В какой-то момент она свернулась калачиком на диване и забылась сном. «Адреналин упал», — подумал ее собеседник. Как давно эта женщина не чувствует себя в безопасности? Она лежала, натянув плед до подбородка, а он сидел в кресле, молчал и наблюдал.

По сравнению с ней Мартен был почти в форме: щеки у нее ввалились, под глазами темнели круги, скулы выступали из-под кожи, как окаменелости из-под слоя земли на палеонтологическом раскопе… Ей сильно досталось, это очевидно, но она сильная, если устояла, когда стихийное бедствие за несколько дней почти разрушило ее жизнь. Как блицкриг… Мерзавец знает толк в молниеносной войне — что да, то да.

Несчастная рассказала майору о встрече с Фонтеном, о своих подозрениях и о признаниях Корделии. Она ничего не знала только об одном — о дневнике Милы. Почему же сам Мартен промолчал и не рассказал ей об этом? Он налил себе великолепного «Кот-Роти» из бутылки, которую Кристина открыла два часа назад, и снова задал себе тот же вопрос. Почему? По очень простой причине — не хотел признаваться, что собирается поймать космонавта с поличным, а ей уготовил роль «живца».

Завибрировал телефон. Снова Больё — уже четвертое сообщение. Сервас встал и перешел в другую комнату. Огни фонарей на крышах полицейских машин светили в окна, окрашивая потолок и покрывало в яркие цвета.

— Слушаю тебя… — сказал майор, набрав номер лейтенанта.

— Что ты творишь, черт бы тебя побрал?! — завопил тот, едва услышав его голос. — Ты сказал — три вопроса! И почему ты шепчешь?

— Тс-с-с, она заснула!

— Что?!

— Ты ошибаешься. Она не убивала.

— Да неужели? И откуда такой вывод?

— У меня есть догадка насчет личности убийцы.

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Мартен, ты бредишь или как? Что за чушь ты несешь? Выныриваешь из ниоткуда — и знаешь больше всех! А как же показания соседей? Заключение судебного медика? Ты даже на тело не глянул!.. И кто же, по-твоему, убийца?

— Если скажу, ты не поверишь.

— Я сыт по горло твоими загадками, Сервас! Выкладывай!

— Леонард Фонтен.

Больё на мгновение онемел, а потом с трудом выговорил:

— Тот самый космонавт?

— Угу.

— Ты ведь пошутил? Скажи, что это шутка…

— Вовсе нет.

— Не знаю, что происходит, Мартен, но если ты водишь меня за нос…

— Я никогда не был так серьезен. Ты и представить не можешь, во что замешан Фонтен… Он хитрый, изворотливый сукин сын, настоящий псих. Именно он стоит за всем происходящим. Помнишь художницу, которая в прошлом году покончила с собой в «Гранд-Отель Томас Вильсон»? Она была его любовницей. Как и Мила Болсански, бывшая космонавтка. Мила доверила мне свой дневник, где описала все, через что он заставил ее пройти… Фонтен неоднократно бил и насиловал ее, когда они работали в Звездном городке, но русские и Европейское космическое агентство замяли скандал — полагаю, ради великого дела покорения космоса. Кристина Штайнмайер встречалась с ним в кафе сегодня днем — по его просьбе, — после чего поехала домой и столкнулась с тобой…

— Как ты узнал?

— Я там был.

На сей раз пауза продлилась дольше.

— У меня не было ни одного шанса прижать эту скотину, — продолжил Сервас. — Но если мы докажем, что убийство Хорхе заказал он, это все изменит…

Больё присвистнул.

— Ну и дела… А ты не врешь?

Майор услышал тихое треньканье — ему пришло сообщение.

— Значит, звонки на работу и домой, выброшенная в мусоропровод собака, преследование — все правда? — допытывался его собеседник.

— От первого до последнего слова. Эта женщина — жертва порочного психопата, очень умного и очень больного.

— Тут и самому рехнуться недолго, — растерянно прокомментировал лейтенант.

— Кто бы спорил!

— Что будем делать?

«Ну наконец-то…» — Сервас облегченно вздохнул. Больё, конечно, не гений, но хватка у него есть, а на карьеру, циркуляры и директивы ему плевать.

— Коринна Делия… — сказал Мартен. — С завтрашнего дня станешь ее тенью. Следи за ней и — главное — за ее дружком, неким Маркусом. Он — приоритетная цель. Маркус, скорее всего, и есть убийца Хорхе. Леонард Фонтен вряд ли сам делает грязную работу… Если получится их прижать, они выведут нас на него.

— А ты что будешь делать?

— Посмотрю, что еще удастся вытащить из этой женщины.

— Что доложим начальству?

— Ничего. Я в отпуске по болезни, не забыл? Если всплывет имя Фонтена, все захотят прикрыть свою задницу, и у нас ничего не выйдет.

— Я вел себя с мадемуазель Штайнмайер… излишне жестко, — сокрушенно признался Больё.

— Извинишься при следующей встрече.

Сервас открыл почту. Там было письмо от Марго:

Мартен улыбнулся. Она не спрашивает, удобно ему это время или нет, встанет он рано или хотел поспать подольше, будет ли в форме, не собирался ли уехать по делам… Она вообще ни о чем не спрашивает, так что выбора у него нет. Дочь никогда не оставляла ему выбора… Он еще раз улыбнулся и напечатал «ОК» — это было короче, чем «согласен».

Потом сыщик нажал на кнопку. Отправлено.

Чертовы смартфоны…

Она проснулась и не сразу поняла, кто он такой: Сервас увидел в ее глазах тень животного страха, которая, впрочем, тут же исчезла.

— Я спала… Долго? — спросила женщина.

— Меньше часа.

Ее лицо приняло совсем детское выражение, и сыщик успел понять, какой застенчиво-красивой может быть эта женщина, когда не напоминает Эмму Бовари на смертном одре.

— Здесь холодно. Сейчас подкручу батарею, — сказал он ей.

Кристина откинула плед, встала и заметила бутылку на столике.

— Мне казалось, мы не так много успели выпить.

— Каюсь — доливал себе дважды, пока вы спали, — признался полицейский.

Затем он кивком указал на сложенные на диване упаковки с лекарствами:

— Вы что… принимаете все это?

Штайнмайер покраснела:

— Начала недавно. Мне это было необходимо, чтобы продержаться.

— Понимаю.

Мартен подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. Ночь была расцвечена огнями, а в стекле отражалось его собственное лицо. Озабоченное, встревоженное. Где-то там притаилось изобретательное зло, которое нельзя недооценивать… Все жертвы Фонтена были сильными и умными женщинами, но «палач» оказался сильнее их. Он опасный противник. Этот человек притаился в тени и ждет следующего жеста, новых сигналов. Как акула. А значит, им придется действовать как можно незаметней.

— Я знаю одно место, — сказал он. — Чудесное место у Черной горы. Над озером Сен-Ферреоль. Там очень красиво — осенью, весной… И даже зимой, когда выпадает снег… Можно будет похоронить его наверху, что скажете? Час пути — и вы там.

— Вы приедете? — спросила она.

— Обязательно.

Сервас освободил морозилку от коробок с пиццей «Домино», упаковок кантонского риса и горшочков сливочного желе с резанцем, оливковым маслом и трюфелями, приготовив место для Игги. Укладывать тельце песика в импровизированный морг пришлось по диагонали.

— Не заглядывайте в нижнее отделение, договорились? — попросил Мартен хозяйку. — До моего возвращения…

— Хорошо, — отозвалась та.

— Дайте слово.

— Даю.

Сервас взглянул на часы:

— Сегодня ночью он не придет. Слишком много полиции вокруг — не решится.

— Вы уверены? Ваши коллеги закончат и уедут. Все в доме лягут спать. Улица опустеет и… Какие у меня гарантии? Вы не могли бы остаться? Один раз… Пока я не соображу, что делать…

Мартен понимал, что не может вызвать наружку: он не при исполнении, а вступать в объяснения с начальством ему не хотелось.

— У меня завтра встреча, — сказал он и начал искать в телефоне номер Больё. — Очень рано… — Вздохнув и помолчав немного, вдруг решился: — Ладно, согласен. Но спать буду на кровати — ненавижу диваны.

Кристина улыбнулась.

Женщина достала сигарету, щелкнула зажигалкой, и язычок пламени на мгновение осветил ее лицо. Она стояла на тротуаре, метрах в ста от дома, и могла следить за происходящим, не привлекая к себе внимания. Когда раздалось завывание полицейских сирен, она сочла за лучшее вернуться к своей машине, которую оставила на третьем этаже парковки у площади Кармелитов.

Потом молчаливая зрительница снова вернулась на улицу и припарковалась достаточно далеко от места преступления, чтобы не быть замеченной, но и достаточно близко, чтобы видеть подъезд. Через два часа, когда сыщики, проводившие опрос соседей, проходили мимо нее, она вышла из машины и начала старательно запирать дверцу. Ее спросили: «Давно вы здесь, мадам?», и она ответила: «Только что приехала…», после чего поинтересовалась: «А что случилось?», и о ней тут же забыли.

Позже наблюдательница села за руль и перебралась поближе к месту происшествия: эксперты уехали, зеваки разошлись, и на улице стало тихо. Было три часа ночи. Инспектор так и не вышел… Она курила, часто и глубоко затягиваясь, выдыхала дым в потолок и размышляла. Кристина оказалась гораздо упрямей, чем можно было ожидать. Она бы никогда не подумала, что эта девка устоит в подобном катаклизме. Да еще и окажет сопротивление. Сегодня ей позвонила Корделия: подельница нервничала, была на взводе, так что с нею тоже придется что-то решать. Все вдруг пошло не так, но ничего, она это поправит! Больше всего ее заботила встреча Кристины с майором. У мерзавки появился надежный союзник, она больше не изолирована от мира, так что на самоубийство рассчитывать не приходится. Проклятье… Возможно, она ошиблась, наведя легавого на след Селии Яблонки и Леонарда. Она знала, почему так поступила, но теперь эта идея не казалась ей такой уж удачной… Хотя подозрение на Леонарда она навела, и теперь ему не отвертеться. Не в этот раз.

Но Кристина себя не убьет. Женщина задохнулась от ненависти, и ее рот наполнился горькой слюной.

Пора с этим кончать. Другим способом… более радикальным. Инстинкт подсказывал: игра слишком затянулась. Черт с ней, с идеей самоубийства, плевать на тщательно продуманный план: сойдет и исчезновение.

Она в очередной раз затянулась дымом, вдохнула последнюю, самую сладкую порцию отравы…

Ненависть, ревность и гнев — тоже яд, и ничуть не менее сильнодействующий.