Алексей Чибиряк, брат-близнец Раисы, приехал на своей машине инвалида в отдел по расследованию убийств. Он заметно хромал, потому что одна нога была короче, правую руку держал неестественно: видимо, плохо сгибалась или вообще не сгибалась. Он же говорил, что кости во время операций отрубали, пусть и инвалидность потом сняли…

– Здрасте, – сказал он Славе. – Мне в больнице сказали, что вы должны дать разрешение на похороны сестры. Потому как дело…

– Можно, – сказал Слава. – Сейчас напишу для морга. Для дела все есть. История болезни, причина смерти, фотографии. Убийца взята с поличным, вину признала. Мои соболезнования. Есть на что хоронить?

– Найду. Вроде и выдадут что-то.

– Да, положено. А родители ваши где живут?

– Нигде. Детдомовские мы.

– Откуда же информация, что она старшая сестра? На три минуты?

– Санитарка роддома, в котором нас мамашка оставила отказниками, рассказала. Она к нам ездила навещать. Лидия Петровна. Сейчас старая и больная уже. Не знаю, сможет ли с Раей проститься.

– Понятно. В общем, Алексей, если какая-то помощь будет нужна: позвонить там, договориться – обращайтесь.

– Спасибо. Так я пойду?

– Конечно.

– А что с этой, бизнесвуменшей, которая сестру мою убила?

– Арсеньева находится в СИЗО. К суду мы еще не готовы. Она отказалась давать показания. Вы отказались говорить о том, что знаете.

– Я вроде сказал, что ничего не знаю.

– Да, вы именно так и сказали. Допустим, я вам поверил, хотя, если честно, это не слишком правдоподобно. Теперь я еще больше засомневался. Не просто близнецы – а это уже большая привязанность, но еще и брошены в младенчестве матерью… У Раисы не было подруг, и у вас – друзей.

– Да у меня бы, может, и были, но вы же видите, какой я… Хожу: три четверти. И вообще, я не понял, к чему вы все это?

– Да так. Дело плохо движется. Как говорит мой товарищ, ниточки одна с другой не связываются.

– Ясно. Так я пошел?

Алексей направился к выходу. Слава негромко сказал ему в спину:

– Арсеньева пыталась покончить жизнь самоубийством.

– Да вы что! – резко повернулся Алексей. – Откачали?

– Да, конечно. У нас хорошие врачи.

– Правильно сделали. Легко соскочить хотела.

– Хотела, – задумчиво сказал Земцов.

Когда Чибиряк вышел, он позвонил заместителю:

– Вася, брат Раисы Чибиряк будет ее хоронить. Узнай, пожалуйста, когда и где. И еще информация нужна. В каком роддоме они родились. Там тогда работала санитаркой Лидия Петровна, я не стал уточнять фамилию, думаю, ты найдешь без проблем. Но если там были и другие Лидии Петровны, позвони Алексею Чибиряку, уточни у него фамилию. Она сейчас на пенсии, болеет. Нет, к ней ходить не нужно. Только адрес, фамилию. Получается, это у них самый близкий человек. Думаю, мы с тобой сходим на эти похороны.

…Весь вечер Алексей Чибиряк мастерил из дощечек рамку. Руки у него были умелые и даровитые. Получилось красиво, несмотря на то что правой рукой он почти не мог работать, только поддерживать. Он покрыл лаком рамку, подождал, пока высохнет, вставил фотографию Раисы. Фотография была старой, там Раиса сразу после школы. В бедном, сиротском платье, с переброшенной на грудь толстой косой. Она улыбалась. Быстро облетели ее густые волосы. Плохо жила, плохо питалась, пила… А девчонкой улыбалась, пела. Хотя и тогда жизнь у них была убогой, полной обид. Одна Лидия Петровна за всю их жизнь только и любила близнецов, наверное.

Алексей поставил фотографию на старый, низкий комод, сходил на кухню и вернулся с двумя стаканами специально купленной сегодня водки. Самогон с запахом бензина и всего-прочего для таких случаев не подходит. Он налил себе и ей. Свой стакан выпил, ее поставил перед фотографией.

– Ты, Рая, не сомневайся, – сказал он, вытянувшись перед ней, как в строю. – Провожу тебя, как полагается. Может, и тетя Лида приедет с тобой попрощаться. А дальше… Жди. Ты ж старшая, выскочила на три минуты раньше.