Одна женщина обрадовалась моему подарку. Потому как пять кило требухи – это пять кило требухи.

Так она лаять не очень любит. А тут ликование произошло такой силы, что я отошёл на всякий случай. И Савелий Парменыч отошел немедля вслед за мной.

От пяти кило требухи Савелий никогда раньше не уходил. А тут как-то посмотрел на Сосильду и заспешил, засуетился. Ну вроде как забыл что-то на втором этаже. Недочитанную книжку, допустим. И за мной по ступенькам.

А на кухне наша девочка неистовствовала. У неё в лесу есть пень. Она его грызёт при встрече. Молча. Пень осенью был раза в два больше. А теперь пень стал в два раза меньше. Девочка очень бодра.

– Вот так, Савелий, – сказал я сдержанно, – воспитали красавицу себе на радость, людям на покаяние…

Савелий дожевал покраденное и сглотнул. Набегаемся ещё с сырыми сосисками в пастях, такое у меня ощущение сложилось.

А другая женщина подарку своему не обрадовалась. Глафира Никаноровна вообще не балует меня каскадом своей радости и водопадом чувств. Понятно, что её требухой не проймёшь. Поэтому подарок выбирал очень тщательно.

Глафира нащупала какой-то основной секрет женской востребованности. С точки зрения харизмы (развода лошья всякого) Никаноровна мастер высочайшего уровня.

Отсюда вывод, дамы, отсюда вывод. Сырая печень на полу – не повод для вашего открытого ликования даже 8 Марта. Скрытнее будьте.

Затопили с Савелием камин. Сидим, прячемся. Уютно.