Моим самым ярким детским впечатлением от Одессы был пожар. В центре Слободки. Так сказать, в самом престижном ее районе. Рядом с психбольницей. Горел дровяной сарай.

Я тут недавно видел другой пожар, примерно в том же районе. Горела какая-то контора. Или, как теперь говорят, офис. Какой разительный контраст в пользу первого возгорания! Во втором случае мы имели вялое малоинтересное зрелище: никто ничего не тушил. Хозяин офиса – бизнесмен, сидя в автомобиле, обзванивал по мобильному телефону своих друзей-бизнесменов. Те приезжали и, быстро договорившись о цене, сдавали хозяину под расписку кипы бумаг. Его помощник, как в паровозную топку, забрасывал эти бумаги в окна горящего офиса, и смысл происходящего был внятен даже такому далекому от большого бизнеса человеку, как я. Вот придут к этим бизнесменам налоговые инспекторы:

– А ну предъявите ваши финансовые документы!

– Сгорели во время пожара.

– А у вас что, был пожар?

– У нас, слава богу, нет, а вот у бизнесмена такого-то, к сожалению, был. А мы ему как раз в этот день документы свои на хранение сдали…

– А чем докажете?

– Что? То, что сдали? Пожалуйста, вот расписка. А то, что у него как раз в этот момент был пожар, так иначе оно и быть не могло. Это же у него такой бизнес…

Нет, в детстве, неподалеку от психбольницы, все было значительно интереснее!..

Посмотреть, как горит дровяной сарай, собралось пол-Слободки. Вокруг царило приподнятое настроение. Хозяева, понимая, что одним сараем дело не ограничится, выносили из рядом стоящего ветхого дома нехитрый скарб, но тут, оглашая округу воем сирены, кваканьем клаксона и звоном медного колокола, к дому подъехал пожарный автомобиль – грузовик ярко-красного цвета с лестницей на кабине и тремя пожарными в кузове.

– Внимание, товарищи бойцы! – закричал их командир, вылезая из кабины с секундомером в руках. – Вижу пожар второй степени. На боевой рубеж выходи!

Пожарные спрыгнули на землю.

– Стоп, стоп, стоп!.. – закричал главный пожарный. – Это все никуда не годится! Ну что, Причитайло, где твои восемнадцать секунд по нормативу? А кто мне на учениях говорил: «Вот будет пожар, тогда и увидите»? Ну вот, пожалуйста, пожар я вижу и вижу, что у тебя опять двадцать три! Ну что же, давайте все в кузов, выпрыгиваем еще один раз!

– А может, тушить начнете, товарищи пожарники? – робко спросил кто-то из погорельцев. – Вон уже и на дом перекинулось…

– У вас один дом на уме, – строго ответил главный пожарник, – а я за весь город ответственный! Где же мне еще подчиненных учить, как не в боевой обстановке? Внимание, товарищи бойцы! Вижу пожар теперь уже третьей степени! На боевой рубеж выхо-ди!.. Вот, уже лучше… Все-таки двадцать одна секунда. А знаешь почему, Причитайло, у тебя все-таки двадцать одна, а не восемнадцать? Потому что спрыгивать надо, а ты, извини, сползаешь, как беременная женщина! Вот посмотри, как Кузнецов спрыгивает! А ну, Кузнецов, покажи ему еще один раз, как это делается!

– Слушаюсь, товарищ командир! – лихо откозырял Кузнецов, ловко залез в кузов, ловко спрыгнул на землю, но так и остался лежать на земле.

– А, черт, нога!..

– Что «нога», Кузнецов?

– Да вот, подвернул, черт бы ее побрал!..

– Ну ничего. Это хорошо. То есть что подвернул – это, конечно, плохо, а хорошо то, что мы эту ситуацию на учениях тоже отрабатывали. Рядовой Хабибулин, вправьте ему сустав!

– А может, лучше я ему вправлю, товарищ командир?

– Э, нет, Причитайло. То, что вы вправите, я не сомневаюсь. Это вы как раз делаете хорошо. Вот Хабибулин пусть вправит! А то мне докладывали, что он на занятиях по медицине каждый раз в таких случаях наш манекен по два часа уродует.

– Ну не даются мне эти переломы, товарищ командир…

– Какие еще переломы? У Кузнецова вывих!

– Так это сейчас у него вывих, а как я за лечение возьмусь, будет перелом…

– Да и не станет этот дом гореть еще два часа, – заметили из толпы, – максимум минут двадцать…

– Ладно, – сказал командир. – Ты, Кузнецов, пока отползи в сторонку, а ты, Хабибулин, бери брандспойт и подсоединяйся к гидранту. Где у вас тут гидрант?

– Какой это еще гидрант? – удивились погорельцы. – Нету у нас никакого гидранту…

– Ну кран пожарный по-нашему.

– И крана пожарного у нас нет. У нас вообще никакого крана нет. А зачем он нам нужен, тот кран, если у нас здесь и воды никогда не было?

– Так что же вы тогда технику сюда вызывали, людей? И что это за мода такая пошла – чуть дом загорится, сразу пожарников вызывать? Мы тут стараемся, понимаешь, делаем все возможное и невозможное… Вон, – командир показал на отползающего Кузнецова, – теряем личный состав! А у вас и пожарного крана нет!

– Пожарный кран есть на суконной фабрике, – сообщил какой-то мужчина в пижаме и тапочках.

– А это недалеко?

– Если ехать трамваем, получается остановки четыре.

– Ничего себе, четыре остановки трамваем! У нас на такое расстояние шланг не дотянется!

– Тогда можно не ехать трамваем. Можно идти пешком. Получается всего одна остановка.

– То есть как это?

– Очень просто. Идете себе, идете и останавливаетесь только у суконной фабрики… Но расстояние то же.

– А что если мы, товарищ командир, трофейный брандспойт подключим, а? – с робкой надеждой предложил Хабибулин. – У него, наверное, шланг ох какой длинный!

– Отставить трофейный! Вы что, не знаете, что этот брандспойт мы бережем для особенно ответственных возгораний? Если обком, не дай Бог, загорится или горком.

– Да не загорятся они, товарищ командир! Вы это нам уже сколько лет обещаете! И ничего. Так и не узнаем мы никогда, что ж оно такое, эта хваленая зарубежная техника!..

– Ну так и быть, подключайте! – сдался командир.

– Слушаемся! – обрадовались Хабибулин и Причитайло и, подхватив трофейный брандспойт, побежали в сторону суконной фабрики, всем своим видом показывая толпе, что сейчас ей будет представлено нечто необыкновенное.

– Так тогда, может, я и нашу выдвижную лестницу уже выдвину? – спросил у командира водитель пожарной машины. – Я понимаю, что оно вроде как ни к чему: и дом здесь в один этаж, да и от него уже мало чего осталось… Просто я тут приспособление изобрел для ускорения выдвижения лестницы. Так пусть наконец люди увидят, какая все-таки мощь стоит на страже их противопожарной безопасности!..

– Выдвигай! – кивнул командир.

Водитель на что-то нажал, после чего вторая половина лестницы не просто выдвинулась из первой, а вылетела из нее со страшным свистом, снесла половину крыши, а вторую ее половину обрушила прямо в горящий дом.

– Во дают! – ахнул кто-то в толпе. – Получается, это у них как «Катюша»?!

– Да, – сказал водитель машины. – Чего-то я тут еще не подрассчитал…

– Это мы после поговорим, – ответил ему командир. – Надеюсь, в доме никого не оставалось? – спросил он у погорельцев.

– Да нет, – отвечали те. – Мы даже и вещи все вынесли самые ценные… Кажись, только веник забыли…

– А Коля ж мой где?! – запричитала вдруг какая-то молодуха. – Ой, люди добрые, Коля!.. Сынок… Я ж и забула тут про него… А сейчас, как за веник заговорили, так сразу и вспомнила!.. Мы когда еще из дому выходылы, я ему говорю: «Коля, сынок, ты ж смотри, чтобы веник тут нэ сгорив!» А тэпэр вот ни веника, ни его!..

– Ну знаете! – возмутился командир. – А ну быстро облейте меня чем-нибудь!

– Как вы говорите?

– Облейте меня, говорю, чем-нибудь! Что у вас там есть?

– А что у нас есть? Ничего у нас нет… Мы ж тут как раз День физкультурника отмечали, так и выпили все, что было…

– Да что я тут с вами разговариваю?! Эх, была не была!.. – И командир пожарников, сделав два гигантских прыжка, исчез в клубах огня и дыма…

– Мама, а мама, – прозвучал в наступившей тишине тоненький детский голос, – а чего это дядя в самое пекло полез? За веником, что ли?

– Та за каким еще там… А кто это сказал? Коля? Ты тут? Ой, слава тебе, Господи… Шоб тебя уже черти забрали, байстрюк! Где ж тебя носыть?!

– Я в туалет ходил за кустик.

В это время дом, вспыхнув особенно ярким пламенем, развалился на головешки, но командира пожарников там почему-то не оказалось. Толпа тихо ахнула…

– Не нужно было их вызывать, этих пожарников, – сказал какой-то моряк с «Беломором» в зубах, – дом мы бы и сами не потушили, зато у нас хотя бы не было человеческих жертв…

– Не слушай его, Николай! – обратилась к мальчику дородная женщина в пионерском галстуке – наверное, пионервожатая. – Только что, на твоих глазах, этот пожарный, спасая юного пионера, совершил героический подвиг! Конечно, если бы ты предупредил его, что идешь в туалет, он бы остался жив. Но с воспитательной точки зрения, может быть, так даже лучше. Какой вывод ты сделаешь из того, что произошло сегодня? Вот как ты будешь поступать в подобных случаях, когда станешь взрослым мужчиной?

– Ну, каждый раз, прежде чем идти в туалет, я буду предупреждать пожарных.

– Неправильно! Ты должен был сделать вывод, что в жизни всегда есть место для подвига! А этот пожарный, – обратилась она уже ко всем, – навсегда останется в наших сердцах. Ведь правильно я говорю, товарищи? И теперь, вспоминая этот день, мы всегда будем видеть перед собой его мужественное лицо, а его героический голос всегда будет звучать в наших ушах!

– Ах вы, мать вашу так! Придурки несчастные!.. – действительно раздался откуда-то из-под земли голос исчезнувшего пожарника. – Что ж вы мне не сказали, что у вас тут погреб под домом выкопан?! – и вслед за этим его лицо, правда, не столько мужественное, сколько перепачканное сажей, действительно показалось из-под земли.

– Товарищ командир! – закричал Причитайло, появившись прямо перед этим лицом с трофейным брандспойтом. – Мы подключились! Сейчас Хабибулин будет врубать!

– Та врубайте уже, черт бы вас всех побрал! – скомандовал командир. – Дом я не потушил. Так хоть физиономию вымою!

И тут Хабибулин, как видно, «врубил». Бесконечный брезентовый шланг надулся, как огромный питон. Но из брандспойта ничего не потекло. Зато из миллиона прорех, образовавшихся на сгибах этого шланга от многолетнего лежания без дела, в вечернее небо Слободки брызнули миллионы фонтанов. И засверкали в лучах заходящего солнца. И покатилась от смеха Слободка аж от суконной фабрики и до психбольницы включительно. Потому что всем, в том числе и хозяевам сгоревшего дома, было абсолютно не жаль эту несчастную развалюху. Все понимали, что самое страшное в жизни, то есть война, окончившаяся совсем недавно, уже позади, а впереди только хорошее: красивые новые дома, красивая новая жизнь… И единственная беда, омрачавшая чистые сердца слободчан, состояла лишь в том, что за несколько месяцев до описанных выше событий умер великий вождь всех людей, лучший друг всех пожарников Иосиф Виссарионович Сталин.

И вот я думаю: это же как должен был перевернуться мир за какие-то там пятьдесят лет, прошедшие с той поры, если кончина такого вождя уже почти никого не печалит, а хороший пожар на Слободке – почти никого не радует…