Любовь на расстоянии

Иногда у меня складывается впечатление, что в школе все датское население проходит обязательный курс по межполитическим отношениям. Каждый из них абсолютно уверен, что он знает о другой стране все и даже больше. Своими знаниями – в форме нравоучений – они с удовольствием делятся с представителями этих же стран.

– Н-да, Россия так и не справляется с мафией, коррупцией и алкоголизмом! – Нильс.

– Вы совсем не умеете рационально расходовать землю, – друг Нильса.

– Основная беда России – коррупция и проституция, – друг друга Нильса.

– Газа у вас много, а люди зимой замерзают, – друг Нильса.

– Русские – очень гордые люди. Они всегда найдут, чем похвастаться, даже если хвастаться нечем – друг друга Нильса.

– А в России разве есть хот-доги? – Нильс.

– В России тебя могут убить на каждом углу! – друг Нильса.

У моего хозяина сегодня философское настроение. Он сидит за обеденным овальным столом и дожевывает бутерброд из черного хлеба с селедкой в соусе карри. Если у датчанина философское настроение – знайте, вам придется выдержать череду его повествований о жизни в вашей стране и таким тоном, как будто он жил там дольше, чем вы. Сегодня Нильс блеснул очередным новостным сюжетом национального канала: «В России – самая большая смертность в Европе среди мужчин. Половина их гибнет от алкоголя, а вторая – в авариях после алкоголя».

– А третья замерзает в сугробах с медведями, – замечаю я. И он рассеяно воззряется на меня, не понимая, как мог пропустить эту информацию по ТВ.

– В России жить очень тяжело?

– Ну, 140 миллионов как-то живут, – отшутилась я.

– Но все же, почему так много россиян эмигрирует за рубеж, если вы так любите свою страну, культуру, спорт?

– Все зависит от человека. Большинство элементарно зарабатывать деньги. Но есть и другая группа людей. Им становится в какой-то момент тесно в России, и они хотят большего – мира! Они знают, чего могли бы достичь на родине, но им хочется вызова, впечатлений, эмоций. У них большая жажда к знаниям и новым горизонтам, – они постоянно ищут себя. Но от этого любят Родину не меньше.

– И они не хотят возвращаться?

– Ну почему. Многие возвращаются. Другие приезжают и уезжают. Есть и люди слишком мягкие, которым тяжело в России психологически – и они оставляют это тем, у кого получается лучше. Но это совсем не значит, что им безразлично, когда родной народ принижают, присваивают его исторические победы и потешаются над моральными принципами.

– А почему психологически?

(Я предупредила, что у хозяина сегодня философское настроение.)

– Это человеческий фактор. Жизнь в России все же требует некого… Гм… Хладнокровия. Но иногда ты понимаешь, что ты человек другого склада. Многие предпочитают европейскую, пусть зачастую лицемерную, вежливость, нежели русскую суровость. Или, например, женщины, которые осознают, что не смогут здесь построить личную жизнь, потому что им нравится другой тип партнеров.

– Хм-м-м, интересная теория, – сказал Нильс, дожевав бутерброд, – и мафия тут совсем ни при чем?

Славянских людей учат любить Родину. Учат со школы. И мы ее любим, как кажется. Но на самом деле не отдаем себе отчета, насколько. А начинаем понимать, как я, оказываясь в таких вот трагикомических ситуациях. Тогда всем сердцем соглашаешься с Пушкиным, который говорил: «Я, конечно же, презираю Отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство», и с Тютчевым, и с Салтыковым-Щедриным. При этом наш патриотизм отличается от европейского: они обычно четко знают, за что любят свою страну (социальные гарантии, безопасность, высокие зарплаты), а мы – понятия не имеем. За великое историческое прошлое? Какие блага оно принесло конкретно каждому из нас? За душу народа? Да мы не можем дать и определение этому понятию. Нет, мы любим свою Родину чаще не «за», а «вопреки».

«У нас здесь, как, впрочем, везде за границей, плохая репутация. Особенно у девушек – „под любого лечь, лишь бы остаться“. И знаешь, КТО мне это сказал? Учительница с курса! „Учиться, – говорит, – не хотят, красятся, как куклы, и по магазинам ходят, не могут двух слов по-немецки связать и вообще все примитивные“. Она знает двух, которые из-за гражданства замуж вышли и через три года развелись. У одной из них был календарь, где она крестиками отмечала дни до развода! Представляешь! А мой „приемный папа“ недавно выдал: „русские никак со своей мафией не справятся“. Он все не может понять, почему в таком богатом по запасам нефти и газа государстве люди бедствуют. Эх, если бы только он, мы и сами не можем… Вот, Катюшик, – гласило очередное послание от Ани, – глобальные темы меня беспокоят, не знала, что так рьяно буду защищать свою страну и что каждое плохое слово в наш адрес, как ножом по сердцу…»

Я с улыбкой вспомнила Нильса, жеманно разбрызгивающего вокруг себя парфюм, изображая, как прошлая au pair собиралась на занятия в школу. Как Хэлена обдавала насмешливым взглядом славянских иммигранток на улице. Как знакомые Нильса обстоятельно расспрашивали меня о «диктаторской политике Путина» и сыпали заключениями о коррупции, спивающейся стране и отсутствии отопления в домах. Хотя я поняла, что хозяин и его знакомые так поглощены созерцаниями международных новостей, что совсем не замечают многообразие объявлений о «cпециализированных клиниках» в местных газетах и статьи о самом большом проценте самоубийств в Дании среди подростков. Так что в этом случае «спиваются» и «погибают» обе страны, с той разницей, что одна из безысходности, а другая – от скуки…

На самом деле, русские люди – какой-то тип невымерших динозавров. Мы до сих пор очень естественные, «экологические». Мы стремимся к эмоциональной близости, когда весь мир от нее закрывается. Мы сочиняем статьи «Почему русским не страшен экономический кризис» и обмываем его, когда другие пускают себе в голову пули. Мы не паникуем, даже когда на нас обрушивается град метеоритов, и готовы ко встрече инопланетян, если они прилетят не с пустыми руками. Мы до сих пор не стесняемся выражать свои истинные чувства и не умеем дежурно улыбаться. И даже капитализм пока не смог уничтожить в нас эту душевность. Однако объяснить это датчанину или шведу – все равно что подписать себе заключение о психическом расстройстве».