Лис вызвал Антона на встречу. У того был для этого специальный телефон, который он не должен был давать ни своему Проводнику, ни кому-нибудь другому. Наоборот, он должен был всегда носить его при себе. И, тем не менее, Лис дозвонился только с четвёртого раза. Всё это было странно. Похоже, что Антон забыл кое о чем.

Первое время после того, как Лис взял Антона на крючок, тот вёл себя скромно, как и положено агенту: аккуратно являлся на встречи, сливал второстепенную информацию, а залетных чужаков даже сдавал с потрохами. А потом резко изменился, как будто компромат, который его держал, утратил силу.

Может быть, потому, что с тех пор в московском блатном мире произошло многое: убили Каскета, убили Буржуя, убили Фому, в тюрьме сидит Лебедь, некоторые из братвы уехали за кордон и живут в своих зарубежных особняках, пережидая смутные времена. Да им, в общем-то, и наплевать на этот компромат. Другое дело – тиходонская братва. Но из тиходонских тоже мало кто остался: Север убит, Карпет убит, Итальянец убит, Батон убит, Гарик убит… Проще посчитать, кто из серьезных фигур остался – Босой да Корнилов… Костя Ким болеет, это уже не тот Костя, что полтора года назад. Ну, набрали молодых, заткнули образовавшиеся дырки, только что им давние события?

Конечно, если Босой объявит, что это Антон позвал в город ещё первую бригаду, во главе с Жорой Каскетом, то многим это не понравится. Не понравится – и только. Прошло много времени, стерлась острота момента, убит Каскет, убиты все, кто с ним приехал. Почти все участники тех событий ушли в мир иной. То, что первая атака москвичей на город провалилась – это уже история. А сейчас перевернута очередная страница, и москвичи со своими деньгами снова прибыли в Тиходонск, и это не агрессия, а попытка делового сотрудничества. И кто приглашал Буржуя, Фому Московского, питерского Лебедя на этот раз? Уж во всяком случае Антон тут ни при чем. Все сделано официально, с ведома властей и братского общества… И какую роль может сыграть старая запись о том, что Антон когда-то приглашал москвичей в Тиходонск? Да никакого! И он это прекрасно понимает. Прекрасно все понимал и Лис, хотя это понимание его не устраивало так же, как и поведение самого Антона. На пятый раз он всё-таки дозвонился и назначил встречу, причём Антон согласился только со второго раза.

«Плюнуть на него, что ли? – подумал Лис. – Пусть его убивают! Какое мне дело? Раз он сам такой умный и уклоняется от предостережений, так зачем мне стараться?»

Но это непрофессиональный подход, поэтому в назначенное время Лис на неброском чужом «KIA» приехал на голубое озеро, объехал его по бездорожью и остановился в кустах, на противоположной стороне от ресторана. Через некоторое время туда же подъехал и Антон, тоже на чужой машине и, конечно, без охраны. Лис был в своем боевом облачении: поношенной куртке с «Корой» под рубашкой, старых штанах и с двумя пистолетами. Антон, как всегда, был одет «с иголочки» – кожаная куртка, рубашка с шейным платком, отглаженные брюки и начищенные до блеска туфли. Все фирменное, тщательно подобранное, новенькое. Казалось, что Антон вышел из своего новенького «Майбаха» у Дворца искусств в Каннах и сейчас поднимется по красной фестивальной дорожке, недоумевая, как он оказался в тиходонском захолустье, где и ногу-то некуда поставить. Оружия при нем, похоже, не было.

Тщательно выбирая, куда поставить ногу, он подошел к Лису, протянул руку, крепко сжал, будто тисками, и этот факт зацепил в мозгу Лиса какой-то нейрон, пробудил какую-то ассоциацию, которая продолжала развиваться на подсознательном уровне.

– Где снайперов поставили, Филипп Михайлович? – спросил он. – И зачем? От вас за метр пахнет оружейной смазкой, а при ходьбе, наверное, вы гремите, как железный человек…

Он сразу дал понять, что не боится Лиса, и это была чистая правда. Что давало ему такую уверенность? Деньги? Связи? Власть?

– Что-то не вижу тебя, не слышу, – пропустив слова Антона мимо ушей, сказал Лис.

– Дела! Полиции хорошо: работает, получает зарплату, да ещё и премии бывают… А в бизнесе не так: пропустишь сделку – потерял миллион, пропустишь другую, а тебе маслину в голову загонят. Так что, приходится вертеться.

– Ну, а что ты знаешь про убийства?

– Какие убийства? – удивился Антон.

– Ты знаешь. Убийства водителей. Тебя, кстати, самого можно поздравить? Шикарной тачкой обзавёлся. «Майбахи» у нас не в ходу. Их даже у городских и областных властей нет…

– Ничего-о, – сказал Антон бодрым голосом. – Надо будет – мы подарим.

– А во сколько обошелся, если не секрет?

– Какие от полиции секреты? – пожал плечами Антон. – Это же индивидуальный заказ. Я заплатил восемьдесят лимонов.

– Рублями?

– Разумеется.

– Это не очень дорого. Есть и «зеленью» столько стоят.

– А бронированные и двести. Но мне это не по карману. Я же не начальник уголовного розыска города…

– Пока, – сказал Лис. – А через год-два вполне могут назначить!

– Это правда, – серьезно кивнул Антон.

– А правда, что друзья убитых пустили по городу машины-ловушки?

– А-ах, – махнул рукой Антон. – Сказки. Ну, вначале, конечно, хотели такое сделать. Брат Тамаза, я знаю, запустил две машины. Шнурова приятели тоже одну пускали. Сорокинские говорить – говорили, но, по-моему, разговорами это всё и закончилось. Только они же не менты… точнее, не полицейские, – поправился он.

– Ну, поездили вечер, два, три, четыре, потом им это надоело, и бросили.

– Ясно, – сказал Лис.

Он чувствовал, что в поведении Антона что-то изменилось. Но не мог понять – что именно… Во всяком случае, компромата Антон не боится и работать на него не будет – это он дал понять совершенно ясно.

– Ну, а ты не боишься на «Майбахе» рассекать?

– Чего мне бояться? – с ноткой превосходства ответил Антон. – Это мой город, я в нём живу. Каждая собака меня знает, ни у кого даже мысли не появится поднять на меня руку.

– Это хорошо, что ты так уверен, – сказал Лис. – Но с охраной-то ходишь?

– Хожу, – согласился Антон. – Только это больше понты. Вроде, считается, что солидный человек должен охрану иметь. Ну, и у меня есть охрана.

«Да никакая у тебя не охрана, – подумал Лис. – Набрал олухов – не учёных, ничего не умеющих. Двоим сделал лицензии на оружие, только пользоваться они им толком не умеют, двое носят стволы незаконно и в любой момент могут на этом попасться. Расчёт только на то, что откупишься…»

Но вслух полковник говорить этого не стал. Как раз подошёл хороший момент сказать, что, вопреки мнению Антона о своей неприкасаемости, его собираются в самое ближайшее время убить и забрать его замечательную машину, которой он очень гордится, потому что в городе таких единицы и благодаря ей он резко выделяется среди себе подобных… И надо спрятать новинку и спрятаться самому, лучше всего уехать в Испанию, пока он, Лис, и такие, как он, ликвидируют грозящую ему опасность.

И когда Лис уже открыл рот, он поймал взгляд Антона, и у него будто пелена с глаз упала. Тот смотрел на него свысока, сверху вниз! И что это могло значить?! Он мог бы так смотреть, если бы это Лис состоял у него на связи и был от него зависим, но дело же, вроде, обстоит наоборот?! Вроде бы, Антон подвешен на компре, и Лис в любой момент может объявить его местной братве! А откуда же тогда этот взгляд победителя?

И тут же затронутый крепким рукопожатием нейрон и рожденная им ассоциация развилась в мысль. Он вспомнил, что когда Ребёнок ни свет ни заря поднялась, чтобы сделать ему завтрак, и когда она почти перестала ходить по кабакам со своими подружками, как раз в это время он обнаружил, что она вся в синяках. Синяки были на запястьях, на предплечьях, на плечах, на бёдрах, на щиколотках…

– Откуда это? – спросил Лис.

Катя осмотрелась и, вроде бы, тоже удивилась.

– Не знаю. Наверное, на массаже Мария перестаралась. Надо ей сказать, чтобы потише сжимала, а то от меня вообще ничего не останется.

И когда она давала ответ на вопрос мужа, наверное, оба вспомнили одно и то же: как она рассказывала о жалобах Миледи на Антона, от которого она всегда уходит в синяках…

Лиса как будто кипятком обдало. Неужели этот взгляд, это высокомерие победителя и эти синяки – это звенья одной цепи? Тогда цепь должна быть завязана на шее у этого возомнившего о себе бог весть что бандита!

– Что вы так смотрите, Филипп Михайлович? – спросил Антон.

Он был неглупым человеком и хорошо чувствовал других людей, потому он столько лет сохранял жизнь в криминальной стае. И сейчас он, наверное, почувствовал мысли полковника, а возможно, прочёл вспыхнувший в глазах огонь ненависти. Во всяком случае, сам он отвёл взгляд и вида победителя уже не имел. Но было поздно. В конце концов, Лис не обязан спасать жизнь бандиту ни при каких обстоятельствах. Особенно при тех, которые сложились сейчас.

«Разбирайся сам со своей жизнью, брателло, – подумал он. – А я разберусь у себя в семье…»

– Ну, ладно, – как ни в чём не бывало, сказал Лис. – Если узнаешь что-то про машины, то звякни.

Антон улыбнулся, показав неровные зубы.

– Если я узнаю, это значит, братва узнала. А у ребят-то друзей много было. Я думаю, никто не побежит заявление писать. Сами с гадами разберемся.

– Ты самостоятельный стал, – Лис свысока похлопал Антона по плечу.

Это получилось не случайно. Он, полковник, снисходительно похлопал по плечу бандита, будущее которого весьма туманно, и этот бандит должен знать своё место. И он ему это место указал!

– Я вижу, ты теперь сам всё решаешь, сам ответственность на себя берёшь. Вижу, ты уже созрел. «Крестить» тебя пора!

– Я человек скромный, – настороженно улыбнулся Антон. – Если люди скажут, что пора, то я отказываться не стану. А сам я никогда к постам не рвался, вы же это знаете, Филипп Михайлович?

– Знаю, – кивнул Лис, хотя он знал прямо противоположное.

Они снова обменялись рукопожатиями – зачем раньше времени спугивать врага? И Антон снова крепко сжал Лису руку. Когда Лис ехал в управление, он даже посмотрел на свою кисть: не остались ли там синяки? Но на грубой руке полковника полиции синяков не остается. В отличие от нежной кожи его супруги.