Глава 14
— Интересное дельце получается — тело живо, а душу забрали. Я о таком раньше не слышал. Точнее, слышал, но мало, — Баал отложил лежащую на коленях книгу, которую читал до прихода гостя, поднялся с дивана и подбросил в камин дров; затухший, было, огонь радостно затрещал и фыркнул снопом искр. Тепло, хорошо. Регносцирос любил огонь. — Такое возможно, если сделка заключена с условием, что человек проживет еще какое-то время, но очень определенное, оговоренное заранее.
— Так и есть. Ей дали год, из которого на данный момент осталось примерно сто пятьдесят дней. Плюс-минус.
— Ей? О ком идет речь, Дрейк?
— О Тайре. Девушке, которую Стив привел с собой из Коридора.
— Вот же, блин, — черноволосый мужчина стряхнул с ладоней налипшие опилки и кусочки коры, убедился, что в ближайшие полчаса камин не потухнет, и сел на диван. — О той самой даме, которая помогла найти ему вход в Мистерию?
— Точно.
— Тогда надо бы помочь. Надо бы… Вот только все не так просто.
— Почему?
Если кто-то и знал порядки и обычаи существ Нижнего Мира, то это был он — полудемон, и потому первым же выдавшимся субботним вечером Начальник направился именно сюда, на Криттон-авеню, в трехэтажный, стоящий последним на улице особняк.
— Ее душа уже в аду?
— В том-то и дело… — Регносцирос задумчиво тер подбородок; гостиная медленно прогревалась, наполнялась теплом, становилась жаркой. — Душа не может быть доставлена в ад, покуда живо физическое тело — между ними так или иначе сохраняется связь. И это означает, что душа девчонки пока находится в хранилище у одного из темных богов — того, кому служил призванный муар. А муару, должно быть, прилетело по шапке за незаконченную миссию.
— В каком смысле?
— Он должен был умертвить ее, но кто-то помешал, так?
— Да, так я понял.
— И это наш шанс.
— Объясни, не пойму.
Регносцирос протяжно вздохнул, задумался. Он уважал Дрейка, более того — любил его, как родного отца, которого видел всего несколько раз в жизни и которого после не захотел знать, но в вопросах поведения существ Нижнего Мира, объяснения их поступков и мотивации Дрейк оставался профаном. Да и до них ли, когда в Мире Уровней налажена такая мощная защита от проникновения?
— Как бы тебе объяснить по-простому? Я не могу так просто пойти в Нижний Мир и заявить, что хочу чью-то душу назад. Мол, отдайте. Во-первых, ни один демон по своей воле не придет просить за человеческую душу — скорее, наоборот. Это ведь трофей, награда, злобное удовольствие от того, что еще один «светильник» погашен. И за это любого демона ждет награда, бонус — назови, как хочешь — смысл не изменится.
— Но просить не запрещено?
— Теоретически нет. Но есть еще «во-вторых». И оно заключается в том, что Тайра, отдавая душу, попросила что-то взамен, и это что-то было ей выдано. То есть часть сделки, за которую отвечал муар, выполнена. А если так, значит, с чего бы им даже думать о том, чтобы вернуть душу? Нет, они дождутся, пока истечет объявленный срок, умертвят оболочку и тогда уже полноценно поместят остатки энергетической субстанции в ад. Это же топливо. И вот оттуда, из ада, ее будет достать совсем проблемно. Да и ни к чему уже.
— Почему?
— Потому что… Долго объяснять. И сложно. Та душа уже не будет прежней, и она Тайре не понравится.
— Значит, надо действовать сейчас, пока не истек срок. А в каком случае разговор с божеством Нижнего Мира будет иметь смысл?
Дрейк щурил серо-голубые глаза, Баал черные; оба напряженно размышляли.
— Только в одном случае — если за нее кто-то вступится.
— Кто? Могу этим кем-то быть я? Или Стив?
— Нет, нужен не человек. Кто-то сверху. Ни твои слова, ни слова Стива, ни даже самой Тайры не будут иметь для Нижних никакого значения. Они выслушают подобную просьбу лишь в том случае, если за нее вступится кто-то другой, более мощный.
— Не понимаю тебя.
— Кто-то ушедший наверх.
— Но кто это может быть?
— Я не знаю, — Баал развел руками и случайно задел лежащую на подлокотнике книгу — та с шелестом упала вниз. Он потянулся, аккуратно сложил листы, проверил их на наличие помятостей и вновь отложил книгу в сторону — на этот раз подальше, чтобы не задеть. — Мы можем только провести ритуал призыва и проверить.
— Это что еще за ритуал?
— Ритуал, в котором я задам вопрос, готов ли кто-то выступить в защиту Тайры — задам очень громко — так, чтобы услышали Старшие. Я не любитель орать в Верхний Мир, сам понимаешь — не мое это место даже близко, но раз уж ты пришел с такой просьбой, и если наш мир устоял благодаря ей, то так и быть — в этот раз я уступлю.
— Я буду признателен, — кивнул Начальник. — Тебе понадобится сама девушка?
— Конечно. Через нее я налажу тоннель.
— Хорошо. Как насчет того, чтобы попробовать прямо завтра, чтобы не тянуть?
Регносцирос легко качнул плечами.
— Я готов. Веди. Силенки есть, за засранцем Аароном больше не нужно приглядывать, так что, можно сказать, я почти скучаю по вечерам, сам видишь. А бандюки после сна почему-то притихли — лишают нас веселья и честного заработка. Засранцы.
Дрейк криво улыбнулся.
— Вылезут еще на свет, вот увидишь.
— Да жду — не дождусь.
— Тогда завтра. В десять.
— Договорились.
Когда за Дрейком закрылась дверь, Баал потянулся к книге и, продолжая тонуть в мыслях насчет завтрашнего призыва, открыл заложенную салфеткой страницу. Попытался вспомнить, о чем читал до прихода визитера, но так и не смог, а потому спустя минуту бросил тщетные попытки, закинул ноги на пуф и в задумчивости уставился на пляшущий в камине огонь.
Тело есть, а души нет. Хмыкнул. Даже подивился собственной заинтересованности.
Загадка. А загадки он по-своему любил.
Этим вечером он намеренно не упомянул о том, что условий для возвращения человеческой души из Нижнего Мира много — намного больше, чем он позволил Дрейку думать. Например, грешен ли человек — если да, то насколько? Запятнал ли свой путь недостойными словами, мыслями, поступками? Будет суд, там, внизу. Даже если кто-то вступится, сложного разбирательства не избежать, а там примут во внимание лишь один-единственный факт — выполнил ли муар свою часть сделки.
О чем просила Тайра — о смерти? Но она не умерла — ей не позволили, и, значит, на муара и его хозяина можно надавить. Но только с чьей-то помощью и желательно с помощью того, кто помешал умерщвлению. Вот только явится ли он на призыв? Вспомнит ли про подопечную, в чью судьбу вмешался? И если явится, то кем окажется?
Загадки, загадки и еще раз загадки.
Осталось дождаться утра.
* * *
— Сейчас мы поедем к моему Начальнику.
— Правителю?
— Да.
— Зачем?
— Поговорить.
— Он что-то сказал? Сказал что-то конкретное? Зачем мы едем? Чего ожидать?
Тайра редко откровенно выказывала страх, но этим утром — с того самого момента, как Стив упомянул о встрече с Дрейком, — бледность не сходила с ее лица, а ладони тряслись так сильно, что она никак не могла ни допить кофе, ни доесть тост с сыром.
— Он сказал, что хочет поговорить.
— И все? Стив, там было что-то еще, я знаю, скажи мне. Пожалуйста.
Под непрекращающимся давлением Лагерфельд поделился той информацией, которую поначалу хотел скрыть. Но как скрыть правду от той, которая, если и не читает мысли напрямую, то недоговорки чувствует кожей?
— Хорошо, — вздохнул доктор и отклонился ровно настолько, чтобы пробивающийся сквозь листву и отражающийся от поверхности ложки солнечный зайчик не плясал по его глазам, — он сказал, что с помощью одного человека хочет провести некий ритуал, который поможет выяснить, сумеем ли мы тебе помочь.
— Какого еще человека?
— Ты все узнаешь на месте.
— Но… Но…
— Тайра, мы едем. Это важно, и мы сделаем это.
— Я… просто боюсь.
— Я знаю, — Стив поднялся со стула, подошел к темноволосой девушке и опустился перед ней на колени. — Я буду рядом, слышишь? Все будет хорошо.
Верил ли он в это сам? Старался. Но ведь не скажешь ей, что всего предстоящего — самого ритуала и его исхода — он опасался не меньше самой Тайры?
— У нас пять минут до выхода. Успеешь?
Судорожный выдох, сжавшиеся на его ладони прохладные пальцы, нервный и неохотный, будто у куклы с негнущейся шеей, кивок.
— Да, я успею.
— Хорошо, — произнес он мягко. — Допивай кофе и доедай тост. Если сможешь.
(Audio Machine — Breath and Life)
Казалось, за окном неслась не улица, а ее собственная, ускоренная во много раз жизнь. Не дома, автобусные остановки, балконы, лепные карнизы и поредевшие, обнажившие ветви с желтыми фонариками-листьями деревья чужого мира, а родительский дом, пансион, смерть Раджа, Ким, Коридор…
Чем все закончится? Тем же, чем и начиналось — неизвестностью? Или же наоборот — полной и безвозвратной определенностью?
Спокойные руки Стива на руле и ее неспокойный, грохочущий в ушах пульс; скрадывающие расстояние до точки «Х» колеса и ее нежелание приближаться к ней. Она бы лучше заснула, забилась в кокон, зарылась в невидимое теплое покрывало и лежала бы так часами, днями, годами, чтобы однажды выбраться наружу — и все закончилось.
Но нет, так не выйдет: человек не всегда выбирает чему случиться в его собственной жизни, а чему в чужой. И почему она не видит будущего? Почему так и не научилась видеть его? Лентяйка, бесполезная идиотка, нерадивая сутра, не сумевшая побороть робость и приложить достаточно усилий.
Пальцы мяли ткань длинной юбки, а солнце светило так ярко, что слезились глаза. Оно, солнце, праздновало начало нового дня, а она, Тайра, боялась думать о предстоящей минуте. Что, если сегодня, именно сегодня, она узнает, что все те дни, которые она вычеркивает в календаре и есть последние — совсем-совсем последние? Сможет ли она вообще приблизиться к календарю? А продолжать радоваться оставшемуся времени сможет? Ведь надежда так нужна — и больному, и хромому, и умирающему. С надеждой кажется, что шансы еще есть, даже когда их нет. Но ведь пусть лучше кажется, пусть лучше верится в хорошее, чем не верится ни во что? Нет, она будет продолжать верить, даже если новости окажутся прискорбными. Будет верить вопреки себе, судьбе, миру, вопреки всему существующему, и она найдет способ радоваться, даже если эти дни будут самыми последними…
— Тай… — раздался тихий голос слева.
— М-м-м?
— Если ты не перестанешь нервничать, машина расплавится.
— Все, — она судорожно сглотнула и уставилась в окно. — Я. Больше. Не нервничаю.
* * *
— Демон! Стив, это демон! — сдавленно пискнула Тайра и тут же спряталась за широкую спину своего провожатого.
— А-а-а, проклятая, — сидящий в кресле Баал радостно осклабился в ответ.
— Так, успокоились! — жестко скомандовал Дрейк, чем обрубил поток неудачных утренних приветствий. — Тайра, это не демон, а полудемон. Баал, она не проклятая, а просто девушка без души. Все, расселись, успокоились и задышали ровнее.
Это был кабинет с четырьмя стульями и одним в половину стены окном.
Правитель расположился спиной к окну, длинноволосый брюнет рядом, Стивен у двери, а Тайра справа от Стива. Она хотела, но никак не могла перестать видеть колышущиеся за спиной того, кого назвали Баалом, черные полупрозрачные крылья, его клубящееся тьмой тело и светящиеся красным недобрые глаза. Что делает демон подле Правителя? Неужели состоит у того на службе?
Создатель, помоги ей! Ей бы перестать бояться, успокоиться, взять себя в руки, а вместо этого она, кажется, с каждой секундой паникует все сильнее.
— Тайра, посмотри на меня, — раздался ровный и сильный голос Дрейка — фраза-команда; Тайра подчинилась. — Этот человек здесь для того, чтобы попытаться тебе помочь.
— Как? — раздался в ответ тихий сдавленный писк.
— Помнишь, какой ответ дала тебе огненная книга?
Тонкие пальцы на мгновенье перестали мять и без того похожую на жеваную бумагу юбку.
— Да, — пропущенный удар сердца, выступивший на висках пот. — «Демон забрал, демон отдаст».
Она чувствовала, как Стив маялся жаждой накрыть ее ладонь своей, но при Начальнике не смел. Она бросила на возлюбленного короткий благодарный взгляд.
— Не видишь никакого сходства?
— Сходства с чем?
— С ответом из Мистерии. Мы здесь, и среди нас есть демон, готовый выступить в защиту.
— Но демоны никогда не выступают в защиту… — попыталась возразить Тайра, но под тяжелым взглядом Дрейка осеклась.
— Обычно, да, — холодно подтвердил тот. — Но это наш демон. А так же, напомню еще раз, что Баал не полностью демон — наполовину он все-таки человек, и потому готов попытаться тебе помочь.
— Помочь?
В этот момент она впервые взглянула на огромного крепкого черноволосого мужчину напротив не внутренним зрением, но обычным, внешним, и попыталась воспринять его не как стороннего незнакомца, но как потенциального друга. Вышло плохо; ее продолжали сверлить равнодушные и черные, как осколки оникса, глаза.
Друг? Друг-демон? Такое невозможно.
Но в голове билось одно-единственное слово «помочь… помочь…помочь…» Он желает ей помочь. Он может ей помочь?
«Демон забрал, демон отдаст»
Ей понадобилось почти полминуты, чтобы унять спровоцированную волнением тошноту, отогнать страх и перезапустить мыслительный процесс.
«Помочь. Он хочет помочь»
— Как именно ваш… — на этот раз она не решилась произнести оскорбившее брюнета слово вслух — подчиненный может мне помочь?
Начальник бросил короткий взгляд на соседа.
— Объяснишь ей?
Тот кивнул, потер друг о друга подушечки больших пальцев и взглянул на нее исподлобья.
— Ритуал призыва, — произнес он низким голосом. — Слышала о нем?
Тайра мелко затряслась — нет, не слышала.
— Что это такое?
Брюнет вздохнул: он не желал объяснять ей процесс в деталях; она читала его нежелание не по глазам даже — по зарябившему бордовым астральному телу.
— Можно опустить подробности, я пойму по нескольким словам.
— Хорошо. Если говорить вкратце, то я выстрою с помощью тебя канал в Верхний Мир и дам зов. Запрос о том, желает ли кто-то ввиду того, что я собираюсь идти в Нижний мир за твоей душой, присоединиться и помочь мне. Грубо говоря, вступиться за тебя. Если кто-то отзовется — хорошо, если нет — плохо.
— Но зачем кому-то отзываться? — ее руки снова начали дрожать. Тайра никак не могла припомнить, был ли в ее жизни хоть один день, когда она нервничала так много? Может, когда умер Ким? Нет, тогда она скорбела, а не нервничала.
— Не знаю, — легко качнул плечами длинноволосый. — Но проверить надо, иначе идти вниз не имеет смысла, сама понимаешь. Просто так ни один темный бог душу не отдаст.
Никогда даже в самых смелых мечтах она не представляла, что однажды кто-то решится идти за ее, Тайры, душой в Нижний Мир, и теперь, когда осознала, что сидящий напротив человек готов сделать именно это, нехотя прониклась к нему если ни симпатией, то уважением.
— А что потребуется от меня?
Баал усмехнулся, и ее позвоночник почему-то вновь обняла тонкими пальцами морозная ветка.
— Молись.
— Молись?
— Да. Чтобы кто-то пришел.
* * *
Вокруг него кружилось белесое мощное поле, вверх от которого тянулся бесконечно высокий столб — канал — многократно усиленный при помощи Дрейковой комнаты-энергоколлектора, в которой проходило действо. На самом верху канал рассыпался на мелкую, охватывающую огромное, необъятное для глаз пространство тонкого мира сеть, дрожащие антенны которой служили одновременно и приемниками, и передатчиками. И именно в самый центр канала Баал, тщательно подбирая каждое слово и выражение — ошибиться в подобном процессе смерти подобно (призовешь не того, поплатишься сам) — закатив глаза, что-то шептал.
Для тех, кто находился снаружи, казалось, что он просто стоит в центре некого круга. Отдыхает, закрыв глаза, читает в пьяном угаре стихи или же просто бормочет что-то невнятное, но сам Регносцирос видел другое: как мощный поток уносит каждое его слово наверх, как рассеивает его среди времени и пространства, как множит на фракталы, заставляя рождаться и звучать все дальше и дальше, как доставляет похожую на молитву просьбу в самые далекие, почти недосягаемые для человеческой энергии уголки Вселенной.
— …Если кто-то желает заступиться за прибывшую из Архана девушку по имени Тайра, желает высказать свое веское слово, посодействовать, поучаствовать и помочь в процессе возвращения ее души — если такое возможно и если будет на то воля Всевышнего… — последнее он добавил намеренно, жестко осознавая необходимость подобной оговорки, чтобы Старшие не решили, что он своими решениями причислил себя к Богу, и не наказали его, — прошу дать мне об этом знать. Да не потревожит моя просьба тех, к кому она не относится, да будет она услышана теми, к кому имеет непосредственное отношение. В благодарности к трем незыблемым мирам, к Всевышнему и помощи его, кланяюсь я. Аминь.
Нет, в этот момент речь Баала не понял бы даже Дрейк, так как все произнесенное было заимствовано в далеких пространствах других миров — тех, где он бывал раньше, но слова эти, на каком бы языке они не звучали, сопровожденные и подпитанные внутренней энергией просящего, имели огромную силу — он знал. И потому Регносцирос, завершив речь, принялся ждать и считать секунды. Если кто-то отзовется, то отзовется быстро — не станет тянуть.
Секунды во вращающемся поле, где изменилось время, тянулись бесконечно медленно — залипали одна в другой, путались, расплывались и то и дело грозили исчезнуть вовсе.
Одна… Две… Три… Четыре…
— По воле просящего явился я.
От послышавшегося слева голоса Баал вздрогнул и распахнул глаза — не внешние, внутренние.
Перед ним, чуть сбоку, но все еще в пределах намеченного круга, стоял опирающийся на палку старик — лысый, седой, закутанный в коричневую, спадающую складками до пола ткань.
— Кимайран есть имя мое. И я пришел, чтобы пройти бок о бок с тобой туда, где содержится душа Тайры — ученицы моей, и просить за нее.
Старик поклонился.
— Приветствую тебя, Ким, — со сдержанным поклоном-двойником отозвался Баал и удивленно замолчал.
У Тайры был учитель, который ушел после смерти в Верхний Мир? Жестко так говорить, но очень кстати он это сделал, очень вовремя. Сущность, отмеченная знаком Святого — хорошая команда для похода вниз. Значит, он уже не один, значит, шанс уже есть…
— Готов я слово молвить там, где скажешь ты. Ты проводник — веди, все сделаю, что от меня зависит.
Спасибо, хотел ответить Регносцирос, но не успел. Сияние, даже отдаленно не схожее с тем, что окружало старца — во много раз ярче — вдруг ослепило их обоих. Хлынуло, подобно прибою из солнечных лучей, влилось в разверзнутый канал и заставило круг звенеть от влившейся в него чудовищной и абсолютно не схожей с человеческой силой. От звона незнакомой энергии Баал вдруг резко просел в коленях, зажмурил веки и в дополнение прикрыл глаза рукой; его тело, наверное, должно было сгореть, расплавиться, но отчего-то не плавилось, а чувствовало лишь покалывающее кожу тепло — чужую благодать.
— Ты звал, не человек, не демон, но тот, кого зовут Баалом. И я пришел к тебе, чтоб праведность вершить там, где нужна она.
Новый голос глушил и звучал тихо одновременно. С сущностями такого размаха Регносцирос не сталкивался ни разу, а потому едва не захлебнулся слюной, которая по непонятной причине начала в огромных количествах выделяться во рту. Да кто же у них там обитает наверху? Кто?!
Его открытые глаза сначала не позволили увидеть ничего, кроме света. Свет-свет-свет, как от сотни зажженных солнц, как от тысячи ламп, от миллиона свечей — везде один лишь свет. И только спустя несколько секунд Регносцирос узрел, наконец, то, от чего едва не двинулся застывшим где-то на краю сознания разумом, от чего потерял дар речи и способность дышать — крыло.
Два крыла…
С каждым мгновением свет рассеивался и позволял увидеть больше — шесть крыльев.
И меч.
И тогда демон рухнул на колени.
— Приветствую тебя, Архангел…
— Архангел Измаил. Да будем мы знакомы.
Одновременно с ним встал на колени Ким.
* * *
— Баал, все ли в порядке? Ответь, если можешь. Нужна ли помощь?
Почувствовав присутствие иных сущностей, Дрейк отогнал Тайру и Стива в дальний конец помещения, а сам осторожно приблизился к кругу, где Регносцирос стоял бледный и едва удерживался на ногах. Там, в центре воронки, даже его — представителя Комиссии — продувало инородными ветрами так, что тело ломило от жара, а в висках пульсировала боль. Нет, процесс нельзя прерывать — он знал, — но волновался за изменившегося внешне демона, хоть и не решался дотрагиваться до его оболочки.
— Я здесь, если что. Если нужна помощь…
Какое-то время Баал не отвечал, но вдруг его глаза распахнулись, а губы искривились в почти безумной улыбке и что-то прошептали.
— Что? «Ангел»? Ты сказал — «ангел»? Повтори…
— Пришел ее учитель, — прохрипел Регносцирос, — и…
— Ангел?
— Архангел.
— Кто это такие? Ты меня добьешь своими… терминами. С ними есть шанс?
— Есть ли шанс? — Регносцирос продолжал улыбаться так странно, что у Дрейка от нервозности начало подергиваться веко. — Это посланник Всевышнего, Дрейк, тот, кто правит другими людскими защитниками — светлыми служителями Бога. Шанс. Ты спрашиваешь, есть ли шанс? Да теперь у нас нет шанса проиграть, Дрейк. А у тех, кто снизу, нет шансов выиграть. Совсем.
— Когда вы отправляетесь? Когда? Скоро?
— Сейчас, — прошептал демон, и черные глаза его снова прикрылись. — Ждите.
— Понял, — тихо ответил Дрейк и поспешил выступить из круга. — Ждем.
Все то время, пока черноволосый мужчина что-то наговаривал в светящийся, уходящий в небо столб, Тайра молилась. Не молилась даже — пыталась собрать остатки мыслей, сложить их хоть в какое-то подобие просьбы, пыталась отправить ее наверх, но безуспешно — слишком сильно волновалась. Она чувствовала сжимающие ее ладонь теплые пальцы Стива и иногда сжимала их о ответ, но разум ее сосредоточился на другом: вот просьба демона отзвучала, вот наступило затишье, а вот кто-то пришел… Кто-то кого она не видит, но чувствует — кто-то знакомый… А после снова пауза, а следом такая вспышка света, будто с неба послали огненный фонарь, да не просто фонарь, а крутящийся с невиданной внутри силой шар… Шар с крыльями? Не шар, чей-то силуэт, но ей не разглядеть — так сильно слепит глаза. Второй пришедший был огромен — выше первого гостя, выше демона, выше их всех, и в руках его что-то было.
А потом все исчезло. Нет, тело демона осталось стоять в центре круга, но его внутренняя составляющая скользнула под землю, скрылась далеко внизу, и теперь их соединяла лишь тонкая связующая нить — якорь для возвращения.
Ни демона, ни первого гостя, ни светящегося духа с чем-то в руках. Все ушли.
— Они ушли? — спросила она изменившимся голосом подошедшего к ним Правителя?
— Да, ушли. Теперь нам остается только ждать.
— Но кто-то ведь пришел, да? Пришел ему на помощь?
Мужчина в серебристой форме коротко кивнул — он не любил подбадривать без причины, но знал, что Тайра видит все сама. А если не видит, то чувствует точно.
— Пришел твой учитель, — тихо ответил он, и девчонка тут же прикрыла рот дрожащей ладонью, — а с ним кто-то еще. Архангел, сказал Баал. Тебе это о чем-то говорит?
Ответа Дрейк не получил, потому что в этот момент Тайра опустилась на колени, закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала.
Сколько она плакала? Наверное, проплакала все самое интересное — утешения Стива, поддерживающие слова Правителя, но, главное, почти проплакала возвращение гостей — все никак не могла поверить, что на зов отозвался Ким — ее любимый Ким, ее учитель, наставник, почти что отец.
И Архангел.
Она хотела бы не поверить Дрейку, но не имела на это права — тот сияющий гигант, держащий в руке какой-то предмет, не мог оказаться никем иным — слишком яркий от него шел свет, слишком сильно слепила ее человеческие глаза его оболочка. Никто иной так не смог бы…
Архангел. Отозвался Архангел.
Да ей вовек не отблагодарить…
А когда чьи-то руки осторожно подняли ее с колен и помогли шагнуть вперед, они уже находились здесь — видимые глазом, хоть и полупрозрачные, но осязаемые, они — все трое…
Баал стоял слева — усталый, измотанный, но что-то в выражении его лица говорило о внутреннем довольстве собой, о победе — победе? — которую они только что одержали.
Ким — при виде его Тайра вновь едва не рухнула на колени — стоял справа. Хорошо одетый — лучше, чем при жизни, все еще тщедушный, с длинным полированным в руках посохом, такой же, как она помнила, лысый, но зрячий.
— Учитель…
— Подойди, дитя мое, — прозвучавший над всеми присутствующими голос заставил ее внутренние органы и черепную коробку завибрировать. Красивый голос, глубокий, звучный, спокойный. Такого не бывает у людей, просто не бывает…
И тогда она впервые посмотрела на него — стоящего в центре светящегося мужчину-гиганта в белой до пола одежде, с длинными волосами, шестью крыльями за спиной и огромным, зажатым в ладони, длинным сверкающим мечом.
Архангел.
Его глаза не имели цвета — они переливались, а губы при произнесении слов почти не шевелились, хотя зазвучавшие следом слова отчетливо услышали все находящиеся в комнате.
— Волею Всевышнего и на призыв демона о помощи явился я сюда, дабы свершить правосудие. Тайра, рожденная на Архане в городе Руур, ступи ко мне ближе.
Ее ноги не слушались, стали будто прозрачными и бесцветными, а сама она от волнения и вовсе невесомой, но шаг вперед каким-то чудом Тайре совершить удалось. Только один. А после она опустилась на колени.
— Архангел, — она не спрашивала его имени, но почувствовала его — Измаил — прочитала в воздухе так же ясно, как если бы то было выгравировано на длинном и прямом лезвии поверх витой золотой рукояти; сложила ладони в жесте почтения и поклонилась, коснувшись лбом прохладного пола. — Благодарю за то, что Вы отозвались.
— Поднимись, дитя Бога, и выслушай меня. Не для того явился я, чтоб на колени пала ты. Все это время, как и за любым другим, следили мы. Смотрели, не затмишь ли свет, не канешь ли во грех, не пропитаешься отчаяньем, злобой? Давали шанс на выбор, но дороге не мешали, — глаза существа напротив мерцали, речь завораживала, а из-за переливающегося в лезвии меча света по полу пробегали блики. Архангел же продолжал говорить: — Любой ребенок Бога есмь Отче отраженье, но, искривленье зеркала пройдя, не каждый сохранит добром и благом сотворенные стремленья. Земное бытие простым путем не водит, и каждый по умению и соответственно желаниям своим его проходит. Когда просила ты о смерти, о царстве темном Бога не молила, и просьбу я твою не расценю как грех, а посему по воле всех — по воле собственной, а так же воле нашего Отца — Единого Великого Могучего Творца — тебя за слабости и за грехи прощаю. И как награду в дар за смелость, честность и терпенье, твою я душу снова в тело возвращаю. Цени мирского пребывания мгновенья, о чистоте сердечной не забудь, а так же продолжай свой путь.
Едва затихло эхо от слова «путь», как Тайра увидела пронзившее ее лезвие меча — теперь оно торчало прямо из ее груди, но боль все не приходила — наоборот. Ее тело наполнилось теплом, сиянием и кипучей, давно забытой энергией жизни — из меча Архангела в него вливалась и перетекала принесенная из мира мертвых душа. Она всасывалась в любимую оболочку так же жадно, как впитывается в пустынную потрескавшуюся землю вода, радостно перетекала и разливалась по всем направлениям, распределялась, заполняла и соединяла собой энергетические ткани, структуры, соединения, пропитывала их божественным светом, закреплялась.
— Спасибо… — Тайра захлебывалась благодарностью и вновь обретенным внутренним светом. — Спасибо Вам, спасибо-спасибо-спасибо…
Ее ладони, ее волосы, глаза, внутренности — все стало живым, наполненным, настоящим. И как же она не чувствовала того, насколько пустой ходила раньше? Почему не чувствовала, как тепло, как здорово, как правильно жить цельной внутри, не разодранной на части, не разъединенной?
— Вот и пора мне уходить. Но верный слову своему, я на минуту оставляю здесь того, кто так отчаянно желал с тобою пообщаться — ему позволил я прийти и повстречаться.
— Архангел, как мне отблагодарить?..
Но тот лишь головой качнул и начал таять.
Меч из ее груди исчез, и как только это произошло, на том месте, где только что находился Божий посланник, остался лишь золотистый сгусток света, но спустя мгновенье растаял и он. Тихий звон небесных колокольчиков, невидимые глазу мерцающие пылинки, ощущение застывшего во времени чуда…
Едва сумев оторвать взгляд от собственных рук, которые, как ей казалось, все еще светились от влитой в тело энергии жизни, Тайра на ватных ногах шагнула к опирающемуся на посох старику.
— Учитель…
— Девочка моя, — Ким улыбался. Она еще никогда не видела, чтобы глаза его были столь ясными, а на морщинистом лице играла по-неземному спокойная и ласковая улыбка, — вот и увидел я этот момент, дожил до него. Пусть так. Но дожил…
— Я думала, что уже никогда… понимаешь?
«Не увижу тебя»
А теперь он стоял так близко — протяни руку и дотронешься — и лучился той самой теплотой, которой всегда лучился в ее присутствии при жизни.
— У меня все хорошо, видишь? Все хорошо. Я разговаривала с тобой. Очень часто. Ты, наверное, не слышал…
— Я все слышал, Тайра. Все, каждое слово.
— Правда?
— Конечно. Мы не уходим далеко, разве ты не помнишь? Нашему ответу сложно проникнуть в физический мир, наши вибрации искажаются, и людям почти никогда не слышно наших слов, но мы всегда — всегда, запомни — слышим вас.
— Значит, я не зря, да?
Злые слезы, смешанные с радостью и облегчением, жгли ее веки — почему он не мог остаться живым? Зачем ушел? Но как хорошо, что она снова видит его — пусть всего лишь раз, пусть лишь на минутку.
— Тогда ты знаешь, да? Что у меня все получилось… Ты с самого начала все знал, Учитель?
— Не все, — старик, как и в былые времена, хитро улыбался, только теперь застыла на дне его голубых глаз ласковая грусть. — Я знал лишь об испытаниях, что были уготованы тебе. И о нем.
Ким указал рукой на Стива, и Тайра тихо прошептала:
— Он хороший, да? Очень хороший.
— Да. С ним я за тебя спокоен.
Она проследила за взглядом Кимайрана и увидела, как Стив вежливо кивнул в ответ старику — между ними будто прошел не слышимый другими диалог:
— Спасибо, что позволили мне отыскать ее. И спасибо, что помогли ей теперь… Она много о Вас говорит.
— Заботься о ней, люби. Ей хорошо с тобой, и теперь я буду благословлен этим знанием там, где я есть.
— Ты только не уходи, Ким, не так быстро… — зашептала Тайра, когда увидела, что Кимайран тоже начал потихоньку таять.
— Я все увидел и все сказал. И я никогда не буду от тебя далеко, Тайра. Счастья вам, мира и любви.
— И тебе благих времен, где бы ты ни пребывал. Я буду помнить. Я буду с тобой говорить…
И когда Учитель исчез, Тайра в который раз опустилась на колени и, сама не зная от чего — от печали расставания, радости встречи, благодарности за помощь, от пережитых эмоций? — заплакала.
* * *
После того, как Дрейку удалось заставить Стива увести пребывающую в эмоциональном раздрае Тайру, заверив последнюю, что они вскоре увидятся и у нее еще будет поблагодарить их всех за помощь, включая Баала, он повернулся к бледному, шатающемуся, но чертовски довольному демону и задал мучавший все это время вопрос:
— Слушай, объясни мне одну вещь, — на том месте, где недавно находились гости, все еще вращалась энергетическая воронка. Наверное, она сохранится здесь еще в течение нескольких часов, если не дней — интересно, дар это или проклятье? — не пойму, почему Архангел? Почему не просто Ангел? Почему пришла такая мощная… невероятно мощная сущность?
— Простой Ангел? Не бывает простых Ангелов. Это так, к слову… — Баал улыбался. — Знаешь, когда мы спускались в Нижний Мир, я тоже не удержался и задал ему этот вопрос. Наглый, наверное, вопрос, но он не разозлился.
— И ответил?
— Ответил.
— Так что он сказал?
— Он сказал, что простой, как ты выразился, Ангел способен пожертвовать собой, чтобы продлить человеку жизнь, если того требуют обстоятельства. Но силой вернуть душу из Нижнего Мира обладают только Архангелы и их мечи.
— А их что, много?
— Архангелов?
— Да.
— Ну, несколько штук, настолько я знаю, имеется. Слушай, можно я посплю здесь? — Регносцирос аккуратно устроился на полу и принялся прилаживать под голову руку. — Знаешь, я что-то сильно устал. Вот как-то очень сильно.
— Пойдем, — Дрейк аккуратно помог недовольному демону подняться и повел его к двери. — Там, этажом ниже, есть диван. Поспишь. А потом расскажешь мне, как это было, ладно?
— Если вспомню, как проснусь.
— Ты уж будь добр.
— Будь добр, будь добр… Ты мне, кстати, что-нибудь хорошее задолжал.
— Теперь можешь умножить это желание на два.
— Вот это я запомню, несмотря на то, что устал.
— Запомни-запомни…
Как только в комнату-коллектор закрылась дверь, затихло в ее стенах и довольное покряхтывание Регносцироса.
* * *
То был первый и единственный раз на ее памяти, когда Стив сматерился.
Стоя на продуваемой ветром стоянке у машины и прижимая к себе Тайру, доктор произнес слова, которые она запомнила на всю оставшуюся жизнь:
— Знаешь, что мы сейчас сделаем? Вот прямо сейчас…
— Что?
— Мы поедем к тебе в домик и выкинем в мусорку твой еб@чий календарь. Ладно?
Она дрожала на ветру, хлюпала носом и смеялась сквозь слезы.
— Ладно.
* * *
Тем же вечером Дрейк и Баал, сидя перед непременным молчаливым собеседником — пламенем в камине — и потягивая виски, вели пространный философский и бесконечный по сути и содержанию разговор. Оба, кажется, были уже чуть пьяны, но расслаблены и довольны.
— Это для тебя подобные существа — загадки, — вещал Регносцирос, помахивая почти пустым стаканом, на дне которого позвякивал подтаявший лед, — а во многих других мирах Ангелы и Демоны во всю орудуют, используя людей. С той лишь разницей, что первые пытаются их защищать, а вторые сбивать с пути истинного, играя на единственном доступном и безотказно действующем инструменте — человеческих эмоциях. Потому что по большому счету эмоции — это все, что есть у людей. Нет, у них нет денег, богатства, достижений, славы или за чем там еще они постоянно гонятся? У них есть лишь способы обеспечить себя очередной радостной минутой. И то, если повезет. А ты отгородился ото всех и теперь искренне дивишься тому, что увидел сегодня.
— Но Архангел… Вот уж не думал.
Человек в серебристой форме раньше никогда не пил спиртного у Баала в гостиной, и теперь хозяин дома наблюдал за гостем со скрытой радостью — вот так и тают между людьми преграды, так и сближаются совсем разные, казалось бы, личности. И хорошо, что так, приятно. На деле в этот момент Регносцирос думал не столько о Дрейке, сколько о еще одном диалоге с Измаилом, который случился на пути в Нижний Мир. О своем вопросе и о том ответе, что получил от служителя Бога.
— А правда ли, что Ангел есть у каждого человека?
— Правда.
— Значит, он есть и у меня?
«Но я же демон. Нонсенс. Мне такого не может быть дано…»
Но Архангел удивил.
— Он есть и у тебя, Баал. Присматривает за тобой, старается помогать.
Невероятно. Значит, и сейчас этот невидимый пернатокрылый товарищ стоит где-нибудь за диваном, смотрит на то, как они с Дрейком выпивают, и ухмыляется? Чего он только, должно быть, не насмотрелся за долгую, иногда крайне насыщенную полудемонскую жизнь. Наверное, временами он был вынужден прикрывать лик крыльями и отворачиваться… Иначе никак.
— Я, вот, подумал о другом, Дрейк.
— О чем?
— О том, что они бы все равно вмешались. Если не сегодня, то в день, когда у Тайры истек бы жизненный срок.
— Почему ты так думаешь?
Регносцирос усмехнулся и потянулся за бутылкой.
— Да потому что они все это время зорко следили за ней. И если уж не позволили ей умереть тогда, то навряд ли позволили бы в конце срока слежки. Пришли бы, как сегодня, поговорили бы, дали второй шанс. Но… это мои мысли.
— Зачем же тогда пришли сегодня?
— Просто потому, что мы заварили эту кашу. Выдумали идти вниз, махать руками, разбираться. Слишком хороший и удобный шанс, чтобы его упускать, не находишь?
— Получается, мы могли ничего не делать для Тайры?
— Не знаю. Я не утверждаю, но, возможно, могли бы и не делать.
— Но мы все равно были ей должны.
— Это да.
— Вот и вернули долг. Отблагодарили.
Баал, вспомнив об обещанном ему самому долге, расслабленно улыбнулся.
— Что, уже придумал? — тут же прочитал его мысли Начальник?
— Нет, еще нет.
— Тогда, пожалуй, налей немного и мне тоже. Свобода все-таки. Хороший вечер, тихий. И мы больше никому ничего не должны.
Благородно звякнули, соприкоснувшись, стенки бокалов.
* * *
В тот же самый момент, когда на другом конце города предавались беседе демон и Дрейк, в гостиной у Стива царила благостная тишина.
После официального уничтожения календаря они не поехали в ресторан, равно как и не закатили вечеринку, не стали звать в гости друзей, хлопать на весь дом пробками от шампанского или часами напролет танцевать. Есть праздники, которые отмечают тихо. Такими праздниками дышат, их неторопливо вдыхают и выдыхают порами кожи, ежесекундно пропускают через каждую клеточку тела и разума осознание случившегося радостного события и тихо пузырятся ощущением обретенной свободы.
Свершилось. Наконец.
И впереди теперь так много времени — их времени. Вместе. Для любых дел, разговоров, улыбок или полного ничегонеделанья. Для всего.
Стив лежал на диване, Тайра у Стива на груди, а Пират, устроившийся рядом на мягком подлокотнике и подвернувший под себя лапы, беспричинно мурчал — чувствовал, что напряжение спало, что у людей все наладилось, и оттого радовался тоже, как умел — по-кошачьему.
Теплые пальцы ласково перебирали ее рассыпавшиеся по спине волосы, мерно вздымалась и опускалась широкая грудь, под щекой неторопливо и спокойно стучало сердце. Часом ранее Тайра завершила процедуру по вплетению обратно в тонкие тела душевного света, аккуратно запечатала ненужные более отверстия и сам сосуд — зачем лишний раз тратить энергию? — и теперь, ощущая под собой тело Стива, отдыхала. Тикали настенные часы, но бег секунд больше не пугал ее — этим утром сто пятьдесят дней растянулись в блаженную неизведанную бесконечность. Где ее конец? Есть ли он вообще и наступит ли? Теперь, Тайра верила, путь длинный — шагать и шагать.
— Вот ты и увидел его…
— Кого? Кима?
— Да. Хороший он, да?
— Да, — Лагерфельд помолчал; этим вечером он, как и Тайра, тонул в ощущении блаженства. — Очень мудрый, сразу видно. И любит тебя.
— Угу, — она зажмурилась. Если бы могла, тарахтела бы сейчас, как Пират. — Как думаешь, что подарить Баалу? Как отблагодарить?
— Да придумаем еще, не беспокойся. Он и не ждет ничего, я знаю. Да-да, и то, что ты жаждешь его поблагодарить, я тоже знаю.
Стив улыбнулся. Эту женщину-загадку ему предстоит изучать еще много лет, но кое-какие ее черты он уже успел узнать, в том числе и желание кого-нибудь отблагодарить.
Хорошо. Спокойно. Кофе бы…
Наверное, Тайра подумала о том же самом, потому что в этот момент подняла голову, хитро блеснула глазами и улыбнулась; на ее щеке отпечатался шов его рубашки и след от пуговицы.
— Мистер Лагерфельд, как насчет тоста с жареной сосиской? Или тоста с фасолью из банки? Других блюд миссис Лагерфельд пока готовить не умеет.
Мужская грудь под ней затряслась от смеха.
— А как насчет помощи от мистера Лагерфельда? Соорудим макароны, например, потрем сыр, добавим томатов и немного листьев тарлика? Как вам?
— Мне? Звучит умопомрачительно вкусно.
— Тогда вы должны освободить мне пространство, чтобы я смог встать.
Послышался шорох одежды, и его ладонь тут же потянула на себя теплая женская.
— Идем! Я готова.
Из-за возни вынырнул из дремы и приоткрыл глаза Пират. Сонно посмотрел на людей, на секунду перестал мурчать, затем вытянул вперед лапы, положил на них голову и сомкнул веки; снова включился «моторчик».
