— Я дальше итти по этому следу не мог, и без того уж мы рисковали собаками. Пришлось повернуть к лагерю…

Хансен обвел присутствующих взглядом. За него договорил порывисто молодой третий штурман «Графа Цеппелина» Шнейдер:

— А раз есть след, должен быть и тот, кто его оставил.

— К сожалению, на этот раз, молодой человек, вы правы на все сто процентов, — хмуро подал реплику Зуль.

Хансен улыбнулся:

— Я с вами не согласен, доцент— я не сожалею об этом следе. — Хансен сделал широкий жест. — Я думаю, что в этих местах даже медведь, встречая след себе подобного, не испытывает ничего, кроме радости. Искренней медвежьей радости. А чего же вы хотите от человека? Ведь я только человек. И притом человек, не находящийся в положении несчастного Скотта.

Зарсен, Билькинс и Йельсон оживленно совещались. Когда Хансен кончил, Зарсен выступил:

— Доктор, мы предлагаем произвести точную разведку дирижаблем в направлении, где вы обнаружили следы собак и нарт. Этим мы сможем решить и вопрос, оставить ли базу здесь, или перенести ее к месту стоянки тех людей, которых мы, можем быть, обнаружим, или, вернее, которых мы должны обнаружить.

Зуль сделал движение протеста:

— Только не переносить отсюда лагерь, пока мы не обследуем до конца этот район! Он слишком много обещает…

— Ведь не вам, мистер Зуль, — вставил Билькинс.

Зуль вспыхнул, но тотчас взял себя в руки. Сделав вид, что не заметил замечания Билькинса, продолжал, обращаясь к Фритьофу Хансену:

— Этот район слишком ценен в геологическом отношении, чтобы им пренебрегать… по-видимому, это учли и мои иностранные коллеги. Мне очень грустно, но я должен констатировать перед вами, как перед единственным официальным лицом, что они позволили себе переметить заявочные столбы, выставленные мною на участках, составляющих бесспорную собственность…

Билькинс не дал ему договорить:

— Мистер Хансен, я требую немедленной…

Однако Хансен перебил и его:

— Давайте, друзья мои, отложим на несколько дней обсуждение недоразумений, имевших, по-видимому, место здесь в мое отсутствие… Не правда ли, вы согласны?

Хансен добродушно усмехнулся в сторону возбужденно наступающих друг на друга Зуля и Билькинса.

— Не стоит сегодня поднимать вопросов, могущих ослабить нашу волю к предстоящей интересной работе…

— Нет, вопрос должен быть решен немедленно, — в один голос заявили спорщики.

Глаза Хансена холодно сверкнули. Жестко рубанул:

— Я приказываю кончить спор!

Зуль насупился и пошел к себе в палатку.

Он уже не слышал того, что, поговорив с воздухоплавателями, Хансон все — таки решил произвести рекогносцировку найденного следа на санях. Поэтому Зуль, сидя у себя, ломал голову над решением дилеммы — лететь за людьми или оставаться здесь около угленосных участков и производить дальнейшие разведки.

После долгих колебаний он пришел к тому, что люди, кто бы они ни были, интересуют его значительно меньшее нежели уголь, и решил остаться на месте.

Зуль составил радиограммы на материк для вечерней передачи и решил соснуть. Но его внимание привлек оживленный разговор, шедший в повышенных тонах, рядом с палаткой. Прислушался, но ничего не понял. Кто — то из немецких профессоров сыпал астрономическими цифрами и то — и–дело произносил слово «колоссаль». Ему восторженно вторил американский геолог. Зуль выглянул и увидел удаляющиеся спины ученых. От них отделились двое в затасканных малицах и пошли в сторону лагеря. Зуль узнал в них новоземельских проводников. Вылка, широко улыбаясь, оживленно говорил что — то Князеву, забегая вперед и снизу вверх заглядывая в лицо собеседнику. Михайло сосредоточенно скреб лохматую бороду. Остановились около палатки.

— А ну, дай сюды, — сказал Князев.

Он стал поворачивать на ладони что — то, переданное ему Вылкой.

— Играет вроде как алмаз, а?

— Верно, што играе, — кивнул головой самоедин.

— Н — да… вот загадка — то? А как ты думаешь, председатель, может надувают нас немчины — то? А — сь? Может статься, самый что ни на есть алмазище и есть… Нет, впрочем не может того быть. Тот вроде как твердой быть должен — им стекло режут.

— Верна, Михайла, алмазом стеклу резить мозна. А ну, глянь, эта ризанет ли стеклу, нет ли?

Михайло вынул часы и провел по стеклу кристаллом.

— Не, не режет… видать, верно для мелкоскопов стеклы делать из нево можно. А не алмаз… Экая жалость — ведь играет — то, играет, брат, как! Вот обманная штука — то! А все — таки деньгу стоит, видать, немалую. Уж больно немчура — то обрадовалась.

— Та деньга, — меланхолически покачал головой Вылка.

Зуль решил посмотреть.

Князев охотно протянул ему несколько кристаллов. Зулю не нужно было их долго рассматривать, чтобы понять причину радости немцев и американцев.

— А вы знаете, как это называется? — спросил он проводника.

— Сказывали сейчас ученые — то, да я не разобрал.

— Исландский шпат! — многозначительно произнес доцент.

Название не произвело на промышленников никакого впечатления.

«Тем лучше для меня», — констатировал Зуль.

— Знаете ли вы, сколько это стоит?

— А откуда же нам знать?

— Пять долларов за каждый килограмм.

— Гляди, председатель, тянет — то как, — весело заметил Михайло.

Илья ухмыльнулся.

— А только, товарищ ученый, нам это все — таки ни к чему, — подумавши заявил Михайло, — потому мы мелкоскопов не делаем.

Зуль укоризненно покачал головой.

— Подождите минутку.

Он залез в палатку. Через минуту вылез удовлетворенный.

— Где вы его нашли?

— А вот как с начальником ездили. Как думаешь, Илья, сколько миль — то будет отсель?

— Я так думаю, миль с полста буде.

Зуль подбросил на ладони кристаллы.

— И много там такого прозрачного камня?

— Выходит наружу вроде как жилой с под заструги; видать длинная, а только достоверно сказать не можем, потому не проследили — ни к чему было.

— А разве доктор Хансен не видал этой жилы?

— Не, это мы с Ильей ходили случаем. А капитану и не говорили — невдомек было.

— Так — с, так-с, — покрутил Зуль бороду.

— Вы знаете, конечно, что имеете право выставить там столб со своей фамилией, на месте этого открытия?

— Это нам, конечно, известно, — степенно заявил Михайло, — только нам…

— Постойте. Я вам сейчас скажу, как здесь нужно сделать. Мы с вами вместе поедем на место, сегодня же я оценю там жилу и завтра сделаю перевод на ваше имя в любой банк. Если хотите, сегодня же аванс могу внести… ну, хотя бы в тысячу долларов. А вы напишите расписку в том, что все свои заявки на месте найденного вами исландского шпата вы продали мне и никаких претензий на разработку его больше не имеете.

Михайло усиленно заскреб бороду.

— Н — да… конешно… столбики оно почему не выставить. А между прочим насчет аванса погодить придется.

— Чего же ждать, господин Князев? — непринужденно сказал Зуль. — Вы все равно заняться разработкой не можете. Да и вообще я рискую своими деньгами — ведь очень трудно предположить, чтобы кто — нибудь смог еще попасть на этот остров ради такого пустяка, как эти кристаллы… А ведь я вам заплачу по сто долларов за каждый шаг жилы, выходящей на поверхность. Это очень большая сумма, господин Князев. Я советую вам не раздумывать… Итак, по рукам?

Он протянул Михайле руку. Князев нерешительно царапнул ее теркой своей ладони.

— Как сказано, мистер, столбики выставим. А насчет расписочки погодить придется.

— Сколько же времени вам нужно на размышления?

— Вот уж это сказать совершенно затруднительно.

— Хорошо, я даю вам срок до завтра… Только я вас попрошу ни с кем другим об этом деле не говорить, — вкрадчиво сказал Зуль, заглядывая в глаза Князеву.

Но глаза промышленника лукаво блестели, укрывшись за кустами седой щетины.

Вылке надоел разговор. Он решительно сунул руку Зулю, и проводники ушли.

Вокруг их палатки, как правило, царили шум и грызня. То — и–дело приходилось проводникам выскакивать из спальных мешков, чтобы разнимать беснующихся псов.

Но сегодня псы дрались вволю. Никто не выглядывал из — под засаленного полога и твердый, как палка, хлыст не гулял по вздыбленным собачьим хребтам. Проводники отсыпались после долгой дороги. Хотели отоспаться. Но отоспаться им не дали. Когда лагерь затих, полог палатки поднялся и длинный худой немец в роговых очках, тот самый геолог, что называл астрономические цифры, увидев кристаллы шпата у Михайлы, осторожно разбудил Князева:

— Господин проводник… Господин проводник, мне нужно с вами поговорить.

Михайло с трудом стряхнул тяжелый сон и опознал немца. Он сопя скреб под малицей грудь, пока немец, торопясь и путаясь, излагал ему свое предложение купить у него право на открытые им участки шпата.

— Чай завтра время будет поговорить — то, — недовольно протянул Михайло.

— Нет, нет, это дело очень спешное, его нужно решить теперь же… Вы, господин, должны пон…

— Я понимаю, я очень даже понимаю, товарищ профессор; я даже, может статься, так понимаю, что вам и невдомек. Но, между прочим, позвольте вам отселе выйти, — я спать хочу.

Михайло натянул повыше мешок и отвернулся. Немец недоуменно развел руками. Попытался еще раз объяснить. Сладкий присвист ответил за проводника.

Уже значительно менее мирно встретили здесь следующего посетителя. Американский геолог Вильсон, влезши в палатку, сослепу наступил на собаку, примостившуюся у ног Вылки. Пес с визгом вскочил и вцепился в пим американца. Илья спросонок, не разобрав в чем дело, полоснул в сторону визга всегда готовым к действию хлыстом. Кнут со свистом резнул воздух и обвил ноги Вильсона.

Разговор о шпате длился после этого еще меньше, нежели с немцем. Вильсон ушел разочарованный и обозленный неимоверной тупостью проводников.