— Расскажу, обязательно. Но давай сначала поедим, я немного голоден, да и сил на ускоренную регенерацию уходит много. Мы ведь вечером идем на занятия, не забывай.

— О? Это на какие?

— На мои. Никто не освобождал меня как от практики, так и от лекций, а так как оставлять тебя одну чревато, то ты пойдешь со мной.

— Да я как бы и не против, но… — Более или менее взяв себя в руки, своей паузой я добилась, чтобы он заинтересованно приподнял бровь, и лишь тогда продолжила: — А не мог бы ты свои просьбы и планы озвучивать не так деспотично? Такое ощущение, что я не невеста, а как минимум заключенная, если вообще не рабыня.

Не собираясь сдерживаться в выражениях, я прекрасно понимала, с чего вдруг возникло подобное отношение, и собиралась сопротивляться всеми силами. Все мужики, а особенно нашей, орочьей расы, жуткие собственники, и стоит им ощутить хоть какую-либо, даже призрачную власть над тобой, как все, абсолютное все поступают одинаково — ни тебе свободы слова, ни тебе свободы передвижения, ни тебе свободы мысли.

Причем все это отчетливо читалось в глазах сидящего напротив мужчины, когда он проинформировал меня о планах на вечер.

А ничего, что это не настоящая помолвка, а блеф?

— Ты не рабыня.

— Я знаю. Но ощущения, знаешь ли… они такие.

— Извини, я постараюсь быть мягче.

Его слова стали для меня полнейшей неожиданностью, так что сначала я подумала, что ослышалась. И только когда он приступил к трапезе, я поняла, что он сказал то, что я хотела услышать, но, по сути, обещание ничего не значило. Постараться и сделать — не одно и то же. Я точно так же пообещала ему удержаться от лжи.

Да уж, неприятно получить идентичный ответ, неприятно.

Ай, и Дхар с ним! Не будет и не надо, потерплю. Тут у нас дело жизни и смерти, а я о степени доверия и свободы переживаю. А нет его, доверия. Как, видимо, и свободы.

И все же, несмотря на мои внутренние переживания и опасения о нашем дальнейшем взаимном сотрудничестве, это не мешало мне насладиться ноистине невероятным обедом. Никаких изысков, все просто, но невероятно вкусно.

Кажется, шаманы знают толк и в еде.

Клим, кстати, от нас не отставал — я спустила его на пол и пожертвовала одной из тарелок, куда наложила побольше калорийных вкусностей, не забыв добавить и сметаны, так что он смешно урчал и чавкал, иногда замирая, когда Закыр хмурился на очередной особенно громкий чавк. Ничего-ничего, это мой питомец, так что придется потерпеть. Сам сказал, что в этом деле мне виднее.

— Вина?

— А мне разве можно?

— Это столовое, к тому же бутыль я тебе не предлагаю, всего один бокал.

— Благодарю.

Он уже достал десерт, причем у меня почему-то закралось подозрение, что он консультировался с Вурдесом, и это не что иное, как молчаливое извинение. Торт со взбитыми сливками и вишней.

Когда-то я обожала вишню.

— Спасибо. — Задумавшись, я лениво ковыряла маленькой ложечкой сливки и многочисленные вишенки, одну за другой отправляя в рот. Вкус детства… — Очень вкусно.

— Рад. — Улыбнувшись первый раз за все время обеда, Закыр отсалютовал мне бокалом. — Не сочти за наглость, но позволь тебя поздравить. Поверь, не все так плохо, как тебе кажется. Пусть это и вынужденная мера, но зато теперь я за тебя спокоен и просто уверен, что все разрешится так, как хотим мы, а не убийца. — Отпив, Закыр поставил бокал и тут же заговорил о значении моей татуировки: — Так какая руна тебя интересовала?

— Все. — Не став скромничать, я отодвинула тарелки, поставила локти на стол и указательным пальцем левой руки начала указывать на все по очереди руны, оплетающие правое запястье. — Насколько мне известно, вот эта означает покровительство основателя рода. Эта — гарантию защиты от тебя лично. Эта — от сглаза и злых сплетен. Что означают остальные, которых тут еще с десяток?

— Примерно то же самое. Защиту и покровительство.

Слишком быстрый и расплывчатый ответ насторожил, и я тут же недоверчиво нахмурилась.

— А поподробнее?

— Не суть важно.

— Мне важно. — Недовольно поджав губы, я помахала рукой в воздухе. — Закыр, ты говорил о доверии, а сам уходишь от ответа. В чем дело?

— Зарина… — Его выдох был слишком шумным, чтобы продолжение могло меня обрадовать. Так оно, впрочем, и произошло. — Я пока не могу тебе это сказать. Ты либо обидишься, либо разозлишься. А тебе сейчас нельзя волноваться. Давай чуть позже?

— Нет, я хочу услышать ответы здесь и сейчас. Я не смогу сосредоточиться на работе, зная, что в любую секунду может произойти нечто, о чем знаешь ты, но не знаю я. Не люблю сюрпризов. Я предпочитаю знать правду, какой бы неприятной она ни была. Я пособник Темного, не забывай.

— С тобой забудешь.

И тут он снова откинулся на спинку стула и слегка прикрыл глаза, но вместе с этим внимательно наблюдая за мной. К чему?

— Я расскажу тебе сказку. Одну очень древнюю и странную сказку, а ты, пожалуйста, не перебивай. Хорошо?

— Хорошо.

Начало уже не обрадовало. Очередной древнейший шаманский обычай? Чур меня!

— Итак… жил-был шаман. Самый обычный шаман. Ворожил, призывал стихии, защищал род, охранял детей и урожай. Но был один как перст. И, казалось бы, странно ведь, и силен он был, и могуч, на внешность никогда не жаловался, как и на характер, да и отказов от женщин не было, ведь любая за счастье сочтет предложение шамана, но, видно, на роду у него было написано так и оставаться бобылем. Ни одна в душу не западала. А кто западали, надолго там не задерживались. И воззвал тогда шаман к покровителю рода с вопросом — почему? Уж и дети есть, и внуки, да все от не любимых да не единственных. Нет той, что душу согреет да смыслом жизнь наполнит. И ответил тогда покровитель, что не в том смысл жизни шамана, чтобы счастью личному предаваться, а в том, чтобы служить роду, но добавил, что раз уж невмоготу ему дальше в одиночестве пребывать, то даст он подсказку. И дал.

И-и-и?

Не решаясь перебивать, хотя желудок уже сжался от дурного предчувствия, я выразила нетерпение одним взглядом.

— Он рассказал ему, как узнать свою женщину. Именно свою. И пусть она с первого взгляда не покажется ему особенной, пусть даже на ней и со второго раза взгляд не задержится, и пусть с характером она будет не самым легким и внешностью не самой красивой, но в один прекрасный миг, когда он все-таки поймет, что слишком прочно она поселилась в его думах, то может он проверить свои догадки простейшим способом. Стоит всего лишь добавить в слова традиционной клятвы обручения несколько простых слов. И если у той, что согласилась, появится татуировка со знаком покровителя рода, да с тем, что желаешь ты сам, значит, она и есть. Та самая. Единственная. Ни одна другая даже татуировку не получит, ибо долг шамана перед кланом превыше его личного, но даже боги не вправе забирать у него его половинку. Ту, что останется с ним на века.

И тут мне почему-то так выпить захотелось…

— Во ты попала… — нервно икнул с пола шушь, подтверждая мои самые худшие опасения.

— Но это же сказка… — Мое потрясение было слишком велико, и я попыталась найти лазейку. Пусть самую крохотную, пусть глупую, но все равно лазейку.

Не хочу! Не желаю! Он все подстроил! Он мне лгал!!!

— Сказка ложь, да в ней намек. — Он был слишком серьезен, говоря эти слова, и в хмуром взгляде не было веселья.

— Зачем ты так со мной? Что плохого я тебе сделала? За что??! — Не выдержав и сорвавшись на крик, я вскочила и сжала кулаки. — Твои слова и обещания оказались все до единого лживы! И я никогда! Слышишь?! Никогда не соглашусь выйти за тебя замуж, потому что уже ненавижу! Ты подлый обманщик и лгун! Не-на-ви-жу!!! И я разорву эту гхыртову помолвку сразу же, как только мы уничтожим убийцу!

— Зарина… — Захват стал абсолютнейшей неожиданностью, поэтому с сопротивлением я опоздала, а потом оно стало бесполезным. Этот амбал просто стиснул меня своими ручищами, да так, что я едва дышать могла, не то что кричать. — А теперь упокойся. Я ж предупреждал, что тебе это не понравится, и просил подождать с объяснением. Но нет… ты же лучше всех знаешь, как лучше, да? А теперь дай мне договорить. Во-первых, я тебе не лгал. Во-вторых, то, что произошло, стало для меня не меньшей неожиданностью, чем для тебя, потому что шанс был единственным из тысячи. Я знал, что ты пока не готова услышать правду, поэтому и умолчал. И в-третьих, ты выйдешь за меня замуж. Поняла? Выйдешь. Не сейчас и даже не через месяц, а когда поймешь, что я прав. Я подожду. Немного. Думаю, срока в семь месяцев будет как раз достаточно. А теперь успокойся и выдохни, иначе лопнешь.

Не дождешься.

Шумно выдохнув сквозь стиснутые зубы, я прошипела:

— Отпусти.

— Обязательно. Успокоилась?

— Да.

Конечно нет. Но кричать больше не буду, потому что вижу — бесполезно. Он уже решил, и ничто его не остановит на пути к достижению цели. Вот только цели у нас разные.

Почему?

Все просто — для меня важнее свобода и уважение, чем выйти замуж за первого встречного, решившего воспользоваться удачно подвернувшимся случаем. И плевать, что этот встречный нравится мне внешне, сейчас его поступки перечеркивают все хорошее, что он успел сделать до этого. Сейчас он не дает мне ни свободы, ни уважения.

А без этого я не согласна.

Отступив на шаг, когда он ослабил захват, а затем и вовсе сел обратно, поняла — лучшее, что я могу сделать сама, — это вернуться на свое место за столом и продолжить разговор. Это необходимо.

Ненавижу делать то, что мне не нравится, но необходимо.

Глубоко вдохнув, выдохнула, и первое, на чем остановился взгляд, был бокал с недопитым вином. Заманчиво… но глупо. Здесь и сейчас необходим трезвый ум и точный расчет, а не топить свои беды в алкоголе. Хотя заманчиво.

— Закыр, я все-таки хочу знать, что обозначают оставшиеся руны. — Заставить себя посмотреть на него я не могла, предпочитая рассматривать пустую тарелку.

— Зачем?

— Это тайна?

— Это… — До меня донесся ответный тяжелый вздох, и когда я мельком на него глянула, то увидела, что его пальцы нервно трут лоб, а сам он тоже смотрит не на меня, а на стол. — Нет, это не тайна. Я слегка перестарался, и теперь это полноценный диагност на все без исключения. На твои эмоции, на твое самочувствие, на твое местонахождение. Теперь я буду знать о тебе все, где бы ты ни находилась. И я… я прошу… не злись.

Злись? Я — и злись?

Да я в бешенстве!

Это была не злость. Дикий коктейль из ярости, ненависти и… обреченности. Она была слишком умной, чтобы понять — выхода нет, и она может только смириться. Смириться вместо того, чтобы уничтожить первопричину.

Гадко…

Так гадко ему не было еще никогда.

Плетельщик, за что?! Он же просто хотел ее защитить! Зачем ты сделал именно так?! Как ему теперь ей объяснить, что на самом деле он хотел совсем иного? Да, защита, да, опека, но не рабство и не унижение, как она теперь думает.

Просто за-щи-та!

Потерев раскалывающиеся от ее эмоций виски, поднял взгляд и тут же получил усиленный заряд ненависти. Она смотрела на него именно с ненавистью и не скрывала этого.

И не собиралась.

Невеста, ненавидящая жениха. Самого перспективного жениха клана после старшего брата. Да-а-а… отец бы долго смеялся. Долго.

Только ему самому сейчас не смешно.

Обидно. Горько. Физически больно.

— Зарина, хватит.

Не собираясь сдавать свои позиции, я упрямо вздернула подбородок. Я не просила лезть мне в душу. Я не просила лезть в мои мысли. И теперь сам виноват. Ты ощутишь каждое мгновение моей ненависти!

— Перестань.

Так и рвалось с языка язвительное «а то что?», но я удержалась. Я могла так заявить в восемнадцать и даже в двадцать, но последние пять лет научили меня, что молчание — золото.

О тяжести взгляда в этой поговорке не было ни слова.

— Пока мы не найдем убийцу — не сниму.

Я бы поаплодировала его упрямству и стойкости, если бы невестой была не я. А так как сие звание досталось именно мне, то… увы, хотелось лишь ударить.

— Тебе пора пить лекарства.

Усмехнувшись, первая отвела взгляд и качнула головой. Надо остыть. Просто надо остыть.

Как?

— Во сколько у тебя сегодня начинаются занятия и у кого конкретно?

— Лекция у первого курса факультета духа в девять и с одиннадцати две пары физической подготовки у четвертого курса ведьмаков.

— Хорошо, увидимся в восемь. — Подхватив успевшего задремать под столом шуша, я сделала всего шаг к двери, как меня остановил тихий угрожающий рык.

— Стоять.

— Что? — повернув в его сторону голову, язвительно приподняла бровь. Уже делаем из меня собаку?

— Куда?

— Проветриться. Воздуха здесь слишком мало, так и тянет в обморок.

— Сначала необходимо вызвать для охраны духов.

— Ты хотел сказать — конвой?

— Зар-р-рина!

— Да, милый? — Моей язвительностью можно было убить, если бы она убивала.

— Прекрати вести себя как жертва. — Сорвавшись с места, когда я презрительно фыркнула на его слова и тем самым, видимо, переполнила уже его чашу терпения, Закыр не слишком бережно схватил меня за плечи и распял по стене, нависнув сверху и начав рычать-выговаривать прямо в лицо: — Я разговариваю с тобой нормально. Я объяснил, что это вышло случайно. Я не давлю на тебя, в конце концов, и не требую ничего, кроме ранее оговоренного! Так какого гхырта ты меня унижаешь каждым своим словом и взглядом?! Да, я ошибся, но признаю это! Ты же… ты хуже ребенка!

Если до этого я молча слушала, то последние слова меня возмутили. Я хуже ребенка? Да я его до сих пор не отпинала только потому, что знаю — он ранен! В пятнадцать меня бы это не остановило. В пятнадцать я бы высказала ему все, что о нем думаю, наплевав на происхождение и старшинство. Сейчас же молчу, предпочитая проговаривать все про себя. В пятнадцать я бы вообще никогда не согласилась на эту аферу, предпочтя справиться самостоятельно.

И после этого я веду себя как ребенок?!

— А вот тут ты не прав. — Вежливость? Да, но только ледяная. Не откажу себе в этом. — Я в полной мере осознаю ответственность и величину опасности и не собираюсь рисковать собой попусту. Поверь, я планирую жить очень долго. И очень счастливо. А теперь отпусти мои плечи, ты уже поставил на них синяки. Вызывай духов, я хочу на улицу.

Через полчаса я шла по академическому парку в сопровождении трех привязанных ко мне духов. Это было унизительно. Ни секунды уединения. Ни мгновения. Он привязал их по максимуму, и теперь я всей кожей ощущала их невидимое присутствие за спиной. Сильные, беспринципные и жестокие к возможному противнику, но в то же время подчинившиеся орку целиком и полностью, стоило лишь им увидеть его татуировки и услышать слова силы.

Я тоже их слышала, но если мне они ничего не сказали, то духи один за другим преклонили перед ним колено и поклялись в службе. Об уровне их силы я могла судить по тому, каким бледным выглядел сам Закыр после завершения ритуала привязки.

И вот теперь иду я… понимаю, что выгляжу идиоткой, и больше всего хочу сходить в храм к Темному и высказать Плетельщику все, что думаю о его методах. Вот чуяла моя задница, что он приложил свою руку к этой дурацкой помолвке. Чуяла!

Зачем? Какая ему самому от этого выгода? Неужели иначе я умру? А по-другому никак нельзя было?

Дхар, ну почему мне никто ничего не говорит?! Почему я узнаю последней и уже постфактум?

Взгляд случайно пробежал по пристройке целителя, и я моментально поняла, куда надо идти. Ноги сами привели меня к нему, пока я бесцельно шаталась по территории. Драук Аррисш. Жрец.

Единственный из троих следователей, которого я не хочу покалечить.

Последние новости стали той каплей, после которой не было страшно уже ничего. Даже драук. Что ж, проверю это, причем прямо сейчас.

— Темного вечера, лэр.

— Лэри? — Аррисш выглядел слегка удивленным, когда он перевел взгляд мне за спину, то не смог удержаться: — О-о-о… смотрю, магистр Закыр уже подстраховался. А что? Неужели все так плохо?

— Вы, простите, о чем? — Не без труда прикинувшись эльфийкой (сиречь блондинкой), я с милой улыбкой дошла до его стола, где он работал с документами, и без приглашения присела на стул для посетителей.

Стеснением я страдала редко, обычно именно рядом с целителями, но сейчас он был для меня источником информации, и сдерживать своих желаний докопаться до сути я не собиралась.

— О вашей охране, лэри. Только не говорите, что не знаете о ней.

— Знаю. — Кивнув, я немного настороженно уточнила: — А что, вы их видите?

— Конечно. Я же драук.

Э-э-э… если честно, то одно с другим у меня мало сочеталось. Вообще-то драуки это не то чтобы раса… раньше они были дроу. Тысяч так пару лет назад. Самыми обычными темными эльфами. Но однажды на один из кланов из-за чего-то несущественного осерчала их покровительница-прародительница Ллос, и в итоге мужчины опального клана стали монстрами. Наполовину мужчинами, наполовину пауками. Что самое удивительное — у них могли родиться вполне нормальные дети и одновременно у самой благочестивой пары мог родиться ребенок-драук. Естественно, ребенка отдавали в клан к таким же, как и он, монстрам, и его воспитывали уже там.

А еще драуками были только мужчины. Мне, конечно, сейчас в принципе не слишком интересно, но…

Какая женщина соглашается от них рожать?

Все эти не совсем приличные мысли во множестве роились в моей голове, пока я сама нервно улыбалась, а драук рассматривал мое сопровождение.

Затем он, видимо, рассмотрел каждого и перевел внимательный и, как ни странно, вполне доброжелательный взгляд на меня.

— Что ж, раз вы ко мне пришли добровольно, то, наверное, что-то хотели, верно? Кстати, как ваше самочувствие?

— Спасибо, хорошо. — Благодарно кивнув, я решила начать с наводящих вопросов: — Подскажите, а что стало с предыдущими ассистентами магистра Закыра? Сам он не говорит, а намеки мастера Броквила меня слегка настораживают… не хотелось бы разделить их участь только потому, что магистр оказался самодуром. С виду вроде приличный мужчина… а ко мне зачем-то духов приставил.

— Самодуром? — Смерив меня ироничным взглядом, драук тихо рассмеялся и покачал головой. — О нет, лэри, магистр не самодур. Уж поверьте, он едва ли не самый ответственный из всех преподавателей, которых я знал. А знал я немало. Сам я здесь не так давно, всего около года, но за всю свою жизнь я успел повидать и узнать многих. Кстати, интересная татуировка… брачная?

Переведя взгляд на свою правую руку, которую так неосторожно положила на стол перед собой, и в итоге рукав немного задрался, обнажая то, что показывать не планировала, я не удержалась:

— Дхар!

— Да что вы? Неужели стесняетесь?

— Нет. — Скрипнув зубами, я натянуто улыбнулась. — Это не брачная татуировка, это всего лишь помолвка. В связи с некоторыми сложившимися обстоятельствами магистр решил… подстраховаться.

— О? Как интересно. Позвольте?

С сожалением позволив, я постаралась не высказывать своего явного недовольства, прекрасно понимая, что необходим дружественный настрой, чтобы он сам ответил на мои вопросы. Драук же с азартом начал вертеть мою руку, внимательно рассматривая каждую руну так, словно понимал в них толк.

И кстати, судя по его откровенному удивлению, а затем и косому оценивающему взгляду на меня, — он понимал.

— Что-то не так? — Уточнив, когда он оставил мою руку в покое, я тут же убрала ее со стола на колени и одернула рукав.

— Ну, как вам сказать… я удивлен. Магистр рассказал вам о ее… мм… нестандартности?

— Да, в паре слов. — Очередная фальшивая улыбка, но раз уж тема поднята, то стоит ее развернуть. — Скажите, а что вас самого так удивило?

— Что? Хм… — И снова мне достался внимательный прищур темно-карих глаз, а затем он вкрадчиво уточнил: — Лэри, вы вообще знаете, кем является магистр?

— Знаю. Козлом.