IX. Малая планета
Если бы с потолка каюты вдруг спрыгнул профессор Сергеев и крикнул путешественникам «Добро пожаловать на Луну», то и тогда их изумление было бы, вероятно, меньше. Раз толчок — значит прилетели куда-то, очутились на какой-то планете. Но на какой? Выражение растерянности, недоумения, изумления на человеческих лицах никогда еще не было столь сильным.
— Неужели мы на Луну прилетели? — первым нарушил молчание Веткин.
— Держи карман шире, — сердито ответил Тер-Степанов, выйдя из своей кабины и держась за лоб, на котором вскочила здоровенная шишка. — До Луны лёту десять часов, а мы летели почти тридцать шесть суток.
— Но, во всяком случае, это не Юпитер и не Солнце, — заметила Тамара.
— Ясно, так как мы не сгорели.
Когда несколько улеглась первая суматоха, Семен рассказал товарищам, что заметил в окно своей кабины какое-то планетное тело и моментально стал тормозить ракету. Но времени для торможения оставалось уже, конечно, очень мало.
— Удивляюсь еще, как мы не расшиблись вдребезги! — закончил он.
Сергеев тем временем пробрался к одному из окон верхней части конуса. Сделать это было теперь очень легко, надо было только пройти по стене, так как ракета лежала на боку. Вся сдержанность Петра оставила его, так исключительно было зрелище, явившееся его глазам.
Товарищи, сюда! — закричал он, размахивая руками…
Все бросились к окнам. Действительность, увиденная через окна, превосходила все, что могла бы нарисовать фантазия.
На планете был день, но абсолютно безоблачное небо было не голубым, как привыкли видеть его на Земле, а совершенно черным, таким черным, каким оно не бывает на Земле в самые темные ночи, то же черное небо, что было видно из окон ракеты во все время полета. Однако вся поверхность неведомой планеты была залита солнечным светом. Правда, свет этот был далеко не так ярок, как на Земле. Солнце, окруженное серебристой короной, видно было в одно из окон, оно казалось в семь или восемь раз меньше, чем с Земли, и несколько тусклым.
Но еще поразительнее был видимый из окон горизонт. Несмотря на ровную поверхность планеты, он был так близок, что до него можно было почти буквально «рукой подать».
Когда прошло первое возбуждение, вызванное неожиданным падением ракеты, путешественники обратили внимание на то, что сила тяжести, которой они не чувствовали, пока корабль летел в пространстве, снова вступила в свои права. Однако, насколько они могли заметить (они ведь успели отвыкнуть от нее), эта сила была значительно слабее, чем на Земле, и только потому, что они привыкли уже к полной невесомости, притяжение не показалось им ничтожно малым.
— Все-таки, где же это мы? — спросил Петров.
— Это можно сообразить, — ответил Сергеев.
— Что же ты думаешь по этому поводу? — обратился к нему Степанов.
— Очень просто. Солнце здесь кажется в семь или восемь раз меньше, чем с Земли: стало-быть, мы находимся немного менее, чем втрое, дальше от него. На таком расстоянии от Солнца не находится ни одна из больших планет, а только некоторые из астероидов.
— Это еще что за штука? — воскликнула Нюра.
— Это, — неторопливо ответил Сергеев, — малые планеты солнечной системы, большая часть которых расположена между Марсом и Юпитером.
— И много их? — удивилась Нюра.
— Да, побольше тысячи.
Нюра обиделась.
— Нашел время шутить! Тебя серьезно спрашивают, а ты дурака валяешь.
— Напрасно ты взъелась, Нюрка, — вступился Тер-Степанов. — Петя говорит сущую правду.
— И что ж, они очень малы, эти аст… астр… тьфу, чорт, и не выговоришь! Астроноиды, что ли?
— Астероиды. Привыкай, Нюрка, как звать новое отечество.
— Ладно. Много они меньше Земли?
— Сообрази-ка: общая масса всех астероидов, взятых вместе, меньше, чем масса Луны. А ведь ее диаметр почти вчетверо меньше земного. Ну-ка, Сергеев, а каковы диаметры астероидов?
— Разные: от пяти километров до семисот-восьмисот, приблизительно. Тогда как диаметр Земли — около тринадцати тысяч километров.
— Ловко! — восхитилась Нюра, поверившая, наконец, в существование астероидов. — Настоящий разновес. А планета с поперечником в пять километров — да ее в игрушечный магазин отправить!
— Ну, вы, ученые, — вмешался теперь пилот, — нашли время лекции читать! Давайте-ка лучше выясним, на какой именно из ваших многочисленных астероидов мы попали. Можно это узнать?
— Думаю, что можно, — задумчиво проговорил Сергеев. — Во всяком случае, можно хоть выделить из общей массы некоторые с большой степенью вероятия.
— Как?
— Да вот: Солнце от этой планеты приблизительно втрое дальше, чем от Земли. Сюда, например, довольно точно подходят крупнейшие из астероидов — Церера и Паллада. Их среднее расстояние от Солнца в 2,8 раза больше, чем расстояние Земли. Но у нас есть способ еще точнее выяснить, на какую планету мы попали.
— Какой способ? — спросил Тер-Степанов, внимательно слушавший Сергеева.
— Среди наших книг по астрономии есть одна, в которой приведена полная таблица диаметров астероидов, — ответил Петр.
— И, значит, если мы узнаем величину диаметра нашей планеты, то сможем узнать и ее название.
— Сказал! — крикнула Нюра, — как же ты измеришь диаметр?
Петр улыбнулся.
— Его не надо измерять, его можно вычислить. В космографии есть очень несложная формула, благодаря ей легко вычисляется длина земного диаметра. Эту формулу мы применим для вычисления диаметра нашей планеты.
— Что же это за чудесная формула? — удивилась Нюра.
— Ничего чудесного, одна ловкость рук, — пошутил Сергеев. — Но для этого нам надо узнать вышину нашего ракетного корабля. Как бы ее измерить?
— Незачем трудиться, — возразил Тер-Степанов. — Я тебе точно скажу: она равна двадцати метрам.
— Отлично! — обрадовался Петр, — теперь у нас есть все данные.
И, развернув блокнот, он набросал на чистой страничке чертеж, приведенный на стр. 71.
— Смотрите, товарищи, — сказал он, — круг — это окружность нашей планеты. О — центр окружности. Если измерить понижение горизонта, мы можем найти радиус планеты. Обозначим его через х, а высоту ракеты через h, теперь — это по твоей части, Федя! — из прямоугольного треугольника АОВ получаем:
ОВ =АО cos α или x = (x + h) cos α
— А ну, давай! — сказал Федя, — припоминаю эту штуку. — И он начертил дальше в блокноте Петра:
— Ну, вот, — заметил Петр. — Угол АОВравен углу ВАС, мы эту величину выразим через х. Теперь остается только измерить угол ВАС, т.-е. понижение горизонта.
Универсальный инструмент, разумеется, в ракете был.
— Сейчас я надену водолазный костюм и отправлюсь наружу измерить этот угол, — заявил Тер-Степанов, — с этой угломерной штукой я хорошо умею обращаться.
— А зачем водолазный костюм? — перебила Нюра.
— Потому что здесь нет воздуха, — ответил Семен.
— А почему ты знаешь, что здесь нет воздуха?
— Экая ты неугомонная, Нюрка! — рассердился Тер-Степанов, — никак не дашь сговориться!
— А ты сегодня что-то уж очень раздражителен, — укоризненно заметил Веткин.
— Почему не удовлетворить ее любознательность? Торопиться нам, право, некуда.
— Это он лоб разбил, потому и злится, — насмешливо и в то же время добродушно улыбнулась Тамара.
— Здесь нет воздуха, — продолжал Сергеев, обращаясь к Нюре. — Во-первых, посмотри, какое черное небо. На Земле же оно кажется голубым благодаря рассеянию света в атмосфере. Во-вторых, тебя ведь не удивило бы отсутствие атмосферы на Луне?
— Да, об этом я слышала, — отозвалась присмиревшая Нюра.
— Ну, вот. А почему на Луне нет воздуха? Потому что масса Луны гораздо меньше земной и не смогла так долго удерживать атмосферу. Если там и была атмосфера, то она давно рассеялась в мировом пространстве.
— Не объясняй дальше — поняла! — закричала Нюра.
— Что ты поняла, золотко мое? — весело спросила Тамара.
— Все. Ведь самый большой из астероидов во много раз меньше Луны. Верно, Сергеев?
— Верно, Нюра.
— Ну, вот, — передразнила его Нюра с лукавой улыбкой, — значит, и его сила притяжения очень мала, и он уже давно растерял свою атмосферу.
— Умница, Нюра, — Сергеев похлопал ее по плечу.
— Но скажи-ка мне такую штуку, — возразил Тер-Степанов, — я вот все об этом думаю и не могу понять. Нюра права: астероид, даже самый крупный, во столько раз меньше Земли, что его сила притяжения, по сравнению с земной, должна быть ничтожна. Следовательно, мы вовсе не должны были бы ее ощущать, как во время полета в межпланетном пространстве. А между тем, хотя она здесь значительно меньше земной, но все же очень заметна. Что бы это могло значить? Может-быть, это не астероид, а какая-либо из больших планет?
— Какая же? — Сергеев прищурил глаза под пенсне.
— Ну, Марс, Венера, Меркурий.
— Исключается.
— Почему?
— Не говоря уже о том, что на Венере, например, густая атмосфера плотнее даже земной, не говоря о том, что Меркурий так близок от Солнца, что мы не перенесли бы жары…
— Что, что, что, — передразнила Нюра, — не тяни, ученый!
— Ты отстанешь, Нюрка? — возмутился Тер-Степанов.
— Мы так никогда не договоримся. Продолжай, Сергеев.
— Ну, вот. Солнце там должно казаться больше, чем на Земле, а не меньше.
— А Марс?
— На Марсе все же должна быть атмосфера, хотя и очень разреженная. А главное, — здесь расстояние до горизонта уж больно мало.
— Да, — вспомнил Семен, — ведь я иду измерять понижение горизонта. Но только раньше надо посмотреть, не повредил ли толчок наших приборов. Осмотрели каюту и все находившиеся в ней вещи и машины. Оказалось, что все в целости. При установке машин и приборов профессор Сергеев принял во внимание возможность максимально-сильного толчка. Путешественники лишний раз убедились в предусмотрительности и точности работы великого ученого.
Назад: VIII. Приехали
Дальше: X. Исследование астероида
