40. Слово рентгена
Уже второй день моросил мелкий шелестящий дождь. Он лизал окна, иногда с порывом ветра врывался через форточку. Тусклый пепельный свет сгущал тени, и от этого лицо Язина казалось еще более усталым. Второй месяц к начальнику БОРа непрерывной цепью шли доклады, телеграммы, эксперт–данные, спецдонесения, вещественные доказательства, фотографии; напряжение поисков все возрастало, и Язин принимал баллистов, саперов, радистов, спускался за советами к генералу, посещал копи, НИАЛ, выезжал на операции.
Сегодня Язин был особенно утомлен, и Жуков, и Глебов, сидевшие за приставным столом, все не начинали доклада. Словно читая их мысли, полковник сказал:
— Приступайте, Юрий Ильич, все мы одинаково устали.
Жуков виновато улыбнулся и начал:
— По Светлову пока ничего нет. Как известно, Шапов, вернувшись из финотдела, куда его ложно вызвал женский голос, поисков Светлова не вел, полагая, что капитан в Управлении. Потеряно дорогое время. В день исчезновения Светлова в наружной проходной будке дежурил Пименов. Он показал, что работник финотдела выходил днем из зоны и больше не возвращался. Вахтер передал пропуск, сданный Светловым. Экспертиза показала, что пропуск подлинный.
— Допрашивался ли кочегар? — спросил Язин.
— Нет.
— Пусть Шубин допросит Зотова. Протокол немедленно мне.
Жуков записал приказ.
В доклад вступил Глебов. Его морщинистое лицо потемнело от бессонных ночей.
— По вашему распоряжению найденный Смирновым контейнер спущен обратно в колодец. Крышка наглухо заколочена, милиционер снят с поста. Прибита надпись: «Ядовитый газ! Смертельно». Верхние скобы и крышка покрыты желтым криптоколом.
— Хорошо, — одобрил Язин. — «Красная маска» должна думать, что мы верим в естественную смерть лейтенанта.
Глебов положил на стол три цветных фотографии.
— Только что присланы генералом. Шутнайф — стреляющий нож. Не этим ли оружием отсечена рука Горина?
Язин увидел на снимках большой складной нож в оправе из темно–коричневого дерева, с ручкой на одной стороне. Под расширенной тупой частью лезвия находилось три коротких дула для патронов.
— Нажатие курка — и нож вылетает с огромной силой. Патрон обычный — калибр — 7,62, длина гильзы — 32,8, беспульный.
— Психологическое оружие, — заметил Язин, осмотрев фотографии и прочитав техническую записку. — Очевидно, шутнайф есть и у Бэла.
— Многотиражка с Амака, — продолжал Глебов, — извлекая из папки небольшую пахнущую краской газету. — Про инженера Горина, — и капитан показал заметку, аккуратно обведенную красным карандашом.
— «Новая алмазная трубка», — прочитал заголовок Язин. — «Решением рабочих и инженерно–технических работников… новая кимберлитовая трубка, исключительно богатая алмазам, названа «Горин», в честь открывшего ее геолога. В первые же дни трубка дала три крупных алмаза: «Якут$1 — цвета шампанского, вес — 84,2 карата; «Эдэр$1 — цвета прозрачной бирюзы — 77,5 карата; «Горин$1 — дымчато–желтого цвета — 69,8 карата…»
Язин был тронут заметкой.
— Не забыли Горина… — задушевным и совершенно неожиданным для начальника БОРа голосом проговорил он. — Газеты хорошо бы передать жене. Через Шубина.
— Только через Шубина, — поддержал Жуков.
— Бэл–филиппинский очень жесток, — быстро заговорил Язин. — Он сделает все, чтобы отыскать Рогова и Горину и добить их. Бэл всегда выполнял свои обещания. Не исключено, что он уже знает местонахождение Гориной и Рогова. Их надо перевести из «Сосен» в другое, более секретное место. Исполнение поручите Голубеву. Шубина ограничьте в визитах. Он может стать невольным наводчиком для «маски».
Глебов вышел, чтобы выполнить приказ.
— Под столом Рогова найдена лимонадная бутылка, — заговорил Жуков. — По словам Лисицына, кочегару лимонад приносил не то Курков, не то Пименов. Бутылка тщательно отмыта, ни единого отпечатка пальца, и ни следа лимонада внутри. Не из нее ли Рогова отравили криптоцидом?
— Интересно, — проговорил только Язин и сделал запись.
— Портные НИАЛа Бородин и Строилов опрошены в вольной беседе. Есть новое по серебряной пряжке, — и майор передал Язину несколько страниц машинописного текста.
Полковник взял листы с несвойственной ему порывистостью.
— Отлично! — сказал он, прочитав запись. «Отлично$1 — было высшей похвалой в скупой гамме одобрений полковника БОРа.
Подозрения Язина подтвердились, и на мгновение с его лица сошла усталость, морщины у глаз разошлись. Вошел капитана Глебов.
— Голубев приступил к исполнению приказа, — доложил он и сел на прежнее место.
Жуков продолжал:
— Товарищ полковник, вас интересовала фамилия бригадмильца, который сообщил Воронову о детях…
— И тем помог нам найти пряжку, — оживился Язин.
— Это Дубовик, известный спортсмен, чемпион края по бегу.
— Дубовик, — медленно повторил Язин, запоминая фамилию.
— Перехожу к Орловой, — продолжал Жуков. — Сальников сообщил об ее аресте на профсоюзном собрании. Начальнику кадров НИАЛа за халатность в подборе людей объявлен строгий выговор. С Володиным, Баглаевым, Ниловым проведена беседа.
— Если речь идет об институте, — вмешался Глебов, — то и у меня есть кое-что. Выяснена фамилия женщины, из-за которой Корнилов не доехал до курорта. Это — Спехова, Вера Игнатьевна, двадцать шесть лет, бухгалтер Тюменского хлебозавода. Они познакомились в поезде. На допросе Спехова рассказала, что провела с Корниловым две недели на частной квартире под Алупкой. Вот фотографии обоих и протокол опроса.
Язин отодвинул в сторону снимок красивой чернобровой женщины и взглянул на начальника первой части. С фотографии на него смотрело длинное холеное лицо с тонким прямым носом, губами сердечком и с вьющимися волосами.
Немного помолчав, Язин с внезапной резкостью обратился к Жукову:
— Юрий Ильич, запишите в мой доклад: «БОР категорически против пребывания на секретном посту первой части Корнилова, Сергея Васильевича, как человека морально неустойчивого».
— Правильно, — одобрил майор.
Глебов продолжал:
— Тайга в районе Амака прочесана ротой солдат. Однако в наших лесах это способ не надежный. Ничего не обнаружено. Все лица, прибывшие в Сверкальск после девятого июля — дня бегства снайпера из окружения — взяты на учет. Подозрение падает на двух — шофер Абдашев — по анкете прибыл из Ульбоя, на работу принят тринадцатого июля, и рабочий Ургалов — из Вилюйска, сторож вещесклада номер сорок семь, на работу принят четырнадцатого июля. Абдашев и Урагов проверяются.
— Надо максимально ускорить проверку, — и Язин встал.
— Сегодня в девять сорок пять утра вновь отмечен радиосигнал из НИАЛа, — продолжал Глебов. — Расшифровка не удалась. Слежка за Бутовым усилена. К минам–кирпичам пока не подходит. Радиосигналы «Красной маски» Бутов слушает, прикладывая рацию–часы к уху и делая вид, что вслушивается в их ход. По Бутову есть новые материалы. — Глебов достал из папки несколько черно–белых фотографий. — Рентгенснимки спящего Бутова. На нем трусики с ремнем. Пряжка ремня обшита материей. Рентген показывает, что в пряжке замаскированный взрыватель. Вот этот снимок, — и Глебов протянул фотографию, на которой четко виднелся черный квадрат с округлыми углами. — С помощью этого пояса Бутов может не только самовзрываться при желании, но и умертвить еще несколько человек, которые вступили бы в борьбу с ним. Здесь, — продолжал капитан, — антенна бутовской рации, — и он показал на темные вертикальные линии, шедшие по фотографии. — Электропровода. Скрыты в швах рукавов. Рация Бутова не имеет отдельного электропитания. Опарин полагает, что она действует от электричества, вырабатываемого сотрясением воздуха в микрофоне.
Язин некоторое время сосредоточено рассматривал фотографии.
— Как с рентгеном Четверки?
— Сняты. Проявление заканчивается.
— Что дал опрос медсестры?
— Вот ее приказания, — и Глебов протянул шефу прокол допроса на одном листе. — Медсестра Бурбелло рассказывает, что она нашла «Красную маску» на полу санкареты и положила ее убитому Белову в карман, когда везла его в морг. Сестра полагала, что маска выпала из кармана инженера.
— Какое впечатление производит женщина?
— Правдива.
— Как попала маска в амбуланс?
— Скорее всего, Бутов подкинул маску в карету во время суматохи после убийства.
Доклад Глебова был окончен, и в беседу вступил Жуков.
— Выяснено, что в район Сунтала в сентябре прошлого года ездили Нилов, Володин и Гуляев. Цель поездки — охота, рыбная ловля.
— Как с родственниками Четверки, вернее, Тройки?
— Сын Рублева — работник Уральского геологоуправления — уже едет в Сверкальск. Мы организуем «нечаянную» встречу отца с сыном, затем опросим Рублева–младшего. Сестра профессора Гуляева в поезде. После ее встречи с братом, которая также будет «случайной» проведем такой же опрос. Найден брат Нилова на Кавказе. Его оправданный выезд сейчас организуется местным управлением КГБ.
— Есть ли новости от Воронова?
Воронов выполнял новое задание Язина и с утра до вечера ходил по часовщикам, ювелирам, слесарным мастерским в поисках детали, которая должна была окончательно разоблачить Дэма.
Жуков бессильно развел руками:
— Молчит.
На этом доклады кончились, и Язин отпустил офицеров.
Все так же моросил дождь, было сыро. Полковник подошел к окну и стал задумчиво смотреть на расползавшуюся по стеклу воду. Сейчас, когда майор Дэм находился на грани разоблачения, он особенно интересовал Язина. «Бэл, несомненно, в НИАЛе, — размышлял Язин, водя пальцем по запотевшему стеклу. — Совершенно очевидно, что не Дэм прыгал на Смирнова в колодезной, что огнелазный скафандр предназначен не для него. Под чьим же именем скрывается Бэл?$1 — этот вопрос назойливо точил мозг Язина все последние дни. Начальник БОРа не знал, что скоро новая, еще более дерзкая вылазка Бэла покажет, что «Кровавый пес» свил себе гнездо в Алмазном институте.
В кабинет торопливо вошел Глебов и, не говоря ни слова, положил на стол пачку фотографий.
— Рентген Четверки.
Язин знал, что, пробравшись в НИАЛ и заняв там чужое место, враг каждую секунду был начеку и имел при себе замаскированное оружие. По его приказанию каждый из Четверки был негласно сфотографирован рентгеном, и вот долгожданные снимки лежали перед Язиным — влажные и блестящие глянцем. Сейчас всевидящее око рентгена скажет свое непререкаемое слово — кто из Четверки майор Дэм, — и полковник от волнения проглотил подошедший к его горлу комок.
— Трое не представляют интереса, — коротко доложил капитан, — среди них Корнилов. — Но этот снимок, — и Глебов протянул полковнику фотографию размером со страницу из книги, — заслуживает большого внимания.
Язин застыл. Его серые глаза сузились и нетерпеливо смотрели на капитана. По темно–серому фону рентгенограммы четким ожерельем шли небольшие черные квадраты. По контурам человеческой фигуры было видно, что квадраты окружают чью-то талию. Они были вытянуты в замкнутую цепочку, образуя букву «О», поставленную на бок.
— Плоские микрогранаты, — пояснил Глебов. — Вделаны в ремень. Всего десять штук.
— С кого снимок?
Глебов перевернул рентген и показал фамилию ученого, записанную на обороте. В то же мгновение на лице полковника приливом крови вспыхнула радость: фотография подтверждала его гипотезу. Язин вскочил со стула и, забыв о присутствии Глебова, начал с воодушевлением декламировать «Конька–горбунка»:
Наш Иван, кряхтя с надсады,
Вылез кой-как из засады,
Ко пшену с вином подполз -
И Жар–птицу хвать за хвост!
Увлекшись, Язин долго читал старинную сказку. Глебов не шелохнувшись, слушал начальника БОРа: он знал, что полковник читает стихи лишь в моменты наибольших удач.
