Несовершеннолетняя Генриховна подошла ко мне, чтобы пообщаться. Ребенок она практического направления и общается со мной только по делу. По вопросам сердечным она общается с оставшейся у меня в доме племянницей, теткой своей. В вопросах оценки мужества и красоты они с теткой ровесницы. Все надеются на чудо.

А со мной Елизавета Генриховна исключительно про имущество общается.

Но внезапно вбежала ко мне в кабинет, когда я в нем работал напряженно, и начала пересказывать какой-то сериал про мушкетеров. Прыгает, размахивает вроде как шпагой, топает и выкрикивает. Я с дивана встаю, глаза протираю. А Генриховна:

– И тут! И тут! Бонасье говорит: «Я люблю д’Артаньяна! Больше жизни! И уйду к нему жить! А ты оставайся здесь!»

Я снова на диван сел.

– Кто говорит? – туповато спрашиваю. – Бонасье?! Ты, внучка, что смотришь? Тебя кто научил дедушку пугать?!

Стал орать тетке, чтобы поднялась ко мне, ответ держать про просмотры странноватые. Что за киностудия выпустила такой сериал?!

Слава богу, выяснилось, что Бонасье – это все же Констанция.

И заодно, слава богу, выяснилось, что Елизавета Генриховна своим рассказом намекнула мне на необходимость купить ей какие-то сапоги особые. То есть все нормально, дедушка по-прежнему нужен, внучка не изменилась, просто оттачивает навыки, все в порядке.