Глава тридцатая
Фальк сидел в номере у себя на кровати, на которой везде были разложены бумаги. Внизу, в пабе, было тихо. Последние посетители ушли несколько часов назад. Фальк молча пялился в собственные заметки по делу Хэдлеров. Соединял отдельные пункты так и сяк, пока схема не начала напоминать затейливую паутину. Одни тупики. Он взял свежий лист бумаги и начал заново. С тем же результатом. Он взял мобильник и набрал номер.
— Мне кажется, Элли Дикон подвергалась насилию в семье со стороны отца, — сказал он, когда Рако поднял трубку.
— Чего? Погоди-ка, — голос на другом конце линии звучал как-то сонно. Трубку явно прикрыли рукой, и Фальк разбирал только приглушенное бормотание двух голосов. Рита, наверное, подумал Фальк. Он посмотрел на часы. Было позднее, чем ему казалось.
Прошла минута, прежде чем Рако заговорил опять:
— Ты все еще здесь?
— Прости, времени не заметил.
— Да неважно. Что там насчет Элли.
— Да просто кое-что всплыло в разговоре с Гретчен сегодня. Насчет того, что Элли была несчастна. Не просто несчастна, а на грани отчаяния. Уверен, дома она подвергалась насилию.
— Физическому? Сексуальному?
— Не знаю. Может, и то, и то.
— Понятно, — сказал Рако.
Последовало молчание.
— У Дикона нет алиби на то время, когда были убиты Хэдлеры.
Из трубки донесся вздох Рако.
— Дружище, ему уже за семьдесят, и с головой проблемы. Может, он и ублюдок, но старый и довольно-таки хилый.
— И что? Ружье-то в руках он держать умеет.
— А то, — бросил Рако, — что, как мне кажется, на твои суждения влияет тот факт, что ты терпеть его не можешь после того, что случилось двадцать лет назад.
Фальк ничего не ответил.
— Прости, — сказал Рако. Он зевнул. — Что-то я устал. Поговорим завтра.
Он на секунду умолк.
— Рита передает привет.
— И ей тоже привет. И мои извинения.
— Спокойной ночи.
И связь оборвалась.
Казалось, прошло всего несколько минут, и Фалька разбудила сверлящая, сухая трель городского телефона. С неимоверным усилием он приоткрыл один глаз. Не было еще и семи. Он лежал, прикрыв локтем глаза, пытаясь наскрести в себе достаточно энергии, чтобы снять трубку. К счастью, звук был настолько невыносимым, что это придало ему сил. Он потянулся и взял трубку.
— Господи, наконец-то, — сказал Макмердо. — Я тебя разбудил?
— Да.
— Ладно, дружище, это не важно. Слушай, нужно, чтобы ты спустился. Прямо сейчас.
— Я не одет…
— Просто спускайся, — сказал Макмердо. — Встретимся сзади, на стоянке. Помогу, чем могу.
Машина Фалька вся была в дерьме. Оно потеками и разводами украшало кузов, образуя лужицы под дворниками на лобовом стекле и у колес. Все это уже успело немного подсохнуть в лучах утреннего солнца, успев схватиться в процарапанных в краске буквах. Надпись «МЫ ТЕБЯ УРОЕМ» больше не отсвечивала серебром. Теперь она была выполнена в дерьме.
Фальк подбежал к машине. Пришлось прикрыть лицо рубашкой, но запах все равно затекал в нос, в рот. Казалось, его можно было жевать. Мухи буквально сходили с ума. Они вились вокруг, садились ему на волосы, на лицо, и он с отвращением отмахивался от них рукой.
В салоне дела обстояли еще хуже. Фальк обычно не поднимал стекло до конца, чтобы дневной жар хоть немного выветривался за ночь. Кто-то умудрился просунуть в эту щель шланг, и теперь руль, радио, приборная доска все были заляпаны отвратительной жижей. На сиденьях, на полу растеклись мутные лужи. Все остальные машины на стоянке остались нетронутыми. Макмердо стоял в стороне, прикрыв лицо локтем. Он покачал головой.
— Что за адская хрень, дружище. Мне страшно жаль. Я тут помойку выносил и увидел. Они, наверное, ночью это сделали. — Макмердо помолчал. — По крайней мере, это навоз. По большей части. Наверное.
Продолжая зажимать нос рубашкой, Фальк молча обошел вокруг машины. Бедный автомобиль. Сначала поцарапали, а теперь и вовсе прикончили. Задержав дыхание, он осторожно, стараясь не слишком приближаться, заглянул внутрь сквозь заляпанное окно. Под слоем грязи на сиденье было что-то еще. Он отступил, не решаясь раскрыть рот, чтобы заговорить.
На заднем сиденье, залитые и пропитанные дерьмом, были рассыпаны сотни листовок с призывом к дальнейшему расследованию смерти Элли Дикон.
Настроение в участке было унылое.
— Я, конечно, сделаю Доу и его дяде строгое предупреждение, дружище, — сказал Фальку Рако, снимая с телефона трубку. — Прикинешь стоимость машины? Может, будет какая-то компенсация.
Фальк в рассеянности пожал плечами. Он склонился над столом, вперив невидящий взгляд в бумаги по делу Хэдлеров. Рако на другой стороне комнаты повесил трубку и теперь сидел, подперев голову руками.
— Дикон, похоже, решил нанести предупреждающий удар, — сказал он Фальку. — Он подал жалобу. На тебя.
— Да ну, — Фальк скрестил на груди руки и поглядел в окно. — А я думал, это у меня машина покрыта дерьмом.
— Он сказал, ты проявил по отношению к нему агрессию. Делал что-то на могиле его дочери, я не понял. Едет сюда с адвокатом.
— Нда. — Фальк не стал оборачиваться.
— Должен ли я спросить?…
— Я ничего не делал, но свидетелей нет. Так что это будет его слово против моего. И мотив у меня, можно сказать, есть, так что… — Фальк пожал плечами.
— И тебя это не беспокоит? Это не пустяки, дружище. Мне придется принять жалобу, а потом оно пойдет дальше по инстанции. У тебя могут быть неприятности по работе.
Фальк повернулся.
— Конечно, это ж Дикон, верно? — Фальк говорил так тихо, что Рако подался вперед, чтобы его слышать. — Сеет хаос и разрушение, где бы он ни появился. Раньше он бил жену и дочь, возможно, тоже. Была у него определенная власть над людьми, и он использовал ее, чтобы выжить нас с отцом из города. Бог знает, что сделал его племянник, почему Карен Хэдлер написала его имя за считаные дни до смерти. От этой парочки дурно пахнет. И никто никогда их на этом не ловит.
— Так что ты предлагаешь?
— Я ничего не предлагаю. Просто говорю, что Дикон заслуживает, чтобы его подвесили за яйца. Обвинение в вандлизме будет значить, что он слишком легко отделался. Он совершенно точно замешан в чем-то похуже. Хэдлеры, его дочь. Что-то точно есть. Я знаю.
Хлопнула входная дверь. Прибыли Дикон с его адвокатом.
— Дружище, послушай, что я тебе скажу, — быстро сказал Рако. — Наверняка ты этого не знаешь. Если тебя поймают на подобных разговорах за пределами участка — от этой жалобы тебе уже не отделаться, так что следи за языком. Никакой связи между Диконом и убийством Хэдлеров не существует, как бы тебе ни хотелось, чтоб она была.
— Спроси его.
— Ты необъективен. Это опасная дорожка.
— Просто спроси.
Адвокат была молоденькой и вся кипела решимостью бороться за права своего клиента. Рако терпеливо слушал ее излияния, показывая посетителям дорогу в комнату для собеседований. Фальк проводил их взглядом, потом в бессильном раздражении откинулся на спинку стула. Дебора, выйдя из-за стойки, вручила ему бутылку холодной воды.
— Так себе, наверное, ждать тут, снаружи, пока Мэл Дикон сидит там, внутри, — сказала она.
— Да, — Фальк вздохнул. — Правила. Работают на тебя, пока не начинают работать против тебя.
— Знаете, что вам нужно? Занять себя чем-то, пока вы ждете, — она кивнула в сторону коридора. — Кладовка давно уже напрашивается на уборку.
Фальк взглянул на нее.
— Не думаю, что…
Дебора поглядела на него поверх очков.
— Идите-ка за мной.
Она отперла дверь кладовки и поманила его внутрь. В тесном помещении было пыльно; полки были завалены бумагами и офисными принадлежностями. Прижав палец к губам, она тронула себя за ухо. Из вентиляционной решетки над полками доносились приглушенные, но вполне различимые голоса.
— Для записи: я сержант Рако, присутствует также мой коллега констебль Барнс. Пожалуйста, назовите свои имена.
— Сесилия Терджес, — звонким, четким голосом представилась адвокат.
— Малькольм Дикон.
Фальк обернулся к Деборе.
— Это необходимо исправить, — прошептал он, и она — он мог бы в этом поклясться — ему подмигнула.
— Я знаю. Но не прямо сейчас.
Она вышла, закрыв за собой дверь, а Фальк уселся на какую-то коробку и приготовился слушать.
Адвокат Дикона явно так и рвалась в бой.
— Мой клиент… — начала она и резко замолчала.
Фальк ясно представил себе, как Рако разворачивает навстречу словесному потоку ладонь, призывая к терпению.
— Мы получили от вас письменную копию жалобы на федерального агента Фалька. Спасибо большое, — голос Рако донесся из вентиляционного отверстия. — Как вам известно, технически он не находится на службе и не является членом этого подразделения. Поэтому жалоба будет направлена по инстанции его непосредственному руководству.
— Моему клиенту хотелось бы получить гарантии, что его оставят в покое и…
— Боюсь, подобного рода гарантий я вам дать не могу.
— Почему нет?
— Потому что ваш клиент живет по соседству с домом, где были застрелены насмерть три человека. И на данный момент алиби у него отсутствует, — сказал Рако. — Он также является подозреваемым в деле о вандализме по отношению к автомобилю, случившемся прошлой ночью. До этого мы еще доберемся.
Последовала тишина.
— Что касается смерти трех членов семейства Хэдлеров, мистер Дикон не может более ничего добавить…
В этот раз адвоката прервал Дикон.
— Хрена лысого я замешан в той пальбе, так и запишите, — послышался его хриплый голос.
— Мистер Дикон, мой вам совет… — вмешалась было адвокат.
— Ой, милая, да заткнись уже, а? — ядовито оборвал ее Дикон. — Да что ты понимаешь, как здесь дела делаются. Эти субчики пришьют мне дело, и глазом не моргнут, дай им только шанс. И мне не надо, чтобы ты дала им меня натянуть.
— И все же ваш племянник попросил меня помочь вам…
— Не понял? Сиськи тебе не только думать, еще и слушать не дают?
Последовала долгая тишина. Фальк, сидя в кладовке один, не сдержал улыбки. Старый добрый сексизм — нет ничего лучше, чтобы отвергнуть хороший совет. Что ж, Дикон потом никак не сможет сказать, что его не предупреждали.
— Может, расскажешь нам о том дне, Мэл. Пожалуйста. — Голос у Рако был спокойный, но твердый. Сержанта ждет отличная карьера. подумал Фальк. Если только это дело не подкосит его энтузиазм на самом корню.
— Нечего мне рассказывать. Я был у дома, изгородь чинил, и вот вижу, к дому Люка подъехал его пикап.
Голос у Дикона звучал настороженно, каким Фальк его еще ни разу не слышал, но говорил он гладко, будто заранее все выучил.
— Хэдлер постоянно то уезжает, то приезжает, поэтому никакого внимания я на это не обратил, — продолжал Дикон. — Потом с их стороны донесся выстрел. Я пошел в дом. Потом, еще немного погодя, — еще один.
— Вы как-то отреагировали?
— И как я должен был реагировать? Это же, на хрен, ферма. Стреляют каждый день. Мне-то откуда было знать, что это их хозяйка и ее ребенок?
Фальк так и видел, как Дикон пожимает плечами.
— Да по-любому я внимания не обращал, я же сказал. Потому что я по телефону разговаривал.
Последовало потрясенное молчание.
— Что? — Фальк полностью разделил недоумение, прозвучавшее в голосе Рако. В показаниях Дикона не было и намека на телефонный звонок. Фальк знал. Он эти показания изучил вдоль и поперек.
— А че? — переспросил Дикон, явно не понимая, в чем дело.
— Вам позвонили? В то время, как вы услышали выстрелы?
— Ну да, — ответил Дикон. — Я ж говорил.
Но голос у него изменился. Уверенности в нем поубавилось.
— Нет, вы не говорили, — сказал Рако. — Вы сказали, что ушли в дом и уже там услышали второй выстрел.
— Ну да, я и в дом-то пошел потому, что зазвонил телефон, — сказал Дикон. Но он явно колебался. Говорил он теперь медленнее, и на последнем слове запнулся. — Это та фифа из аптеки звонила, сказать, что лекарство готово.
— В момент, когда вы услышали второй выстрел, вы разговаривали по телефону с девушкой из аптеки? — спросил Рако явно не в силах поверить услышанному.
— Ну да, — сказал Дикон безо всякой уверенности. — Разговаривал. Думаю, да. Потому что она еще спросила, мол, что это там грохнуло, и я ответил: пустяки, это на ферме.
— Вы по мобильному разговаривали?
— Нет. По городскому. Мобильный там вообще ни хрена не берет.
— Почему же вы нам раньше не сказали? — спросил Рако.
Последовало долгое молчание. Когда Дикон заговорил опять, голос у него был, как у ребенка.
— Не знаю.
Фальк знал. Маразм. Сидя на своем ящике, он прижался лбом к прохладной стене. Внутри у него все кричало от разочарования. Из-за решетки донеслось деликатное покашливание. Когда адвокат заговорила, голос у нее был очень довольный.
— Думаю, мы здесь закончили.
