7. Синцов в подземелье

Синцов, грудастый человек большой физической силы, был на редкость молчалив. По жизни он шёл прямой, но нелёгкой дорогой, которая привела его на должность старшего вахтёра Главурана с ответственностью за охрану здания и территории главка. Он знал, как велики тайны Серого замка. Уже шесть лет Синцов пунктуально и инициативно выполнял свои обязанности. Все свободные минуты он сидел за книгами, изучал пособия по криминалистике, знал технику шпионажа иностранных разведок.

Несмотря на замкнутость и грубые черты лица, Синцов был поэтом в душе и любил давать романтические названия всему, с чем имел дело. Так, своих подчиненных он величал «стальной когортой», сотрудников главка — «ревнителями тайн».

13 июля, по тревоге поднятый с постели в 3 часа ночи, Синцов был жестоко выбит из привычной ему колеи. То, что произошло в здании, которое он берёг, как колыбель своего единственного сына, буквально ошеломило его. Час назад Фролов, дежуривший на первых трёх этажах, стал беспокоиться: Шутов, охранявший верхние этажи, уже с полуночи не подходил к лифту, где перекликались обходчики. Когда Шутов не появился и в половине третьего, Фролов сообщил о случившемся вахтёрам главного входа. Поднявшись с ними на пятый этаж, Фролов увидел обходчика лежащим в коридоре.

События, которые последовали затем — осмотр Шутова врачом, приезд розыскной группы с собакой, рассказ Шутова о нападении на него человека в маскировочном платке, печать, срезанная с двери кабинета № 16, приезд Ганина и Скопина, а также полное отсутствие каких-либо следов проникновения врага в Главуран — не укладывались в сознании Синцова. Особенно угнетало его то, что ни он, ни восемь человек его ночной смены не выполнили своего долга.

И только к пяти часам утра, когда Скопин и розыскная группа уехали, а майор Ганин отправился к себе в кабинет на первом этаже, Синцов немного пришёл в себя. Он решил обследовать здание, чтобы найти возможные пути, по которым прошёл враг. Теряясь в догадках, Синцов неизменно приходил к выводу, что без помощи изнутри невидимка не мог бы миновать охрану. Мысль об измене, быть может, его же людей всё глубже бурила его сознание.

В шестом часу утра Синцов обходил Серый замок внутри «крепостной стены», как он называл сложенный в четыре кирпича забор Главурана. Солнце лило холодный ещё, розовый свет. Поёживаясь от утренней свежести, Синцов шёл, вдоль огромного забора, похожего на гигантскую ленту из серого наждака. Предъявив затем пропуск вахтёру у узких бронированных ворот, он вышел на улицу, где начал вторую часть своего осмотра. Мощный пятиметровый забор был опутан туго затянутой колючей проволокой. По обе его стороны уже долгие годы строго по графику днём и ночью ходили часовые. Синцов мучительно и напряжённо думал: «Каким путам мог неизвестный пробраться через такую стену?»

Вернувшись во двор, Синцов с не меньшей методичностью ещё раз осмотрел стену. Между нею и зданием главка было расстояние около 20 метров, мощёное чёрным базальтом. Меж камней пробивалась трава. Внимание Синцова привлекли пожарные бочки с песком, стоявшие в углах забора. «Тут можно спрятаться», — подумал он и решил перенести бочки на другое место.

Оставалась третья, самая секретная часть его обследования. Синцов вошёл в дом и по залитому слепящим светом коридору подошёл к двери, на которой чернела надпись: 

и открыл тугой замок. На него пахнуло машинным маслом и краской. Заперев за собой дверь, Синцов оказался в большой комнате с двумя окнами матового стекла. Обойдя столы с моторами и аппаратами, он подошёл к овальной мраморной доске между окон, на которой находились три круглые белые коробки.

Достав тяжёлый ключ, Синцов вставил его в центральную коробку и включил скрытый мотор. И тотчас же в углу стала медленно уходить вниз часть пола, образуя квадратное отверстие. Спустившись по вертикальной железной лестнице в тайник, Синцов передвинул рычаг и зажёг свет во всех подземных коридорах. Поворотом другого рычага он поднял платформу, и потайной ход оказался закрытым.

Инженер, строивший Серый замок, предусмотрел всё до мелочей. Чтобы устранить возможность подкопа, под зданием были вырыты подземные рвы, облицованные камнем. При подкопе враг непременно наткнулся бы на внешний коридор. Попыткам подвести под него траншею помешал бы меньший, внутренний ров, который шёл на несколько метров ниже. В схеме подземные коридоры имели вид двух стоящих одна над другой квадратных рам, соединенных между собой перемычкой.

В это подземелье, которое Синцов поэтически окрестил «каньоном тайн», могли входить только Ганин да он — Синцов. Старший вахтёр бывал здесь аккуратно два раза в неделю.

Ещё десяток шагов по узкому коридору, и вахтёр вошёл в ров. Здесь царила прохлада. Сырость першила горло, глухое эхо усиливало звуки шагов. Много раз приходил Синцов под эти трёхметровые своды, но лишь сегодня его почему-то охватило жуткое и неприятное чувство. Вот где тебя убьют, и никто знать не будет». — думал он.

Не полагаясь на свет ламп, Синцов включил фонарь и с неторопливой тщательностью начал осматривать стены. На влажных камнях не было никаких следов взрыва, выемки или подкопа. Но тревожное предчувствие не оставляло Синцова. Когда он сбежал по крутым ступеням в нижний охранный ров, ему показалось, что вся многометровая толща земли и камня давит на него; все ощущения были необычайно острыми и отчётливыми. Синцов стоял в тесной вертикальной щели среди грубо отёсанных влажных камней, сложенных на цементе. Внутренний ров был более узким, и здоровяк-вахтёр задевал плечами за его мокрые стены. Предположение, что скоро он, быть может, встретит загадочного преступника, всё укреплялось, и Синцов с особой внимательностью осмотрелся.

Но всё было цело.

Сырым, желтоватым блеском, отсвечивал потолок. С боков надвигались тёмные гнетущие стены. Первую сторону квадратного рва Синцов прошёл благополучно Однако бессонная ночь, ожидание неизвестной опасности делали для Синцова эхо его шагов нестерпимо громким и, поддавшись внутреннему голосу, он снял тяжёлые ботинки. Сделав несколько шагов, он круто повернулся и, быстро добежав до угла позади себя, осторожно выглянул — не крадутся ли за ним с противоположного конца рва?

Но в длинной сырой теснине было тихо.

Синцов уже решил, что подземное ущелье чрезмерно расшевелило его нервы, как вдруг то, что он совершенно явственно услышал, заставило его побледнеть и схватиться за пистолет.