Книга первая
Проклятие Белого Магга
Глава 1
Как странно, по-человечески, вскрикнула чайка.
И тут же очередная бурая стена воды вздыбилась у берега, лихо заломила пенный гребень и с грохотом обрушилась на камни. Максим отскочил, чтобы не намочить кроссовки, восхищенно ругнулся. Во силища! Море — это да! Если я разбогатею, а это произойдет в ближайшие два-три года, брошу к чертям свою задрипанную Москву и перееду в Крым. Куплю дом у моря, обязательно с гаражом, куплю мерседес, обязательно белый… А деньги можно делать везде.
Опять чайка. Или человеческий голос? Крик? Но ведь минуту назад на берегу никого не было. Кроме какого-то закомплексованного физкультурника на дальнем волнорезе: шторм, конец света, а он в одних плавках зарядку делает. Максим глянул в его сторону. Нет, все в порядке: в море не смыло, по-прежнему выпендривается в тучах брызг и хлопьев пены. И тут Максим одновременно увидел что-то белое среди волн и странного человека, бегущего к нему от разорванных ветром солнцезащитных тентов.
Максим невольно ступил ему навстречу.
— Помогите! — закричал незнакомец, махая руками в сторону штормового моря. — Там Принцесса! Она тонет! Спасите ее скорее!
Он метался перед остолбеневшим от неожиданности Максимом, чуть не приплясывал, затем побежал к воде и тут же испуганно отскочил при виде грозно поднявшейся волны.
Максим машинально снял куртку, стал раздеваться.
Сняв кроссовки и носки, ступил к морю и… остановился.
«Что я делаю, идиот?! Я же не умею плавать. Ну, двадцать — тридцать метров, когда штиль… Меня же накроет первая волна».
— Чего вы стоите?! — гневно заверещал седой незнакомец, опять подбегая к Максиму. Он схватил его за руку, потащил к воде. — Плывите же! Спасите Её Высочество!
— … Я… не умею плавать, — смущенно пробормотал Максим и вдруг, разглядев, что седой вовсе не старик, озлился на этого наглого типа. — А ты сам чего? Чего ты тут пляшешь? Почему не спасаешь свою, как ее там, принцессу?
— Я?! — Седой замер, будто вкопанный, театрально схватился за голову. — Я — Магг Белый! Я умею все на свете, я всемогущий! — он возвысил голос, но тут же прервался и с неподдельным горем прошептал: — Но я тоже… не умею плавать.
Сквозь грохот шторма опять прорвался женский крик.
— Умоляю вас: сделайте что-нибудь! — заплакал седой Магг. — Позовите людей. Найдите лодку…
— Какая тут, задница ты, лодка!
Максим уже повернулся, чтобы бежать к пансионату, в самом деле позвать людей, как вдруг увидел, что к тонущей кто-то подплывает. Вот он уже рядом, тащит к берегу. Бурый грязный вал закрыл принцессу и ее спасителя, и Максим, тревожно вздрогнув, ступил в воду. Обжигающе холодная волна достала сразу по пояс, окатила брызгами. Максим поморщился, но про себя подумал: «Если эта иностранка и впрямь принцесса, то у нее „зелененьких“ куры не клюют. Надо подсуетиться — может, и мне что-нибудь отвалится».
Но где же они? Ага, вот, почти у берега. Тут самое трудное — выйти. Как-то он прыгал в волнах два раза меньших, и то его швыряло как кусок дерьма.
Вал разбился за его спиной. Максим, используя секунды передышки, пока не накатит следующий, нырнул в белое варево. Вот они! То ли поддерживая, то ли сам держась, он вцепился одной рукой в одежду девушки, стал отчаянно грести. К берегу, скорее к берегу! Новый вал подхватил их троих, бросил на гальку и тут же поволок назад, накрыл с головой. Дно ушло из-под ног. Максим отпустил принцессу и, понимая, что сейчас утонет сам, изо всех сил замолотил руками и ногами. Глоток воздуха! И новый удар по голове — соленая мерзость во рту, в легких…
Сильная рука выдернула его на поверхность, обнаружилось дно, и Максим, упав на колени, на четвереньках, быстро как краб побежал на берег. Затем оглянулся и, увидев, что спаситель замешкался с телом девушки, проклиная все на свете вернулся, вновь ухватился за ее одежду. Их еще раз сбила с ног волна, но в следующие мгновения они вдвоем все же вытащили принцессу. Пока Максим откашливался и отплевывался, протирал глаза, физкультурник — он узнал его по красным плавкам — положил девушку спиной вверх на лежак, легко поднял ее на колено, потряс, чтобы освободить легкие от воды. Искусственного дыхания не потребовалось — принцесса негромко застонала. Седой ухватил ее за руку, стал нащупывать пульс.
— Великие звезды! — радостно вскричал он. — Её Высочество живы!
Только теперь Максим понял, почему Магг в начале их знакомства показался ему странным. Белые ниспадающие волосы, седая пышная борода, черты лица… Словом, выкопанный отец мирового марксизма — выкопался, воскрес да и подался к королевскому двору. Правда, ростом маловат, но живого Карла Маркса Максим не видел, а памятники всегда врут.
— Она скоро очухается? — спросил Максим, натягивая джинсы и не попадая от всего пережитого в штанину. — Давай я ее хоть курткой укрою — не утонула, так от холода загнется.
Он подошел к принцессе и — обалдел. Не то что не сказал, но впервые даже в мыслях не повторил свою пошловатую присказку: «Мой любимый размер», которая нравилась друзьям и прямо-таки бесила его бикс, то есть подружек. Потому что в лице девушки, ее теле, едва прикрытом фиолетовой туникой, скрывалось столько нежности и силы, что Максиму перехватило дыхание. Смоляные волосы принцессы, мокрые и растрепанные, не утратили свой блеск, а весь этот полуэротический слайд завершала грудь, невинно выткнувшаяся из-под разорванной ткани. Конечно же, ослепительно белая и, конечно же, высокая.
— Обмороки у Её Высочества длятся не меньше пятнадцати минут, — важно заявил Магг и, оглянувшись, начал вопросительную тираду: — А где же благородный рыцарь, который…
И впрямь — физкультурник исчез.
«Парень режим соблюдает, — подумал Максим. — Сначала зарядка, потом купание в море. А теперь на полдник побежал. Стакан кефира — залог здоровья».
— Мавр сделал свое дело… Я, впрочем, тоже, — он присел на свободный лежак, стал надевать промокшие кроссовки — А что ты там трепался о магии, приятель? Белая, черная… Какой ты в хрена маг, если даже плавать не умеешь? Ну, не умеешь, так магию свою бы применил. Задул бы этот шторм как свечку.
Максим вдруг понял, что седой двойник великого отца мирового марксизма вовсе не собирается вознаградить его труды и страдания несколькими «зелененькими», и разозлился. За что он в конце сентября, черт побери, в штормовое море сигал?! Девица, конечно, хороша, но слугу или кто он там переводчик? — могла и потолковее подобрать. Да и вообще: какая нормальная принцесса припрется отдыхать в Крым, когда тут, неровен час, тоже постреливать начнут. Треплется седой…
Магг Белый гордо выпрямился, глаза его сверкнули.
— Да как ты смеешь, туземец, — сварливо начал он.
— Трижды оскорбить меня, самого высокородного и ученого, самого искусного в своем искусстве…
— Ну, ну, — сказал Максим, доставая пачку «Магны».
— Господина иностранца обидели. Подождите, мироеды и кровопийцы, как вас раньше у нас называли, то ли еще будет.
У Магга, очевидно, появилась какая-то очень ценная для него мысль, так как выражение его лица мгновенно изменилось. Речь — тоже.
— Забудем обиды, благородный рыцарь. Ты не можешь уйти, не будучи представленным принцессе.
— Ну, какой я тебе рыцарь, — засмеялся Максим. — И вообще — что за средневековье? Не пойму, что за страна у вас странная.
— Нет, нет, — горячо возразил Магг. — Ты спас мою повелительницу и автоматически стал рыцарем. Нужно только тебе новое имя.
— Глупости какие. Мне дали имя двадцать три года назад.
Опереточность ситуации начала забавлять. Сейчас девица очнется, он проводит их до остановки, спихнет первому попавшему частнику — и, гуд бай, господа. А он… Ируля приезжает послезавтра, значит, можно поискать консенсус с администратором Машенькой. За дешевенький набор польской косметики она сделала ему отличный двухместный номер с видом на море и намекнула на готовность углублять и развивать их деловые взаимоотношения. Углублять надо уже сегодня, так как Ирка не только привезет шмотки, но и дня на три останется. А нюх на чужих баб у нее, извините, зверский — даже если они присутствуют только в мыслях.
— Неужели у вас на планете не было ни одного настоящего рыцаря, чтобы унаследовать его имя? — не унимался Магг. Не особо вдумываясь в его слова, Максим ответил:
— Сейчас — не знаю. А раньше было навалом. Дон Кихот, например, рыцарь Печального Образа. Я в детстве фильм о нем видел. Придурок из придурков, ну, чокнутый. Так он из-за одной дуры, которая его даже не любила, такое кино устраивал. С ветряными мельницами воевал, освобождал каторжников, сражался со стадом баранов…
— Какой изысканный идальго! — восхитился Магг.
— Пусть будет так! Но для нас это слишком сложное имя. Может, так? — И он нараспев стал повторять:
— Ки-ихот, Ки-ихот.
— Посмотри лучше, как там твоя принцесса, — посоветовал Максим. — Что-то она долго в себя не приходит.
— Нет-нет, — отмахнулся Магг. — Королевский минимум пятнадцать минут… Но как я мог забыть о главном. Скажи, а дама сердца у него была, у Ки-ихота?
— Дульсинея… Я ж тебе уже об этой дуре говорил. Из-за неё он и спятил.
— Прелестно! — снова восхитился седой двойник Карла Маркса. — Какое высокородное имя. Дульсимнея, Дульсигнея… Нет, очень трудно выговорить… Просто — Дуль-си! Теперь твою принцессу зовут Дульси! Кроме того…
— Ты в карты играешь? — перебил его Максим, глядя в сторону моря. Шторм уходил. Без вмешательства шарлатанов и магов — уходил в сторону Ялты.
— Конечно, — удивился Магг. — Это моя профессия, — он запнулся, поправился: — точнее, хобби, увлечение.
— Так вот, — заявил Максим, вставая с мокрого топчана. — Мне этот театр надоел, перебор. Загрузил ты меня, понял! Буди девушку — и погнали.
Магг преградил ему путь. Он стал необыкновенно серьезным, хотя, если бы кто-нибудь вгляделся в его глаза, то непременно заметил бы в их глубине лукавинку.
— Послушай, Ки-ихот, не торопись. Ты не знаешь самого главного. Ты спас принцессу от верной смерти…
— Да не я, а физкультурник! — раздраженно воскликнул Максим.
— Неважно. Ты вынес ее тело на берег. Значит, ты и спас! Так вот. По законам нашего мира тот, кому наследная особа обязана жизнью, становится Первым Претендентом на ее руку и сердце. Отныне ты должен везде и повсюду сопровождать и охранять Её Высочество. А если пройдешь Три Испытания, то станешь мужем Дульси.
Максим по-хозяйски глянул в сторону принцессы. Вообще-то, ее следовало бы переодеть — еще простудится. Но это детали… Если слова Магга не полная чушь, то стоит задуматься. Жениться на иностранке? А что? Какая-никакая, а принцесса. Правда, судя по всему, королевство несерьезное, карликовое, но и по магазинам за куском колбасы Дульси явно не бегает. В словах Магга, конечно, много неясного: как это «везде и повсюду сопровождать и охранять», что за три испытания и на хрена они мне нужны? Это что, например, — на муравейнике голой задницей ночь просидеть? А невесте тогда что останется? Нет, туфтой, ребята, пахнет. Какие-то полуафриканские, полусредневековые обычаи и правила, мумбу-юмбу плюс Сервантес. Да и своих проблем у него навалом. После института, пока другие капитал сколачивали, год в армии угробил, отец с матерью, обустройство квартиры, планы, обязательства перед первыми партнерами…
— Заманчиво, старик, — сказал он холодно Маггу.
— Но уж больно ты круто берешь. Во-первых, я никакой не рыцарь, тем более — благородный. Во-вторых, терпеть ненавижу слово «должен». Никому и ничего я не должен, а уж тебе и твоей Дульси подавно. И, в-третьих, что самое главное. Что ж это за собачье сватовство? Я жениться пока не собираюсь. А если и женюсь когда-нибудь, то только по любви. Мне бизнес и расчет в других делах нужны, а в этом — уволь!
Магг побледнел и так же холодно парировал:
— Её Высочество не любить невозможно.
— Это твои проблемы, парень, — устало ответил Максим и шагнул к принцессе, чтобы снять куртку и как-то закончить сей балаган.
— Нет, трус, ты не уйдешь! — воскликнул двойник вождя мирового марксизма. Он весь подобрался, даже волосы и борода, казалось, распушились еще больше.
— Я, Магг Белый, проклинаю твою трусливую сущность, твои рационализм осторожность, нерешительность и апатию, расчет и вожделение, корысть и душевную глухоту… Я проклинаю все твои качества, которые делают тебя ничтожеством!
— Прямо как в докладе покойного Суслова, — ухмыльнулся Максим. — Пока общие слова. Что на деле?
На деле Магг вдруг выхватил из одежды маленький сверкающий жезл, больно ткнул им в лоб Максима, и тот вдруг с ужасом понял, что никакого театра не было, что этот странный человек в самом деле маг, потому что от него вмиг отлетели суетные мысли, а на их место пришел незнакомый страшный холод. Холод медленной волной прокатился от головы до ног, и Максим упал на камни пляжа. Боли не было. Была странная эйфория, будто душу его вдруг пинком выгнали из тела, она рядом, все понимает и ощущает, но к телу, его молодому и любимому телу, сейчас не имеет никакого отношения.
Двойник вождя мирового марксизма наклонился над ним, еще раз не без удовольствия ткнул жезлом в лоб, и заключил свое проклятие:
— Более того! Я забираю твою сущность себе, а взамен, как избраннику Её Высочества Дульси, отдаю свою. Я отдаю тебе свои ум, честь и совесть (парализованный Максим мог бы поклясться, что эти слова тоже из речей Суслова), свою отвагу и решительность, наконец, свое благородство высокорожденного. Вставай, благородный рыцарь, и будь им!
Холод отпустил. Максим завозил по камням руками, подогнул одно колено, пытаясь встать, и тут раздался тихий чистый голос, от которого захотелось снова упасть:
— Что со мной? И что здесь происходит?
Магг сразу же утратил свою величественность, метнулся к принцессе. А Максим, преодолевая тошноту и головокружение, привстал, бездумно глядя в сторону штормового моря.
«А что со мной? — мысленно повторил он вопрос принцессы. — И что все это значит?»
— Ваше Высочество, — подобострастно докладывал Магг. — Вы были в плену у смерти. Этот доблестный рыцарь Ки-ихот спас Вас. Отныне Вы — дама его сердца и Ваше новое имя — Дульси.
— Но я ничего не помню, — жалобно сказала принцесса, и Максим, преодолевая страшную слабость, поднялся, будто услышал голос судьбы.
Его пошатывало, и Магг, с готовностью вышколенного слуги, подхватил его под руку.
«Боже мой, эта прекрасная кукла ожила»!
Дульси, тоже еще слабая, привстала на своем лежаке.
— Вы выпали из седла, — начал, было, Магг, но тут же, чего-то испугавшись, поправился: — Нет-нет, Ваше Высочество! Вы чуть раньше, чем следовало, сошли с коня и очутились в штормовом море.
— Я не ослышался?
Максиму показалось, что мерзкий мужик, очень похожий на Магга, только не седой, а весь огненно-рыжий, появился буквально из-под земли.
— Неужели принцесса так спешила, удирая от меня, что выпала из седла?
— Никто не смеет утверждать подобного! — испуганно вскричал Магг. — Тому свидетели высокие звезды и этот благородный рыцарь Ки-ихот.
— Как вам не стыдно, Мудлак?! — гневно сказала принцесса, вставая с лежака и поправляя мокрые волосы.
— Вы преследуете меня, а теперь еще вздумали шантажировать.
— Да уж, — в голосе рыжего звучала неприкрытая угроза. — Ваш статус теперь определит Суд высокородных.
Он повернулся к Маггу и, делая вид, что в упор не замечает Максима, спросил:
— О каком таком рыцаре ты только что толковал?
— Он перед вами, сударь. Благородный Ки-ихот спас жизнь Её Высочества и отныне по законам нашего мира он Первый Претендент на ее руку и сердце.
— Что за глупости?! — буквально прошипел Мудлак, прожигая Максима ненавистным взглядом. — Чтобы этот невысокородный туземец претендовал на…
— Не смейте называть старое имя принцессы! — вскричал Магг. — Теперь ее зовут Дульси.
Максим нахмурился. Уже второй ублюдок называет его туземцем. Нехорошо.
— Полегче, золотушный, — сказал он рыжему наглецу. — А то я, неровен час, закопаю тебя на этом пляже. В разговор вступила Дульси.
— Непревзойденный Мудлак не может не знать, что претендентом на мою руку и сердце может быть не только высокородный, но и любой благородный рыцарь. В благородстве идальго Ки-ихота я убедилась лично.
— Этот сопляк — рыцарь?! — расхохотался Мудлак.
— Да он…
Рыжий не успел закончить фразу.
Максим шагнул вперед и с разворота влепил ему ногой хорошенький урамоваши. Мудлак с воплем уткнулся головой в песок, перемешанный с крупной галькой.
Браво, идальго! — зааплодировала принцесса. — С каждой секундой вы мне нравитесь все больше.
Мудлак, рассыпая проклятия на незнакомом Максиму языке, поднялся, стал отряхивать свой очевидно дорогой золотистый плащ. Он буквально кипел от ярости.
Если вы, Дульси, объявили этого… — на всякий случай Мудлак не стал уточнять, — Первым Претендентом, то я объявляю его своим Первым Врагом.
— Ваше право, дядя, — спокойно парировала принцесса и добавила: — Мне пора переодеться и принять горячую ванну.
— Вы такая неблагодарная, Ваше Высочество, — заныл вдруг Мудлак. — Я ищу вас двенадцать лун, сбился с ног, только что потратил последнее Семя… А вы здесь, полуголая, любезничаете…
— Меня не интересует ваше семя, — резко сказала Дульси, вовсе и не думая поправлять разорванную одежду.
Чувствуя, что принцесса сейчас примет какое-то решение, Магг поспешно выступил вперед, поклонился.
— Раз вас, Ваше Высочество, отныне будет сопровождать благородный Ки-ихот, — елейно начал он, — то не позволите ли вы мне откланяться и вернуться домой?
— Не позволю, — кратко ответила Дульси.
— Но у меня только двухместный конь, а вашего я что-то не вижу, — со злорадством в голосе заявил Мудлак.
— Ваше Высочество, я старый и больной. Какой вам от меня прок? — заныл Магг. — Я бы лучше, до вашего возвращения, присмотрел дома за дворцом и свободными подданными.
Не обращая на него внимания, Дульси подошла к Максиму. Так близко, что чуть ли не прикоснулась к нему грудью, подняла лучистый взгляд.
— Достойный и прекрасный рыцарь, Ки-ихот — начала она. — Благодарность моя заключена во мне и тебе позволено в любой момент востребовать ее.
Фраза была то ли мудреная, то ли лукавая и двусмысленная — Максим предпочел бы второе.
— Через пять лун я жду тебя в своем местном замке. Ты приглашен на Королевский обед в честь нового Первого Претендента, то есть, в твою честь. Магг, который отныне и твой слуга, покажет дорогу в мою резиденцию. Помни, что ты званный и желанный Ки-ихот.
Она поднялась на цыпочки, поцеловала Максима в губы и тут же, заложив два пальца в рот, лихо по-мальчишески свистнула.
— Из-за кустов, что росли на краю пляжа, своим ходом вырулил небольшой обтекаемый экипаж, похожий одновременно и на мотоцикл, и на скутер. Его рулевое управление и приборный щиток были стилизовано оформлены в виде лошадиной головы.
«Как же он движется по песку? — удивился Максим. — На воздушной подушке, что ли?»
Принцесса вскочила в седло, Мудлак скромно примостился сзади.
_ Я жду тебя, Ки-ихот! — воскликнула Дульси, прощально помахала рукой, и их скутер бесшумно врезался в пену прибоя, заскользил, набирая скорость, среди все еще довольно свирепых волн и буквально через несколько секунд исчез в их сумятице.
На берегу остался растерянный Максим и очень мрачный Магг, которому явно не понравилось, как распорядилась его судьбой принцесса.
Максим закурил, оценивающе посмотрел на двойника вождя мирового марксизма, высочайшим повелением определенного ему слугой.
— Что же мне делать вообще и с тобой в частности? — задумчиво сказал он. Вопросов тьма, а ответ один: пора обедать… Ладно, пошли ко мне в гости.
Глава 2
Выпили по второй. И опять Магг, как и в первый раз, вздрогнул всем телом, быстро запил водку, а затем с выражением изумления и блаженства на лице на несколько секунд откинул голову назад.
— Теперь я понимаю, почему говорят «вздрогнем», — засмеялся Максим. — Ты что — алкаш?
— Не понимаю, — ответил Магг, все еще балдея от выпитого.
— Ну, запойный, алкоголик — что тут понимать.
— Нет-нет, — возразил Магг, рассматривая закуску.
— Очень экзотичный напиток. Очень крепкий и приятный. Я знакомлюсь.
— Ну что ж. Давай и мы познакомимся. Имя не спрашиваю: Маг так Маг — Максим даже не заметил, что потерял одну букву. — Все понятно — профессиональная кличка. А вот откуда вы, из какой страны — объясни пожалуйста.
— Из СНГ, — не моргнув глазом, ответил Магг и выбрал из закуски самое приличное — поддел вилкой толстую шпротину.
— Интересно, где это в нашем СНГ водятся принцессы и маги? В Азии где-нибудь? — удивился Максим.
— Не в вашем, а в нашем, — кротко пояснил Маг.
— СНГ — это Союз Независимых Галактик. Теперь пришла очередь вздрогнуть Максиму.
— Не смешно, — сказал он и поспешно закурил. Для одного дня всяких нелепостей и розыгрышей многовато.
— Зачем бы я без надобности врал, — с обескураживающей логикой заявил Магг. Он уже распробовал колбасу и помидоры и теперь явно приценивался к копченому салу. — Союз объединяет сто сорок семь цивилизаций. Наша древнейшая, поэтому Король Норманы возглавляет Союз. В принципе все галактики и планеты свободны, независимы и так далее, но чисто формально их обитатели подданные Короля. Свободные подданные… Беда только в том, что весной Король исчез при очень странных обстоятельствах. То ли убит, то ли томится в какой-нибудь темнице, а их на планетах обжитого нами космоса предостаточно. Если в течение года он не объявится, принцесса по законам нашего мира должна будет выйти замуж, а ее муж станет правителем СНГ… Давай еще вздрогнем, благородный Ки-ихот. — Давай, — согласился Максим. — Если из того, что ты говоришь, хоть половина — правда, то без бутылки нам никак не обойтись. Хотя, скажу честно, все это пока смахивает на зарубежнуко фантастику — в дрянном переводе и с опечатками.
Он достал из шкафа еще одну «гайдамацкую», которую купил в Ялте, предварительно выгодно поменяв рубли на обесцененные купоны. Затем открыл банку китайской свинины. Свинина на самом деле оказалась морской капустой с вкраплениями чего-то непонятного — обман явный, но есть можно.
— Получается, что я как Первый Претендент могу по идее стать Королем вашего СНГ? — засмеялся Максим, анализируя ту чепуху, которую нагородил ему Магг.
Двойник вождя мирового марксизма разгладил свою белую бороду, вздрогнул и мечтательно закатил глаза к потолку.
— Разумеется, благородный Ки-ихот. Если мы благополучно доберемся до замка принцессы, если не объявится ее отец, если ты с честью выдержишь испытания, если…
— Заело тебя на этом «если», — перебил Магга Максим.
— Скажи лучше, что за испытания? И где находится замок принцессы? Если где-нибудь в джунглях Бразилии, то я туда, пардон, выберусь не скоро.
— Испытаний три: на доблесть (ты его, считай, уже выдержал), на ум, а главное, конечно, — испытание любовью.
— Это что: серенады петь под балконом Дульси? Да ты закусывай, приятель, не стесняйся. В столовую уже поздно идти, так что рубай.
— Почему серенады? — удивился Магг — Претендент должен доказать… показать… — Магг говорил с легким акцентом, но правильно и свободно. Запнулся вот впервые. — Показать свою мужскую потенцию. Очень важно, чтобы твои сперматозоиды оказались жизнеспособными и активными. Чтобы их хватило и на испытание, и на продолжение высокого рода.
— Ну, потенция у меня зверская, — засмеялся Максим._ За что мы сейчас и выпьем.
— А ты ничего мужик, — заключил он, когда Маг лихо «вздрогнул» и даже не стал запивать пепси-колой. — По-нашему шпаришь, будто всю жизнь здесь прожил. И выпить не дурак… Может, ты меня разыгрываешь, борода? Может, ты из этих фантастов?
— Ага, — подыграл Магг, налегая на китайскую фальшивку. — И не было сегодня ни Дульси, ни Мудлака. И меня тоже нет. Кстати, замок принцессы вовсе не в Бразилии, а здесь, в Крыму. Только далеко отсюда — на другом конце полуострова.
Максим закурил, обнял Магга за плечи и повел на лоджию — показать, как хорошо он устроился в пансионате.
Шторм к вечеру угомонился — будто и не было, ветер растолкал эшелоны туч на запасные пути, и кое-где открылось чистое сентябрьское небо. Внизу, на склоне, клубился свежевымытой зеленью парк, а от их корпуса спускалась к морю кипарисная аллея. Только море все еще не могло остыть после сражения с берегом: желто-бурое, растрепанное, оно поигрывало желваками волн и шумно жаловалось неведомо кому на коварство земли и непостоянство подстрекателя-ветра.
В порыве пьяного откровения Максим описал Маггу всю свою недолгую жизнь. У родителей он — один. Жили раньше в Днепропетровске. Отец с матерью всегда хотели перебраться в Крым, но почему-то вышло так, что переехали в Москву. А там все сикось-накось пошло. Когда он был в десятом классе, родители развелись, отец получил однокомнатную квартиру. Долго скрывали развод от дедушки и бабушки, которые остались в Днепре, — чтобы не травмировать старичков. Он жил все это время с матерью, учился в институте торговли. К отцу приезжал в гости. Они, по-своему, оба хорошие люди, но дико разные, и он, конечно, любит и жалеет обоих. Недавно мама вышла замуж второй раз, и ему, Максиму, досталась однокомнатная квартира отчима Юры. Он парень ничего, автослесарь, как говорится, полезный для жизни, но с отцом ровнять его как-то не хочется… Вот, в принципе, и все. Еще Максим добавил, что неплохо водит машину, три года в школе занимался каратэ, а теперь, после института и армии, намеревается заняться бизнесом.
Магг, пригревшись после «вздрагивания» в кресле-плетенке, казалось, вовсе не слушал новоиспеченного рыцаря. Однако, когда Максим вынес на лоджию бутылку сухаря, чтоб, по выражению отца, заполировать, тут же ожил и спросил:
— Когда ты Мудлака в землю вбил — это каратэ?
— Элементарный приём, — отмахнулся Максим, хотя отрабатывал он этот удар, помнится, почти полгода.
Он задумался над ситуацией. Послезавтра приедет Ируля. Значит, пока этот «слуга» может пожить в его номере. Потом? Потом можна поймать тачку и сгонять к замку принцессы. Если, конечно, он вообще существует в природе. Ируля будет выступать — это факт, но он ей рога пообломает. Надоело! Каждая бикса, стоит только с ней классно трахнуться, считает тебя чуть ли не женихом. Вот привезет шмотки, сбагрит их на толкучке, и гуд бай, моя гёрла.
— Значит так, приятель, — заявил Максим, довольный, что все пока вяжется, и поэтому преисполненный благородством и великодушием. — Оставайся пока у меня, а там что-нибудь придумаем. Будешь спать на свободной кровати — все уже оплачено.
Магг вдруг вздрогнул безо всякой водки.
— Нет-нет, господин, — живо возразил он. — Магг будет спать где-нибудь в укромном месте: в парке, в горах, на берегу моря. Где угодно, но только не здесь.
— Не понял, — опешил Максим. — Что еще за фокусы? Или по законам вашего мира слуга не может спать в одном помещении с господином? Так у нас демократия.
— Нет, благородный Ки-ихот. Ты не выслушал все мои «если». Дело в том, что ты останешься Первым Претендентом, если доживешь до завтрашнего утра. Впрочем, это тоже ни о чем еще не говорит. На всем пути к замку Дульси нас могут в любой момент «спрятать» до весны, или, вероятнее, прикончить. Мне такая перспектива очень не нравится.
Максим встал, возмущенно уставился на Магга.
— Ты, наверное, нажрался, приятель. Как понимать твои очередные бредни?
— Ты, забыл о Мудлаке, мой господин. Он объявил тебя Первым Врагом, а двоюродный дядя Ее Высочества очень коварный и опасный тип. К тому же, он из-за тебя из Второго Претендента стал Третьим, а это сводит его шансы к нулю.
— Он тоже Претендент? — удивился Максим. — Этот старый мудак?
— Мудлак, — поправил его Магг, который все-таки еще не успел разобраться в тонкостях русской лексики. — Чему ты удивляешься, благородный Ки-ихот? И у вас, на Земле, на каждый трон всегда претендовала куча родственников. За рукой и сердцем принцессы реальная власть над миром, а это десятки галактик и шаровых скоплений, в зону влияния которых входит половина метагалактики.
— С ума сойти, — пробормотал Максим, лихорадочно обдумывая сказанное двойником вождя мирового марксизма. Похоже, что Маг не врет. Этот рыжий мудак в самом деле объявил его на берегу Первым Врагом.
— Ну, и что он мне сделает? Он же отправился в замок вместе с Дульси.
— Сам он никогда ничего не делает, — кротко пояснил Магг. — Но он шеф службы безопасности Норманы, и всюду имеет своих людей. Во всех обитаемых мирах, так или иначе причастных к СНГ. Правда, у Ее Высочества есть своя служба безопасности, нечто вроде вашего Интерпола.
— А при чем здесь Земля? — возмутился Максим. — Мы, насколько я знаю, вообще ни в какие грёбаные галактические союзы не входили. У нас в своём СНГ дай бог выжить.
Магг пожал плечами.
— Вполне резонно. Земля пока не входит в СНГ. Она не имеет более-менее централизованного управления, а ваша Организация Объединенных Наций — это детская игра. Мы присутствуем на вашей планете давно, но инкогнито. На нас работают сотни, тысячи людей. Правда, даже самые высокопоставленные из них понятия не имеют, что служат инопланетянам. Они считают, что работают на некую могучую международную мафию. Впрочем, это недалеко от истины. Большего мафиози, например, чем Мудлак, я не знаю.
Магг подошел к краю лоджии, посмотрел на парк и заключил:
— Нас может подстрелить снайпер вон с того высокого платана. Это раз. Во-вторых, ночью чрез двери или лоджию в номер может забраться боевик из Ялты и перерезать нам спящим горла. Могут постучать, сказать, что проверка документов, а когда ты откроешь, какой-нибудь майор выстрелит в тебя в упор из бесшумного пистолета и доложит по рации о выполнении задания… Повторяю: у Мудлака везде есть свои люди и повинуются они беспрекословно. Могу перечислить еще десять вариантов нашей сегодняшней кончины. Продолжить?
Максим закружил по лоджии, чуть не опрокинув круглый легкий столик с вином. Потом шагнул к Маггу, — с силой притянул за одежду к себе, спросил с угрозой, глядя прямо в глаза:
— А ты не врешь, борода?! Может, ты в сговоре с этим рыжим мудаком? Может, ты тоже служишь его мафии? Вот и решили: пугнем мальчика — он и наложит в штаны. А?
— Я слуга Ее Высочества и твой тоже, что меня, честно говоря, не очень радует, — с достоинством ответил двойник вождя мирового марксизма. — Если убьют одного тебя, то на меня падет гнев Дульси, а он бывает не менее страшен, чем гнев Мудлака. Если нас укокошат обоих, — опять же плохо. Этот прискорбный факт разобьет сердца моих детей и жен. Мне жаль их.
— И много у тебя детей? — машинально поинтересовался Максим.
— О! — просиял Магг. — Это мое главное богатство. Их ровно сто сорок семь, по числу населенных миров нашего Союза. Я много путешествовал, сопровождая Короля, а затем Ее Высочество. Наконец, я просто люблю детей.
— Силен ты, старик, — улыбнулся Максим, хоть на душе скребли кошки. — Не знаю почему, но я тебе верю. И мне вовсе не нравятся нарисованные тобой перспективы. Тебе не кажется, что я вляпался в дерьмовое дельце? Причем, заметь, не без твоей помощи.
Он зашел в номер, вынес на лоджию недопитую бутылку «гайдамацкой» и тарелку с закуской.
— Снайпер, говоришь… — Максим задумчиво налил себе полстакана, выпил, но закусывать не стал. Магг храбро повторил его подвиг, но переоценил свои силы и, два или три раза мучительно вздрогнув, припал к бутылке с пепси-колой.
— Что еще спрошу, — Максим по-прежнему сурово смотрел на двойника вождя мирового марксизма. — Объясни: зачем Дульси оставила тебя мне слугой? Какой от тебя прок? Если ты в самом деле маг, — защити нас. Как там в книжках: нарисуй магический круг, сотвори пару заклятий, заговори нас от пули и других неприятностей. Магг покраснел — то ли от гнева, то ли от смущения.
— Но ведь я проклял тебя! Я передал тебе свою сущность. Теперь все решения проблем — за тобой, благородный Ки-ихот.
— Ну и где твоя сущность, где твои магические способности? — рассвирепел Максим. — Я ничего такого не чувствую. Каким был, таким и остался.
— Мой господин, — виновато молвил Магг. — Доблести и ума тебе предостаточно и без моего проклятия. Что касается способностей к чародейству и волшебству, то материя эта очень тонкая и таинственная. Не каждый, далеко не каждый, готов ее воспринять. Я ее тебя отдал, ты не взял — в чем вина твоего слуги?
— Черт бы тебя побрал, словоблуд!
Максивл сел в кресло, прикрыл глаза. Через минуту он встал, посмотрел на часы и приказал Маггу все тем же суровым тоном:
— Будем сматываться! До закрытия канатной дороги еще часа полтора. А там нас никакая собака не найдет. Я сейчас спущусь к дежурной, а ты быстренько спакуй мои вещи. Еду — в отдельный кулек. И обязательно набери воды, понял?!
Он набросал записку Ируле:
«Непредвиденные обстоятельства. Товар здесь не оставляй. Встретимся в 16.00 на нашем месте».
Затем Максим спустился на первый этаж, вызвал Машеньку из-за стойки.
— Слушай, Маш, — доверительно заговорил он, незаметно завладев её рукой и поглаживая пальцы девушки.
— Все наши договоренности остаются в силе. Но мне надо срочно отсюда слинять. Похоже, ваши ребята собираются устроить мне разборку, а я хочу сохранить свой организм для тебя и для великих дел. Первая просьба. Посмотри утром мой номер, — что там к чему, а я тебе часов в десять звякну. И второе. Послезавтра приедет мой человек с товаром, так ты незаметно передай ей эту записку. Лады?
— Жаль, — Машенька опустила взгляд, и он упал в потаенные глубины ее легкого халатика. — Это все всерьез?
— Посмотрим, — как можно безпечнее ответил Максим.
— Руки у них короткие, чтобы меня достать.
Он вернулся в номер, тщательно закрыл дверь на лоджию. Затем приказал Маггу затусовать в большую синюю сумку пару одеял. Минут через двадцать они уже были на посадочной станции, а еще через пять — в вагончике.
Наш космический корабль отправляется в полет! — бодренько загнусавил то ли гид, то ли сопровождающий, и вагончик тихо поплыл над просекой, оставляя внизу деревья и россыпи камней.
До пересадочной станции — площадки среди леса, — ничего интересного не было. Но когда трос ушел чуть ли не в небо, когда внизу открылась и стала углубляться пропасть, а рядом грозно затопорщился выступами отвесный скальный склон, — на душе стало неуютно. Сопровождающий забыл о своем космическом сценарии и стал расписывать запас прочности троса, оригинальность конструкции канатной дороги и систему страховки. Вагончик слегка раскачивало, и Максим увидел в глазах двойника вождя мирового марксизма плохо скрываемый страх. Наконец показалась станция, вагончик в последний раз дернуло, и сопровождающий стал открывать замок двери. Притихшие было люди зашумели, послышались шутки и смех. Все гурьбой двинулись к двери, будто их впереди ожидали невиданные впечатления и развлечения.
На яйле на самом деле царили предвечерний покой и умиротворение. Кое-кто пил молоко, якобы целебное, о чем свидетельствовала дикая цена, но трезвый ум Максима (куда и подевалась вдруг эйфория от «гайдамацкой») оценил сей напиток как гастрономовскую туфту, а вот на шашлыках споткнулся. Людей в их вагончике приехало мало. Две трети из них колченогая гидша потащила по тропинке к ледяной пещере Уч-Кос, по-простонародному, Трехглазке, кто-то из народа остался, но тут же разбрелся в разные стороны, а несколько ценителей жизни пристроились к мангалу, возле которого хозяйничало трое южных ребят. Судя по количеству уже жарящихся шашлыков и наполовину заполненной кастрюле с замаринованным мясом, бизнес их шел явно хреново.
Максим взял шесть порций — по четыре кусочка мяса каждая, набрал побольше хлеба. Почувствовал неизбежное уважение к серьезному клиенту, сказал чумазому черноволосому парнишке:
— Слушай, шеф. Сделай мне в кулек порций двадцать. Сырого. И лучка добавь — у нас тут гулянка намечается.
Рассчитываясь, он не доплатил ровно четверть суммы. Южные ребята и не пикнули, и Максим не без удовольствия подумал, что свободный рынок, что ни говори, имеет свои плюсы. Пусть маленькие, но имеет.
— Красиво здесь у вас, — признал полупротрезвевшии Магг. Он смирно сидел у края пологого обрыва, где его оставил Максим, и рассматривал окоем. Там, как в крутом американском фильме, который редко обходится без потрясающего пейзажа, уходила вниз могучая долина, скорее распадок, но вся в лесном безумстве, а дальше сладкая сердцу крымская земля вновь дыбилась, вновь произрастала жизнью и скалами, вспыхивала вечерним багрянцем, полнилась тенями, скрытным движением, но прежде всего — ощущением отделенности. Все это там, почти рядом, — а здесь остров, земля покоя и смирения души, безопасное место.
Максим разложил шашлыки на салфетках, достал остаток «гайдамацкой»:
— Отдыхай, борода, — благодушно сказал он Маггу, — Мне на ваши игры наплевать, но ты еще раз посмотри на все, что под нами, — и запомни: я эту землю ни на какие ваши грёбаные галактики не променяю. Нет за вами души и размаха. И вообще — ни хрена нет. Этикетом себя обставили, сперматозоиды считаете, а по сути дерьмо дерьмом. Хуже нас, хоть и галактические.
Максим не знал, откуда пришли к нему эти слова, но говорил их искренне, каким-то седьмым или десятым чувством осознавая, что он прав.
Marry шашлыки понравились.
— Не вздумай шампуры относить, — предупредил его Максим. — Они нам завтра понадобятся.
Его внимание вдруг привлек смуглый паренек в драных джинсах и выгоревшей джинсовой рубашке, который околачивался возле станции. В руке он держал замысловатую бутылку из дымчатого стекла, причем с ручкой.
«Уж не из мафии Мудлака? — тревожно подумал Максим. — Явно следит за нами… Если он один, то я, конечно, отключу его элементарно. А если не один?»
Он поделился своими сомнениями с Маггом. Двойник вождя мирового марксизма сказал, что тоже заметил странное поведение паренька, но, как он выразился, его чувство опасности, которому он доверяет, пока молчит, а значит можно еще раз «вздрогнуть» и доесть шашлыки.
— В конце-концов ты — рыцарь, благородный Ки-ихот. Ты защитишь и себя, и своего слугу.
— Проку от тебя, слуга непрошенный, — засмеялся Максим. — Правда, жрешь и пьешь ты здорово — за троих.
Экскурсанты вернулись из ледяной пещеры, и по радио объявили, что станция закрывается — вниз идет последний вагончик.
— Вот теперь и мы отправимся на экскурсию, — сказал Максим. — Возле пещеры масса укромных уголков. Там и заночуем.
Они захватили сумки с вещами и едой, двинулись по каменистой тропе к Трехглазке. Уже отойдя метров триста, Максим оглянулся. Джинсовый паренек стоял возле здания станции и смотрел им вслед.
— Ох, не нравится мне все это, — проворчал Максим и злорадно добавил: Будешь, борода, всю ночь дежурить, понял?! И попробуй мне только глаза сомкнуть.
— Как скажешь, господин, — согласился Магг. — Я хоть на звезды посмотрю, детей там своих мысленно поищу.
— Вот-вот. И про жен не забудь.
Они побродили вокруг Уч-Кос, позаглядывали во все три входа. Центральный перекрывала решетка, которую то ли не запирали, то ли сегодня забыли замкнуть.
— Не хочешь спуститься? — спросил Максим у Магга.
— Правда, там кроме льда ничего интересного нет. Я здесь был прошлым летом.
— Нет-нет, — поспешно отказался двойник вождя мирового марксизма. Терпеть не могу всяческие подземелья. Да и темнеет уже.
Они нашли у скал крохотную полянку, защищенную со всех сторон кустарником. Трава здесь выгорела от солнца, и на Максима повеяло забытым запахом сеновала — он то и спал на нем раз, з глубоком детстве. Достали одеяла, Максим простелил под себя куртку, одну из сумок приспособил под подушку.
К ночи похолодало, но от земли шло приятное тепло, над головой перемигивались звезды, и Максим впервые после приключения на берегу моря вспомнил Дульси. Смоляные волосы и по странному контрасту янтарные, точнее медовые глаза. Медовые уста. Гордый и одновременно нежный рисунок лица. Ничего не скажешь: наверное, так и должна выглядеть настоящая принцесса. В памяти вновь зазвучали ее прощальные слова: «Благодарность моя заключена во мне и тебе позволено в любой момент востребовать ее». А перед тем она, кажется, назвала его «прекрасным»… Что ж, Дульси! В отличие от блаженного идальго Дон Кихота, он через пять лун непременно воспользуется своим правом и востребует все, что можно востребовать от такой потрясающей женщины.
— Послушай, Маг, — спросил он, вглядываясь в небо, — А где находится ваша Нормана? Возле какой звезды? Магг сидел, привалившись спиной к скале, и кажется, перебирал четки.
— Это очень далеко, мой рыцарь, — тихо ответил он.
— Отсюда не видна ни Нормана, ни даже наша Звезда. Она находится от нас на расстоянии около пятисот световых лет… Посмотри на восток, Ки-ихот. Ниже, над горизонтом, на созвездие Тельца. Там наше звездное скопление, которое вы называете Плеядами. Вон блестит самая яркая — Альциона… А наша родина дальше. Очень далеко.
Максим не знал карты звездного неба и не нашел над горизонтом не только Плеяд, но и самого Тельца.
«Надо будет при случае разобраться, — сонно подумал он. — Ведь я родился в мае и по гороскопу это мое созвездие. И Дульси, получается, тоже. Ах, Дульси, Дульси…»
Глава 3
Проснулся Максим мгновенно: то ли от укола солнечного луча, то ли от чувства неосознанной опасности. Магг, подлый слуга и страж, сладко спал — все так же сидя, привалившись спиной к скале. А в десяти шагах от них сидел, по-восточному скрестив ноги, джинсовый паренек со своей идиотской бутылкой в руках и пристально смотрел на Максима.
Максим запустил руку под сумку-подушку, где еще с вечера на всякий случай положил нож. Одновременно зло пнул ногой спящего Магга и вскочил, готовый отразить нападение любого врага.
Джинсовый паренек тоже вскочил, испуганно попятился при виде ножа. Быстро очухавшийся ото сна Магг засуетился, схватил первый попавший под руку камень.
— Стой на месте! — крикнул Максим, приближаясь к пареньку и, предчувствуя бой, цепко прощупывал взглядом каждый ближайший куст и крупный камень. — Ну, так где твои дружки? Кому ты служишь, дешевка?
Паренек вдруг упал на колени, несколько раз истово поклонился Максиму:
— Не убивай меня, повелитель! Выслушай меня, великодушнейший Максим, а также доблестный рыцарь Ки-ихот, Первый Претендент на руку и сердце Ее Высочества принцессы Дульси, а уж потом казни меня, недостойного, или милуй!
Максим от такой возвышенной тирады опешил. Все эти рыцарские хохмы и имена мог знать любой агент Мудлака, но вот имя его, настоящее земное имя, не знал, не мог знать никто.
— Говори! Но прежде всего объясни, почему ты, подонок, шпионишь за нами?
— О, нет, повелитель! — паренек чуть не плакал. — Я охранял твой сон, чтобы поутру обратиться с просьбой.
— Короче! Как тебя зовут, кто ты и что тебе от меня надо?
— Меня зовут Тофик. Я неполноценный джинн, и мне нужен хозяин. Я хочу служить только тебе, несравненный Ки-ихот.
Максим еще раз осмотрелся по сторонам, спрятал нож.
— Ребята, — сказал он, обращаясь и к Тофику и к двойнику вождя мирового марксизма. — У меня от вас уже съезжает крыша… У меня уже есть слуга — лучше б он в Трехглазку провалился. Конкурс на замещение вакансий слуг я не объявлял… Какого хрена вы все ко мне цепляетесь?!
Вперед выступил Магг.
— Что значит «неполноценный джинн» и что ты в самом деле хочешь от моего хозяина? Откуда ты его знаешь?
— Ну, джинн есть джинн, неужели вы не знаете? — смущенно пробормотал паренек, бережно придерживая свою неразлучную бутыль. — Что значит «несовершенный»? Понимаете, я полукровка. Отец мой, известный в Азии Иблис или, как у нас говорят, аш-шайтан, зачал меня с обычной земной женщиной, очень красивой и доброй. Поэтому я получился неполноценным. Во-первых, не злой, а во-вторых, у меня не все получается из того, чем должен владеть любой нормальный джинн. Я проучился девять лет в частной школе джиннов, в Баку, и этой весной… — паренек не удержался и всхлипнул. — … Этой весной меня отчислили…
— Выгнали?! — уточнил Максим.
— Ты ответил на мой первый вопрос, — грозно вмешался Магг.
— Мне нужен хозяин, — паренек вдруг опустился на колени и заплакал. Каждому неполноценному джинну обязательно нужен хозяин. Мне позарез нужен благородный и мудрый хозяин, который закончит мое воспитание. Великодушнейший Максим, а также доблестный рыцарь Ки-ихот, Первый Претендент на руку и сердце Её Высочества принцессы Дульси, только ты из всех смертных можешь стать моим хозяином. Умоляю: будь моим повелителем!
— Перестань ломать комедию! — рявкнул Максим.
— Сейчас же встань и не называй меня этой абракадаброй. Или Максим, или Ки-ихот, если тебе нравится это дурацкое прозвище.
Тофик с готовностью вскочил, снова поклонился — сначала Максиму, потом Marry.
— И все-таки! — еще грознее возвысил голос Магг.
— Почему ты выбрал именно моего хозяина и откуда ты его знаешь?!
— Мне иногда приоткрывается книга времен, — пролепетал недоучка-джинн, утирая глаза и нос. — Немножко, чуть-чуть… Я был последние дни в таком отчаянии, что покончил бы с собой, если бы мог умереть раньше назначенного мне срока. Вчера я молился Аллаху и жаловался на свою несчастную судьбу. И тут мне приоткрылось будущее… Я увидел вас и узнал, что на Земле объявился доблестный и мудрый рыцарь, которому суждено изменить мир.
Магг хмыкнул: то ли насмешливо, то ли недоверчиво. А Максим присел на камень и задумался. Недоучка-джинн, конечно, польстил ему. Если это не треп, то в этой переделке помешать он не помешает. Может, даже пользу какую-нибудь принесет.
— Ну, и как быть, если я согласен? — спросил он.
— На работу тебя брать, что ли? По договору, например.
— Нет-нет, господин! — радостно вскричал Тофик и бережно положил свою замысловатую бутылку на землю.
— Я вернусь в свой дом, в сосуд, а ты произнеси всего-навсего несколько слов. Ты скажи: «Выходи, Тофик! Я дарую тебе свободу и волю свою», — и я твой слуга до Страшного суда. Твой, и детей твоих, и правнуков.
— Почему до Страшного суда? — удивился Максим.
— Это образ или условие сделки?
— Условие, — охотно пояснил Тофик. — Согласно Корану Иблис, мой отец, сначала был ангелом… Нет, он не враг Аллаха, как все его называют. Он, скорее, строптивец, бунтарь. Когда Аллах создал Адама и приказал всем ему поклоняться, мой отец взбунтовался. Он заявил: «Я — лучше его: ты создал меня из огня, а его создал из глины». За это отца изгнали с небес, а он в отместку поклялся повсюду совращать людей: «Я засяду против них на твоём прямом пути… Я украшу им то, что на земле, и собью их всех». Потом он пробрался в джанну это рай по-мусульмански — и совратил там Адама и Хавву… Словом, там много чего. Но, заметьте, великий Аллах не уничтожил моего отца. Его наказание, а значит, и детей его отложено до дня Страшного суда.
— Ну, ты нас заколебал своей биографией, — перебил его Максим. — Учти: я Страшного суда дожидаться не буду. Если ты сейчас же не заберешься в свою бутылку, я тебя спущу без веревки вон в то «око» Трехглазки. Причем вниз головой. Договорились?
— Сию секунду, благороднейший Ки-ихот! — радостно вскричал Тофик и попятился назад. Он молитвенно возвел руки, что-то прошептал, и в следующий миг на том месте, где он стоял, взметнулось быстрое бездымное пламя, свернулось в кокон и юркнуло в бутылку, Тофик исчез.
— Если это и фокус, то по первой категории, — ревниво проворчал Магг.
— Ни хрена себе! — восхитился Максим. — Похоже, парень не врет.
Он осторожно подошел к матово сверкавшей в траве посудине, потрогал ее. Стекло было абсолютно холодным, точнее, нормальным.
— Ну, давай теперь, выбирайся назад.
Ничего не произошло. Максим вспомнил фразу, которую втолковывал ему Тофик, на всякий случай отступил от бутылки на несколько шагов и громко произнес:
— Выходи, Тофик! Я дарую тебе свободу и волю свою.
Из сосуда дунуло огнем как из форсунки, и джинн-недоучка вновь предстал на поляне — живой и невредимый, улыбка — рот до ушей.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин! Твой недостойный раб припадает…
— Молодец, — перебил его Максим. — Хоть ты и неполноценный, но все равно молодец. Впечатляет. Только давай сразу договоримся: обращайся ко мне без этой восточной экзотики. Особенно на людях… А теперь мы тебе первое испытание придумаем. Так… Или собери по кустам, или сотвори нам немного дровишек. Пора и на зуб что-нибудь бросить.
Тофик как бы задумался. Позже он объяснил Максиму и Маггу, что в такие мгновения он мысленным взором осматривает окрестности в поисках нужной вещи, все время расширяя крут поиска.
«Думал» он буквально несколько секунд, В следующий миг рядом с Максимом, чуть не отбив ему ногу, грохнулся на землю мангал южных ребят с канатной дороги.
— Хворост собирать долго, — объяснил Тофик. — Акт творения у меня не всегда получается, а это — рядом. Как раз то, что нужно.
— Ну и джинн, — расхохотался Максим. — Спер мангал и глазом не моргнул. Молоток! Тебе за это двойная порция. Давай шампуры, Маг.
Через полчаса они дружно уплетали горячее дымящееся мясо. Двойник вождя мирового марксизма сказал, что неплохо бы по такому поводу «вздрогнуть». У Максима в сумке было припрятано две бутылки коньяка. Одну он держал на приезд Ирули (он заметил, что коньяк дико стимулирует его любовные фантазии), а другую хотел вчера использовать для нахождения глубокого консенсуса с администратором Машенькой. Так что этот благородный напиток не для первых встречных мудаков. Тем более не для Магга, который сначала тыкал ему в лоб своим грёбаным жезлом и сыпал проклятия, а теперь, назначенный слугой, явно норовит перейти на полное довольствие хозяина. — Водки больше нет, — сказал Максим. — И денег тоже. У тебя, кстати, деньги есть? — спросил он у Магга, так как пролетарское происхождение джинсового недоучки-джинна не вызывало сомнений.
— При мне только одежда, — грустно ответил двойник вождя мирового марксизма. — Мы направлялись в замок Её Высочества и не собирались задерживаться на Земле.
— Да уж, — хмыкнул Максим. — Наплодить столько детей — какие тут могут быть деньги. Ты хоть им алименты платишь?
— Не понял? — Магг даже перестал жевать.
— Ну, содержишь своих детей? Кормишь там, одеваешь?
— У нас нет такого обычая, — ответил Магг и с гордостью пояснил: — Каждая женщина считает за большую честь родить ребенка от высокородного да еще придворного Ее Высочества.
— И от рыцаря — тоже честь? — заинтересовался Максим.
— Еще большая! Высокородных много, а рыцари — наперечет. Тем более, что высокородные не проходят Три Испытания. Среди них есть вообще бездетные.
После завтрака Максим объявил военный совет. Сначала он рассказал Тофику обо всем, что произошло за последние два дня. Затем, не вдаваясь в подробности, сказал, что им кровь из носа надо перекантоваться до полудня завтрашнего дня и в условленном месте встретить его компаньона с пенными вещами. После этого можно отправиться в гости к Дульси. Кроме того, ему надо срочно перезвонить дежурной пансионата… Тут ему пришла в голову на первый взгляд дикая мысль.
— Слушай, Тофик, — спросил Максим, — а ты не можешь подключиться к ялтинской телефонной сети?
— Элементарно, мой господин! Могу подключиться даже к правительственной связи, причем с дешифровкой.
— Ну, Форос мне пока без надобности. Набери-ка вот этот номер.
Джинн-недоучка вскочил, смешно открыл рот. Через несколько секунд из его рта послышались… сигналы телефонного вызова, что-то щелкнуло и голос Машеньки произнес:
— Але, пансионат «Лазурный» слушает.
— Куда, куда говорить? — почему-то шопотом спросил несколько шокированный Максим. Тофик показал на свое ухо.
— Привет, Машенька. Это Макс, из триста четырнадцатого. Ты не заглядывала в мой номер?
— Привет, — Машенька помедлила с ответом. — Заглядывала… Ты знаешь, у тебя в самом деле ночью кто-то был. Выбили, то есть, вырезали оконное стекло, аккуратненько так… В комнате ничего не тронули. Только матрас распороли, наверное, от злости. Ты молодец, что слинял. — Ах, Машенька, — мечтательно сказал Максим. — Я бы тебя расцеловал по телефону, но предпочитаю контактный способ.
— Я тоже, — засмеялась Машенька.
— С меня «Шанель» и вся практическая кама сутра. Я еще объявлюсь. До связи.
— И Максим ткнул Тофика в бок, показывая, что пора давать «отбой». Джинн отключил связь.
— Ты прав, борода, — сказал он Маггу. — Мудлак задействовал своих людей… Что же мы имеем теперь в активе? Неизвестно сколько хорошо подготовленных и вооруженных преследователей. Нашего мальчика Тофика, который хоть и недоучка, но кое-что может. Пока, увы, бесполезного слугу Ее Высочества и благородного рыцаря Ки-ихота… Чего не имеем? Крыши над головой, денег, еды, оружия… То есть, практически ничего… Веселенький расклад!
Магг обиженно засопел. В нем происходил какой-то мыслительный процесс, но происходил трудно и явно замедленно.
— Благородный Ки-ихот, — наконец разродился мыслью двойник вождя мирового марксизма, — Все не так отчаянно плохо, как ты представляешь. Не только у Мудлака, но и у нас везде есть свои люди…
— Ты хочешь сказать, что у Короля и Ее Высочества на Земле есть своя мафия? — опешил Максим.
— Это несколько упрощенно, но не противоречит истине, — напыщенно произнес Магг. — Я уже объяснял, что у Короля и Её Высочества — своя служба безопасности и, естественно, свои друзья на всех планетах СНГ.
— Так где же они, черт побери, твои друзья?! — взорвался Максим. — Мы тут как волки среди скал прячемся, а он нам то о звездах толкует, то о своих детях.
— Ближайший — в Ялте, — невозмутимо доложил Магг.
— Но это сексот четвертой категории. Возможности его весьма ограниченны, однако кое в чем он сможет помочь.
— Значит, так. Идам в Ялту. Но не по канатке, там нас могут поджидать, а по яйле до дороги. Поймаем там какую-нибудь тачку и спустимся.
Быстро собрались.
Солнце еще не поднялось высоко, и идти было легко. После ночи пахло мокрым известняком, чебрецом, другими травами, которые городской житель Максим различал только как живые и мертвые — кое-где травы за лето выгорели. Он предупредил попутчиков, что на Ай-Петри встречаются карстовые промоины-колодцы, и вскоре показал один из них: глубокий, с боковыми ответвлениями, в которых пряталась загадочная тьма.
Затем путешественников догнал легкий туман. Незаметно и очень быстро он сгустился, стал белым и быстрым: несся космами и огромными хлопьями, взметался гейзерами вверх и закручивался вокруг путников. Туман кипел. Сразу стало холодно и сыро.
— У нас, на Нормане, тоже такое бывает, — грустно заметил Магг, которого Максим наградил двумя самыми тяжелыми сумками. — Только у нас туман разноцветный, радужный. Очень красиво.
— Это не туман, а облако, — подал вдруг здравую мысль Тофик. — Низко летящее облако.
Джинн-недоучка оказался прав. Не прошло и десяти минут, как туман унесся, вновь заиграло солнце.
Через несколько часов они без всяких приключений добрались до спуска с яйлы, которая взыскательному Маггу показалась унылой каменистой пустошью, поросшей дрянной травой и чахлым кустарником.
Стали ждать попутную машину. Максим закурил. Тофик робко попросил у повелителя сигарету, а Магг заметил, что лучше пить сладкую водку, чем глотать вонючий дым.
Со стороны яйлы показался красный жигуленок.
Максим проголосовал, попросил подбросить к морпорту. Одутловатый неприятный старик, который сидел за рулем, не глядя на него буркнул:
— Пятьсот купонов. Если за рубли, довезу за четыреста.
— Да ты что, оборзел, — начал было Максим, но тут же передумал ссориться. — Подожди минутку, спрошу у друзей.
Подойдя к Маггу и Тофику, он негромко обратился к двойнику вождя мирового марксизма:
— Там такой жлоб попался — пол штуки дерет. Ты можешь, Маг (когда он выйдет открывать багажник, ткнуть его жезлом в лоб? Как меня на берегу моря.
— Запросто, — обрадовался Магг. — На это я еще способен.
Операция заняла буквально полминуты.
Когда сквалыга после укола волшебного жезла ти. х9 охнул и стал оседать, Максим с Тофиком подхватили его под руки, а Магг, грозно сверкнув очами, повелел:
— Отныне ты, грязь человеческая, будешь год возить всех пассажиров бесплатно! Нет, не год, — поправился он. — До конца дней своих, до последнего дыхания!
— Не круто ли? — усомнился Максим.
— Ему немного осталось, — сказал вдруг Тофик. — У него рак поджелудочной. Кроме того, он вор. Всю жизнь тащил все, что мог.
— Поехали, красавчик, — скомандовал Максим, закрывая багажник с вещами.
Через полчаса петляния по горному лесу они спустились, проскочив территорию Дома творчества писателей, по Манагарова вниз и остановились на Набережной. В целях конспирации Тофиком в качестве телефона решили не пользоваться, а послали его найти пятнадцатикопеечную монету. Он отсутствовал минут двадцать, вернулся обескураженный и доложил, что монеты не нашел.
— Десять рублей предлагал, а мне везде говорят «нет».
Магг снял трубку телефона-автомата, набрал номер и сказал Тофику, чтобы тот соединил его со станцией.
— Алло, это теплосеть? — спросил он. — Мне нужен Петр Маркович… На пенсии? Давно? Не подскажете домашний телефон — это его друг детства. Нет телефона? Тогда, может, адрес…
Минут через двадцать усталая троица стояла перед невысоким забором, за которым в глубине сада прятался дом.
Магг позвонил. Все вокруг было сонно и мертво, и Магг позвонил снова: раза три, зло и настойчиво.
Из глубины сада выплыл невысокий лысый человек, чем-то похожий на священника. Не открывая калитки, он обозрел незванных гостей, неприветливо спросил:
— Чего надо?
— Мне сказали, что вы продаете двухтомник «Мифы народов мира», — сказал Магг пароль, и Максим невольно улыбнулся: примитивная у СНГ служба безопасности; если учесть, что Петр Маркович половину жизни прослужил главным инженером городской теплосети, то уж лучше бы сварганить нечто на знакомую тему: «Над всей Ялтой безоблачное небо». Знай, мол, что трубы зимой не замерзнут.
Хозяин дома преобразился. Заулыбался, и не наигранно, а явно искренне, засуетился, открывая калитку.
— Проходите, гости дорогие, проходите… А я уж думал — позабыли друзья Петра Марковича… Хотя, — тут же испуганно поправился он, — заботу вашу и опеку чувствовал многократно. За что премного благодарен.
Они вошли в дом, где Петр Маркович так быстро познакомил их с хозяйкой, что никто толком не запомнил ее имя, отчество. Она тут же бросилась на кухню, которая при почти сельском убожестве поразила Максима двумя трехкамерными холодильниками.
Комната и спальня оказались под стать кухне: традиционная стенка «Кипарис», телевизор «Фотон», мышиного цвета палас, дешевая посуда в серванте…
— Таких гостей как вы, я встречаю в другой половине дома. Там у меня, Петр Маркович хитро улыбнулся, — вроде бы как мастерская. Правда, никто из соседей и друзей ее еще ни разу в жизни не видел.
Он тронул потайную ручку, и часть простенка бесшумно отъехала в сторону. Внутри оказалась просторная зала, убранство которой поразило даже видавшего виды по части обустройства жилья двойника вождя мирового марксизма.
— Гобелены и ковры ручной работы, — не без гордости комментировал Петр Маркович. — Изразцы на камине голландские, фарфор китайский. Вся видеотехника, естественно, японская. Здесь — бар и стойка, по американскому образцу.
Усталым гостям особенно понравились два огромных темновишневых дивана и такие же кресла у камина. В апартаментах оказался не только суперсовременный телефон с памятью и автоответчиком, но и радиотелефон. Хозяин показал ванную комнату с бассейном и выход во дворик, весь увитый виноградом и украшенный прихотливо посаженными цветами. В трехметровой высоты глухой стене из ракушечника была потайная дверь.
— Выходит в заброшенный сад, а дальше спуск к морю, — пояснил Петр Маркович. — Здесь у меня как на подводной лодке. Есть все на три года автономного плаванья.
Спохватившись, что он, наверное, слишком много говорит, хозяин по-военному подобрался и спросил, глядя на Магга:
— Вообще нам нужно переночевать, а завтра отправиться в Севастополь. Подготовь серьезную машину. Номера или Верховного Совета, или службы безопасности, документы — соответствующие. Чтобы на контрольно-пропускном пункте не возникло недоразумений. Что касается частностей, то их уточнит шеф.
Вышколенный за многолетнюю службу, Петр Маркович не выказал и тени удивления молодостью «шефа».
— Нужны оружие и деньги, — сказал Максим. — Что-нибудь легкое, скорострельное, пистолеты, несколько гранат.
— Деньги местные или валюта? — уточнил хозяин.
— Естественно валюта, — не без внутреннего вожделения небрежно ответил Максим.
Вернулись в дом, где хозяйка уже успела накрыть стол и зажечь в камине небольшой веселый огонь. Магг, не обнаружив в баре «гайдамацкой», опечалился. Максим утешил бестолкового слугу, сказав, что «смирновская» ничуть не хуже, кроме того, мол, свою прелесть имеют и «Наполеон», и вот этот джинн, и шотландское виски.
— Напитков у нас побольше, чем у тебя жен, и все они, как и твои жены, разные, — популярно объяснил он.
Пока хозяйка потчевала их немыслимыми для голодной страны деликатесами, Петр Маркович ушел в «черную» половину дома и притащил оттуда огромный, еще, наверное, довоенный чемодан. В нем оказался целый арсенал. Гости прервали застолье и Максим стал подбирать вооружение, достойное того, чтобы противостоять банде Мудлака. Marry и Тофику он вручил по «Макарову» (хоть тяжеловат, но надежен) и охотничьему ножу, себе взял то же самое плюс «узи» с запасом патронов и шесть «лимонок».
«Если Петр Маркович у них сексот четвертой категории, — с уважением подумал Максим, — то кто же у них ходит в первой и каковы их возможности».
— Вот деньги, — хозяин протянул Максиму плотную пачку стодолларовых купюр. — Здесь ровно десять тысяч. Если надо больше, я к вечеру принесу.
Максиму перехватило дыхание. Такой суммы он не то, что никогда не держал в руках, но и не видел. По совдеповской привычке он перевел десять тысяч «зелененьких» по рыночному курсу в рубли — и обалдел окончательно.
— Пока достаточно, — сказал он, стараясь не выдать свое состояние.
Магг и Тофик к деньгам отнеслись совершенно равнодушно, а вот оружием заинтересовались.
— Ножом я владею хорошо, а вот этой штуковиной, признаться, не пользовался, — сказал Магг.
— А я вообще ничем не владею, — признался джинн-недоучка.
— Если шеф не возражает, — сказал Петр Маркович, — то я могу дать дорогим гостям небольшой урок. Так сказать, элементарные навыки. К меня в подвале оборудован домашний тир.
Сраженный «домашним тиром», Максим конечно же благословил учебные стрельбы, а сам, оставшись один, сделал себе «дабл скатч» со льдом и лимоном, сел в кресло у камина и для начала пересчитал «зелененькие», которые прямо-таки жгли ему карман. Господи, мог ли он вчера, да еще и сегодня, час назад, предположить, что вот так, без трудов и забот, без хитроумных комбинаций и риска, вдруг, как в рождественской сказке, станет миллионером?! Впрочем, риск есть и, наверное, немалый. Если Мудлак претендует на руку и сердце принцессы, если он плетет интриги и строит козни, если на него работают сотни, а то и тысячи подонков и головорезов, то слово «риск» не самое удачное. Смертельная опасность, канат над бездной, трюк под куполом цирка без страховки — вот что есть теперь формула его жизни. И, если быть честным, то больше всего на свете ему сейчас хочется тихонечко встать, тихонечко выйти из этого двойного дома и рвануть в аэропорт. А там — или Москва или Воркута, или какое-нибудь Простоквашино в Тульской области. Залечь на дно, отсидеться, и дальше жить королем… Хотя, с другой стороны, страховка у него есть. Пока Магг и Тофик, и этот… сексот четвертой категории. А когда он доберется до Дульси, то все опасности и страхи вообще растают как дым. У нее власть, закон, своя служба безопасности. Он разоблачит подлого Мудлака и попросту уничтожит его. Ведь это смешно: жить «королем» в Простоквашино с двумя миллионами «деревянных» рублей, когда судьба ему первому среди людей дает шанс выйти на контакт со звездным братством разумных существ, и не просто выйти, а, быть может, даже возглавить его. Стать Королем Королей! Да и, честно говоря, его смутили и обнадежили двусмысленные слова Ее Высочества, ее красота, наконец, ее прощальный поцелуй. Непростой он был — это факт. И сладок! До чего же сладок, черт побери!
Максим позвонил матери на работу, сказал, что море прекрасное, кормят хреново, но после года армии вот так расслабиться — это все-таки блеск. Мать, как всегда, была в холерическом настрое: сообщила кучу практически ненужных ему новостей, задала десяток вопросов и столько же подарила советов, заявила, что приедет к нему на выходные, но тут же сообщила, что нет, не получится, потому что… Потом Максим позвонил отцу. Тот заканчивал роман. Пожаловался, что дело идет туго, рывками, но сам, тоже как всегда, говорил мало, больше слушал его, а если и вставлял фразу, то обязательно такую, которая продлила бы разговор. Максим знал: отец тоскет без него, тоскует за их вдруг так нелепо и безвозвратно развалившимся домом, даже за кошкой Алисой скучает. Он спасается от одиночества то за письменным столом, то в кутежах, то с какими-то женщинами, которые, как на зло, попадаются ему одинаково эмансипированные и занятые собой, работой, детьми и еще черт знает чем. «Понимаешь, — как-то признался отец, — ни одна из них ни разу даже из любопытства не заглянула в холодильник: а чем, мол, ты, старый хрен, живешь? Я для них как скорая сексуальная помощь. Забежит на два часа, женский спазм свой снимет, а потом за полмесяца и не позвонит ни разу. Устал я от них, братец». Заканчивая разговор, отец попросил:
— Береги себя, сынок. Ты ведь знаешь, что я на этом свете маюсь только из-за тебя.
— Я, папа, малость разбогател, — сказал Максим, чувствуя в горле какой-то комок. — Вот вернусь и куплю тебе настоящую пишущую машинку. «Оливетти», например, с памятью. Или, еще лучше, персональный компьютер.
— Ты же знаешь — я пишу от руки, — засмеялся отец.
— Подари мне лучше хорошую ручку и запас стержней. Или тонкий фломастер.
Вернувшись возбужденные, пахнущие порохом Магг и Тофик. Петр Маркович похвалил учеников, а о Магге вообще произнес похвальную речь: врожденные, мол, способности у человека, талант.
«Какой он, мать его неземную так, человек», — подумал Максим, и впервые ему со всей отчетливостью открылась некая гнусность поведения пришельцев из миров СНГ. В целом им Земля, видите ли, как равноправный партнер не подходит. А делишки свои темные, что одни, что другие, ворочают здесь как у себя дома. Мы же для них туземцы, быдло неумытое… Да и сами они… Свободные подданные! Бред собачий…
Магг вдруг предложил прогуляться по вечерней Ялте.
— Я здесь впервые, а Тофик вообще кроме своего Баку ничего в жизни не видел… Петр Маркович, присоединяйтесь.
— Никак нет, не могу, — по-военному ответил хозяин.
— Мне лишний раз светиться не с руки. Проще говоря, — запрещено. Ваше дело молодое — гуляйте.
Максиму идея двойника вождя мирового марксизма не понравилась, но и сидеть весь вечер в этом оазисе роскоши с провинциально-космическим мафиози тоже не хотелось.
— Ладно. Держаться всем вместе, быть внимательными. Оружие, пока к нему не привыкли, не берите.
Минут через двадцать они были у моря. От вчерашнего шторма остались только крутые галечные косогоры да кучи водорослей. А так — нежный, ласковый, солнечный зверь. Правда, после шторма немного зубастый — вода была прохладная.
Магг и Тофик плескались у берега, а Максим неторопливо плыл себе и плыл, пока впервые в жизни не оказался у буйка. В душе шевельнулся запоздалый страх, но Максим тут же прогнал его, уцепился за металлический бочонок, а минут через пять, отдохнув, все также спокойно поплыл к берегу.
Потом они гуляли по Набережной, непривычно пустой для Максима, который помнил ее в прежние приезды с родителями буквально забитой фланирующей толпой. Посмотрели в порту на корабли, зашли в бар, но Маггу шампанское явно не понравилось, и Максим, памятуя, что это с его подачи он сегодня нежданно-негаданно стал миллионером, взял все по двести граммов какого-то подозрительно иностранного коньяка. Тофик пил мало, и Магг охотно помог юному неудачнику.
Снова пошли бродить по Набережной.
— Здесь раньше стояла каравелла, — просветил друзей Максим. — То ли подожгли, то ли случайно сгорела. Словом, нет ее уже, а жалко.
Возле концертного зала свернули в парк, чтобы сократить путь к дому Петра Марковича.
Тут все и случилось.
Из тени деревьев появились трое, и Магг который шел первым, кубарем полетел в кусты. Максим парировал серию быстрых жестких ударов, попробовал свой коронный урамоваши, но цели не достиг.
В считанные секунды Максим понял, что противник, коренастый тип с черной щеточкой усов, и сильнее его, и техничнее. Еще он понял, что бой идет не на уничтожение, его пока хотят просто «вырубить», и что хуже всех сейчас тщедушному Тофику.
— Стреляй, Тофик! — крикнул он, хотя прекрасно помнил, что сам запретил друзьям брать оружие. Пуганем, а там посмотрим.
В следующий миг возле Тофика что-то беззвучно сверкнуло, будто сработала фотовспышка, и противник его рухнул на асфальт дорожки. В тот же миг Максим, получив очередной удар и отлетев на газон, увидел как Магг взмахнул рукой. Охотничий нож глубоко вошел в горло главного боевика. Он тупо посмотрел на Максима, потянулся, чтобы достать нож, вырвать из раны и упал к его ногам.
— Сматываемся домой, по-одному! — негромко скомандовал Максим и первый ломанул в глубь ночного парка.
Минут через двадцать все были в сборе.
— Круто вас пасут, — заключил Петр Маркович, выслушав рассказ о разборке. Он расставлял в зале свечи, и Максим вдруг вспомнил, что именно после вспышки возле Тофика на Набережной и в парке погасли все фонари.
— Пойду гляну — не привели ли вы за собой хвоста, — сказал Петр Маркович.
— Вряд ли, — успокоил его Максим. — Двоих мы отрубили, а третий смылся.
Про себя же подумал, что если люди Мудлака ведут наблюдение за пансионатом, то уж Ирка точно вляпается. Как же он не сообразил об этом и не предупредил ее в записке. Позвонить сейчас Машеньке? Нет, они могут прослушивать телефон и тогда уж точно выйдут на дом Петра Марковича.
Он скупо поблагодарил Магга за помощь, на что тот скромно ответил, что метание ножей его любимое хобби, да и вообще — он должен всегда и везде защищать хозяина.
— По этому случаю, правда, можно и вздрогнуть, — заметил Магг. — Я еще не познакомился с многими вашими напитками.
Глава 4
Утром Петр Маркович позвонил друзьям в милицию и сообщил гостям, что боевик с ножевым ранением в горло скончался ночью в реанимации, а со вторым вообще что-то странное: убит током, разряд высокого напряжения, такой мощный, что парень обуглился.
— Как же ты его так уработал? — тихонько спросил Максим у Тофика.
Джинн-недоучка пожал плечами:
— Ты, господин, крикнул: «стреляй». «Из чего стрелять?» — подумал Тофик. Вот я и сделал ему короткое замыкание.
Петр Маркович — сама деликатность — смиренно сообщил:
— Хуже всего, что какие-то люди видели разборку. Ничего и никого не запомнили, а вот ваш словесный портрет, — он кивнул Marry, — сообщили. Уж очень приметная внешность. По райотделам и участковым передана ориентировка.
— Все, Маг, — засмеялся Максим, — придется тебе срочно менять свою неповторимую внешность.
— Только не это, хозяин! — взмолился Магг.
— Нет уж, только это. Во-первых, ты можешь подставить нас всех. Во-вторых, если тебя подметут, ты плохо представляешь наше КПЗ.
— Что это, не понял?
— Даю расшифровку для иностранцев: камера предварительного заключения. Даже если не докажут твою вину, тебя там могут держать два-три месяца. Кормят там желудями всмятку.
Магг порылся в своих мозгах и вдруг засмеялся:
— Это шутка? Я не знаю: желуди у вас едят только свиньи.
— Это не шутка, Маг. Шутки кончились. Мы в большой опасности, старина. Максим посмотрел в сторону как всегда невозмутимого Петра Марковича и приказал: — Короче, нужны ножницы, бритва и пакет басмы.
Через полчаса Магг был пострижен, лишен своей непревзойденной бороды и покрашен под цыгана. Осмотрев творение своих рук, Максим не удержался от дружественного смешка:
— Ну, вот, породу все-таки не испортишь. То был выкопанный Карл Маркс, теперь — молодой Брежнев. Самое интересное, Маг, что тебя в таком виде не признает ни одна из твоих жен. Придется заводить новых.
Из «черной хаты» зашел Петр Маркович.
— Машина подана, — доложил он. — Во дворе.
Все, даже бедный Магг, пошли смотреть машину.
«Фирма веников не вяжет», — подумал Максим, увидев во дворе новую черную «Волгу» с закругленными катафотами и киевскими номерами.
— Вы, шеф, не подходите по возрасту, — деловито объяснил Петр Маркович. Поэтому я ксиву выправляю на Бороду, надо, кстати, сейчас его сфотографировать.
Через два часа хозяин торжественно вручил помолодевшему Маггу, удостоверение генерал-майора службы безопасности Украины, права и техпаспорт. Он объяснил, что хотел изготовить документы помощника Президента, но, увы, пока не доставили образцы, и добавил:
— Машину оставьте в Севастополе возле горсовета. Ключи отдайте дежурному он меня знает. На всякий случай я зарядил в багажник две канистры бензина и кое-что из еды.
Петр Маркович с сомнением глянул на фингал под глазом у Тофика, поинтересовался:
— Может, вам охрану выделить?
— Думаю, обойдемся, — ответил за всех Максим. — Нам только по дороге забрать мою знакомую, а в городе, если верить Магу, нас ждут его люди.
К «Ласточкиному гнезду» доехали без происшествий. Усталая и злая Ируля сидела на бетонном парапете и курила. У ног ее стоял желтый чемодан с «товаром».
— Опять твои фокусы! — сразу же набросилась она на Максима. — Я, как клизма, тащусь со шмотками в пансионат, потом оттуда — сюда. Ты, подонок, даже ключа от номера не оставил. — Она заглотнула воздух для новой филиппики, мельком глянула на машину.
— Что за люди и чья эта тачка? Ты мог хотя бы вчера позвонить?!
— Ируля, закрой на секунду рот и ответь мне на один вопрос: тебя в пансионате никто не пас? Ну, не следили за тобой? Ты сюда «хвоста» не притащила?
— Да кому ты нужен, горе-коммерсант, — ядовито расхохоталась Ирина. — И не смей называть меня этой мерзкой кличкой! Сто раз тебе говорила.
— А я тебе второй раз говорю: закрой рот. Раз и навсегда. Если хочешь в номер — вот ключ. Но запомни. Ночью к тебе войдут два-три серьезных кента и начнут ласково расспрашивать, где это запропастился твой дружок, то есть я. А чтобы ты не выступала, один из них, например, будет держать возле твоей печени перо — не от авторучки, сама понимаешь. Потом, наверное они тебя по очереди трахнут и, может, отпустят. А, может, и нет. Усекла?!
Ирина усекла. Зло сверкнула глазами:
— Как же ты успел за три дня в такое дерьмо вляпаться?
— А это уже другой разговор, — спокойно сказал Максим. — Значит, ты «хвоста» не заметила? Тогда вещички в багажник — и рвем когти.
— Я целый день не жрамши, — опять полезла в бутылку Ируля. — Возле кафе стоим. Ты хоть пирожок даме можешь купить?
— В принципе можем пообедать, — согласился Максим и велел Тофику: Загляни, разведай обстановку.
Тофик разведал и доложил, что в кафе свободных мест нет.
— Теперь твоя очередь, — обратился Максим к Маггу.
— У них там наверху комнатка для начальства. Мы ж тебя недаром в генералы произвели. Отрабатывай.
Через пять минут моложавая администратор проводила их по лестнице наверх, извинилась за скромное меню. Кроме колбасок по-ялтински для новоиспеченного генерал-майора нашлись и икра, и отличная ветчина, и много другой всякой всячины.
Выслушав рассказ Максима (конечно же неполный, без упоминаний о претенденстве на руку и сердце принцессы и некоторых других деликатных деталях), Ируля опрокинула в себя третий или четвертый бокал шампанского и рассмеялась.
— Они морочат тебе голову. Все эти пришельцы, СНГ — бред чистой воды. Просто мафии делят зоны влияния… Я только двух вещей не понимаю: зачем ты им нужен в такой крупной игре вообще и этой Дульси, в частности. Она что снимает тебя?
— Мне не нравится ваш тон, — вдруг холодно заметил Магг. — О Ее Высочестве так говорить непозволительно.
— Прорезался, — презрительно хмыкнула Ируля. — Раз ты слуга, знай свое место, генерал.
— Я слуга благородного рыцаря Ки-ихота, да и то на время. Вы же нахальная скандальная туземка, которая…
— Ты ей, Маг, ткни жезлом в лоб — она и успокоится, — посоветовал Максим.
— Я вам ткну! — свирепо пообещала Ируля. — Всем сразу и каждому в отдельности. Ты меня знаешь, Макс.
Возмущенный Магг крепко «вздрогнул», а Максим налил себе пепси-колы ничего не поделаешь, он за рулем.
— Ты Ира, девка, конечно, классная, но дела наши тебя не касаются. Тем более, дела наши таковы, что не знаешь, что тебя через пять минут ждет. Максим достал две купюры. — За шмотки я с тобой дома рассчитаюсь, а это, так сказать, аванс. Приедем в Севастополь, садись в поезд и возвращайся в Москву.
— Нет уж! — Ирина тряхнула волосами, закурила. — Я пока твою Дульси не увижу — никуда не уеду. Я, можно сказать, с тобой факультет современного секса закончила, учила тебя, оттачивала теорию на ложе практики, и вдруг меня побоку?! В любом случае мне интересно глянуть на кого это ты меня променял. Она что — в самом деле иностранка? Откуда у тебя столько баксов?
— Ты меня заколебала. Все! В машину — и в Севастополь. Я тебя сам в вагон посажу.
Их машина стояла на площадке для служебного транспорта, и трезвый Максим, вспомнив какой-то из западных боевиков, который видел по кабельному телевидению, вдруг подумал:
«Неплохо бы проверить. Если за нами все-таки следят, то самый козырный для противника ход — заминировать эту коробку. Я дверь открою — и все проблемы решены».
— Послушай, — спросил он у Тофика. — А ты можешь мысленно осмотреть машину? Нет ли в ней какой опасности. Например, мины, взрывного устройства.
— Сейчас попробую, — сказал Тофик, а Ируля презрительно хохотнула и снова демонстративно закурила.
Джинн-недоучка несколько минут пристально вглядывался в черный глянец «Волги», потом пожал плечами:
— Ничего не вижу. Все будто бы в порядке.
Стали размещаться. К великому неудовольствию Ирули Максим посадил впереди, рядом с собой, не ее, а Тофика — на всякий случай.
«Как быстро пролетело время, — подумал Максим, включая мотор. — Уже смеркается».
Выехали на верхнюю дорогу, повернули в сторону Севастополя. Максим включил приемник… Ельцин… визит в Японию откладывается… Кравчук… Черноморский флот… инфляция рубля и курс доллара… Все настолько осточертело! Бесконечный словесный понос — и никакого дела, никаких решительных шагов по оздоровлению экономики…
Максиму показалось, что Тофик, который бережно прижимал к груди свою неразлучную бутылку с ручкой, то ли напевает, то ли что-то шепчет.
— Ты что — молишься? — спросил он и приглушил приемник.
— Нет, господин, — Тофик явно смутился, покраснел. Даже по-мальчишески оттопыренные уши зарделись. — Я разговариваю… с братом.
— У тебя что там в бутылке — рация? удивился Максим.
— У него там брат живет, — пояснил с заднего сидения Магг. — Он мне рассказывал на Ай-Петри.
— Как это — живет?
— Мы с Мамедом близнецы, — сказал Тофик. — Но он еще более неполноценный, чем я. Он не учился в школе, и вообще не выходит из сосуда. Отшельник.
— И что он там делает? — такая невероятная история заинтересовала даже Ирину.
— Живет, это наш общий дом. Размышляет. Он никак не может понять, почему от нас отказались и всемогущий Аллах, и наш отец Иблис.
— Ас ним можно поговорить? — спросил Максим.
— Конечно же, благороднейший рыцарь Ки-ихот, — раздался вдруг в машине голос, идущий неведомо откуда. Голос был мужской сильный, но печальный. Голос мужа, а не мальчика. — Я бесконечно благодарен тебе за высокую милость, которую ты оказал моему непутевому брату… Однако, мудрейший из мудрых, сейчас не время для разговоров. Я ощущаю опасность, большую опасность! Я не знаю ей названия, но она приближается.
Максим глянул на дорогу впереди, затем в боковое зеркало. Сзади шел белый «Мерседес». Точно такой, о каком он мечтал на берегу во время шторма.
— Я давно заметил эту машину, — встревожено сказал Магг. — Она идет за нами сразу от ресторана.
— По-моему, это те ребята, которые подвозили меня от пансионата к «Гнезду», — оглянувшись, неуверенно начала Ирина. — Вполне приличные ребята.
— Какая ты беспросветная дура! — сквозь зубы процедил Максим, резко прибавляя скорость. — Лучше бы они сразу оторвали тебе твою пустую голову.
Белый «Мерседес» тоже увеличил скорость.
Максим до упора выжал педаль газа, резко обошел два идущих впереди грузовика. Какой-то встречный «Жигуленок» испуганно шарахнулся в сторону, возмущенно просигналил и пропал.
Белый «Мерседес» поначалу поотстал, затем снова замаячил сзади.
— Что ж, последняя проверка, — ни к кому не обращаясь сказал Максим и, чуть притормозив, бросил тяжелую машину вправо — здесь, кажется, объезд.
«Мерседес» повторил их маневр, приблизился. Послышалось два или три резких хлопка, и в верхней части заднего стекла от характерной дырки разбежались трещины.
— Ложитесь! — рявкнул Максим, доставая одной рукой «узи», — Машину водил? — спросил он Тофика. Можешь подержать руль?
— Мог-гу! — заикаясь, ответил джинн-недоучка.
Максим принял вправо, как бы открывая «Мерседесу» путь для обгона, крикнул Тофику: «Держи руль!», а сам, высунувшись из окна, дал длинную очередь.
Лобовое стекло «Мерседеса» разлетелось, он вильнул вправо, влево, но с шоссе не слетел! — значит водитель жив и успел среагировать. Надо было бить по мотору.
— «Кирпич»! — пролепетал Тофик, и Максим взял управление машиной на себя.
Тут же за запрещающим промелькнули еще два знака — «мост» и «ремонт дороги», их «Волга» выскочила на взгорок, и Максим безо всякого ужаса сказал про себя: «Приехали»!
Впереди за рейкой дорожного шлагбаума в самом деле был мост через небольшое ущелье, но… наполовину разобранный.
«Затормозить успеем… Но толку… Это же идеальная ловушка!»
Максим, а вслед за ним водитель «Мерседеса» стали тормозить.
— Жить хочешь, Тофик? — спросил вдруг Максим, осененный безумной идеей. Сможешь помочь машине поддержать нас? Чтоб перескочить?!
— Хочу! Смогу! Наверное… смогу…
— Ну, тогда готовься! Если оплошаешь, — встретимся на небесах. Газу, Максим, газу! — приказал он сам себе.
«Волга» буквально прыгнула вперед. Максим изо всех сил уцепился в руль, чувствуя, что сейчас, при виде несущейся им навстречу смерти, закроет глаза и запрещая себе это. Мост рядом! Пропасть! Мама, папа… Прощайте, мои родные!
Что-то сверкнуло, машина грохнулась об асфальт всеми четырьмя колесами, будто прыгнула с трамплина, и Максим, увидев впереди ровное полотно дороги, вдруг с восторгом осознал: смертельный трюк удался! Он понимал: белый «Мерседес» если и не свалился в пропасть, то уж в любом случае потерял минут сорок, ему их теперь не догнать, но расслабиться хоть на минуту, даже перекурить не мог — гнал машину по вечернему шоссе, и ее мягко раскачивало от скорости и освобожденной мощи мотора.
— Коллега, мне кажется, что вас в школе недооценили, — напыщенно произнес Магг, обращаясь к Тофику. — То, что вы проделали — весьма впечатляет.
— Идиоты! — расплакалась вдруг Ирина. — Ведь мы могли погибнуть, упасть в пропасть, разбиться!
— Ты как всегда права, Ируля, — весело сказал Максим. — Но здесь командую я, а я не хочу знакомиться с твоими «приличными ребятами». Если ты горишь таким желанием, могу высадить. Они тебя обязательно подберут. И в Москву отправят, в отдельном купе. Правда, цинковом.
— Какая я идиотка, что связалась с тобой! — уже не так громко всхлипнула Ирина.
— Ив этом ты права, крошка, — согласился Максим. — Но ты еще не знаешь, насколько ты уже свободна. Куда там птицам! Только доберемся до Севастополя и лети на все четыре стороны.
— Дождешься! — огрызнулась Ирина.
И тут впервые Максим почувствовал нечто неладное.
Шоссе как шоссе, но почему-то нет машин — ни встречных, ни попутных. И горы… Какие-то они странные, чужие. То ли выше стали, то ли он как выглядит эта дорога позабыл. Правда, в сумерках Много не разглядишь, но все же что-то не так. Откуда здесь, например, столько поворотов, откуда такой серпантин? Может, они выехали на какую-то другую дорогу? Но какую??
Справа промелькнул указатель. Озеро… Название, очень знакомое название, количество километров, определяющее расстояние… Откуда, черт побери, на севастопольской трассе озеро?!
— Ты куда нас завез? — подтверждая его сомнения, вдруг сварливо обозвалась Ируля. — Это вовсе не Крым! Ты видел указатель? Там было написано «Озеро Рида!»
— Мне тоже показалось… — начал, было, Магг, но Максим перебил его:
— Это вам, ребята, с перепугу мерещится. Да с перепоя. То-то вы в «Гнезде» веселились!
Но настоящий перепуг, оказывается, был впереди.
Максим притормозил на повороте, плавно вписался в очередной виток горного серпантина и увидел метрах в трехстах… людей с автоматами, зеленые армейские палатки, а главное — бронетранспортер, перегораживающий узкую дорогу.
Максим ударил по тормозам.
— Ты, кажется, Тофик, в самом деле перестарался!
Пока перегруженный за последние дни мозг пытался переварить новый шквал информации: «Мы в Абхазии… Здесь война… Разбираться долго не будут, а если и станут… Номера и документы фальшивые… Как попали сюда с Украины — даже версии нет…», руки сами завертели руль влево — развернуться и хода отсюда.
Обостренным зрением Максим увидел, как один из автоматчиков замахал флажком, двое других неторопливо двинулись им навстречу, но самое страшное ствол пулемета бронетранспортера тоже шевельнулся и стал поворачиваться в их сторону.
«Волга» ткнулась передними колесами в бордюр.
«Проклятье! Узко, очень узко… Сразу не развернуться! Пока будут сдавать назад, дергаться вперед, опять сдавать… Проклятье! Не уйти!»
Загранотряд — то ли абхазский, то ли грузинский — очевидно понял их намерение. Загремел пулемет, и длинная очередь прочертила дорогу позади их машины, отсекая путь к отступлению. Ирина взвизгнула от страха.
— Слушай, Тофик, — устало и безнадлежно заговорил Максим. — Нам отсюда без тебя не выбраться. Даже если я успею развернуться… Понимаешь, пуля всегда обгонит «Волгу»… Напрягись, милый! Сделай что-нибудь! На тебя вся надежда.
Автоматчики были уже шагах в тридцати от машины. Оружие они держали наизготовку. Тофик глянул на колеблющиеся в такт шагам зрачки дул, молча опустил голову. Руки его так сжали сосуд с братом-близнецом, что побелели костяшки пальцев. Он забормотал: то ли молитву, то ли заклинания. Затем замолчал, тихо вскрикнул и вспышка холодного колдовского огня снова ослепила незадачливых попутчиков. Машину швырнуло на гребне этого огня, что-то затрещало, и их «Волга» уткнулась носом в кусты незнакомого подлеска. Исчезли горы, шоссе, а главное — автоматчики в пятнистой форме и грозная коробка бронетранспортера, секунду назад державшего их под пулеметным прицелом. Сумерки, лес со всех сторон, бледный лик луны и тишина — немыслимая тишина, которая текла в открытое окно водителя вместе с сыростью близкой реки.
Глава 5
Ирина вдруг засмеялась. Сначала тихонько, потом все громче и громче.
— Пред-пр-пред-став-ляете, — она буквально захлебывалась истерическим смехом, — эти… эти дол-ба-ки… с автоматами… Стоят… на дороге, ой, не… могу, а нас… нетути. Ни нас, ни машины…
— Они подумали, что мы взорвались, — хихикнул Тофик, а Ирина в порыве неожиданной благодарности расцеловала джинна-недоучку, чем привела его в великое смущение.
Улыбнулся Магг. И Максим, у которого все еще дрожали от напряжения и всего пережитого руки, тоже вдруг засмеялся:
— А этот, с пулеметом… Как он облажался: развернулись к нему боком, неподвижная цель…
Они ходили вокруг машины, смеялись, что-то говорили, перебивали друг друга, чувствуя необыкновенное облегчение и завораживающий покой наконец обретенной безопасности.
Максим сдал «Волгу» назад, включил фары.
— Куда нас занесло, выясним завтра. Лишь бы не в Африку… А теперь слушать мою команду: мы с генерал-майором собираем хворост и разжигаем костер, Ирина с Тофиком готовят ужин, а Мамед, как философ, оценивает ситуацию и запасается для нас мудрыми советами.
Вскоре на поляне весело пылал костер, на котором разогрели тушонку и поджарили шашлыки из белых грибов — Магг набрел на них буквально в десяти шагах от машины и, не разбираясь толком в земных деликатесах, поднял такой шум, что сбежалась вся команда. Из багажника машины достали скромные подарки Петра Марковича. Настолько «скромные», что автор этих строк, житель полуголодной страны, во-первых, не решается дразнить своих соотечественников, а, во-вторых, несмотря на несомненный дар фантаста, просто не в состоянии описать то, что он никогда в жизни не видел и не пробовал. К ужину Максим достал две заветные бутылки коньяка, которые приберегал для решения интимных вопросов.
— Чертовски хорошая штука — жизнь! — задумчиво произнес он, поднимая первый тост. — Я сегодня, господа, это впервые, считайте, понял.
Через полчаса ночного застолья Ирина потребовала музыки. Максим включил в машине приемник, нашел какой-то медленный блюз. Ируля подхватила отнекивающегося Тофика, явно демонстрируя присутствующим, что она знать не знает своего московского дружка. Максим только улыбнулся.
— Благородный Ки-ихот, — заговорил с ним генерал-майор Магг, который, несмотря на многократные «вздрагивания», выглядел то ли усталым, то ли печальным. — Меня очень беспокоит, что Её Высочество Дульси ни разу не вышла на связь. Не отвечает она и на мои вызовы.
— У тебя есть какой-то аппарат? — удивился Максим.
— Да нет. Мы, сеньор рыцарь, в случае острой необходимости можем обмениваться мыслеобразами.
— Это что — телепатия?
— Вроде этого, но до прямого обмена мыслями даже мы еще не доросли. Мыслеобраз нечто похожее на ваши видеоклипы: передаются воображаемые или действительные картины бытия, эмоции, желания… Я, например, хотел показать принцессе эту подлую охоту на нас и тем самым попросить ее покровительства и помощи. Максиму передалась тревога двойного слуги.
— И что может значить такое отсутствие связи? — спросил он.
Магг пожал плечами:
— Или нежелание Её Высочества, что маловероятно. Или… Или это очередные происки Мудлака. Мозг можно экранировать, можно повлиять на него определенными лекарствами.
— Ты думаешь, что Дульси что-то подмешивают в еду?
Магг подбросил в костер несколько сухих веток.
— От твоего Первого Врага и Третьего Претендента можно ожидать чего угодно. Я уже говорил, что не знаю под звездами более коварного и подлого существа.
— Кстати, — Максим вспомнил вопрос, который забыл задать в день их знакомства. — Если я подвинул Мудлака на третье место, то, значит, до меня был Первый Претендент, который теперь стал Вторым?
— Разумеется. — Магг предложил «вздрогнуть», что они незамедлительно и совершили. — Это давнишний враг нашего галактического союза, некий Голубой Рыцарь. Он стоит тысячи Мудлаков, потому что за ним стоят силы, быть может, превосходящие всю мощь СНГ. Он — правитель Неизвестных миров.
— У меня снова поедет крыша от твоих россказней!
Максим нетвердой походкой отправился к машине, решив более подробно исследовать дары Петра Марковича. Чутье у него оказалось потрясающим. В дипломате, который они сначала посчитали принадлежащим хозяину «Волги», благородный рыцарь Ки-ихот обнаружил целую батарею различных заморских напитков.
— Ируля, Тофик! — крикнул он. — Хватит вам балдеть. Наш ужин продолжается!
Ирина предложила выпить за Тофика и тут же вспомнила о Мамеде. Бросилась к машине, притащила оттуда стеклянный дом близнецов.
— Ты чего там сидишь, Мамёдушка? Иди к нам ужинать.
Грустный голос ответил ей:
— Спасибо за приглашение, о прекраснейшая из прекрасных, но мне не нужна земная пища. Огонь и только огонь питает мои мысли.
Какой ты упрямый! — рассердилась Ируля. — Выйди хотя бы из бутылки, познакомься с нами.
— Я вижу вас и преисполнен к вам любовью, — ответил Мамед из ночной пустоты. — Но я дал себе обет не возвращаться в бренный мир, пока не пойму в чем смысл жизни и почему судьба так неблагосклонна ко мне и моему незадачливому брату. Кстати, простите этого неумеху и недоучку, который так и не научился простейшему — переносить предметы не куда попало, а в нужное место.
— Да ты что, Мамед?! — вскричала порядком окосевшая Ируля. — Он такой лапочка! Без него мы бы все давно погибли. За Тофика!
Она чокнулась со всеми, в том числе и с сосудом с ручкой, в котором засел несговорчивый Мамед. Все улыбнулись, но проделали то же самое.
— Серьезный парень, — заключил Максим. — На тысячу лет, как минимум, себе работенку придумал.
То ли от выпитого, то ли от ощущения пусть временной, но безопасности, им овладела странная эйфория. Лица друзей то приближались, то улетали куда-то вверх, к холодным сентябрьским звездам, пламя костра корчило забавные рожи, из лесной чащобы слышались девичьи голоса и смех. И все же он ел и пил, разговаривал, и даже выяснил у липового генерал-майора, что подразумевалось под словом «некий».
— Голубого Рыцаря видели всего дважды, — пояснил Магг. — Первый раз лет триста назад, издали, во главе войска при битве за Предел Мира. А второй раз он прислал Королю свое изображение, ну фантом, когда принцессе Дульси не исполнилось даже месяца, и вручил личную ноту о сватовстве.
— Ноту? — переспросил Максим.
— У нас такой способ сватовства, конечно, не принят. Но в ноте женитьба Голубого Рыцаря на принцессе связывалась с заключением мира, и Король, скрепя сердцем, объявил это чудовище Первым Претендентом. Правда, он заявил фантому, что все дальнейшее будет происходить по законам нашего мира… Так пока и было. Когда Дульси исполнилось четырнадцать, Мудлак официально выдвинул себя в Претенденты и стал Вторым.
Распоясавшаяся Ируля учила Тофика пить на брудершафт, бедный джинн отказывался целоваться и смущенно поглядывал на хозяина, очевидно, ожидая от него помощи.
Но Максим в это время то проваливался в колдовские миры, где переплетались краски и звуки, благоухали цветы и летали обнаженные женщины, то возвращался к костру и словам Магга — малопонятным, но явно предупреждающим о новой опасности.
— П-поч-чему ты назвал его ч-чудовищем? И п-поч-чему он Голубой? Если он «г-голубой», то зачем ему принцесса?
Магг хихикнул.
— У него цвет лица синюшный. Оно у него какое-то мертвое, похожее на маску… Никто не знает толком, что он собой представляет. И о Неизвестных мирах мы ничего не знаем. Наши приборы не фиксируют их. То ли они так далеки, то ли вообще находятся в другой вселенной… А о Голубом Рыцаре сплетницы при дворе говорят, — Магг опять хихикнул, — что он вовсе не гуманоид.
Максим открыл банку «фанты», но резкий напиток не освежил его. Девичьи голоса в лесу и смех, напротив зазвучали громче и призывнее.
— Иду, сейчас иду, — пробормотал Максим. Ему вдруг захотелось заплакать. Что за жизнь — кругом одни враги! Мудлак, его всемирная мафия, теперь этот… «голубой», чтоб он сдох… А он — один! Друзья — да, но он все равно Один! Чьи это голоса утешают его, зовут?.. Это же голос Дульси! Она где-то здесь, рядом, прячется в лесу…
— Я иду, — подтвердил Максим и, пошатываясь, встал. — Л-ложитесь с-спать… Я п-прог-гуляюсь и в-вернусь.
Магг пытался его остановить, но он оттолкнул назойливого слугу и шагнул в светлую чащу. Росные кусты обняли его и обмыли разгоряченное лицо. Деревья расступились. Максиму показалось, что он видит весь лес, окутанный зеленой таинственной дымкой, из которой прожектор луны то фотографически резко выхватывал отдельную ветку, листик, ствол дерева или спящую птицу, то уводил его взор в туманные глубины, где дремали глубокие затоны реки, а овраги кутались в терновник, и где лешие пугали веселых русалок, ведущих на полянах свои полночные хороводы.
— Иди сюда, любый, — позвал его тихий голос, шедший от раскидистого дерева с переплетенными стволами. — Иди, мой коханый, не бойся.
Максим ступил под полог кроны. Лунный свет погас, сумрак сгустился, но зеленая дымка осталась, и из нее проступило знакомое прекрасное лицо, тонкие руки, протянутые ему навстречу. Девушка то ли пряталась за разветвлением двух стволов, то ли вырастала из самого дерева.
— Дульси? — прошептал Максим. Голова его кружилась, тело стало легким-легким, почти невесомым, и он без страха принял ее объятия.
— Мавка я, лесная русалка, — засмеялась девушка, прижимая его к своей, пахнущей мятой и весенними ландышами груди. — Ты обознался, дурненькый мий. Это желание любви, тоска о ней робыть нас схожымы.
Эти несколько украинских слов прозвучали для Максима как музыка, вернули ему детство и мову отца, из которой когда-то он любил добывать отдельные слова-коштовности и любовался-мылувався ими.
Он запустил пальцы в распущенные зеленые волосы Мавки, шелковистые и живые, как мех зайчика, которого сто лет тому назад случайно поймали на охоте друзья отца и принесли ему, маленькому. Стал целовать ее кожу, которая смеялась от каждого прикосновения, пить из губ ее вкус терна и малины, диких груш и перезревшей солнечной земляники.
— Но ведь ты погубишь меня, — выдохнул Максим, на миг оторвавшись от русалки. — Замилуешь, залоскочешь, а потом затянешь к рыбам в омут.
— Дурненькый мий, — горячо отвечала Мавка. — Это бабусини казкы. Даже нежить живет прыстрастью, одной только страстью! Люби ж меня, кохай! До знемогы, до жаху, до безтямы… Возьми меня!
Максим почувствовал, что еще немного — и он потеряет сознание.
— Но ведь ты… не женщина, — пробормотал он. — У тебя нет тела.
— Зато у меня есть четыре дупла, — смущенно шепнула ему на ухо Мавка.
Когда, поднявшись, луна все же пробилась сквозь густую крону, а от реки дохнуло холодным ветром, она легонько отстранила его, поцеловала на прощанье теперь ее губы горчили придорожной полынью.
— Иди, мой солнечный, повертайся к своим. И никогда не бойся ни живых, ни мертвых, ни тех, кто на полпути. Знай, что даже камень хочет жить: катиться с горы, лежать не под гнетом скал, а в стене дома, летать подобно птицам… Иди, мий легиню!
К машине Максим шел с закрытыми глазами, но не наткнулся ни на одно дерево. Напротив, когда неверная нога попадала в какую-нибудь рытвину, всегда вблизи находилась дружески настроенная ветка, чтобы поддержатьего.
На их поляне было тихо и спокойно. Костер прогорел. Возле него, под деревом, спал, завернувшись в пансионатские одеяла, бывший двойник вождя мирового марксизма. Ируля спала в машине. Рядом с ней, предположительно, было его место.
«А где же Тофик?» — подумал Максим, но на большее его не хватило. Дурно, тошно, кружится голова — спать, спать, спать! Он с сомнением посмотрел на машину, даже потрогал холодное железо… Консерва «Ируля», — готовая к употреблению в любом виде… Нет, к черту, только спать!
Привалившись к горячей спине Магга, Максим стянул с него половину одеяла и тут же отключился.
Утром и Магг, и Ирина в один голос стали жаловаться, что они вчера чем-то отравились: ночью, мол було дурно, снились жуткие кошмары, болел желудок… Максим скромно промолчал, а Ирина вдруг вспомнила заметку в газете об отравлениях самыми что ни на есть распрекрасными грибами.
— А куда подевался Тофик? — перебил ее Максим, вспомнив свои ночные безуспешные попытки осмыслить загадочный факт исчезновения джинна-недоучки. Кто его видел последним?
— Тофичек, — чуть ли не пропела Ируля. — Выходи к завтраку. Мы тебя заждались.
Из травы, где лежал сосуд с ручкой, полыхнуло знакомым холодным огнем, и пред ними явился заспанный джинн-недоучка. Он был явно смущен вниманием к своей скромной персоне, и Максим с внезапным теплом в сердце поблагодарил провидение за этого слугу-мальчишку.
После завтрака разошлись, как говорится, на все четыре стороны — искать ближайшую дорогу. Буквально через десять — пятнадцать минут Ирина подняла такой радостный крик, будто ее изнасиловал как минимум взвод солдат.
Дорога оказалась рядом — лесная, позаброшенная, вся в колдобинах и узловатых корнях, выпирающих из песка. Максим сел за руль и стал осторожно пробираться к находке Ирули. Кое-где машину пришлось подталкивать, в других местах черная красавица, завывая мотором, ломилась через кусты как танк, и Максиму было ее по-человечески жаль.
Решили ехать до первого указателя или населенного пункта, чтобы выяснить, куда занесла их магия Тофика, помноженная на его вчерашний испуг. А уж потом разберутся, что делать дальше.
— Благородный Ки-ихот, — сказал Магг, который, несмотря на солнечное утро и лесную идилию вокруг, выглядел озабоченным. — Ты не забыл, что сегодня Королевский обед в твою честь? В шестнадцать ноль-ноль по-местному времени.
— Ты от постоянного «вздрагивания» все перепутал, — съязвил Максим, вспоминая их ужин и свои странные ночные похождения. Ируля права: мало того, что они здорово набрались, так еще и, несомненно траванулись. — Меня ждут через пять лун. Принцесса Дульси дважды оговорила срок.
— Опять вы свои дурацкий маскарад затеяли, — гневно фыркнула Ирина. Принцесса, благородный рыцарь… Какой он тебе Ки-ихот? Максим он, понимаешь?! Мак-сим!
Липовый генерал-майор, всем своим видом показывая, что он даже слушать не хочет глупую женщину, смиренно доложил:
— Её Высочество, конечно, никогда и не в чем не ошибается. Однако она ориентировалась по календарю Норманы. А наши пять лун равны вашим трем.
— Черт бы тебя побрал! — выругался Максим. — Что ж ты раньше молчал?! А если нас куда-нибудь в Карелию, например, занесло?
Он машинально прибавил газу, спросил:
— Судя по твоему многозначительному сопению, ты выложил еще не все гадости? Давай, что припрятал.
— Ко мне вернулось чувство опасности. И к Мамеду тоже.
— Кажется, накаркали, — проворчал Максим, выглядывая из окна машины.
Километрах в пяти на юго-запад над лесом прошел военный вертолет и скрылся за деревьями.
«Похоже, „Ми-24“, — подумал Максим. — В армии их еще „крокодилами“ называли… Опасная гробина…»
Из норки подсознания выглянула мышка тоски.
«Неужели они и до армии добрались?! Хотя, если Петр Маркович и всего-навсего сексот четвертой категории, то, по идее, у них есть свои люди и в правительстве, и среди депутатов… Тут другое непонятно: как нас могли обнаружить? Впрочем, ты, братец, кажется, паникуешь. Мало ли куда и по какой надобности могут летать вояки».
Послышалось тяжелое стрекотание — вертолет возвращался.
— Если начнет садиться, бросаем машину и уходим в лес, — предупредил своих Максим.
Но «крокодил» и не думал садиться.
Послышалось короткое шипение, и по обе стороны дороги среди сосен с грохотом взметнулось пламя. По крыше и капоту машины застучали комья земли, ветки.
— Реактивными снарядами лупит, гад! — крикнул Максим. — Попробуем куда-нибудь свернуть. Ему лес, сволочи, мешает.
Он дал двигателю максимальные обороты — «Волгу» стало немилосердно бросать на ухабинах.
Пилот вертолета разгадал их нехитрый маневр и, обогнав за деревьями, неожиданно зашел в лоб.
— Сейчас даст второй залп! — закричал Максим, изо всех сил нажимая на педаль тормоза. — Разбегаемся! Тофик, попробуй отклонить ракеты! Рассей их!
«Волга» рывком остановилась. И в тот же миг от «крокодила» снова оторвались дымные веретена и стремительно понеслись к ним.
Максим кубарем выкатился из машины, пригибаясь, метнулся к деревьям. Впереди, как мишень на полигоне, маячила джинсовая задница Ирули. Он сбил ее с ног, рядом страшно и коротко грохнуло, затем еще раз, а одна из ракет, чуть не зацепив их «Волгу», вдруг сделала молниеносный пируэт и бумерангом рванулась к вертолету.
— Мать моя! — прошептал Максим, прикрывая руками голову и всем телом отпихивая Ирину под защиту здоровенной сосны.
В небе вырос клуб огня и дыма, лес простонал от раскатистого взрыва и наступила тишина. Оглушительная тишина, не нарушаемая даже пением птиц. Максим встал, помог подняться Ирине. Из-за деревьев показался взъерошенный и грязный Магг, который отряхивался от паутины и прошлогодней хвои.
— А где Тофик? — обеспокоено спросила Ирина, оглядываясь по сторонам.
Они машинально подошли к своей «Волге» и тут увидели джинна-недоучку. Он по-прежнему сидел на переднем правом сидении, глаза его были закрыты.
«Убили!» — невольно холодея, подумал Максим.
Очевидно то же самое подумала Ирина, потому что метнулась к Тофику, схватила его за руки.
Тофик открыл глаза, виновато улыбнулся.
— Живой! — радостно вскричала Ирина и расцеловала парнишку.
— Это тебе вместо ордена, — засмеялся Максим и благодарно потрепал джинна-недоучку по плечу. — Ты молодчина: сбил «крокодила» его же ракетой. Одно плохо, что в машине остался.
— А я смотрю: одна из них прямо в капот нам целит, в меня, — заговорил Тофик. — Она летит ко мне, а я смотрю на нее и чувствую, что она сильнее меня — не могу отвернуть и все тут: Я испугался, сильно испугался и… все получилось.
— И слава богу, что испугался. Иначе нам бы пришлось собирать тебя по частям, — сказал Максим, осматривая машину. Если не считать левую фару, разбитую осколком, и десятка царапин, их черная красавица практически не пострадала. И все же: как люди Мудлака смогли их обнаружить после мгновенной переброски в неизвестном направлении? Что-то здесь не так.
— Тофик, когда ты искал взрывное устройство, ничего такого не заметил? спросил Максим и пояснил: ну, странного чего-нибудь, не присущего нормальным машинам. Если нет, осмотри ее еще раз, сейчас.
— Она все время подает радиосигналы, — с готовностью доложил Тофик. — Это как — плохо?
— Это хорошо, но не для нас, — сказал Магг. — Я тоже подумал, что на нас повесили радиомаяк. Наверное, еще в «Гнезде».
— Откуда идет сигнал? — перебил его Максим.
Тофик выбрался из машины, посмотрел на нее, затем подошел к злополучной левой фаре, стал на колени и, запустив руку под днище, с усилием оторвал оттуда черную пластмассовую коробочку.
— Представляете, этот гребанный «клопик» чуть нас всех не погубил! Максим достал из своей сумки «лимонку», порывшись в бардачке, нашел моток изоленты, примотал ею радиомаяк к гранате. — И как только они умудрились засечь сигнал этой крошки?!
— Очевидно, со спутника, — вновь блеснул эрудицией Магг. — Среди ваших там и наши летают.
— Сейчас я им подам последний сигнал. И вашим, и нашим.
Максим отошел от машины метров на тридцать и, приметив в лесу овражек, выдернул чеку и зашвырнул туда «лимонку». На этот раз взрыв показался ему даже приятным.
— Погнали, ребята, — сказал он, возвращаясь к машине. — Пусть считают, что «крокодил» накрыл нас ракетным залпом. Пока обнаружат пропажу вертолета, разберутся в ситуации, мы будем уже далеко.
Через полчаса лесная дорога вывела их на узкое шоссе явно районного масштаба, а еще через полчаса впереди показались шеренга деревьев, явно обозначающая какую-то более серьезную трассу.
— Ура! — заорала наиболее глазастая Ирина, — Видите указатель?! Вон там, слева: «Запорожье. 12 км». Мы почти рядом с Крымом!
Максим прибавил газу.
Они проскочили город, плотину знаменитой гидроэлектростанции. Возле поста автоинспекции досматривали грузовик с прицепом, и Максиму пришлось притормозить. Молоденький лейтенант очевидно заметил разбитую фару и вальяжно махнул жезлом, приказывая остановиться.
— Приготовь документы, Маг, — бросил через плечо Максим, — И не затевай долгих разговоров.
Лейтенант уже увидел и их номер и пробитое пулей заднее стекло. Он на ходу подтянулся и, остановившись возле их «Волги», откозырял. Магг, не выходя из машины, показал ему удостоверение.
— Извините за задержку, пане генерал-майор! — вновь откозырял гаишник. Может, нужна какая-нибудь помощь?
— Спасибо, — сказал Магг. — Ничего не нужно. Мы торопимся.
Отъехав от поста ГАИ километров пять, Максим остановил машину, закурил. Вне всяких сомнений, у Мудлака есть свои люди и в милиции, но пока разберутся с вертолетом и радиомаяком, пока передадут информацию по команде, пока найдут нужного человека, чтобы он отдал соответствующий приказ, — они должны проскочить. Ехать-то всего ничего.
— Я так понимаю, пане генерал-майор, — обратился он к Маггу, — что наша цель по-прежнему Севастополь?
— Как захотите. Теперь от морского варианта можно отказаться, наша цель Армянск. А точнее — Перекопский вал.
— Это упрощает задачу, — по-военному заметил Максим и вышел из машины. Ируля, садись за баранку, а я немного посплю. Пока они не очухались, гони на всю катушку. Кто бы не останавливал, хоть сам господь бог, — гони! Рузбудите меня в Джанкое.
Он, казалось, только успел закрыть глаза, как сквозь дрему пробился в сознание извиняющийся голос бывшего двойника вождя мирового марксизма:
— Благородный Ки-ихот, просыпайся. Мы уже в Джанкое.
Максим посмотрел на часы, присвистнул:
— Ну, ты даешь, Ируля, тебе не машиной, самолетом надо управлять, остановись, пожалуйста, у вокзала. Ирина машину остановила.
— Какой же ты все-таки подонок, — со слезами в голосе заявила она. Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь избавиться от меня?! Мол, вылезай, девочка, садись в поезд и пиля и в Москву.
— Именно так, — подтвердил Максим. — Кроме всего прочего, я не хочу и не имею права постоянно рисковать твоей головой. Чего ради?!
— Я поеду с вами, — упрямо заявила Ирина. — Я тебя за сотни километров на свидание везла и хочу сдать из рук в руки. И потом. Имею я право хотя бы увидеть свою соперницу?!
— Ируля, — мягко начал Максим, — у нас очень мало времени. В любой момент преследование может возобновиться. Будь умницей: выбрось все свои бабские штучки из головы, сделай нам ручкой, а уже в Москве мы обсудим мое недостойное поведение.
— Ни за что! — непреклонно повторила Ирина. — Хоть на куски меня режь!
Максим на миг задумался, затем рассмеялся.
— Тофик, ты можешь загнать эту девушку в свою бутылку? — поинтересовался он. — Пусть поостынет там, с Мамедом о смысле жизни потолкует.
— Ты не сделаешь этого, Тофик! — истерически взвизгнула Ирина.
— Благородный Ки-ихот мой господин и повелитель, — смущенно пояснил недоучка-джинн.
— Но я даже не знакома с Мамедом! — Ируля явно тянула время. — Он хоть похож на тебя?
— Как две капли воды, — улыбнулся Тофик. — Не беспокойся, мой брат, честно говоря, гораздо лучше и умнее меня. Извини меня, прекраснейшая из прекрасных!
При этом он сделал несколько быстрых пассов руками, и Ирина с воплем: «Ты подонок, Макс!» растаяла в холодном огне, который тут же всосался в дом братьев-близнецов.
— Очень мудрый поступок, мой господин! — откровенно обрадовался липовый генерал-майор. — Тем более, что ее все равно не впустили бы в замок Её Высочества. Туда нет хода никому из землян.
— А я, а Тофик? — спросил Максим. Не теряя времени, он быстро пересел на водительское место, тронул машину.
— Благороднейший рыцарь Ки-ихот, — чуть не вскричал Магг. — Ты так, по-моему, ничего и не понял. Это не игра! Это — всерьез! Ты — Первый Претендент на руку и сердце Её Высочества, а, значит, потенциальный правитель нашего галактического союза, Тофик — твой друг и слуга. Кроме того, он не совсем человек. Ты же знаешь об этом.
— Ладно, — согласился Максим. — Когда будет нужно, я себе цену сложу… скажи мне другое: что нас ждет впереди. Я не говорю о милиции, которую могут задействовать люди Мудлака. Я говорю о самом замке. Что там: Королевский обед или… засада?
— Я не только твой слуга, но и слуга Её Высочества, — обиженно заметил липовый генерал-майор. — Нашим традициям и этикету уже тысячи лет. Все козни и предательства должны совершаться и совершаются тайно. На виду, при дворе, во владениях Короля и Её Высочества никогда и ничего не происходило недостойного, того, что потом было бы трудно объяснить свободным подданным… Так что впереди никакой явной опасности быть не может.
— Знакомый вариант, — хмыкнул Максим. — Все, как в нашем бывшем Политбюро. Если кто и мог скончаться, то непременно по решению Пленума и в кругу друзей по партии.
Машина их наконец вырвалась в степь. Встречный воздух так завивал и свистел, что Максим поднял и свое, последнее незакрытое, окно. Он с грустью подумал о том раздолье, которое разрывает сейчас их железный понукаемый зверь, о бесподобном аромате горячих трав и руладах сверчков, о воздухе, в котором смешались благодать моря и непокоренный суховей. Все это там, как говорят космонавты и подводники, — за бортом. А здесь — напряжение, скорость, внимание.
Проскочили Красноперекопск. Без всяких проблем, без гаишников и вертолетов, без белых «Мерседесов», словно в самом деле по мере приближения к замку Её Высочества Дульси все земное стало отпадать, как шелуха.
За Армянском свернули налево.
«А куда ты, дурачок, спешишь? — спросил себя Максим. — Объясни хотя бы сам себе, чего же ты хочешь. Красиво и шикарно жить? — для умного человека это несложно. Блистать в земных и неземных рыцарских ристалищах? Нет, — и это не твое! Признайся: тебя вовсе не колышут страсти чужого и непонятного мира. Что же остается, если ты заведомо отказываешься от богатства и славы? Неужели только эта черноволосая девчонка с медовыми глазами, которую ты и видел-то всего несколько минут? Признайся, что ты сейчас все врал, выпендривался, сам себе хотел показаться красивым. Признайся, что тебя с недавних пор весьма и весьма колышут страсти чужого и непонятного мира. Что ты хочешь, безумно хочешь богатства и славы. И, конечно же, хочешь любить и быть любимым… Просто, душа твоя колеблется, она как и всякая нормальная душа, хочет всего и сразу. Я рожден нищим, был им и есть, но к счастью, никогда таковым себя не чувствовал. Поэтому мне плевать на все условности и философские догмы. Я хочу и буду счастливым! Я уверен, что мое желание совпадает с желанием и необходимостью всей вселенной, иначе — зачем она? Пусть сдыхает, коллапсирует, вырождается, но — только без меня. А я хочу и буду жить — немедленно, сейчас, вечно! И, желательно, этим вечером в объятиях Дульси!»
— Мы приехали, благородный Ки-ихот, — прервал его непривычно глубокие мысли Магг. — Это и есть Перекопский вал. Сейчас осторожненько спускаемся к морю, прижимаемся предельно вправо — мы там незаметно укрепили берег, — и мы, наконец, дома.
Максим, как по указке штурмана в автогонках, послушно повторил все маневры и оказался в глубоком рву перед древней высоченной стеной.
Липовый генерал-майор вышел из машины, оглянулся. Вокруг ни души, пустота и заброшенность. Он прикоснулся к одному из камней, и часть стены вдруг отверзлась. Максим включил фары, загнал «Волгу» в черный проём.
И тут все силы разом кончились.
Он вышел из машины полуживой и мельком подумал: «Жаль, если Мудлак и его команда не смеют расправиться со мной здесь, в покоях Её Высочества. Я кончился! Никакой я не рыцарь, не Первый, не Второй, даже не десятый Претендент. Я усталый и заурядный пацан, которому больше всего на свете хочется попасть домой, укрыться в своей однокомнатной пещере, зарыться в подушку, а утром позвонить отцу, моему любимому полумертвому человеку, приехать к нему с бутылкой вина и наблюдать, как он оживает, как радуется мне и достает свои ничтожные припасы… Мама, мои биксы, Ирина, Дульси… Простите, но вы все далеко, а я так устал… Чтобы в этом мире жить, просто жить, надо обязательно знать, что кто-то тебя любит. Просто любит…»
— Мы приехали, благородный Ки-ихот, — повторил Магг.
— Нас ждут!
Максим вздрогнул, будто просыпаясь от сна, шагнул за липовым генерал-майором. И снова замер, осознавая чужую суть чужих вещей.
В просторном холле то ли подземного, то ли скрытого в каких-то складах пространства местного замка Дульси было пусто и мертво. Мало того. Вся правая половина холла, где, очевидно, размещались функциональные службы, была то ли взорвана, то ли выжженна каким-то немилосердным огнем.
— Ваше Высочество! Что с Вами?! Где вы?! — вскричал бывший двойник вождя мирового марксизма и ринулся вперед. Перед ним открывались какие-то двери, вспыхивали и гасли огни, но нигде не было ни одной живой души. Через несколько минут он вернулся, ошалело посмотрел на Максима и безнадежно выдохнул:
— Мы пропали, мой господин!
— Что здесь горело! — холодно спросил Максим. Все страхи и переживания вдруг отступили перед суровой действительностью.
— Здесь были двери, окно, переход, — запричитал Магг.
— Здесь была кабина нуль-транспортировки. Переход на Норману и другие миры нашего Союза… Кто-то взорвал его и захватил принцессу в плен! Она исчезла, ее нигде нет, благороднейший рыцарь Ки-ихот!
— Успокойся и говори внятно! — еще более холодно потребовал Максим. — Что все это значит?
— Это значит, — прорыдал Магг, — что ты никогда больше в жизни не увидишь Её Высочество Дульси, а я своих жен и детей!
— Неужели Мудлак решился в открытую выступить против Её Высочества? — ни к кому не обращаясь, спросил Максим.
— Не знаю, ничего не знаю! Я знаю только, что мы пропали! — липовый генерал-майор был явно не в себе.
— Прекрати немедленно истерику! — рявкнул на него Максим. — Здесь, по идее, должна быть связь с вашей планетой.
— Все разрушено! Все!
Максим ступил вперед, и перед ним с мелодичным звоном распахнулись двери в зал. По размерам он не отличался от холла. Задрапированные голубым шелком с золотыми цветами стены, горящий камин, сервированный на шесть персон огромный стол. Напротив стола на стене было круглое панно из драгоценных и полудрагоценных камней, изображающее карту звездного неба. Штук полтораста из них светились, и Максим догадался, что они обозначают владения Её Высочества. Часть панно была залита красным вином, а внизу, на полу, валялась разбитая бутылка «Бордо».
— Здесь что-то случилось, — пролепетал обезумевший от горя бывший двойник вождя мирового марксизма.
— Но что, что?
— Все еще горячее — заметил Тофик, осматривая стол.
— Где мое место? — спросил Максим у Магга.
— По правую руку от Её Высочества. Вот здесь, во главе стола.
— Значит, так, — сказал Максим, занимая свое место.
— Королевский обед в мою честь состоится, даже если нас при выходе из замка расстреляют в упор из полевых орудий. Прошу наполнить бокалы! Тофик и Магг послушно наполнили.
— А это что? — спросил Максим, доставая из-под своего прибора янтарный медальон, точь в точь повторяющий панно на стене. Только вместо камней в нем горело и переливалось полтораста звездочек.
— Это знак королевской Власти! — прошептал Магг.
— Очевидно, принцесса в большой опасности. Она оставила его тебе, благородный Ки-ихот, чтобы обезопасить тебя и помочь тебе в твоих дальнейших подвигах. Его владельцу повинуется каждый из свободных подданных, независимо от своего положения и статуса.
— Я не знаю вашего этикета и традиций, — сказал Максим, поднимая тяжелый бокал. — Но раз за столом нет Её Высочества, я предлагаю первый тост за любовь и мою несравненную Дульси!
