Чувство ненависти в российском обществе есть, и оно прогрессирует: чем дальше, тем больше оно растет, пульсирует, иногда, бессмысленно проявляясь в разных случаях, сублимируясь. Думаю, для его проявления появились новые поводы. Объясняется появление такой ненависти двумя моментами.

Она возникает, во-первых, из-за бессилия: от тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь сделать, тебя никто не слушает. Во-вторых, ненависть возникает, когда появляется разрыв между тем, чего хотят и что думает сделать элита, и тем, что хочет, масса, народ, большинство людей. Это резкий разрыв и все усилия, программы, формулируемые элитой, просто вызывают идиотский смех.

Но не только непонимание элитой нужд общества приводит к подобному разрыву. Можно сказать жестче: элита появляется тогда, когда она помимо своего частного интереса понимает интересы того народа, внутри которого она живет. Она понимает его объективный интерес. То, что нужно делать. А наша элита, я бы сказал, ничего не понимает. И выступления обслуживающих элиту экспертов, вызывают сначала презрение, потом – дикую ненависть.

И ненависть эту вызывает прежде всего та часть элиты, которая либо имеет мало или вовсе не имеет отношения к власти. Мне кажется, что сейчас в стране происходят очень важные вещи. Эти вещи, возможно, в скором будущем будут требовать смены элиты. По существу, если я правильно понимаю, сейчас зарождается или консолидируется – трудно сказать, на какой стадии – как бы другая элита. Эта потенциальная новая элита иначе понимает национальные интересы во внешней и внутренней политике, она сможет по-иному выстраивать отношения внутри страны, между этносами, между нациями, отношения с соседями по СНГ, с дальними соседями и сможет формулировать совершенно иные задачи. Сейчас ходят всяческие анекдоты о модернизации, о Сколково. Это некоторая форма, указывающая на то, что скрывают какие-то темные, не проясненные глубины этой агрессии. Потому что все подлежит осмеянию, и ни к чему не стоит относиться всерьез. Что бы ни делали с милицией, с полицией, безопасность, обнаружение игорного бизнеса в Московской области… Все говорит только о том, что нынешняя элита полностью себя дискредитировала. И даже если будут предложены какие-то идеи, наверняка верные, эмоционально они будут отвергнуты.

Это отторжение обществом того, что предлагает элита, едва ли можно считать признаком деполитизации. Напротив, я опасаюсь, что на каких-то слоях происходит радикальная политизация. Я не знаю, когда – через год, два три, – она объявит себя, но это будет неожиданностью для многих. Однако выход из ситуации будет лишь за счет смены режима вообще. Пока рано делать прогнозы, будет ли форма такой смены похожа на то, что происходит на Ближнем Востоке. Я думаю, что тот режим, который существует у нас, будет изменен радикально, и нынешняя элита будет отстранена от власти в ближайшие годы.

В принципе, если мы говорим на языке, предполагающем существование элиты, то элита существует тогда, когда существует масса. Элита – часть массы. У нас общество настолько деградировало, что мы можем говорить только в терминах массы. Мы даже не можем говорить о том, что у нас существует то, что раньше называлось народом. Народу элита не нужна. А у массы она есть. И в силу того, что у нас произошла деградация людей, человеческого состава, массе будут нужны харизматические вожди, ей будут нужны не топ-менеджеры и не чиновники. У людей есть потребность и желание пойти за теми, кто может взять на себя всю полноту ответственности. Может быть, это эмоционально, но такая потребность в лидере, который может предложить программу, которая в свою очередь будет понятна большинству людей, – один из главных упреков к существующей элите и повод или глубинная причина для ее смены.

Отчасти ненависть к элитам можно объяснить транснациональным характером самих элит. Срослись стереотипы о продажности элит со стереотипами об их ориентированности на заграницу, «живет здесь, но все интересы уже там, здесь только делает деньги, а живет в Лондоне». Процессы глобализации очень противоречивы. И в ненависти масс по отношению к элитам проявляется и неприязнь к глобализации. Я предполагаю, что так называемый феномен терроризма – это есть попытка локального оказать сопротивление глобальному. И в какой-то степени в этом участвует и наш народ. Он пытается мобилизовать свой протест против глобализации в таком виде. Неприятие элиты является одновременно и неприятием тенденций, связанных с глобализацией.

Федор Михайлович Достоевский писал, чем больше русский человек становится французом, тем больше он русский. Реализация этого очень простая: руководители или элита должна любить свой народ, это говорит Достоевский. И чем более русскими мы становимся, чем более русской становится элита, тем более мы становимся всечеловеческими и тем лучше нас будут понимать европейцы, тем лучше и скорее они увидят родство наших душ. Не через русификацию, а через полноту осуществления русской идеи, русского человека. Взяв эту цитату из Достоевского, я могу сказать, что элита и народ не понимают друг друга. И отсюда взаимная ненависть. А что будет рождаться в пространстве этой взаимной ненависти? Такого рода дилеммы решаются только через кровь.