Чувство локтя
У юго-западной оконечности Северной Земли «Днепр» попал в тяжелые льды. Многолетний паковый лед окружил остров, и напрасно «Днепр» со всей силой обрушивался на него: старый лед не поддавался. Разведка тщетно искала свежие спайки между ледяными полями — их не было.
В десятый раз ледокол задним ходом сползал в канал, пробитый им во льду, отходил метров на двести, набирал скорость и с разгона снова устремлялся на лед. Форштевень упирался в четырехметровый отвес пака, затем корпус корабля медленно взбирался на ледяное поле. «Днепр» давил на лед тяжестью по крайней мере в шесть тысяч тонн и не мог продавить. Капитан Лунатов дергал рукоять телеграфа:
— Носовые цистерны!
Вода наполняла носовые цистерны, центр тяжести корабля перемещался на нос. Это ставило судно в опасное положение, но лед по-прежнему не поддавался.
Приходилось выпускать воду, сползать задним ходом, снова брать разгон и лезть на лед где-нибудь правее или левее. А когда, наконец, лед раскалывался, «Днепр» все равно не мог двигаться дальше: отколотые глыбы льда превращались в бабки, с двух сторон зажимавшие корабль. Шестьдесят—семьдесят метров в сутки — вот и весь пробег. А угля расходуется за это время сто тонн.
Старший механик в девятый раз докладывал, что в бункерах осталось не больше полутора тысяч тонн угля. Капитан Лунатов раздраженно повторял:
— Знаю… Делайте свое дело.
Но вот по штормтрапу поднялась на палубу ледовая разведка.
— Разрешите, товарищ капитан? — спросила Валя Стах, остановившись у трапа, ведущего на мостик.
— Входите.
Валя поднялась на мостик.
— У меня предложение, товарищ капитан, — несмело начала она. — Спаек никаких, поле тянется на десятки километров… Помните, товарищ Солнцев говорил, что «Светолет» может форсировать любой лед?
— Вы предлагаете вызвать на помощь Солнцева?
— А почему бы не вызвать? Ничего зазорного. Они охотно помогут. Ведь им все равно, где испытывать свою машину.
— Ах вы, суперкарга! — Капитан ласково потрепал Валю по плечу. — Я уж и сам, признаться, подумывал. Да как-то и неловко, и неудобно… Ну, ладно. Сейчас радируем.
* * *
«Светолет» шел с пониженной скоростью на север. Благочестивый Робинзон оказался весьма любознательным субъектом: всюду совал свой нос, во все пытался вникнуть, обо всем расспрашивал, и Солнцеву приходилось крепко держать себя в руках, чтобы не нагрубить назойливому «хозяину» острова.
Сначала Робинзон был изумлен, когда машина почти бесшумно поднялась в стратосферу. Он, оказалось, был достаточно сведущ в воздухоплавании, чтобы не усомниться в том, что они действительно находятся в стратосфере: он видел темно-фиолетовое небо, чашевидную поверхность земли с круглыми краями по горизонту. Теперь отшельник понял, что поживиться за счет суточных или неустойки по договору не удастся: аппарат действительно превосходил все известные летательные машины.
Лев рассчитывал, что при любых условиях они успеют детально обследовать поверхность острова и своевременно доставить Робинзона к его жилищу. Поэтому он сделал вид, что не замечает попыток своего пассажира как-нибудь задержать полет. Робинзон то просил подняться выше, чтобы произвести какие-то наблюдения, то умолял опуститься пониже — ему якобы нужно оглядеть свой остров невооруженным глазом, то придумывал еще что-нибудь.
Солнцев исполнял капризы своего пассажира: времени было достаточно.
Робинзон, наконец, понял, что над ним издеваются. Он разочарованно сказал:
— Машина очень хорошая.
И, поудобнее усевшись в кресле, тихо замурлыкал какой-то псалом. Затем он зажмурил глаза, будто впал в дремоту, а на самом деле внимательно приглядывался из-под опущенных ресниц ко всему окружающему. И вдруг чуть не упал от неожиданности с кресла: перед ним стоял живой белый медведь! Правда, это был еще только медвежонок, но факт от этого нисколько не менялся.
Робинзон расправил фалды фрака, откашлялся, снял очки, протер стекла, снова водрузил их на место и заявил:
— Это нарушение…
— Нарушение чего? — спросил Солнцев.
— Я хочу сказать — это браконьерство. — Робинзон ткнул пальцем в медвежонка, вздумавшего обнюхать его торбаза. — У вас есть разрешение на право охоты на территории моего острова и в его окрестностях?
Солнцев рассмеялся.
— А кто мог здесь его выдать?
— А лицензию на право вывоза одного экземпляра урсус арктос в живом виде вы у меня испросили?
— И лицензии у нас нет, — ответил Лев.
— В таком случае я, как единоличный владетель острова Полярного Робинзона, который несет на себе тяжкое бремя законодательной и исполнительной власти на принадлежащей ему территории, вынужден наложить на вас: первое — штраф за браконьерство, второе — штраф за нарушение закона об охране медвежьего стада, третье — штраф за беспошлинный вывоз с территории острова живого медведя, четвертое — штраф за тайный экспорт мясных продуктов в живом виде, пятое — штраф за бесплатный промысел, шестое — штраф за…
— Позвольте, — не выдержал Лев, — да ведь медвежонок пойман вовсе не на территории острова и он — не мясные продукты. Вообще никакого нарушения ваших прав нет!
Надя откровенно расхохоталась.
Робинзон взглянул на молодую женщину, и лицо его искривилось. Он не знал, разгневаться ему или примирительно улыбнуться. В конце концов он счел за лучшее невыразительно пробормотать:
— Впрочем, со штрафом можно повременить. По праву собственности я должен взыскать с вас… Но все равно у вас нет долларов. Так что на этот раз обойдемся без штрафа.
— Вы очень мило шутите, — не без издевки сказал Лев.
Вдруг Робинзон наклонился к экрану радиоглаза.
— Позвольте! — воскликнул он. — Что это такое? О, нет! Этого я допустить не могу!
На экране показалась группа людей, с трудом передвигавшихся без дороги по глубокому размякшему снегу. Измученные псы, вывалив языки, тащили сади, на которых громоздилась какая-то кладь…
— Нельзя ли покрупней? — попросил Робинзон.
Лев увеличил изображение.
— Что же они везут? — соображал вслух отшельник. — Как вы думаете, господин начальник, что это они везут?
— Слоновые бивни, — сказал Иринин.
— Откуда здесь слоновые бивни? — воскликнул Лев. — И для чего их тащить по этой невозможной дороге?
— О, да! — Робинзон просиял. — Я теперь понимаю. Я слышал об этом… Мне говорили, что в заброшенных эскимосских селениях на моем и окрестных островах попадаются склады мамонтовых и моржовых бивней. Это связано с легендой, будто когда-то эскимосы ушли под землю, спасаясь от чего-то. Они не успели перевезти свое добро и оставили эти драгоценные склады. Я давно собирался отправиться за ними. Ведь это огромная ценность. Но вот теперь, как вы видите, какое-то бродячее племя подобрало принадлежащее мне имущество… Этого нельзя допустить! Я прошу спустить меня на лед.
— Но ведь через сорок минут…
— К черту сорок минут! Я возвращу вам вашу расписку и договор. Мой дом никуда от меня не уйдет. А эти голодранцы, эти воры непременно удерут… Нет, они доставят меня вместе с этими драгоценными бивнями в мою факторию. Я научу их уважать законы бога и мои!
— Через сорок минут я обязан доставить вас домой, — сказал Лев. — Между нами заключен договор с неустойкой…
— Нет, нет! — обрадовался Робинзон. — Неустойка только с одной стороны — с вашей. Но я не буду пользоваться вашей неопытностью. Бивни стоят во много раз больше вашей неустойки. Сделаем остановку. Я поговорю с этими бездельниками, а потом будет видно, что делать дальше. Может быть, я поеду с ними.
— Я буду ждать полчаса. Через полчаса я буду считать наш договор несуществующим. Прошу сделать надпись на моем экземпляре, что, если вы не вернетесь черед полчаса, то он будет считаться аннулированным, а ваша дама вернет нам расписку. Напишите также соответствующее распоряжение этой даме.
Кряхтя, Робинзон сделал надпись, аннулировал договор и написал записку. Солнцев повел машину на посадку.
Раньше, чем выпустить Робинзона, он на всякий случай снабдил его стандартным мешком с провизией на три дня.
Едва нескладная фигура забывшего о грешном мире Робинзона поспешно скрылась за ближайшим торосом, Солнцев пустил в ход компрессор, и надувной маскировочный колпак накрыл машину. Даже вблизи трудно было отличить ткань колпака от ледяного бугра.
В это время Надя услышала в наушники: «Светолет»! «Светолет»! Я — «Днепр». Я — «Днепр».
Солнцев тут же продиктовал ответ на просьбу о помощи: «Сегодня будем у вас. Привет!»
Робинзона ждали около часа, но он не возвратился. Нажимом рычага Солнцев убрал маскировку. Подняв машину за облака, он направил ее сначала на запад, а потом повернул на юг. Вскоре «Светолет» подкатил к дому Робинзона. Рыбников вышел навстречу. За ним с ружьем в руках следовала шароподобная хозяйка дома. Прочтя сделанную Робинзоном на договоре надпись, она толкнула Рыбникова к машине, вернулась в дом и через несколько минут вручила Солнцеву оставленные им бумаги.
«Светолет», как и в первый раз, помчался к обрыву. Но теперь никто из эскимосов, толпившихся на улице, не волновался. Все восхищенно следили за машиною. Она взмыла над островом, взяла курс на восток и через несколько минут опустилась на лед у борта «Днепра».
Встреча была самой радостной. Но нужно было торопиться, и Солнцев сейчас же принялся за дело.
«Светолет» выдвинул трубу с поперечной полой штангой на конце. Хоботки, опущенные книзу, выбросили две струи белого пламени. Мгновенно во льду образовались два параллельных прореза. «Светолет» удалялся, набирая скорость. За ним оставалась полоса прорезанного льда. Вскоре машина скрылась за горизонтом. Команда «Днепра» не уходила с палубы — все смотрели вслед чудесной машине, ожидая ее возвращения.
На палубе находился и Гарри Гульд. Солнцев разрешил ему побыть на корабле. Он стоял с Валей, опершись к фальшборт.
— Какая замечательная машина «Светолет»! — сказала Валя.
Гарри ответил не сразу.
— Да, его уже не видно…
— А как леталось моему медвежонку? — спросила Валя, ласково потрепав звереныша, которого Гарри принес с собой.
Снова прошло не меньше минуты, прежде чем Гарри отозвался.
— Валя, — озабоченно спросил он, — какие медвежата вам больше нравятся: черные или белые?
Валя ответила не задумываясь:
— Белые…
— Я так и думал…
— К чему вы это, Гарри? — Валя увидела его унылое лицо. — Что с вами, Гарри? Ох, и чудак же вы! — Девушка весело рассмеялась. — Ну до чего же вы смешной, Гарри! Сравнили человека с медведем.
Валя стала серьезной.
— Гарри, — сказала она. — Для нас, советских людей, не существует рас низших и высших. Мы оцениваем человека не по цвету кожи, а по поступкам.
— Это хорошо, — кивнул Гарри. — Это очень хорошо…
Он что-то еще сказал, но Валя не разобрала, его последние слова потонули в нарастающем гуле: к «Днепру» стремительно приближался «Светолет».
Через минуту он остановился рядом с кораблем. Обратный путь «Светолет» проделал левее и таким образом прорезал в ледяном поле широкий канал.
— Гарри! — крикнул Солнцев, открыв дверцу. — Отправляемся!
Гарри обеими руками крепко и осторожно сжал маленькую мускулистую руку Вали и торопливо перелез через борт.
С палубы неслись приветственные крики, «Днепр» провожал «Светолет» басовитым гудком.
Серебряное пятнышко растаяло в синем небе.
«Спасибо за помощь» — радировал вслед «Светолету» Сима Масленников.
Едва «Днепр» ударил носом в ледяное поле, как подрезанный лед поплыл, сбился в кучу, потом льдины стали громоздиться одна на другую, прятаться под края ледяного поля. Расталкивая их, корабль свободно пошел своим курсом.
Канал еще не затянулся молодым льдом, а «Днепр» уже достиг чистой воды.
