Джесе до сих пор не смел вдохнуть через нос. Он, конечно, видел кое-что и похуже – ведь интернатуру он все-таки проходил, блин, в госпитале Макиуейн! – однако запах разложения и желудочного сока в этом ограниченном пространстве уже достал его. Это была первая смерть на борту, причем как раз тогда, когда у него и без того столько работы.

Рэм, один из двух ожидающих у дверей охранников – тот, что постарше, – осторожно откашлялся.

– Сколько вы еще здесь пробудете, доктор?

– Я уже почти закончил.

Джесе неприятно было это признавать, но персонал службы безопасности на этом корабле до смерти пугал его, в особенности этот Рэм, который был у них своего рода легендой. По словам Марты, неиссякаемого источника всех корабельных сплетен, Рэм был бывшим гуркхом, ветераном Афганистана, человеком, с которым никому не хотелось бы поссориться. Деви, второй охранник, стоявший сейчас рядом с ним, был вообще личностью таинственной. Почти на голову выше своего начальника, он, в отличие от остального персонала службы безопасности, был гладко выбрит – другие предпочитали носить одинаковые усы. Джесе раньше никогда с ним не говорил, хотя пару раз видел его в баре для команды.

– Вы можете назвать время смерти?

Это произнес Деви, и его начальник бросил на Джесе быстрый взгляд.

– Я же не патологоанатом, – вздохнул тот.

Он измерил внутреннюю температуру тела девушки и исходил из того, что кондиционер до самой остановки судна работал на полную мощность. На бедрах и животе ясно были видны фиолетово-красные трупные пятна, до сих пор присутствовало окоченение, но у него не было никакого оборудования, чтобы сделать что-то еще. Судя по трупу, смерть наступила по меньшей мере часов двенадцать назад; а вероятнее – восемнадцать или даже двадцать. С такими заявлениями нужно быть осторожным: нельзя допустить, чтобы потом ему это аукнулось.

– Ссылаться на мои слова нельзя, но я бы сказал, что это случилось от двенадцати до двадцати часов назад, плюс-минус.

– Выходит, она умерла под утро? – спросил Рэм.

Джесе пожал плечами.

– Да, я бы так сказал. Но опять-таки – я не уверен.

– Труп могли передвигать?

– Сомнительно. Все указывает на то, что он лежит тут уже некоторое время. А почему стюард не обнаружил ее несколько часов назад? – Пауло, стюард Джесе, убирал в его каюте дважды в день.

– С этим мы разберемся, – сказал Рэм. – Мы поговорим со стюардом этой девушки и остальными из ее группы.

– Группы?

– Она входила в группу одиночек на борту, – сказал Деви. – Нам также понадобится…

– А это одеяло, которое было на ней… – перебил его Рэм. – Могла она натянуть его на себя, когда скатилась с кровати?

– Нет, сэр, – вмешался Деви, прежде чем Джесе успел что-то ответить. – После того как я проверил ее состояние, я сфотографировал место происшествия. Было очевидно, что кто-то хотел ее спрятать.

– Мы не можем с уверенностью это утверждать, – заявил Рэм.

Джесе заметил, как Деви обидчиво поджал губы, но перечить начальству не стал.

– Кто ее нашел? – спросил Джесе.

Деви вопросительно взглянул на Рэма, прежде чем ответить.

– Мы со стюардессой обнаружили тело, когда проверяли каюты. Чтобы в них не оставалось людей.

– На ней есть следы борьбы? – спросил Рэм.

– В смысле, сексуального насилия?

– Да.

– Блузка задрана, но остальная одежда осталась нетронутой. Следов явных травм нет. Точнее мы ничего не скажем до вскрытия. – Которое, слава Богу, будет уже не его проблемой! – Ее нужно отправить в морг. Нельзя оставлять тело на такой жаре.

Он прокрутил в памяти стандартную процедуру, мысленно похвалив себя за то, что хорошо изучил инструкции своего агентства. О ситуации необходимо оповестить капитана, а он даст команду технической службе включить холодильник морга – если, конечно, это возможно при отсутствии энергоснабжения. Господи! Служба безопасности свяжется с властями в Майами и на Багамах, где зарегистрирован корабль, но на него ляжет задача проинформировать страховую компанию, главный офис, агентство и родственников погибшего пассажира, хотя как он сможет все это сделать, когда система спутниковой и радиосвязи не работает, оставалось загадкой. Джесе почувствовал, что его накрывает новая волна неприятностей после безуспешных ночных попыток связаться с наземной службой обеспечения, чтобы сообщить им о жертвах пожара на борту.

Он вытер лицо. Страх накатывал волнами. Еще никогда в жизни он не был так подавлен – даже когда находился на волосок от увольнения. В состоянии стресса он чувствовал себя ужасно, потому что слишком хорошо знал, к чему это может привести.

– А вы не могли бы сделать предположение насчет причины смерти? – спросил Деви.

– Предположить я могу все, что угодно, – отрезал Джесе, заработав хмурый взгляд от Рэма. Нервозность сделала его невежливым. – Рвотные массы могли перекрыть дыхательные пути. Возможно, это ее и убило.

– Вы не думаете, что здесь могли присутствовать наркотики?

– Без анализа крови я ничего сказать не могу.

– Может, ее хотел спрятать кто-то из друзей, – сказал Рэм, глядя на него неподвижным, пугающим взглядом. – Может быть, они выпивали вместе, потом девушке стало плохо и они испугались, что из-за нее у них будут неприятности. Такое возможно?

– Я же не детектив.

– Но может быть такое, что она выпила слишком много спиртного и, возможно, употребляла наркотики?

– Такое возможно. Но это не объясняет, каким образом на ней оказалось одеяло…

– Спасибо, доктор, – оборвал его Рэм.

– Я прослежу, чтобы тело отправили в морг.

– Да. И лучше сделать это до того, как пассажирам разрешат вернуться в каюты. Мы будем охранять место происшествия.

– От меня еще что-то требуется?

– Нет, пока это все.

– Мне следует проинформировать капитана?

– Это уже сделано.

– Хорошо. Тогда… тогда я пошел.

Джесе протиснулся мимо охранников. Выскочив через служебный вход, он выждал паузу и с силой ударил себя кулаками по бедрам.

Нельзя забывать, что он не один. Бин и Марта ждут, что он вернется. Они предупреждали его, что новогодние круизы могут быть трудными, но не ожидали чего-то более серьезного, чем проблемы, связанные с алкогольным отравлением или обычный наплыв случаев пищевой аллергии, – он быстро сообразил, что наиболее ценным для него оборудованием на борту является шприц с дозой антиаллергена.

Шагая по ступенькам к зоне I-95, он чувствовал, что чем ниже спускается, тем воздух становится все более зловонным. Днем и ночью служебный коридор, протянувшийся по всей длине корабля, бурлил активностью; однако сегодня здесь было пустынно, если не считать пары изможденных официантов, пыхтевших вапорайзерами в нише возле подсобки стюарда. Тусклый свет аварийного освещения скрывал убогое уныние потертых полов. Пол под его ногами, казалось, покачивался, хотя трудно было сказать, связано это с неработавшими стабилизаторами курса судна (он слабо разбирался в технической конструкции корабля) или просто с усталостью. А шансы на какую-то передышку в ближайшее время были мизерными: Бин принес ему тарелку овощного карри, но оно так и остыло у него на рабочем столе. Пальцы его зудели.

Потому что он хорошо знал, как это бывает:

Эй, Джесе, да брось, приятель. Всего один разок. Никто и не узнает. Смягчись, расслабься, ты этого заслуживаешь.

Нет.

Они ничего не заметят. И никогда ничего не узнают.

Он заставил себя думать о пострадавших во время пожара. Состояние помощника стюарда и механика, отравившихся дымом, было стабильным, но его по-прежнему беспокоил Альфонсо, инженер с ожогами второй степени. Он обработал ему раны с помощью противоожоговых повязок, но мужчина был апатичным, словно находился в шоковом состоянии, и это удивляло Джесе. Он плохо знал этого Альфонсо, тот больше дружил с другими итальянскими офицерами, но две недели назад он лечил его от серьезной ушной инфекции, и тогда Альфонсо переносил все это стойко, вел себя мужественно и шутил. Было еще два случая рвоты и диареи – у одного пассажира и одного стюарда. Он молился, чтобы они не начали искать тут начало вирусного заражения. Такие вспышки на круизных лайнерах всегда попадают в свежие новости, а в сочетании с пожаром это могло окончательно уничтожить и без того неважную репутацию «Фовероса».

Он толкнул дверь медпункта плечом и встретился с двумя одинаково измученными улыбками Бина и Марты, которые устало развалились на диване. Он уронил свою сумку на стол, и Бин сразу встал, чтобы стерилизовать инструмент.

– Как они? – спросил Джесе Марту, кивая в сторону манипуляционной.

– Спят. Я подумала, что будет лучше оставить их здесь до утра.

– И обгоревший тоже?

– Да. Я дала ему успокоительное, он мгновенно отключился и уснул.

– Хорошо.

Уже хоть что-то, по крайней мере.

– А что та девушка? – спросила Марта.

– Мертва. И, похоже, уже некоторое время.

– Да ты что?! И как долго?

– Часов двенадцать-восемнадцать.

Марта выругалась, и даже обычно невозмутимый Бин бросил свое занятие и, шумно втянув воздух, спросил:

– Она была в своей каюте?

– Да. Ее нашли рядом с кроватью.

– Странно. Стюард должен был обнаружить ее еще несколько часов назад.

– Я знаю. Полный облом. Похоже, это может быть убийство.

Марта опять выругалась.

– Так что там случилось?

– Точно не знаю. Может быть, неудачная попытка сексуального домогательства.

– Она была изнасилована?

– Не знаю. Нужно дождаться результатов вскрытия.

– Бедняжка!

Марта рассказывала ему, что за долгие годы службы на кораблях имела дело с несколькими случаями предполагаемого изнасилования на борту, – в расходных материалах медпунктов были наборы для взятия биологических проб для анализов, подтверждающих половой акт, – но, насколько ей известно, ни разу это не привело к тому, чтобы кто-то был осужден.

– Господи… Надеюсь, я все сделал правильно. Рэму, похоже, ужасно хотелось, чтобы я сказал, что это была смерть в результате несчастного случая.

– Им лишь бы не было плохой рекламы! – негодующе заметила Марта.

– Я не уверен, что сделал все, что должен был сделать. Я ведь не патологоанатом и не судмедэксперт.

– Перестань корить себя. – Марта похлопала его по руке. – Ты все делаешь классно. А назавтра мы уже вернемся в порт.

– Ты так думаешь? Я должен доложить… Wi-Fi еще не включили?

– Нет.

– Что, вообще ничего? А как насчет радио?

– Дохлое дело.

– А что говорит наш компьютерщик?

– Все в замешательстве, – ответил Бин.

В замешательстве… Типичное выражение Бина.

– Выходит, мы отрезаны от цивилизации?

– Пока что. Но не волнуйся, – не слишком уверенно сказала Марта, – они все исправят, вот увидишь.

– Будем надеяться. А девушка… Мы должны перенести ее в морг.

– При неработающих лифтах это еще то развлечение, – вздохнула Марта. – Мы с Бином сможем сделать это. Нас этому учили.

Джесе с благодарностью улыбнулся ей.

– Есть еще что-то такое, о чем мне следовало бы знать? Как те двое пассажиров, которые жаловались на рвоту?

– Все так же, – сказал Бин. – Еще я ходил на вызов по предполагаемому удару…

– Что? Почему я об этом не знаю?

Бин вздрогнул, и Джесе тут же примирительно поднял руку:

– Прости, Бин.

– Бина винить нечего. Это моя вина, – сказала Марта. – А тебе я не сказала, потому что у тебя и так дел по горло. Это та медиум.

– Кто-кто?

– Приглашенная. Из группы специальных гостей на борту.

– И что там? – спросил он у Бина.

– Все, что я видел, так это признаки интоксикации.

– А как насчет теста FAST?

– Я знаю, на что обращать внимание, Джесе, – сказал Бин без каких-либо оправдательных интонаций. – Никаких следов пареза на лице или потери чувствительности. Зрачки нормальные. От нее сильно пахло алкоголем. Я дал ей две таблетки аспирина.

– Что поможет при похмелье, – вздохнула Марта.

Джесе устало вытер рукой лицо.

– Проклятая ночка…

– Расслабься, Джесе. Ты был молодцом, честно.

– Правда?

– Правда.

– Спасибо.

Он не знал, что бы делал без Марты. Она поддерживала его с первых секунд появления на борту, терпеливо вводила в курс дела, знакомила со сленгом, с разными рациональными ухищрениями, с корабельной культурой. Бин тоже был добр к нему, но предпочитал держаться несколько отстраненно, и Джесе находил рабочую этику этого человека немного пугающей. Он знал, что обоих санитаров мучило любопытство, почему доктор с процветающей частной практикой вдруг выбрал работу в «Фоверосе», находящемся на самом дне круизной индустрии, и пару раз бывали моменты, когда он едва не признался Марте. Чуть не выдал ей эту печальную сагу. Она сама любила выпить, и он сомневался, что она его осудит. Ведь все допускают ошибки, разве не так? Такое могло случиться с каждым. В конце концов он поймал себя на мысли, что фантазирует на тему того, чтобы жениться на ком-то вроде нее: серьезная, надежная, душевная, забавная, не осуждающая. Но у нее был муж в Ирландии и двое взрослых сыновей; да и вообще это был не его тип женщины (если в принципе можно было говорить о каком-то типе, приемлемом для него). Она постоянно подстрекала его подцепить одну из британских танцовщиц или ту статную даму из отдела кадров, которая занималась Восточной Европой. У него сложилось впечатление, что за эти годы у нее тоже раза три бывали срывы – в конце концов, случайные половые связи являются одной из привилегий корабельной жизни.

Но сейчас он думал о сексе меньше всего. Главное было проявлять осторожность и держаться от греха подальше.

Тише едешь – дальше будешь.

– Займусь-ка я бумажной работой.

Дверь вдруг открылась, и ворвалась худощавая женщина с копной темных волос. Она сразу ткнула пальцем в его сторону.

– Вы доктор? – Прежде чем Джесе успел что-то ответить, она продолжила: – Почему вы ни в грош не ставите пассажиров, черт возьми? Я уже два часа жду, когда же вы явитесь к нам!

Растерявшись на мгновение, он сделал шаг назад.

– Я…

– Подозрение на удар, док, – пояснил Бин.

– Успокойтесь, – сказала Марта, вставая между Джесе и взбудораженной женщиной. – Доктор придет, когда будет готов.

– А когда он будет готов? Вы что, издеваетесь?

Если Бин ошибся насчет интоксикации пациента алкоголем, они будут в дерьме по самые уши. Они не готовы к лечению серьезных мозговых проблем, в таких случая обычно подавался сигнал SOS для получения помощи с берега, однако он не собирался ни с кем делиться этой информацией.

– Не волнуйтесь, я пойду прямо сейчас.

– Что ж, хорошо, – сказала женщина, убирая волосы со лба. Скорее необычная, чем хорошенькая, и чем-то похожа на Фаруку.

Не ходи туда.

Он обернулся к Марте и Бину.

– С остальными делами вы сами справитесь?

Бин кивнул.

– Продиктуйте мне данные о пациенте, мисс…

– Просто Мэдди. Меня зовут Мэдди. – Она блеснула глазами в сторону Бина. – Вся информация у этого человека.

Марта беззвучно одними губами прошептала ему «прости», после чего он схватил свою сумку и последовал за Мэдди к выходу из медицинского центра. Она быстро шла вперед, широкими шагами поднимаясь по лестнице, так что ему пришлось подбежать, чтобы догнать ее. Он планировал на корабле ходить в тренажерный зал, но так ни разу и не собрался. Теперь, отойдя от своей петидиновой диеты, он начал толстеть. Он чувствовал, как пояс этих нелепых белых брюк впивается ему в живот.

Видела бы меня сейчас Фарука. Пулей вернулась бы обратно!

Интересно, что она делает сегодня ночью. Наверное, веселится в Калк-Бее. На вечеринке с друзьями. Ее друзьями. Которые когда-то были их друзьями.

По кораблю приглушенным эхом разносились радостные крики.

– Счастливого Нового года, – пробормотал он.

Мэдди остановилась наверху третьего пролета лестницы и обернулась к нему через плечо.

– Счастливого?

Она подождала, пока он, запыхавшись, поднимется.

– Да… какое уж тут счастье… Адская ночка. Сколько лет пациентке?

– Селин всем говорит, что ей шестьдесят пять, хотя по паспорту она на десять лет старше.

Она мимолетно улыбнулась ему.

– А что насчет истории болезни? Инсульты, инфаркты, что-нибудь в этом роде?

– Нет. У нее слабые бедра, поэтому она предпочитает передвигаться в кресле-каталке. Но она может ходить, только недалеко.

– Пьет, курит?

– Она любит выпить.

Мэдди в несколько скачков преодолела следующий пролет лестницы, и он последовал за ней по коридору к одному из люксов для VIP-персон. Она отперла дверь и нетерпеливым жестом позвала его.

Внутри он поздоровался с двумя пожилыми дамами, одной тощей, другой полной (Тетушка Спайкер и Тетушка Спондж, подумал он без всякого снисхождения), которые сидели на краю кровати с пустыми стаканами для виски в руках. Еще одна женщина, – которая, должно быть, и была его пациенткой, – сидела, закрыв глаза, в инвалидном кресле перед телевизором.

– С ней все в порядке? – с тревогой в голосе спросила Мэдди у женщин.

– Похоже, да, – ответила Тетушка Спайкер с четким британским акцентом. Кожа ее потемнела от долгого пребывания на открытом воздухе, он дал бы ей лет семьдесят. – Как только вы ушли, она была апатичной, но сейчас разговаривает.

– Господи, да еще как разговаривает! – вмешалась вторая женщина, американка примерно того же возраста. – Она говорит какие-то по-настоящему странные вещи.

– Например?

– Во-первых, она сказала, что не уверена, что оно заработает.

– Что заработает?

– Оно. Она так сказала.

– Селин? – позвала ее Мэдди. – Доктор пришел.

– Привет, Селин, – сказал Джесе. – Я собираюсь вас осмотреть, чтобы убедиться, что все в полном порядке.

Селин издала какой-то хриплый звук – что-то среднее между ворчанием и смехом. Он вынул мини-фонарик и осмотрел радужную оболочку. Оба глаза были нормальными. Затем он достал тонометр и надел манжету ей на руку.

– Сейчас я собираюсь измерить ваше давление, Селин.

– Док, не нужно говорить со мной, как с умственно отсталой.

– Селин! Вы говорите?! – выдохнула Мэдди.

Селин ухмыльнулась.

– А с чего бы мне не говорить?

– Ну, вы… были не в себе некоторое время. И я беспокоилась за вас.

– Беспокоиться не нужно. – Она взмахнула пальцами в сторону двух пожилых женщин. – Я оставалась тут с моими новыми подругами, верно ведь? Мы с девочками как раз познакомились.

– Головные боли, слабость, онемение конечностей, Селин? – спросил Джесе.

– Ничего такого. Все в полном порядке, док.

Он накачал манжету тонометра.

– Я задам вам несколько вопросов, хорошо? Начнем с самого простого. Ваше полное имя?

Она широко улыбнулась ему, обнажив зубы.

– Селин Дель Рей, медиум, общающийся со звездами. А вас как зовут?

– Доктор Зимри.

– Зимри. Необычная фамилия. Король Израиля, я не ошиблась? А имя ваше как, док?

– Джесе.

– Как у знаменитого преступника?

– Да. Мой отец был помешан на вестернах.

– Вот оно что.

Она определенно говорила вполне связно.

– Можете сказать мне, Селин, какое сегодня число?

– Это зависит от часового пояса, в котором находишься, док.

– А кто сейчас президент Соединенных Штатов?

– Что означают все эти вопросы? – Вдруг Селин прижала пальцы ко лбу. – Погодите… Я вижу… Кто-то выходит вперед с той стороны. Эта молодая женщина, которая умерла. Кем она является в вашей жизни? Я чувствую в вас печаль по ней. Какое-то предательство. И еще боль. Физическую боль.

Джесе часто заморгал и почувствовал на затылке чье-то щекочущее ледяное дыхание.

– Я не очень понимаю, о чем…

– Она медиум, – пояснила Мэдди.

– Я вижу людей из мира мертвых, – театрально подмигнув ему, сказала Селин. – Только я всегда говорю, что смерти не существует. Верно, Мэдди?

Джесе нервно откашлялся.

– Вы не чувствуете боли в голове или шее, Селин?

Она хмыкнула в ответ.

– Ни боли, ни корысти. Знаете, док, я всегда мечтала умереть, держа за руку красивого корабельного доктора, после того как съем отравленный виноград.

Англичанка тихо охнула.

– Это вам о чем-то говорит? – спросил у нее Джесе.

– Да. Это цитата. Слова Бланш Дюбуа. Из «Трамвая “Желание”».

– А Элен узнала свои грешки, верно? – прогудела Селин голосом Дяди Тома. От неожиданности все вздрогнули. – Ох уж эта дамочка! Узнала, еще как!

– Селин! – Мэдди с извиняющимся видом взглянула на Джесе.

– Думаю, нам пора идти, – сказала Тетушка Спайкер, Элен, и обе женщины поднялись.

Мэдди, которая по-прежнему смотрела на Селин со смесью раздражения и облегчения, встала, чтобы их проводить.

– Спасибо вам за все.

– Не за что, Мэдди, – сухо ответила Элен. – Спокойной ночи, Селин.

Когда женщины уходили, Джесе услышал, как Селин что-то бормочет себе под нос. Ему послышалось, что это было нечто вроде «Спите крепко, не давайте этим лесбиянкам кусаться». Она вдруг снова подмигнула ему.

– Ну что, док, прошла я вашу медкомиссию?

– Пока что да. Я завтра приду и осмотрю вас еще раз.

– Очаровательно. Жду не дождусь. – Селин жестом позвала Мэдди. – Можешь принести из ванной мою расческу, Мадлен?

– Конечно.

Джесе положил тонометр в сумку.

– Думаю, пока все. Дайте мне знать, если…

Внезапно Селин резким движением схватила его за запястье и с неожиданной силой притянула к себе.

– А вы были плохим мальчиком, правда? Пора расхлебывать кашу. Вы снова должны будете пройти тест, док. Вы все должны будете пройти тест. Вопрос только в том, пройдете ли.