На следующее утро Локк стоял перед дверями банкирского дома Мераджо. Большие водяные часы в холле только-только прозвонили десять. В почти безоблачном небе ясно светило солнце, накрапывал теплый слепой дождь. На Виа Каморрацца кипело движение; грузовые барки и пассажирские лодки сражались за водное пространство со страстным воодушевлением, приличествующим скорее участникам морской битвы.

Одну из десяти крон пришлось разменять, чтобы обеспечить Локка более или менее опрятным костюмом. Волосы у него по-прежнему оставались седыми, а накладная борода была острижена клинышком. На человека состоятельного он, разумеется, нисколько не походил, а имел обличье скромного служащего – конторского курьера или писца.

Банкирский дом Мераджо представлял собой четырехэтажное нагромождение архитектурных причуд, сооруженных в разное время за последние двести лет: колонны, портики, арочные окна, каменные и деревянные фасады, наружные галереи со скамьями, носившие не только практический, но и декоративный характер. Шелковые навесы над галереями были цветов каморрских монет: коричневато-медного, желтовато-золотого, серо-серебряного и молочно-белого. Даже здесь, на улице, Локк видел вокруг десятки лукасов фервайтов, деловых людей в ладно скроенных богатых камзолах, каждый из которых стоил не меньше, чем зарабатывает за пять лет простой ремесленник или рабочий.

Если бы Локк посмел хоть пальцем тронуть кого-нибудь из этих господ, охранники банкирского дома Мераджо мигом вылетели бы толпой из дверей, словно пчелы из потревоженного улья. В погоне за нарушителем порядка они соревновались бы с несколькими патрулями желтокурточников, расхаживавшими по набережной, и победителю выпала бы честь вышибить ему мозги дубинкой.

В кошельке у Локка позвякивало семь беложелезных крон, двадцать серебряных солонов и пара медяков. Он был безоружен и очень смутно представлял, что станет говорить и делать, если его сомнительный план провалится.

– О Многохитрый страж, – прошептал Локк, – сейчас я вхожу в банкирский дом, где собираюсь получить то, что мне нужно. Мне не помешала бы твоя помощь. А если ты мне не поможешь… то и черт с тобой. Я все равно получу то, что мне нужно.

Вскинув голову и решительно выдвинув подбородок, он начал подниматься по ступеням.

– Частное сообщение для Кореандра Превина, – сказал Локк охранникам в холле, проводя пальцами, как гребнем, по мокрым волосам.

Охранников было трое – крепкие парни в малиновых бархатных куртках, черных бриджах и черных же шелковых рубашках. Позолоченные пуговицы у них блестели как новенькие, но рукояти длинных ножей и дубинок, висевших на поясе, были изрядно потертыми.

– Превин… Превин… – пробормотал один из охранников, листая справочную книгу в кожаном переплете. – Хм… Общественный зал, пятьдесят пять. Он вроде принимает без предварительной договоренности. Знаешь, куда идти?

– Не впервой здесь, – ответил Локк.

– Хорошо. – Отложив книгу в сторону, охранник взял грифельную доску с лежащим на ней пергаментным листом и выхватил перо из чернильницы. – Имя, квартал?

– Таврин Каллас. Северная застава.

– Писать умеешь?

– Нет, сударь.

– Тогда просто нарисуй тут какой-нибудь значок.

Охранник протянул грифельную доску, и Локк нацарапал жирный крестик рядом с именем «ТАВРЕН КАЛУС». С почерком у парня дело обстояло лучше, чем с правописанием.

– Проходи, – мотнул головой охранник.

Огромное помещение на первом этаже банкирского дома Мераджо – так называемый Общественный зал – было тесно заставлено солидными дубовыми конторками, стоявшими в восемь рядов по восемь штук в каждом. Сидели за ними торговцы, менялы, юристы, клерки и прочие мелкие служащие, которые арендовали рабочие места у банка – кто повседневно, а кто, за недостатком средств, лишь два-три раза в неделю. Подле всех почти конторок сидели клиенты, оживленно разговаривая, горячо споря или безмолвствуя в ожидании. Через большие световые фонари лились потоки солнечного света; легкий стук дождя смешивался с деловым гулом, наполнявшим зал.

По двум сторонам помещения поднимались до самого потолка четыре яруса закрытых галерей с медными перилами. Там с удобством располагались самые влиятельные и богатые коммерсанты Каморра. Все они входили в правление банкирского дома, однако никакой фактической властью не обладали – Мераджо просто предоставлял им многочисленные привилегии, ставившие их выше (в прямом и переносном смысле) мужчин и женщин в Общественном зале.

В каждом уголке здания стояли бдительные охранники в обманчиво расслабленных позах. Там и сям пробегали подавальщики в черных куртках, черных бриджах и длинных малиновых фартуках. В задней части банкирского дома находились огромная кухня и винный погреб, который сделал бы честь любой таверне. У людей, занятых срочными делами, зачастую не хватало времени, чтобы выйти перекусить или послать кого-нибудь за едой. Иные здешние служащие практически жили здесь, возвращаясь домой только чтобы поспать и сменить одежду – да и то потому лишь, что банкирский дом закрывался по наступлении часа Лжесвета.

С видом спокойным и уверенным Локк зашагал через Общественный зал к конторке, помеченной цифрой пятьдесят пять. Стряпчий Кореандр Превин несколько лет назад помогал братьям Санца открыть счет на имя Эванте Эккари. Тогда он был примерно такого же роста и телосложения, как Локк, и сейчас оставалось лишь надеяться, что с тех пор он не пристрастился к жирной пище.

– Чем могу быть полезен? – любезно осведомился Превин, по счастью все такой же худощавый.

Локк окинул быстрым взглядом его камзол – изящного свободного кроя, темно-зеленый, с кричащими пурпурными обшлагами, отделанными золотым шитьем. Кореандр Превин, судя по всему, хорошо разбирался в модных фасонах, но был слеп, как бронзовая статуя, когда дело доходило до расцветки одежды.

– Господин Превин, – заговорил Локк, – мое имя Таврин Каллас. У меня возникло весьма необычное затруднение, и оно могло бы успешно разрешиться с вашей помощью. Хотя должен сразу предупредить, что услуга, о которой я вас прошу, несколько выходит за рамки ваших обычных обязанностей.

– Я стряпчий, – сказал в ответ Превин, – и трачу свое время только на клиентов. Вы намерены стать таковым?

– Я намерен положить в ваш карман пять полных крон не позднее сегодняшнего вечера, если вы согласитесь мне помочь.

Локк провел ладонью по столешнице, и на ней, словно по волшебству, появилась беложелезная монета. Возможно, он проделал фокус не очень ловко, но Превин, явно несведущий в трюкачестве, изумленно вскинул брови.

– Ясно. Я вас внимательно слушаю, господин Каллас.

– Вот и славно. Заручившись вашим вниманием, я надеюсь в самом скором времени заручиться и вашим согласием вывести меня из затруднения. Видите ли, господин Превин, я являюсь представителем некоего торгового дома, который я, при всем к вам уважении, предпочел бы не называть. Я уроженец Каморра, но давно живу и работаю в Талишеме. Сегодня вечером мне предстоит встретиться за ужином с несколькими крупными предпринимателями – один из них благородный дон – и обсудить с ними условия важной сделки, для заключения которой меня прислали в Каморр. Но… неловко даже говорить, право слово… боюсь, я стал жертвой ограбления.

– Ограбления? Что вы имеете в виду, господин Каллас?

– Мой гардероб, – печально пояснил Локк. – Вся моя одежда, все мои вещи были украдены, пока я спал. А хозяин гостиницы, будь он трижды проклят, отказывается брать на себя ответственность за преступление и заявляет, что я просто дверь не запер на ночь, а значит, сам и виноват!

– Я могу порекомендовать стряпчего, собаку съевшего на подобных делах. – Превин выдвинул ящик стола и принялся перебирать лежащие в нем бумаги. – Вам надо вызвать хозяина таверны в Тяжебный суд при Дворце Терпения. На все про все уйдет пять-шесть дней, и вы процесс непременно выиграете, если предъявите суду свидетеля, который подтвердит ваши показания. А я пока что могу составить все документы, необходимые для…

– Покорнейше прошу прощения, господин Превин, – перебил Локк. – В любых других обстоятельствах я бы с радостью воспользовался вашим дельным советом и попросил вас подготовить все нужные бумаги. Но у меня нет пяти-шести дней. Боюсь, в моем распоряжении осталось лишь несколько часов. Как я сказал, сударь, деловой ужин назначен на сегодняшний вечер.

– Хм… А нельзя ли перенести встречу? Безусловно, ваши коммерческие партнеры войдут в ваше затруднительное положение и не станут возражать.

– Увы, это решительно невозможно! Ну посудите сами, господин Превин: кто согласится доверить десятки тысяч крон торговому дому, представитель которого не способен даже позаботиться о сохранности собственной одежды? Я… я просто в отчаянии. Боюсь, сделка не состоится… ускользнет из моих рук. Вдобавок упомянутый мной аристократ… он большой педант, знаете ли. У него каждый шаг на месяц вперед расписан. Если я перенесу встречу, боюсь, он посчитает меня человеком безответственным и вообще откажется иметь со мной дело.

– М-да-а-а… Может статься, ваши опасения обоснованны, господин Каллас. Вам лучше судить о характере ваших партнеров. Но чем же я могу вам помочь?

– Мы с вами одного роста и телосложения, господин Превин. И меня восхищает ваш безупречный вкус в отношении фасонов и расцветок одежды. Я предлагаю следующее: вы предоставите мне во временное пользование подходящий к случаю костюм со всеми сопутствующими галантерейными мелочами, а я дам вам пять полных крон как залог в обеспечение сохранности ваших вещей. Когда же я верну вам одежду, залог останется у вас.

– То есть вы… э-э… просите меня одолжить вам костюм?

– Да, господин Превин, я был бы глубоко вам признателен за любезное содействие. Вы окажете мне неоценимую услугу. И мои хозяева, полагаю, не постоят за благодарностью.

– Хм… – Превин задвинул ящик стола и, задумчиво нахмурясь, сложил пальцы домиком под подбородком. – Предложенный вами залог составляет четверть от стоимости костюма, который я мог бы одолжить вам для вашего делового ужина с доном. По меньшей мере четверть.

– Уверяю вас, господин Превин, я человек чрезвычайно аккуратный и предусмотрительный – прискорбная кража моего гардероба скорее исключение, подтверждающее правило. Я буду беречь ваш костюм так, словно от него зависит моя жизнь… да, собственно, так оно и есть. Если переговоры сорвутся, я наверняка лишусь места.

– Ваша просьба… довольно необычна, господин Каллас. Странная просьба, прямо скажем. На какое торговое сообщество вы работаете?

– Мне… не хотелось бы его называть, господин Превин. Я боюсь повредить репутации своих хозяев. Надеюсь, вы понимаете, что я просто стараюсь выполнить свои обязательства перед ними.

– Да-да, конечно. Но и вы должны понимать, что ни один здравомыслящий человек не отдаст незнакомцу тридцать крон в обмен на пять без… более существенных гарантий, чем горячие заверения. Прошу прощения, господин Каллас, но так дело не пойдет.

– Ну хорошо, – вздохнул Локк. – Я работаю на Западное торговое сообщество Железного моря, учрежденное в Тал-Верраре.

– Западное торговое сообщество Железного моря… Хм… – Превин выдвинул другой ящик стола и принялся листать какую-то тонкую книжицу. – У меня тут справочный указатель Мераджо на текущий год, семьдесят восьмой Азы Гийи. Ага, вот Тал-Веррар… так, так… Западного торгового сообщества Железного моря в списке не значится.

– Ох, опять эта чертова загвоздка! Мы учредили Сообщество только во втором месяце нынешнего года, потому и не попали в списки. Такое было хлопотное дело, вспоминать страшно.

– Господин Каллас, я искренне вам сочувствую, честное слово, но… Вы уж простите, сударь, но я нахожу ваши обстоятельства слишком странными, чтобы принимать в них участие. Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Однако от души желаю вам изыскать способ умиротворить своих деловых партнеров.

– Умоляю вас, господин Превин…

– Сударь, наш разговор окончен.

– Значит, я обречен. У меня не осталось никакой надежды. Прошу вас, сударь, войти все-таки в мое положение и…

– Я юрист, господин Каллас, а не торговец платьем. Наш разговор окончен. Желаю вам удачи – и доброго дня.

– Неужто я ничем не могу повлиять на вас, чтобы вы хотя бы подали мне надежду на…

Превин взял с конторки медный колокольчик и трижды позвонил. Из толпы посетителей неподалеку появились охранники. Локк со вздохом сгреб в кулак свою беложелезную крону.

– Проводите этого человека к выходу, – велел Превин, когда один из охранников положил руку в перчатке на плечо Локка. – Только, пожалуйста, со всей любезностью.

– Слушаюсь, господин Превин. А вас, сударь, прошу сюда.

По меньшей мере трое крепких мужчин помогли Локку подняться с места и проворно вывели сначала в главный проход посередине Общественного зала, затем в холл и наконец на ступени банкирского дома. Дождь уже прекратился, и в воздухе витал свежий запах пара, поднимавшегося от теплых камней.

– Не советую показываться здесь впредь, – промолвил один из охранников.

Все трое пристально смотрели вслед Локку, пока тот спускался по ступенькам мимо идущих навстречу деловых людей, которые не обращали на него ни малейшего внимания – в отличие от нескольких желтокурточников, с интересом наблюдавших за происходящим.

– Проклятье… – пробормотал Локк, быстрым шагом направляясь на юго-запад.

Сейчас он намеревался перейти через мост на Виденцу и отыскать там портного.

Водяные часы отзванивали полдень, когда Локк вернулся к ступеням банкирского дома Мераджо. Светлый костюм «Таврина Калласа» он сменил на темный льняной дублет и дешевые черные бриджи с черными чулками. Седые волосы скрывались под черным бархатным беретом, козлиная бородка исчезла (он еле ее отодрал, чуть ли не с кожей, и решил отныне всегда носить с собой растворитель для клея), а вместо нее появились тонкие усики. Лицо у Локка раскраснелось от жары и быстрой ходьбы, одежда местами уже промокла от пота. В руке он держал свернутые в трубку пергаментные листы (пустые). Когда Локк вошел в холл и обратился к охранникам, в речи его слышался легкий талишемский акцент.

– Мне нужен стряпчий. На прием я не записан, никого здесь не знаю, поэтому согласен подождать, пока кто-нибудь освободится.

– Стряпчий, значит… – Уже знакомый Локку охранник полистал справочную книгу. – Вот, пожалуйста: Даниэлла Монтегю, Общественный зал, шестнадцатый стол. Или… Этьен Акало, тридцать шестой. Там есть огороженные места для ожидания.

– Вы очень любезны, – сказал Локк.

– Имя, квартал?

– Галдо Авриллан. Я из Талишема.

– Писать умеете?

– А как же! Даже вензеля ногами.

Охранник недоуменно воззрился на Локка, и только спустя несколько секунд, когда один из двоих других парней прыснул со смеху, на лице у него медленно проступило понимание. Однако до улыбки он не снизошел.

– Поставьте здесь свою подпись или какой-нибудь иной знак, господин Авриллан.

Взяв протянутое ему перо, Локк размашисто начертал заковыристую подпись рядом с именем «ГАЛЛДО ОВРЕЛАН», дружески кивнул охранникам и неспешно двинулся к Общественному залу.

Остановившись при входе словно бы в легком замешательстве, Локк быстро обшарил взглядом огромное помещение и – вместо того, чтобы пройти к огороженным медными перилами местам для ожидания, – направился прямиком к конторке под номером двадцать два, подле которой в настоящую минуту не было клиента. Хорошо одетый молодой человек, сидевший за ней, сосредоточенно строчил что-то на пергаментном листе. Локк опустился в кресло напротив и негромко кашлянул.

Служащий поднял голову. Он был каморрец стройного телосложения, с зализанными назад каштановыми волосами и большими влажными глазами за очками в тонкой оправе. Одет он был в кремовый камзол с лиловой подкладкой, видневшейся с изнанки манжетов, и лиловых же тонов жилет и рубашку. Шейные платки ниспадали на грудь пышными сборчатыми складками кремового и темно-пурпурного цвета. «Наряд чересчур щегольской, пожалуй, – подумал Локк. – И парень явно выше меня на пару дюймов – но это невелика беда».

– Не желаете ли вы, сударь, положить в свой карман пять беложелезных крон еще до наступления вечера? – спросил Локк веселым и доверительным тоном, не забывая о легком акценте.

– Я… что… пять… Вы меня врасплох застали своим вопросом, сударь. Чем я могу быть полезен? И кто вы такой, позвольте поинтересоваться?

– Меня зовут Галдо Авриллан. Я из Талишема.

– Вот как! Вы говорите, пять крон? Обычно за свои услуги я беру гораздо меньше. Какое же у вас ко мне дело, разрешите узнать?

– Ваши услуги – ваши профессиональные услуги – мне не требуются, господин…

– Магрис. Арманд Магрис, – представился служащий. – Но… если вы меня не знаете и в услугах моих не нуждаетесь…

– Плачу белым железом, как я сказал. – Локк проделал нехитрый фокус с той же монетой, которую двумя часами ранее выкладывал на стол Кореандра Превина: она, словно по волшебству, выпрыгнула у него из кулака и легла на костяшки пальцев (перекатывать монетки по костяшкам, как делали братья Санца, Локк так и не научился). – Пять беложелезных крон за пустяковую услугу, хотя и несколько необычную.

– В каком смысле необычную?

– Видите ли, господин Магрис, я попал в полосу невезения. Я являюсь торговым представителем кондитерской фирмы «Стролло и сыновья» – крупнейшего в Талишеме поставщика десертов и сластей. Я прибыл морем из Талишема, чтобы встретиться с несколькими возможными клиентами в Каморре – высокопоставленными клиентами, знаете ли. Два благородных дона и их супруги рассчитывают с помощью моих хозяев разнообразить свой стол новыми кулинарными изысками.

– Вы желаете, чтобы я составил проект договора о сотрудничестве… или о продаже?

– О нет, господин Магрис, у меня к вам дело далеко не столь обыденное. Прошу вас выслушать до конца историю моих злоключений. Я отбыл из Талишема на корабле, взяв с собой дюжину упаковок с образцами изысканных десертов, каких не готовят даже знаменитые каморрские повара: разноцветными леденцами отменного вкуса, шоколадными конфетами с начинкой из алхимического крема, коричными пряниками с глазурью из аустерсалинского бренди и прочими дивными лакомствами. Мне предстояло отобедать с нашими возможными клиентами и позаботиться о том, чтобы они пришли в восторг от кулинарного мастерства моих хозяев. Знаете, ведь для одних только праздничных пиров закупается сластей на такие суммы, что голова кругом… в общем, речь идет о чрезвычайно важной для нас сделке.

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал Магрис. – Похоже, работа у вас весьма приятная.

– О, я был всем доволен, если бы не одно прискорбное обстоятельство, – вздохнул Локк. – Доставивший меня сюда корабль – хотя и впрямь быстроходный, как мне обещали, – кишмя кишел крысами.

– Боги мои! Уж не хотите ли вы сказать…

– Да, мой товар, – горестно кивнул Локк. – Мой превосходный товар хранился в ненадежных упаковках и вдобавок не на виду, что облегчило дело чертовым грызунам. Они жадно набросились на сласти и подчистую уничтожили все, что я вез с собой.

– Печально слышать о вашей утрате, – сказал Магрис. – Чем же я могу вам помочь?

– Товар лежал вместе с моей одеждой. И вот в довершение всех бед мой гардероб, погрызенный крысиными зубами и испачканный, прошу прощения, пометом, пришел в полную негодность. В дорогу я оделся очень просто, и теперь это единственный костюм, оставшийся у меня.

– О Двенадцать, ну и положеньице! У ваших хозяев есть счет в банке Мераджо? Вы можете взять кредит на покупку нового платья?

– К сожалению, нет. Мы думаем открыть здесь счет, я уже давно убеждаю хозяев в такой необходимости. Но пока еще мы не сделали этого, и вот теперь у меня нет возможности срочно раздобыть денег, а сегодняшняя деловая встреча очень важна для нас, чрезвычайно важна. Пускай я не могу представить образцы нашего товара, но я должен по крайней мере появиться на обеде с объяснениями и извинениями, дабы не оскорбить наших возможных клиентов. Один из них – человек очень привередливый и требовательный. Крайне привередливый и требовательный. Если я не приду на встречу, хотя бы и с пустыми руками, он непременно распустит в своих кругах слух, что фирма «Стролло и сыновья» не заслуживает доверия. Это страшно повредит нашей репутации, не только деловой, но и человеческой.

– Да, иные аристократы излишне строги в соблюдении принятых порядков. Но я по-прежнему не понимаю, чем же могу вам помочь в данных обстоятельствах.

– По счастливой случайности, сударь, мы с вами одного телосложения. И ваш вкус в одежде поистине безупречен, господин Магрис. Мы с вами словно близнецы, разлученные при рождении, настолько совпадают наши предпочтения в части фасонов и расцветок платья. Вы немного выше меня ростом, но это не столь важно, когда речь идет всего лишь о нескольких часах. Я прошу вас, сударь… я вас умоляю одолжить мне подходящий к случаю костюм. Деловой обед с высокопоставленными клиентами назначен на сегодняшний вечер – богов ради, помогите мне выглядеть достойно и тем самым спасти доброе имя моих хозяев.

– Вы хотите… вы хотите позаимствовать у меня камзол, бриджи, чулки, башмаки и все сопутствующие галантерейные мелочи?

– Совершенно верно. И я клятвенно обещаю беречь каждый стежок как зеницу ока. Более того, я дам вам в залог пять беложелезных крон, а когда верну костюм в целости и сохранности, вы оставите деньги себе. Согласитесь, сумма немалая за такую-то пустячную услугу, – полагаю, вы столько за месяц зарабатываете, если не за два.

– Хм… Да, сумма и впрямь значительная. Но все же… – У Магриса был такой вид, будто он изо всех сил старается сдержать ухмылку. – Это весьма странная просьба, как вы наверняка и сами понимаете.

– Понимаю, сударь, прекрасно понимаю… Но что мне сделать, чтобы вызвать у вас сочувствие? Я готов умолять на коленях, господин Магрис, мне сейчас не до гордости – ведь на кону не только моя работа, но и репутация моих хозяев.

– Да уж, – кивнул Магрис. – Вне всякого сомнения. Жаль, что крысы не говорят по-терински. Бьюсь об заклад, они дали бы убедительнейшие показания в вашу пользу.

– Шесть беложелезных крон, – проговорил Локк. – Это все, что у меня есть. Прошу вас, сударь…

– «Пи-пи-пи, – сказали бы они. – Пи-пи-пи». Такие жирненькие крыски, маленькие прожорливые злодейки. Они дали бы показания и потом попросились бы обратно на талишемский корабль, чтобы продолжить свое пиршество. Фирма «Стролло и сыновья» обзавелась бы преданными работниками, пускай и мелкими.

– Господин Магрис, я не вполне вас…

– Вы ведь не из Талишема, верно?

– Господин Магрис, пожалуйста!..

– Это просто очередная проверка, да? Вроде той, на которой попалась бедная Вилла в прошлом месяце. – Не в силах больше сдерживаться, Магрис расплылся в радостной улыбке, явно довольный собой до чрезвычайности. – Можете доложить господину Мераджо, что мое чувство достоинства не улетучивается при виде белого железа. Я не запятнаю честь его банкирского дома участием в подобных розыгрышах. Надеюсь, вы не забудете передать ему мои наилучшие пожелания?

Локк не раз в жизни испытывал разочарование, поэтому сейчас довольно легко подавил желание перемахнуть через конторку и придушить Магриса. Внутренне вздохнув, он скользнул взглядом по сторонам – и вдруг увидел самого Мераджо, стоящего в одной из лож второго яруса и пристально смотрящего в зал.

На Джанкане Мераджо был распахнутый сюртук самого модного фасона, с яркими обшлагами и блестящими серебряными пуговицами. И сюртук, и бриджи, и шейные платки были красивейшего темно-синего цвета – цвета неба перед самым часом Лжесвета. Выглядел костюм неброско, но столь богато и изысканно, что каждый сразу понимал, каких огромных денег он стоит. Локк опознал владельца банка по орхидее, приколотой к груди справа, – это было единственное приметное украшение, которое всегда носил Мераджо: свежая орхидея, ежеутренне срезавшаяся для него в саду.

Мераджо был заметно ниже советников и секретарей, толпившихся у него за спиной, а значит, примерно одного роста с Локком. И телосложение имел такое же сухощавое.

План возник из ниоткуда – просто вторгся в мысли подобно абордажной команде, стремительным натиском захватывающей корабль. В мгновение ока он всецело завладел Локком, ясный и простой, как мычание коровы. Локк приятно улыбнулся Магрису и сказал уже без талишемского акцента:

– Вы слишком умны для меня, господин Магрис. Слишком умны. Примите мои поздравления: вы правильно сделали, что ответили отказом на мою просьбу. Не беспокойтесь, я сейчас же доложу лично Мераджо о вашей похвальной стойкости. Несомненно, он отдаст должное и вашей проницательности. А теперь разрешите откланяться…

С задней стороны здания находилась служебная дверь, через которую доставлялись продукты в кухню и кладовые. Она открывалась в небольшой холл, где передыхали между сменами подавальщики: новичкам дозволялось прерваться лишь на пять—десять минут, старшим же работникам на отдых и еду отводилось целых полчаса. У двери, лениво привалившись к стене и скрестив руки на груди, стоял единственный охранник. При виде приближающегося Локка он встрепенулся:

– По какому делу?

– Да так, ничего особенного. Просто хотел потолковать с кем-нибудь из подавальщиков или кухонных распорядителей.

– Тебе здесь не общественный парк. Ступай гулять в другое место.

– Будь другом. – Локк протянул охраннику солон, словно чудом появившийся в руке. – Я ищу работу, вот и все. Хочу поговорить с кем-нибудь из подавальщиков или распорядителей, которые сейчас свободны. А остальных отвлекать не стану.

– Уж постарайся. – Монета исчезла в кармане охранника. – И смотри долго там не задерживайся.

Локк вошел в невзрачный холл с низким потолком, пропитанный застойными кухонными запахами. Здесь с полдюжины подавальщиков стояли вприслонку к стене или прохаживались взад-вперед. Один или двое из них прихлебывали чай, остальные просто наслаждались минутами досуга. Быстро окинув всех оценивающим взглядом, Локк выбрал мужчину примерно своего роста и сложения и решительно подошел к нему.

– Мне нужна ваша помощь, – негромко произнес он. – Дело на пару минут, плачу пять крон.

– Ты кто такой, черт возьми?

Локк схватил руку подавальщика и сунул в ладонь беложелезную монету. Мужчина отдернул руку, потом посмотрел, что в ней лежит. Его глаза предприняли попытку вылезти на лоб.

– Выйдем, поговорить надо, – сказал Локк.

– Конечно-конечно, – живо согласился подавальщик, лысоватый брыластый человек лет тридцати пяти.

Они вышли в переулок и остановились футах в сорока от охранника, вне пределов слышимости.

– Я работаю на герцога, – приглушенным голосом сообщил Локк. – У меня срочное послание для Мераджо, но в своей одежде мне показываться в банке нельзя… по некоторым причинам. – Он помахал под носом у подавальщика пустыми листами, туго свернутыми трубкой.

– Давайте я передам, – предложил тот.

– У меня приказ: лично в руки, и никак иначе. Мне необходимо подняться наверх, не привлекая к себе внимания. Дело займет не больше пяти минут. Плачу пять крон, как я уже сказал. Белым железом, прямо сейчас. Мне надо переодеться подавальщиком.

– Черт, – расстроился мужчина. – Обычно у нас в чулане всегда валяется запасная форменная одежда… черные куртки там, фартуки. Мы могли бы подобрать что-нибудь для вас. Но сегодня, как назло, постирочный день. Все отослали к прачкам, ничего не осталось.

– Ну как же не осталось? На тебе надето ровно то, что мне нужно.

– Но погодите… это невозможно…

Локк снова схватил руку подавальщика и сунул в нее остальные четыре кроны:

– У тебя хоть раз в жизни лежали в кармане такие деньги?

– О Двенадцать, нет, – прошептал мужчина. Он облизал пересохшие от волнения губы и после короткого колебания кивнул. – Что я должен сделать?

– Просто следуй за мной. Управимся легко и быстро.

– У меня есть минут двадцать. Потом мне надо вернуться на рабочее место.

– Не беспокойся. Я сообщу Мераджо, что ты помог нам обоим. У тебя не будет никаких неприятностей.

– Э-э… хорошо. А куда мы идем?

– Здесь рядом, за углом. Нам нужна гостиница.

Через улицу от банкирского дома находилась гостиница «Отрадная сень» – сравнительно чистая, дешевая, без особых удобств, предназначенная для народа попроще: курьеров, студентов, писцов и разных мелких служащих. Она представляла собой двухэтажное здание с открытым внутренним двором, построенное на манер особняка эпохи Теринского владычества. Посреди двора росла высокая олива, нежно шелестевшая листвой в лучах солнца.

– Комната с окном, на день, – отрывисто сказал Локк, бросая на стойку несколько монет.

Хозяин гостиницы торопливо вышел из-за стойки с ключом в руке и проводил двоих мужчин в девятый номер на втором этаже.

Вся обстановка комнаты состояла из двух складных кроватей и небольшого шкафа. Единственное окно было затянуто промасленной бумагой. Хозяин «Отрадной сени» с поклоном удалился, не промолвив ни слова. Держатели каморрских гостиниц, как правило, теряли всякое любопытство относительно своих постояльцев при виде серебра, выложенного на стойку.

– Как тебя величать? – Локк затворил дверь и задвинул щеколду.

– Бенжавьер, – ответил подавальщик. – А вы… э-э… вы точно уверены, что все пройдет гладко?

Вместо ответа Локк достал кошелек и вложил его в руку Бенжавьеру:

– Здесь еще две полные беложелезные кроны сверх того, что ты уже получил. И немного золота и серебра в придачу. Мое слово стоит дорого – и ты можешь оставить кошелек у себя в качестве залога, пока я не вернусь.

– Боги мои, – пролепетал Бенжавьер. – Все это так… странно. Чем же я заслужил столь невероятную милость небес?

– У богов свои цели, для нас непостижимые, – ответствовал Локк. – Ну так что, приступим к нашему делу?

– Да-да, конечно…

Бенжавьер торопливо развязал тесемки и кинул фартук Локку. Потом принялся стаскивать куртку и штаны. Локк стянул с головы бархатный берет.

– О, да вы седой совсем, – удивился Бенжавьер. – Хотя по лицу не скажешь.

– Я всегда выглядел моложе своих лет, слава богам. Ценное качество для человека, работающего на герцога. Мне нужны и твои башмаки тоже – мои совсем не подходят к этому великолепному наряду.

Мужчины проворно разделись и обменялись вещами. Уже через минуту Локк стоял посреди комнаты в черном форменном костюме подавальщика, с повязанным поверх него малиновым фартуком. Бенжавьер, в одном исподнем, сидел на кровати, перекидывая из руки в руку кошелек.

– Ну? Как я выгляжу?

– Превосходно. В точности как подавальщик.

– Вот и славно. А ты, со своей стороны, выглядишь вполне состоятельным человеком. Ладно, запрись и жди меня, я скоро вернусь. Стукну в дверь ровно пять раз, ясно?

– Как день.

Затворив за собой дверь, Локк сбежал по лестнице, торопливо пересек двор и вышел на улицу. Не желая лишний раз показываться на глаза охраннику у служебного входа, он вернулся к банкирскому дому длинным путем, чтобы войти через переднюю дверь.

– Тебе не полагается ходить здесь, – строго сказал охранник со справочной книгой, когда Локк ворвался в холл, весь красный и потный от быстрой ходьбы.

– Знаю, прошу прощения. – Локк помахал свернутыми в трубку бумагами. – Меня послали принести эти документы одному из юристов, обслуживающих особо важных клиентов.

– О, тогда извини. Не будем тебя задерживать, проходи.

Уже в третий раз за день Локк вошел в полный народа Общественный зал и стал пробираться через толпу, не привлекая ничьего внимания. Он ловко проскальзывал между хорошо одетыми посетителями и предупредительно уступал дорогу подавальщикам с накрытыми серебряными подносами, не забывая по-свойски кивать, когда они проходили мимо. Через пару минут он нашел, что искал: двоих охранников, стоявших у стены в глубине зала и тихо разговаривавших друг с другом.

– Срочное дело, господа! – выпалил Локк, приблизившись к ним; каждый из парней весил по крайней мере фунтов на семьдесят больше его. – Кто-нибудь из вас знает некоего Бенжавьера? Он один из нас, подавальщиков.

– Ну, в лицо знаю, – ответил один из охранников.

– У него крупные неприятности. Сейчас малый в «Отрадной сени», и он только что попался на одной из проверок Мераджо. Мне велели немедленно доставить Бенжавьера сюда, а вас двоих взять себе в подмогу.

– Что за проверка такая?

– Да вы знаете. Наподобие той, какую недавно устроили Вилле.

– А, той служащей из Общественного зала. Бенжавьер, говоришь? И что же он натворил?

– Поддался на подкуп, и Мераджо, мягко выражаясь, недоволен. Так что нам лучше поторопиться.

– Э-э… конечно, конечно.

– Давайте через заднюю дверь.

Локк зашагал рядом с охранниками, успешно создавая видимость, будто уверенно направляется к черному ходу, хотя на самом деле он просто следовал за ними по извилистым служебным коридорам и через кухонные помещения. Когда трое мужчин наконец достигли заднего холла, Локк немного обогнал своих спутников и вышел на улицу первым, небрежно помахав рукой охраннику, скучающему на посту. В глазах у того не появилось ни проблеска узнавания – оно и понятно: здесь работали десятки подавальщиков, и посторонний человек мог довольно долго выдавать себя за одного из них, не вызывая никаких подозрений, а Локку много времени и не требовалось.

Уже через несколько минут он пять раз громко постучал в девятый номер «Отрадной сени». Едва Бенжавьер приоткрыл дверь, Локк сильным толчком распахнул ее настежь и вошел в комнату, приняв такой же суровый и властный вид, с каким выступал перед Сальварой в образе Полуночника.

– Это была проверка на преданность, Бенжавьер, – произнес он, холодно глядя на подавальщика. – Проверка, которую ты не прошел. Держите его, парни!

Охранники двинулись к полуодетому бедняге, ошеломленно вытаращившему глаза.

– Но… я не… но вы же сказали…

– Твоя работа состоит в том, чтобы обслуживать клиентов банкирского дома Мераджо и хранить верность господину Мераджо. Моя же работа заключается в том, чтобы находить и наказывать людей, недостойных доверия хозяина. Ты продал мне свою форменную одежду, черт побери! – Локк сгреб с постели беложелезные кроны и ссыпал обратно в кожаный кошелек. – Я мог бы быть вором. Или наемным убийцей. А ты предоставил мне возможность пройти прямиком к господину Мераджо переодетым в подавальщика.

– О боги… да вы шутите, должно быть… ушам своим не верю!

– Разве эти люди похожи на шутников? Извини, Бенжавьер, ничего личного, но ты принял неправильное решение. – Локк придержал дверь. – Давайте, ребята, ведите его в банк, да поживее.

Бенжавьер яростно забрыкался, рыча и скуля:

– Нет, нет… не надо! Я всегда верно служил…

Локк схватил мужчину за подбородок и пристально посмотрел в глаза:

– Будешь сопротивляться, вырываться, орать и устраивать шум, все выйдет за пределы банкирского дома, ясно? Тогда мы позовем стражников, и тебя в цепях потащат во Дворец Терпения. А у господина Мераджо там много друзей. Рассмотрение твоего дела запросто может затянуться на несколько месяцев. Тебе наверняка придется сидеть в «паучьей клетке» и думать о своем преступлении аж до зимних дождей. Я внятно излагаю?

– Да! – прорыдал Бенжавьер. – О боги, я прошу прощения, нижайше прошу прощения…

– Тебе не передо мной нужно извиняться. Ладно, парни, давайте быстро отведем малого обратно в Дом. Господин Мераджо хочет поговорить с ним.

Локк шагал впереди, за ним следовали охранники, крепко держа под руки Бенжавьера, по-прежнему плачущего в три ручья, но уже покорного и безмолвного. Локк решительно прошел в задний холл мимо ошарашенного охранника и рявкнул;

– Все вон отсюда! Живо!

Несколько подавальщиков возмущенно встрепенулись, но при виде полуголого Бенжавьера, зажатого между двумя охранниками, мигом смекнули, что что-то очень неладно, и поспешно покинули помещение.

– Оставайтесь с ним здесь, – велел Локк. – Я схожу за господином Мераджо, и мы через пару минут придем. Гоните всех отсюда. Пускай подавальщики пока отдыхают в каком-нибудь другом месте.

– Эй, что тут происходит? – спросил охранник служебного входа, заглядывая в дверь.

– Если ты дорожишь своей работой, смотри в оба за переулком и никого не пропускай, – повелительно промолвил Локк. – Сейчас сюда спустится Мераджо, и он будет сильно не в духе, так что лучше не лезть ему на глаза.

– Пожалуй, он правду говорит, Лаваль, – проговорил один из парней, державших несчастного Бенжавьера.

– Э-э… конечно, конечно… – Охранник ретировался.

– Что же до тебя… – Локк подступил вплотную к Бенжавьеру. – Как я уже сказал, ничего личного. И мой тебе совет: не пытайся хитрить и вилять. Мераджо на ложь не покупается, уже не раз доказано. Просто признайся как на духу, будь честным. Ты меня понимаешь?

– Да… – пролепетал Бенжавьер, давясь рыданиями. – Да, умоляю вас… Я сделаю все, что прикажете…

– А делать ничего и не нужно. Но если ты надеешься на снисходительность и сочувственное понимание господина Мераджо, тебе следует во всем чистосердечно сознаться. Никаких уверток и отговорок, ясно?

– Да… да, конечно…

– Стойте здесь, я мигом ворочусь.

Локк круто повернулся и двинулся к двери. Покидая холл, он позволил себе довольно ухмыльнуться: охранники, державшие Бенжавьера, теперь выглядели такими же испуганными, как и бедный подавальщик. Странно все-таки, насколько легко подчинить себе людей одними только повелительными замашками. Локк прошел через кухни, прошагал по запутанным служебным коридорам и снова оказался в Общественном зале.

– Господин Мераджо все еще наверху? – спросил он первого же попавшегося охранника. И опять с деловым видом помахал скрученными трубкой бумагами.

– Насколько я знаю, да, – ответил парень. – Сдается мне, сейчас он на третьем этаже, принимает доклады.

– Премного благодарен.

Кивнув двум охранникам, стоявшим у подножья широкой чугунной лестницы, Локк стал подниматься по ступенькам. Форменная одежда подавальщика, похоже, давала немалые привилегии, но для пущей убедительности он держал на виду скрученные в трубку листы.

Быстро обшарив взглядом второй этаж и не найдя там намеченной жертвы, Локк поднялся выше.

Джанкана Мераджо находился на третьем этаже, как и сказал охранник. Стоял там у медной ограды, неподвижным взором глядя в Общественный зал и краем уха слушая своих счетоводов, которые зачитывали с восковых табличек цифры, ничего не говорящие Локку. Телохранителей рядом с Мераджо видно не было, – должно быть, в пределах своего коммерческого царства он чувствовал себя в полной безопасности. Тем лучше. Наслаждаясь собственной дерзостью, Локк подошел к банкиру и встал чуть позади в ожидании, когда его заметят.

Счетоводы и служащие начали перешептываться, и уже через несколько секунд Мераджо повернулся. Он устремил на Локка тяжелый взгляд, не сулящий ничего хорошего, и тотчас подозрительно прищурился:

– Ты у меня не работаешь.

– Привет вам от капы Разы, – промолвил Локк негромким, почтительным голосом. – Я должен довести до вашего сведения нечто важное, господин Мераджо.

Несколько мгновений владелец банкирского дома пристально смотрел на него, потом снял очки и положил в карман.

– Так, значит, это правда. Я слышал, что Барсави разделил участь всего земного… И теперь новый капа присылает ко мне своего холуя. Очень любезно с его стороны. Что ему от меня нужно?

– Интересы моего хозяина в известном смысле совпадают с вашими, господин Мераджо. Я здесь для того, чтобы спасти вашу жизнь.

Мераджо презрительно фыркнул:

– Вряд ли моей жизни что-нибудь угрожает, мой неуместно одетый друг. Я нахожусь в своем банкирском доме, и любой охранник здесь отрежет тебе яйца по одному моему слову. На твоем месте я бы уже начал объяснять, откуда у тебя форменный костюм.

– Я его купил у одного из ваших подавальщиков, некоего Бенжавьера, – ответил Локк. – Я знал, что он проявит сговорчивость, потому как он участвует в заговоре с целью вашего убийства.

– Кто, Бен? Какие у тебя доказательства, черт подери?

– По моему распоряжению двое ваших охранников сейчас удерживают Бенжавьера, полуголого, в заднем холле.

– Что значит – по твоему распоряжению? Ты кем себя вообразил?

– Капа Раза поручил мне спасти вашу жизнь, господин Мераджо. Я говорю совершенно серьезно. Что же до того, кто я такой… получается, я ваш спаситель.

– Мои охранники и подавальщики…

– Недостойны доверия, – перебил Локк. – Вы слепой, что ли? Я же не у старьевщика купил форменный костюм. Нет, я спокойно вошел через служебную дверь, предложил пару крон, и ваш Бенжавьер выпрыгнул из одежды на раз-два. – Локк прищелкнул пальцами. – А охранник у двери пропустил меня еще за меньшие деньги – за один-единственный солон. Ваши люди не железные, господин Мераджо. И вы сильно переоцениваете их преданность вам.

Медленно краснея лицом, владелец банка уставился на Локка с таким видом, будто вот-вот его ударит. Вместо этого, однако, он кашлянул и слегка развел руками:

– Хорошо. Сообщите мне ваши важные сведения, а дальше я сам решу, что делать.

– Ваши счетоводы так и напирают на меня сзади. Отошлите их прочь, чтобы мы могли поговорить наедине.

– Не указывай, что мне делать в собственном…

– Я буду вам указывать, черт возьми, а вы будете меня слушаться, – раздраженно произнес Локк. – Потому что я ваш телохранитель, господин Мераджо. Вам грозит смертельная опасность, и счет идет на минуты. Вам уже известно про одного продажного подавальщика и одного нерадивого охранника. Может, вы все-таки позволите мне наконец позаботиться о вашей безопасности?

– С чего вдруг капа Раза забеспокоился за меня?

– Ваше личное благополучие, скорее всего, нисколько не интересует моего хозяина. Но вот безопасность вашего банкирского дома чрезвычайно важна для него. Представители веррарских коммерческих кругов, желающие привести Каморр в упадок, замыслили убить вас. Раза пришел к власти всего четыре дня назад. Ваша насильственная смерть потрясет город до основания. Паук и городская стража возьмутся за наших людей, пытаясь найти убийцу. Капа просто не может допустить, чтобы с вами приключилось несчастье. Как и герцог Никованте, он должен поддерживать спокойствие и порядок в Каморре.

– А откуда твой хозяин узнал о заговоре?

– Подарок богов, так сказать. Капины агенты случайно перехватили несколько писем, занимаясь совсем другим делом. Прошу вас, отошлите прочь своих счетоводов.

Мераджо немного подумал, потом что-то буркнул и раздраженно махнул рукой своим служащим. Они попятились, испуганно вытаращив глаза.

– Для вашего убийства наняли очень опасного человека, – приглушенно проговорил Локк. – Лашенца, вооруженного арбалетом, над которым вроде бы поработал картенский маг. Он совершенно неуловим и почти никогда не промахивается. Вам, вероятно, будет лестно узнать, что за вашу голову назначено вознаграждение в десять тысяч крон.

– Все это, знаете ли, в уме не укладывается, любезный… – Мераджо вопросительно поднял брови.

– Мое имя не имеет значения, – сказал Локк. – Давайте сейчас спустимся в холл за кухнями. Вы сами сможете поговорить с Бенжавьером.

– В холл за кухнями? – Мераджо нахмурился. – Но могу ли я быть уверен, что ты сам не пытаешься заманить меня туда, чтобы прикончить?

– Господин Мераджо, вы одеты в шелк и бархат, а не в кольчугу. Я добрых десять минут стою рядом с вами. Если бы мой хозяин желал вашей смерти, ваши кишки уже давно валялись бы здесь на ковре. Я не жду от вас благодарности и даже не стараюсь вам понравиться, но, богов ради, уразумейте же наконец, что мне приказано охранять вас, а приказы капы Разы не обсуждаются.

– Хм… Звучит убедительно. А новый капа что, такой же грозный правитель, каким был Барсави?

– Барсави умер, скуля и рыдая у ног Разы. Барсави и все его отпрыски. Выводы делайте сами.

Мераджо снова нацепил очки, поправил орхидею на груди и заложил руки за спину:

– Ладно, пойдем в задний холл. Я за тобой.

Бенжавьер и охранники позеленели от страха, когда в холл следом за Локком стремительно вошел Мераджо. Похоже, они лучше Локка угадывали настроение хозяина, и сейчас выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Бенжавьер! – прогремел Мераджо. – Бенжавьер, я просто поверить не могу! После всего, что я для тебя сделал… после того, как взял тебя на работу и утряс твои неприятности с капитаном корабля, где ты служил раньше… У меня нет слов!

– Простите меня, господин Мераджо… – пролепетал бедный подавальщик, чьи щеки были мокрее скатной крыши в грозу. – Простите, я не хотел ничего дурного…

– Не хотел ничего дурного? Так, значит, этот человек говорит истинную правду?

– Да, простите меня боги! Да, господин Мераджо, все чистая правда! Я виноват, я страшно раскаиваюсь… умоляю вас…

– Молчать, черт тебя подери!

Мераджо стоял с отвисшей челюстью, словно человек, внезапно получивший пощечину. Он огляделся по сторонам с таким ошеломленным видом, будто впервые оказался в этом холле, будто ливрейные охранники были не людьми вовсе, а некими чужепланетными существами. Казалось, сейчас он пошатнется и упадет навзничь. Однако Мераджо огромным усилием воли сумел совладать с собой и, стиснув кулаки, резко повернулся к Локку.

– Расскажи все, что знаешь, – прорычал он. – Клянусь богами, все замешанные в этом деле узнают на собственной шкуре, что у меня долгие руки!

– В первую очередь главное, – сказал Локк. – Вы должны дожить до завтрашнего утра. Ваши личные комнаты находятся на четвертом этаже, верно?

– Да.

– Нам нужно немедленно туда подняться. Заприте этого негодяя в кладовой, здесь у вас наверняка найдется кладовая с надежным запором. Вы разберетесь с ним позже, когда опасность минует.

Бенжавьер вновь разразился рыданиями, а Мераджо кивнул, с отвращением морщась.

– Отведите его в сухую кладовую и заложите дверь засовом. Вы двое будете сторожить там. А ты…

Охранник служебного входа, снова заглянувший в холл, густо покраснел.

– Если ты еще раз пропустишь сюда кого-нибудь постороннего, хотя бы дитя малое, я прикажу отрезать тебе яйца и взамен них вставить раскаленные уголья. Ясно?

– Д-да… ясно, господин Мераджо, с-сударь…

Мераджо круто развернулся и широким шагом покинул холл. Теперь Локк шел следом, едва за ним поспевая.

Личные комнаты Джанканы Мераджо, как и его костюм, производили впечатление роскоши и одновременно изысканной скромности. Этот человек явно считал, что лучшими украшениями – в одежде ли, в убранстве ли помещений – служат дорогие материалы и высочайшее качество работы.

Обитая железом дверь со щелчком закрылась, и зубья веррарского шестеренчатого замка с лязгом вошли в гнезда. Мераджо и Локк оказались наедине. В изящных водяных часах на лакированном столе как раз наполнилась доверху чаша, означавшая час дня.

– Итак, господин Мераджо, – отрывисто произнес Локк, – вам ни в коем случае нельзя покидать свои комнаты, пока мы не схватим убийцу. По нашим предположениям, он появится здесь между часом и четырьмя пополудни.

– С этим возникнут трудности, – сказал Мераджо. – Я все-таки должен следить за ходом работы. Мое отсутствие внизу сразу заметят.

– Не обязательно, – возразил Локк. – Вам не пришло в голову, что мы с вами почти одинакового роста и телосложения? И что одного человека, стоящего в тени на верхней галерее, легко принять за другого?

– То есть… ты предлагаешь переодеться мной?

– Из перехваченных писем мы узнали об одном обстоятельстве, играющем нам на руку. У убийцы нет подробного описания вашей внешности. Он просто получил приказ застрелить единственного в банке человека с крупной орхидеей на груди. Если я в вашем костюме, с приколотой к груди орхидеей, встану на вашем обычном месте на галерее, арбалетная стрела, предназначенная вам, полетит в меня.

– Гм… честно говоря, мне непонятна твоя жертвенная готовность занять мое место, если ваш убийца и впрямь никогда не промахивается.

– Прошу прощения, господин Мераджо, но я, должно быть, недостаточно ясно все объяснил. Во-первых, если я не сделаю этого для вас, мой хозяин в любом случае меня убьет. Во-вторых, уворачиваться от объятий Повелительницы Долгого безмолвия я умею гораздо ловчее, чем вы можете представить. И наконец, за ваше спасение мне обещано столь щедрое вознаграждение… знаете, на моем месте вы бы тоже согласились испытать судьбу.

– И что же прикажешь мне делать тем временем?

– Просто отдыхайте здесь, за крепко запертой дверью. Займите себя чем-нибудь на пару часов. Полагаю, нам не придется долго ждать.

– А что будет, когда убийца выпустит стрелу?

– Неловко признаться, но сейчас в банкирском доме находится еще по меньшей мере полдюжины капиных людей… вы только не расстраивайтесь, прошу вас. Некоторые из ваших сегодняшних клиентов – не клиенты вовсе, а самые опытные и сильные бойцы капы Разы, умеющие действовать быстро и бесшумно. Как только убийца выстрелит, они мигом на него набросятся. Он даже не успеет понять, кто на него напал – наши молодцы или ваши охранники.

– А если ты окажешься не настолько проворен, как думаешь? И стрела попадет в цель?

– Тогда я умру, а вы останетесь живы, и мой хозяин будет доволен, – ответил Локк. – Поступая на службу, мы тоже приносим клятву верности, господин Мераджо. Во исполнение присяги, данной капе Разе, я готов принять смерть. Итак, каково будет ваше решение?

В половине второго пополудни Локк Ламора вышел из комнат Мераджо, одетый в прекраснейший костюм из всех, что он носил когда-либо в жизни: камзол, жилет и бриджи цвета вечернего неба (который, по мнению Локка, был ему очень к лицу). Белую шелковую сорочку, приятно холодившую кожу, словно вода осенней реки, он самолично выбрал в гардеробной Мераджо, как и чулки, шейные платки, перчатки и башмаки. Волосы Локк гладко зачесал назад и смазал розовым маслом; флакон масла сейчас покоился у него в кармане вместе с кошельком золотых тиринов, стянутым из верхнего ящика комода. Орхидея, приколотая на груди справа, все еще хранила благоуханную свежесть и источала сладковатый аромат, похожий на запах малины.

Счетоводы и немногочисленные охранники, посвященные в историю с переодеванием, почтительно склонили голову, когда Локк степенно вошел в галерею на четвертом этаже и нацепил на нос очки Мераджо. Впрочем, очки Благородный Каналья тотчас же снял и положил обратно в карман камзола, мысленно обругав себя за тупоумие: ведь в образе Лукаса Фервайта он носил фальшивые очки, с простыми стеклами, а в настоящих, рассчитанных на слабое зрение, он ни черта не видел, перед глазами все расплывалось. Это нужно запомнить на будущее.

Спокойно и неторопливо, будто действуя по условленному плану, Локк приблизился к чугунной лестнице и стал спускаться вниз. Издалека он и впрямь походил на Мераджо в достаточной степени, чтобы не привлекать особого внимания. Оказавшись в Общественном зале, Локк зашагал в сторону служебного коридора с таким уверенным видом, что и здесь лишь несколько человек посмотрели ему вослед с легким недоумением. Перед входом в кухню он сорвал с груди орхидею и сунул в карман.

Подойдя к сухой кладовой, Локк коротко кивнул двоим охранникам и ткнул большим пальцем через плечо:

– Господин Мераджо велел вам встать у служебной двери, с Лавалем рядом. Никого не впускать, как он сказал. Вы сами старика слышали: если что – раскаленные угли взамен яиц. Мне надо допросить Бенжавьера.

Охранники переглянулись и кивнули. Оба уже настолько уверились во властных полномочиях Локка, что беспрекословно подчинились бы, даже предстань он перед ними в дамском нижнем белье. Похоже, в прошлом Мераджо не раз прибегал к помощи тайных агентов для проверки порядка в своем учреждении, и сейчас Локк извлекал выгоду из их репутации.

Локк быстро вошел в кладовую и прикрыл за собой дверь. Обомлевший от страха пленник даже не шелохнулся, когда Локк бросил ему кошелек. Увесистый кожаный мешочек ударил Бенжавьеру прямо в глаз, и бедняга с воплем отпрянул к стене, закрыв лицо ладонями.

– Черт! – сказал Локк. – Извини, я думал, ты поймаешь.

– Что еще вам от меня надо?!

– Я пришел извиниться. Нет времени вдаваться в объяснения. Прости, что втянул тебя в неприятности, но у меня были свои причины… обстоятельства вынудили поступить так.

– Втянул в неприятности?.. – Бенжавьер осекся. Несчастный подавальщик шумно хлюпнул носом и истерически проорал: – Вы о чем вообще говорите?! Что происходит? Что вы наврали про меня господину Мераджо?

– У меня, повторяю, нет времени входить в объяснения. В кошельке шесть крон, частично тиринами, чтоб было легче разменять. Если ты останешься в Каморре, за твою жизнь я не дам и ломаного медяка. Беги из города через сухопутные ворота. Забери мою одежду в «Отрадной сени», вот ключ от комнаты.

На сей раз Бенжавьер поймал брошенный ему предмет.

– Все, больше никаких вопросов, – сказал Локк. – Сейчас я схвачу тебя за ухо и выведу на улицу. А ты сделай вид, будто напуган до смерти, ясно? Как только мы зайдем за угол и скроемся из виду, я тебя отпущу. Если тебе дорога жизнь, ты стрелой помчишься в «Отрадную сень», переоденешься там и со всех ног рванешь из города. Отправляйся в Талишем или Ашмир. Денег, что я тебе дал, там хватит на год безбедного существования. При желании сможешь даже открыть какое-нибудь свое дело.

– Но я не…

– Либо мы вдвоем сейчас выходим отсюда, – перебил Локк, – либо я оставляю тебя на верную смерть. Способностью выбирать правильное решение обладает не каждый, и похоже, у тебя таковой нет. Ну что ж, извини за беспокойство.

Минуту спустя Локк провел подавальщика через задний холл, держа за ухо особой, очень болезненной хваткой, хорошо известной любому городскому стражнику. Бенжавьер вполне убедительно рыдал и молил о пощаде. Трое охранников у служебной двери не обнаружили не малейшего сочувствия к несчастному, когда Локк протащил его мимо них.

– Вернусь через пару минут, – бросил Локк. – Господин Мераджо велел поговорить с ним один на один.

– Богов ради, спасите меня от него! – душераздирающе возопил Бенжавьер. – Он же меня изувечит… Умоляю вас!..

Охранники лишь рассмеялись в ответ, хотя Лаваль, запятнавший себя мелким мздоимством, выглядел не особо веселым. Локк провел горемычного Бенжавьера по переулку, а как только они завернули за угол, отпустил его и оттолкнул.

– Беги! – велел он. – Беги во всю мочь. У тебя есть еще минут двадцать, пока они сообразят, в какую глубокую лужу сели. А тогда в погоню за тобой отправят суровых ребят. Давай, беги!

Бенжавьер ошарашенно уставился на него, потом потряс головой и шаткой поступью двинулся в сторону «Отрадной сени». Теребя фальшивый ус, Локк с минуту смотрел вслед бедняге, а затем повернулся и растворился в толпе. Солнце палило нещадно, и Благородный Каналья обильно потел в своем великолепном новом наряде. Но на губах у него играла довольная улыбка.

Он шагал на север, к Двусеребряному парку. Там, совсем рядом с южными воротами парка, находилась лавка галантерейных товаров для знатных господ, а в соседнем квартале торговали черные алхимики, не знавшие Локка в лицо. Нужно купить растворитель для клея, чтобы избавиться от усов, а также средство, восстанавливающее натуральный цвет волос… Тогда он снова превратится в Лукаса Фервайта и сможет нанести визит супругам Сальвара, дабы выудить у них из кармана еще несколько тысяч крон.