тебе придется путешествовать по разным, желательно меняя их по три-четыре за день. Причем не по кругу, а выбирая все новые и новые. И тщательно избегать стабильных, иначе все придется начинать сначала.

В случаях полегче одиночество необязательно, тем же самым можно заниматься с группой поддержки.

Бойцы, которые Карату это рассказали, были как раз из такой группы. Катали жирного борова который слегка запустил трясучку. Пришлось бедолаге трястись уже от страха и это при том, что он почти все время укрывался в бронетранспортере. За время этой миссий они потеряли двоих, еще один был серьезно ранен.

Интересные задания бывают в Полисе.

Может в старом танке скрывается один из сильных стаба сего дошедший до столь запущенного состояния, что спасти его может лишь посещение Пекла? Абсурдная мысль, но что-то в ней есть, слишком уж темнит Рем, будто стесняется того, ради чего все затевается.

Ни Карат, ни другие понятия не имеют с какой целью они направляются в столь опасные края. На построении сказали несколько общих фраз, после чего быстро погрузились.

И все — информации ноль.

Мутное дело.