Году в шестьдесят шестом товарищ Репа, работник отдела пропаганды райкома партии, решил перейти на службу в КГБ. А хоть простым оперуполномоченным! В зарплате он при этом терял, но уж очень хотелось товарищу Репе еще с детских лет подержать, так сказать, в руках «карающий меч революции». Не получилось. Товарища Репу завернула медицинская комиссия, так как ему не удалось пройти психиатра.

Но через пару лет в КГБ открыли отдел по борьбе со всякими там инакомыслящими, и кого же брать в этот отдел, если не человека, который много лет просидел на культуре и пропаганде, к тому же с детства мечтал…

На медицинской комиссии зануда психиатр опять было заартачился. Но с ним поговорили где следует. И он сказал: «Хорошо. Я дам товарищу Репе справку, что он нормальный. Но учтите: если Репа нормальный, то тогда ненормальные все остальные!» – «А остальные нас не интересуют!» – ответили психиатру. И зачислили товарища Репу в КГБ. И не каким-нибудь оперуполномоченным, а сразу начальником нового отдела. Так что он и в зарплате выиграл. Вот что такое идеологически правильная детская мечта!

Понимая, что Одесса – город специфический и самым главным врагом его отдела является международный сионизм, товарищ Репа вызвал к себе на беседу председателя еврейской общины Ицхака Рувимовича Баренбрикера. И был промеж них разговор, ставший потом легендой.

– Гражданин Баренбрикер! – строго сказал товарищ Репа. – Какие процессы происходят в одесских околосинагогальных кругах?

– Околокаких, вы говорите, кругах? – переспросил престарелый Ицхак Рувимович.

– Повторяю, – еще более строго сказал товарищ Репа. – Какие процессы происходят в одесских околосинагогальных кругах?

– Ах, вот вы о чем… – сказал Баренбрикер. – Да какие там у нас процессы!.. Было бы о чем говорить! Последний процесс был четыре года назад, когда судили Левку – заправщика сифонов. Дали ему полтора года, можно сказать, ни за что… А с тех пор нету у нас вообще никаких процессов! Все наши евреи живут тихо. Соблюдают социалистические законы. В смысле: не попадаются. Так что…

– Гражданин Баренбрикер! – совсем уже строго перебил его товарищ Репа. – Вы что, не понимаете, о чем я вас спрашиваю? Я руковожу отделом по борьбе с вражеской идеологией!.. Хорошо, поставим вопрос по-другому. Какова обстановка в одесских околосинагогальных кругах?

– А вот это, гражданин начальник, – оживился Ицхак Рувимович, – вопрос очень даже животрепещущий! Обстановка в одесских околосинагогальных кругах, я вам скажу, антисанитарная! Около синагоги, да и вокруг, кучи мусора. Дворники подметают спустя рукава. Мы уже жаловались участковому милиционеру, но и он не реагирует. Вот если бы вы, гражданин начальник, помогли нам решить вопрос с этим мусором… То есть я имею в виду не милиционера! Упаси господи! А… хотя и его тоже. То мы бы уж вам…

– Баренбрикер! – окончательно разозлился товарищ Репа. – Вы что, и вправду не соображаете, о чем я с вами говорю? Повторяю: я здесь поставлен, чтобы бороться со всякими гнусными антисоветскими извращениями! В первую очередь – с сионизмом. А ну, отвечайте мне быстро: каковы настроения у евреев, которые приходят в одесскую синагогу?

– Так нужно было так и спросить! – начал быстро отвечать Ицхак Рувимович. – У евреев, которые приходят в одесскую синагогу, настроение очень хорошее! Когда евреи приходят в синагогу, у них вообще всегда настроение улучшается. Я вам больше скажу: вот вы сейчас на меня ругаетесь, настроение у вас плохое. А вот если вы, уважаемый товарищ Репа, каждую субботу будете приходить к нам в синагогу, настроение у вас всегда будет замечательное!

– Да что за чушь вы несете! – взревел Репа, поднимаясь из-за стола. – В самый последний раз спрашиваю вас, Баренбрикер: вы уясняете себе суть задаваемых мною вопросов?

– Уясняю! – ответил Баренбрикер. – Вы спрашиваете у меня, Ицхака Баренбрикера, старого человека, председателя одесской еврейской общины, согласен ли я работать на КГБ.

– Да, – сказал товарищ Репа. – И какой будет ваш ответ?

– Согласен! – ответил Баренбрикер. – Но не имею права.

– Почему?

– Потому что я ненормальный! – И Баренбрикер показал товарищу Репе соответствующую справку, подписанную уже знакомым нам психиатром. – И я вам, опять-таки, больше скажу! – продолжил Ицхак Рувимович. – Кого бы вы ни приглашали к себе на беседу из этих, как вы их называете, околосинагогальных кругов, все вам покажут точно такие же справки, так как мы все ненормальные. Потому что нормальный у нас в городе на данный момент только один человек, а именно – вы. С чем я вас и поздравляю.

На этой мажорной ноте беседа была окончена.