Советник Риппсгейм торопливо сунул за край жилетки упорно вылезавшую манишку. Расправив пониже спины короткие фалдочки фрака, шумно опустился на кресло с высокой готической спинкой. Откашлявшись начал:

— Милостивые государи. Настоящее экстренное собрание совета нашего Воздушного Ллойда должно заслушать официальное подтверждение тех прекрасных известий, которые принесла в последние дни пресса. Наши самоотверженные воздухоплаватели достигли колоссальных успехов. Мало того, что ими достигнуты широты, еще никогда не посещенные воздушными судами, но в этих широтах ими открыта земля, могущая служить блестящей базой нашим воздушным кораблям, долженствующим обслуживать имеющую быть открытой прекрасно запроектированную нашими лучшими специалистами основную трансатлантическую линию, долженствующую послужить базой…

Советник приостановился, чтобы найти ускользнувший от него конец непомерно растянувшейся фразы. Запутавшись в придаточных предложениях, он этого конца не нашел и, налившись от досады пунцовостью по румяным и без того щекам, начал новую:

— Но кроме блестящей базы и колоссальных возможностей, нашими учеными сделано открытие пирамидальной важности— прошу вас, милостивые государи, сохранить спокойствие — на Земле Недоступности открыт гелий.

Риппсгейм снова приостановился и поднял руку. Как по команде, члены совета, широко открывая усатые и бритые рты, крикнули:

— Хип, хип! Ура! Ура! Ура!

Советник опустил руку.

— Я вижу ваш патриотический восторг. Наша страна получила газ, столь необходимый для процветания ее воздухоплавания. Но этого мало. На территории нашей базы открыты ископаемые. Они, конечно, составляют собственность страны, снарядившей экспедицию. Там найдены уголь и исландский шпат. Наше уважаемое общество не занимается эксплоатацией недр, но ничто не мешает нам создать специальную компанию для использования ископаемых богатств открытой нами земли. Такая компания могла бы дать значительные дополнительные средства для развития нашей основной работы…

Риппсгейм говорил еще долго. Он еще несколько раз пытался построить очень нравившиеся ему длинные стройные фразы. Но от волнения они ему сегодня не удавались. Отказавшись от внешнего успеха своей речи, он удовлетворился тем впечатлением, которое произвело ее содержание.

Вопрос об организации дочернего общества вызвал оживленные прения. Было неясно: должны ли нынешние держатели акций автоматически получить право на льготное приобретение акций нового предприятия, или акции могут уйти на сторону, распылиться?

Пришли к тому, что держатели основных пакетов акций Ллойда, являющиеся и членами его совета, приобретают преимущественное право на покупку акции по половинной стоимости от объявленного номинала. Чтобы дать возможность господам членам совета осуществить свое право, им должен быть предоставлен кредит за счет субсидий, получаемых Ллойдом от имперского правительства. Таких привилегированных акций должно быть не менее пятидесяти одного процента. Остальные сорок девять в бумагах минимальной нарицательной стоимости пускаются в продажу и распространяются среди мелких держателей. Эту меру диктовала осторожность. Оставалось невыясненным, будет ли общество иметь практическую возможность эксплоатировать недра Земли Недоступности? Местоположение этого острова внушало некоторые опасения.

Вопрос был уже совершенно ясен. Секретарь собирался закончить протокол, как вдруг один из членов совета, худой старик с пушистой седой бородой, поднялся с места. Костлявой рукой он, не спеша, оседлал нос старомодным пенснэ. Раздельно и неторопливо повернулся к советнику Риппсгейму:

— Я прошу, господин председатель, предоставить мне слово.

— Слово имеет граф фон — дер — Риппербах, — предупредительно оповестил советник, делая вид, что он кланяется в сторону графа. В действительности он, нагнувшись, под столом заправлял под жилетку вылезающий язычок манишки.

Граф фон — дер — Риппербах говорил медленно и нудно. Он всемерно от всей души истинного немца приветствовал проект совета и одобрял колоссальные открытия, сделанные экспедицией; ему нравились пирамидальные возможности дальнейшего процветания бессмертной идеи дорогого друга, господина покойного графа Цеппелин…

Присутствующие сделали вид, что они хотят привстать при звуках почтенного имени.

Докладчик переждал секунду и так же нудно и скучно продолжал свою речь. Когда господа члены совета стали было уже принимать наиболее удобные позы в своих креслах, чтобы незаметно вздремнуть под речь маститого графа, до них донеслось шепеляво произнесенное слово: «большевики». Совет моментально встрепенулся. Оказывается, речь шла о том, что Земля Недоступности по сути договоров, заключенных между Германией и Советским союзом, должна быть признана собственностью последнего. По мнению графа, это было неоспоримо.

— До тех пор, пока наше неразумное правительство, руководимое представителями наименее благонамеренных слоев всегда вольнодумствующей интеллигенции, не поймет, что достоинство нашей великой родины требует совсем другого отношения к большевикам, а не расшаркивания перед ними, до тех пор, повторяю, мы не сможем распоряжаться нашим законным достоянием, укрытым в недрах Земли Недоступности.

Неожиданное выступление уважаемого графа заставило собрание потратить еще целых три часа на обсуждение вопроса. При этом, по разъяснении наиболее авторитетов ных членоз совета, собранию стало очевидно, что основная опасность заключается вовсе не в том, о чем говорил граф Риппербах. Основным препятствием к осуществлению блестящего плана советника Риппсгейма являлись претензии, заявленные на недра Земли Недоступности Норвежско — Английской угольной компанией и американским угольным синдикатом антрацитового короля Хармона.

— Вот это много серьезнее. В первую голову нам нужно добиться аннулирования именно этих претензий. А большевики… Пфе… я думаю, что они даже не станут настаивать на своих правах. У них слишком мало средств для их реализации. Во всячом случае, это уже дело нашей дипломатии… Да, я так думаю, — уверенно закончил маленький толстый блондин с пушистыми усами. Он брезгливо оттопырил мясистые губы и еще раз пренебрежительно бросил:

— Да, большевики — это не серьезно… пфе.

На этом заседание и кончилось. Члены совета загремели тяжелыми стульями с высокими готическими спинками. Оправляя шелковые лацканы, они затрясли птичьими хвостами фраков к выходу.