Глава 5
Дело пошло значительно быстрее, когда Аристарх обнаружил, что необходимыми свойствами можно наделять приборы и отдельные блоки по ту сторону тени, в холодном сером мире.
Он уже не испытывал сложностей, что возникали в самом начале изысканий, – да, здесь по-прежнему было холодно, но оказалось, что этот холод вполне можно терпеть и даже не замечать; да, здесь по-прежнему сложно было дышать, однако довольно скоро он выяснил, что сложность эта – психосоматического характера. Это легким «казалось», что кислорода недостаточно, а все прочие органы и, самое главное, мозг функционировали замечательно. При желании можно было вообще задержать дыхание минут на пять-десять – и ничего бы не поменялось, поскольку параллельное пространство позволяло ему обходиться вообще без воздуха.
Все работало настолько изумительно, что Гранину даже начало казаться, что не стенд с экспериментальной схемой создает возможность перехода, а сам он каким-то образом подталкивает аппаратуру к открытию портала. Аппаратура словно извинялась за то, что заставила создателя провести за настройкой десятки бессонных ночей, заставила вытерпеть множество бытовых неудобств и отрицательных эмоций.
Подобрав подходящий по размеру чемоданчик, Аристарх приступил к минимизации составляющих схему частей. Вскоре, как он надеялся, можно будет провести эксперимент по перемещению вне стен лаборатории. Тогда, вероятно, станет понятнее, что собой представляет это сумрачное пространство.
* * *
Артему Бурнатову из Североморска удалось всерьез напугать Евгения.
Прогрессирующая паранойя – штука сама по себе весьма печальная. Даже если речь не идет о постоянном страхе и мании преследования, ежеминутно подозревать всех и каждого, мысленно навсегда расставаться то с одним знакомым, то с другим по причине подходящих к нарисованной картине нюансов характера и поведения – мало приятного. Особенно для Светлого. Угорь боялся теперь заводить разговоры на серьезные темы, боялся звонить по телефону-автомату Сибиряку и даже в столовой ощущал незримое присутствие Каскета, принявшего облик кого-то, с кем Угорь ежедневно здоровался.
А Артем попросту исчез. Вот сразу после того, как забежал уточнить про Федора Кузьмича Денисова. Ни в тот день, ни на следующий Евгений его не видел. Когда же через двое суток на очередной «музыкальной» процедуре за пианино сел совершенно незнакомый молодой человек, оперативник напрягся как никогда.
– Простите, а где Артем? – спросил он пианиста, укладываясь в кресло, больше всего напоминавшее стоматологическое.
– Ну, я Артем, – грубовато ответил музыкант.
Угорь похолодел. Неужели этот приятный юноша с бородкой и бачками, с неподдельным восторгом расспрашивавший о возрасте Евгения и виртуозно игравший на инструменте, тот самый юноша, что так галантно подхватил у Веры из рук тяжелую сумку, тот самый, что ненавязчиво и неумело флиртовал с медсестрой из кабинета № 5, – неужели он и есть Хозяин?! Если это действительно так – тогда становилось понятным, по какой причине исследование ритма и частот пока не дало никаких результатов. Если Артем – Каскет, уж он-то прекрасно понимал, как надо играть мелодию, а как – не надо.
– Простите еще раз, – непослушными губами произнес Угорь. – Вы – Артем? Артем Бурнатов из Североморска?
Музыкант с любопытством взглянул на странного пациента.
– Нет, Захаров из Иркутска. А что?
От сердца отлегло.
– Простите, – позднее обратился он к медсестре из кабинета № 5, – а вы не видели Артема?
– Кого-кого? – вежливо улыбнулась она.
– Ну, молодой человек, который играет на пианино и… ну… симпатизирует вам.
– Евгений Юрьевич, вы смеетесь? Здесь четыре сотни пациентов. Уж простите за нескромность, но «симпатизирует» тут каждый второй – от безделья. Даже старички, – уточнила она и тут же поправилась: – Особенно старички…
– Он на пианино играет, – снова напомнил Угорь, чувствуя себя ужасно неловко.
– Хорошо, что не на тромбоне.
– Почему? – удивился дозорный.
– Потому что с тромбоном он бы точно сюда пришел – продемонстрировать мне свое искусство, – рассудительно заметила медсестра, и что-то подсказывало Евгению, что за этими словами кроется сарказм. – А пианино же сюда не притащишь, верно? Нет, простите, я не понимаю, о ком вы говорите. Я же на процедурах не присутствую!
– Да, верно…
Угорь был обескуражен, и потому, когда и еще через день Бурнатов не объявился, решил пойти ва-банк – то есть разыскал наблюдателя из Москвы Семена. Наблюдатель Семен раздобыл где-то самовар и в момент, когда Евгений его обнаружил, смачно прихлебывал чай с медом.
– Бурнатов? – сдвинув на затылок кепочку и вытерев испарину носовым платком, переспросил столичный гость. – Не знаю такого. А должен?
Сжав от бессилия зубы, Угорь не стал ничего объяснять.
Два вопроса. Первый – нужно обязательно вспомнить, что обсуждалось в присутствии Артема. Вспомнить досконально, до мелочей, до намеков и взглядов. Вспомнить и понять, как именно лже-Бурнатов сможет воспользоваться этой информацией. Вопрос второй – что такого он здесь услышал, что заставило его спешно покинуть институт? Ведь не просто так он исчез именно в этот день и час? Значит, получил исчерпывающую информацию по какому-то вопросу. Или наткнулся на некий важный факт.
Хотя, возможно, все еще проще – Артему стало некогда играть в шпиона, поскольку теперь следовало пристроить симфонию в надежные руки оркестрантов. Уж не в столицу ли он подался?
От Семена Угорь направился в фойе, к телефону-автомату, с твердым намерением бить тревогу. Если еще не поздно, конечно.
В фойе-то он как раз и столкнулся с вбегающим в институт молодым магом из Североморска.
– Евгений Юрьевич! У меня три потрясающие новости!
Бурнатов лучился счастьем, и сейчас даже не нужно было обладать способностями Иного, чтобы почувствовать его состояние. Однако Угорь, который никак не мог разделить это состояние, от неожиданности попятился: еще минуту назад он мысленно проговаривал текст, который должен сказать по телефону Сибиряку, и Артем в этом его монологе представал отнюдь не положительным героем.
– Это – вам! – Улыбающийся маг протянул Евгению потрепанную книжицу.
– Что это? – недоверчиво уточнил Угорь.
– Это – первая хорошая новость! – хохотнул Артем. – Мы… ну, проверили информацию, которую предоставил нам Денисов из Светлого Клина. И в итоге мы… ну, арестовали ведьму!
Видимо, Артему очень хотелось сказать вместо «мы» – «я», оттого и спотыкался он. Похоже, парень впервые в жизни провел полноценное самостоятельное задержание нарушителя. Да не просто нарушителя – убийцы! Конечно, его распирала гордость, вот только скромность не позволяла так откровенно хвастаться, потому и вставлял это самое «мы».
– Ведьма, – продолжал он воодушевленно, – даром что на двадцать лет выглядит, а на самом-то деле о-го-го оказалась! Когда мы… ну, пришли к ней…
– Артем! – предостерег его Угорь. – Ну, не здесь же!
– Ой, действительно! – сконфузился молодой маг, сообразив, что во всеуслышание говорит о сугубо служебных, внутренних делах Ночного Дозора, и добавил тоном заговорщика: – Тогда я вам все подробности потом. Хорошо?
– Хорошо. А книга-то тут при чем?
– А у ведьмы оказалась небольшая библиотека. Да не библиотека даже – так, книжная полочка. И там, среди всяких травников, сонников и прочей узкоспециализированной литературы, оказался сборник бурятских сказок. Для Ночного Дозора этот сборник ценности не представляет – он лет двадцать назад в обычных магазинах продавался. Да и есть в библиотеке новосибирского отделения Дозора такой же – я проверил. Просто когда я позвонил в ваш райцентр с отчетом о проделанной работе, одна милая сотрудница вскользь упомянула о вашем увлечении… Там и про Дога есть!
Да, разумеется, Бурнатов не раз присутствовал при беседах с Остыганом, когда Угорь настойчиво допытывался ответа на вопрос, куда девался Дог. Так что нет ничего странного в том, что он привез такой подарок. Сказки – они зачастую во многом основываются на легендах. Дог – персонаж кетского эпоса, а не бурятского, поэтому в протягиваемой Артемом книге Евгений стал бы искать ответ далеко не в первую очередь. С другой стороны, он никак не ожидал подобного внимания со стороны своего нового знакомого. Было бы понятно, если бы Бурнатов отправил сборник в Светлый Клин – в качестве благодарности тому, кто сообщил ему о возможном преступлении. А он принес Евгению.
– Берите, берите! – по-своему расценив нерешительность Евгения, нетерпеливо потряс книжкой Артем. – Я у руководства разрешения спросил, так что не беспокойтесь.
Угорь замедленно поднял руку, с сомнением взял потрепанный томик. Хотелось бы надеяться, что в нем нет никакой магии. Ни вообще, ни направленной против оперативника лично. Он даже не смог заставить себя выдавить «спасибо». Кот в мешке, а не подарок. И хорошо, если кот, а не троянский конь.
Впрочем, Артема столь очевидная неблагодарность не смутила. Он даже не обратил внимания на то, что его собеседник снова на полшага отступил, и отступил не абы куда, а в сторону двух охранников-Иных, сидящих на вахте в фойе, непосредственно рядом со входом. Либо Бурнатов был так возбужден, что ничего вокруг не замечал, либо ему было плевать на охранников в смысле несопоставимого уровня сил, только он охотно и бездумно двигался вслед за еле заметными перемещениями своего собеседника и продолжал говорить:
– А еще я получил разрешение на то, чтобы вас выпустили ненадолго из ИКЭМа! Под мою ответственность, конечно, и в моем сопровождении.
Час от часу не легче! Теперь Бурнатов его куда-то вывезти хочет. Из-под присмотра докторов, Дозоров и наблюдателей. Чтобы разделаться без свидетелей? Чтобы обставить все как несчастный случай?
– А куда ты намерен меня сопровождать, Артем? – осторожно спросил Евгений.
– Скажу – закачаетесь! – Сиять еще сильнее, казалось, невозможно, однако у молодого мага как-то получилось. – Но вообще – это сюрприз.
«Прекрасно! Изумительно! – подумал Угорь. – Давай я уж сразу и глаза себе завяжу, и руки проволокой смотаю, и в подвал сам спущусь».
– Я не люблю сюрпризы, Артем. К тому же у меня есть еще и собственное руководство, которому я обязан в сложившихся обстоятельствах докладывать обо всех своих передвижениях.
– Да знаю… – с досадой скривился музыкант, но тут же вновь расцвел. – Ну, ничего страшного! Просто сегодня вечером у вас будет возможность познакомиться с одним из персонажей древних легенд лично!
Хоть стой, хоть падай. Выйдут они вечерком из института, завернут за угол, примет Артем свой истинный облик и скажет: «Здравствуй, Женя, я – Каскет, сын Дога, персонаж из древних легенд! Вот тебе проволока, заматывай себе руки и спускайся в подвал!»
Угорь тряхнул головой, отгоняя наваждение. И снова Бурнатов воспринял это неправильно, даже расстроился немного:
– Ну, ладно, ладно. Я, в общем, и не особо-то рассчитывал, что вы вслепую согласитесь поехать. Тут неподалеку есть микрорайон – Академгородок называется. Целый научный город! Множество ученых, студентов и так далее.
– Я знаю, Артем.
– Во-от, а в Академгородке есть кафе-клуб «Под интегралом». Ну, вернее, официально он там был до шестьдесят восьмого года, а потом прикрыли. Теперь там то ли институтская столовая, то ли что-то наподобие. Но так сложилось, что местные Иные продолжили традиции прогрессивной молодежи шестидесятых. В кафе «Под интегралом» раньше встречи с разными интересными людьми проходили – артистами, писателями. Ну и сейчас они проводятся, только люди об этом не догадываются! В этом клубе – два этажа, которые кто-то в свое время назвал «числителем» и «знаменателем». Так вот в «числителе», то есть на втором этаже, раз в месяц и проходят эти встречи. Только в Сумраке, поэтому со стороны кажется, что здание на ночь закрыто…
– Это все понятно, Артем, – терпеливо сообщил Угорь.
– Ну, да, – в очередной раз смутился молодой дозорный. – Извините, я постараюсь покороче. Сегодня туда придет Кайгусь. Слышали про такого?
– Слышал. Только понятия не имел, что он еще…
– Жив, жив! – обрадованно заверил Бурнатов. – Просто он нечасто появляется. Тем более – перед публикой. А тут его как-то уговорили поделиться мастерством. В общем, сегодня вечером он будет показывать свои трюки, обучать молодежь разным хитростям.
Кайгусь – это, конечно, невероятно интересно. Его имя действительно встречалось в сказаниях и мифах. Современником Дога он быть не мог, а вот современником Каскета…
– Артем, а зачем это нам с тобой? Кайгусь – это существо-зооморф, а вернее даже – полиморф. Мы же с тобой не перевертыши, чтобы учиться у него всяким трюкам!
Бурнатов рассмеялся, чувствуя некоторое превосходство: сейчас ему удастся удивить старшего товарища!
– Вот именно! – воскликнул он на все фойе. – Все считают, что он относится к перевертышам, к какому-то особому их виду, способному оборачиваться целой сотней животных. А это не так!
– Хм… Кто же он тогда?
– А пойдемте на встречу – сами все узнаете! – хитро улыбнулся Артем. – И не волнуйтесь: во многих мифах он описывается так, будто Темный. А он Светлый на самом-то деле!
Предложение было крайне заманчивым. Если в Академгородке, в кафе «Под интегралом», их действительно ждут «показательные выступления» Кайгуся – это будет грандиозно. Познакомиться, послушать мудрого мага, прикоснуться к легенде, заставшей времена Тамерлана…
С другой стороны, если Бурнатов (или лже-Бурнатов) заманивает его в ловушку… Ну, тоже глупо не воспользоваться этим для того, чтобы вывести Каскета на чистую воду. Вот только без подстраховки у Евгения это не выйдет абсолютно точно. Даже обладай он прежней возможностью оперировать Силой Сумрака.
– Я бы с удовольствием, Артем! – со всей возможной искренностью ответил Угорь. – Но ты забываешь одну вещь: вход в этот твой «числитель», как ты сам упомянул, через Сумрак. А я туда попасть не могу.
– Вот! – рассмеялся Артем еще радостнее. – И тут я перехожу к третьей потрясающей новости!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что вам удалось найти противодействие каносуггестии?!
– Вам… – обиженно и оттого совершенно невежливо передразнил он Евгения. – Мне! Мне удалось! Надеюсь.
– Так…
Оглядевшись по сторонам, Угорь взял Бурнатова за локоть и повел к коридору лечебного крыла – процедуры уже закончились, и сейчас в этом крыле не должно было оставаться ни персонала, ни праздношатающихся.
– Проверь на всякий случай, – посоветовал он Артему, – не наблюдает ли за нами кто-нибудь.
Бурнатов, осознав серьезность момента, перестал улыбаться и на секунду прикрыл глаза.
– Много охранных заклятий… есть и подслушивающие… минутку… все, я установил «сферу».
– Ладно, – хмыкнул Евгений, но проверить у него все равно возможности не было. – Теперь рассказывай.
– В общем, – торопливо заговорил Бурнатов, словно боялся, что «сфера» вот-вот спадет, – пока арестовали ведьму, пока то да се – у меня освободилось немного времени. И я решил заглянуть в местное ателье звукозаписи.
За сегодняшний день Евгений столько раз напрягся во время разговоров с разными людьми и Иными, что казалось – дальше некуда. Но еще один камешек, еще один кусочек мозаики запросился на свое место – и как было не напрячься, чтобы подтолкнуть его.
– Решил записать симфонию? – ляпнул он вдруг, пытливо ожидая реакции.
– Симфонию? Записать? – вытаращился Артем. – Нет же, наоборот! Тут ведь, в ИКЭМе, со звукозаписывающей аппаратурой работают специалисты, – поджал он губы. – Монтаж и микширование тоже делают они. И никого за свои пульты не пускают. Я просился – не дали. Дескать, твое дело на пианино играть – вот и играй. Мол, без сопливых разберемся. А у меня давно уже идея была, надо было только сесть за пульт и проверить.
– Ладно, допустим. И что же в ателье?
– Ну… там же люди работают, а не Иные, – слегка покраснел маг. – В общем, мне удалось уговорить их пустить меня в монтажную студию на часок… Понимаете, Евгений Юрьевич, в любом музыкальном произведении есть своя внутренняя логика. Она в композиции, в развитии, в кульминации. Но и не только в структуре – даже в каждой музыкальной фразе эта логика присутствует. Иногда композиторы бессонные ночи проводят, пытаясь подобрать необходимое созвучие.
– Как поэты – рифму?
– Ну, не совсем так, конечно… Хотя да, в чем-то этот творческий процесс похож. Суггестивно-трансовое направление в музыке строится на нарочито выраженных, выделенных из единого целого повторяющихся кусочках и определенных, утрированных ритмах. Михальчук – он же как раз ярчайший представитель суггестивно-трансового направления. Я с его творчеством был знаком слабо, всегда больше классику предпочитал. Но тут, как вы понимаете, пришлось изучить глубже.
– И что же? – заинтересовавшись, спросил Угорь.
– Понимаете, даже в таком стиле, в нарочитом отрицании канонов, имеются свои правила, своя структура. И в целом я понимаю логику произведений Михальчука. Мне они не нравятся, но я вижу определенные закономерности. Понимаете?
– Нет, – честно признался Евгений.
– Да как же это объяснить-то? – с отчаянием зашипел Бурнатов. – У композиторов есть свой почерк. Вот! – Он наконец подобрал пример: – Как у художников! Знаток живописи запросто отличит неизвестную картину кисти Тициана от… ну, не знаю, от картин Айвазовского! И дело не в сюжете картины, а в технике, мазках, в том, что называется «рукой художника». А профессионал сможет отличить подлинник от подделки, хотя там мазки бывают похожи точь-в-точь.
– Понял. И ты…
– И я попробовал отыскать в загаринской симфонии кусочки, которые не могли принадлежать «руке» Михальчука! Ведь вся эта симфония – только антураж для чего-то, зашифрованного внутри музыки. Заклинание это, или набор звуков, или тональность, или ритм – но это что-то Михальчук сочинил не сам. Ему указали, что вот это и вот то требуется внести в мелодию. Другие мазки, другая «рука»! Значит, достаточно отфильтровать… ну как бы вычистить из целого произведения все, написанное однозначно Михальчуком, и…
– И тогда останется то, что сочинил кто-то другой, – продолжил за захлебнувшегося на полуслове мага Евгений. – Или попросил добавить, вплести в общий узор.
– Да! – облегченно выдохнул музыкант.
* * *
Трудно передать, какие эмоции испытывал Евгений. Артему не хватало знаний, опыта и терминологии, чтобы донести до оперативника свою задумку, а путаные объяснения пугали Евгения еще больше. Единственное, что он усвоил, – Бурнатову удалось нарезать из записи симфонии микроскопические «чужеродные» кусочки и смонтировать их подряд, без привнесенных Михальчуком маскирующих музыкальных излишеств. Получилась этакая выжимка, концентрат того, что разбросал внутри произведения Хозяин. Сейчас Артем собирался подобрать частоту, которая глушила бы именно эту выжимку. Оставалось слишком много вопросов. Во-первых, работает ли этот «концентрат» сам по себе? Или не просто так его отдельные части были вплетены в общую мелодию? Может, без насыщенного музыкального катализатора реакции вообще не последует? Во-вторых, как эта звуковая гадость подействует на психику в чистом, что называется, неразбавленном виде? Быть может, симптомы, возникшие возле Загарино или во время здешних щадящих процедур, – ничто в сравнении с тем, что предстоит испытать Евгению сейчас? Быть может, вычлененный из симфонии набор звуков попросту убьет его на месте, в кресле, похожем на стоматологическое?
В-третьих, Угорь не до конца еще избавился от своих недавних подозрений. Что, если Артем все-таки не тот, за кого себя выдает? Что, если он почувствовал, насколько оперативник близок к разгадке? Тогда проверка якобы внезапно возникшей гипотезы – прекрасный шанс избавиться от угрозы в лице Евгения. Да, несчастный случай, да, оба знали, что идут на риск, но ради общего дела, ради выздоровления сотен несчастных… В общем, у Артема наверняка найдется способ оправдаться. Эксперимент есть эксперимент – и все тут.
Поэтому в процедурный кабинет Угорь шел буквально как на эшафот – понятия не имея, выйдет ли оттуда живым. Пытался успокоить себя тем, что Великий Шаман не стал бы выдумывать такой сложный способ. Без сомнения, он выбрал бы для столь мелкой и беспомощной сошки, каковой сейчас, по сути, был Евгений, что-то менее показательное – например, падение с лестницы или из окна. А значит, оставалась надежда, что Артем не играет, не лжет. И именно эта надежда являлась причиной, по которой Угорь решил до окончания эксперимента не распространяться о найденной панацее. В конце концов, необходимо же было еще и подобрать глушащую частоту…
Угорь был так уверен, что лечебное крыло в этот час пустует, что несколько опешил, увидев медсестру, закрывающую на ключ кабинет. Ретироваться было поздно – она их заметила.
– Вы что здесь забыли? – строго спросила она.
Будь Угорь на месте Артема, то есть обладай он сейчас способностями Иного, он бы просто отвел девушке глаза, заставил бы забыть о встрече в коридоре. Но молодой маг, по всей видимости, растерялся еще больше, чем он сам.
– А мы… собственно, вот – это Артем Бурнатов из Североморска, о котором я вас спрашивал, – нашелся Евгений. – Помните? Который играет на пианино, а не на тромбоне.
Девушка даже не улыбнулась попытке пошутить. Кинув молодому магу «оч прят», что, наверное, должно было означать «очень приятно», она с усилием дернула дверь, проверяя, надежно ли та заперта.
– И кстати, – сказала она, заметив сборник сказок в руках Евгения. – Книги из нашей библиотеки запрещается проносить в столовую и на процедуры.
– А это… – начал Угорь и на всякий случай посмотрел на Артема; Артем едва заметно кивнул. – А это моя собственная книга. Так что не беспокойтесь.
– Ну, все? – сердито спросила медсестра. – Вы меня познакомили – теперь идите в палату. Нечего вам здесь ошиваться.
И все же, повременив, они сделали еще один заход. Открыть дверь процедурной через Сумрак для Бурнатова было секундным делом. Евгений по привычке направился к креслу.
– Нет-нет! Евгений Юрьевич, вам не туда!
Угорь обернулся. Артем улыбался.
– Вы уже побывали под воздействием, – пояснил он. – По вам не будет в полной мере понятно, что меняется, а что остается прежним. Здесь нужен свеженький Иной. – Бурнатов расплылся в ухмылке и развел руками. – Пойдемте, я вам покажу, что нужно делать. А это, – он указал на «стоматологическое» кресло, – сегодня этот трон занят мной.
Дозорный еще не успел отреагировать, еще не успел возразить или согласиться, как в процедурной появились столичные наблюдатели. Просто соткались из воздуха.
– Ну и чем это вы тут занимаетесь, умники? – деловито, но с насмешкой в голосе осведомился Семен.
Угорь подобрался. С москвичами им не справиться. Конечно, Светлый наблюдатель не торопится пускать Силу в ход, а тридцать лет его занятий японской борьбой джиу-джитсу не являлись для Евгения препятствием к тому, чтобы вступить в драку. Он бы нашел, что противопоставить. Но вот второй…
– Как всегда, – флегматично ответил Светлому Темный, окидывая застигнутых врасплох безразличным взглядом, от которого по коже побежали мурашки. – Изо всех сил пытаются доказать, что они умнее старших. За дурачков нас считают.
– Мы пытаемся проверить гипотезу… – начал возражать ему Угорь.
– Молодцы! – с охотой похвалил Семен. – Только у вас бы все равно ничего не вышло. «Противоядие», которое нейтрализует каносуг… гес… язык сломаешь, пока выговоришь! Проще говоря, нейтрализующие частоты находятся в инфракрасном диапазоне. Вы бы их неделю тут подбирали. А с учетом того, что низкие басы и определенный ритм приносят временное облегчение, вы бы совсем запутались, так и не дойдя до конца.
– Так вы знали?! – воскликнул пораженный Артем.
– Похоже, знали, – подхватил Евгений. – Может, даже с самого начала знали, но зачем-то им было нужно собрать нас здесь. Зачем?
Артур, внимательно разглядывающий свои ногти на левой руке, негромко произнес:
– Молодой человек, когда вы уже научитесь задавать правильные вопросы?
Намекнув таким образом, что разговор с Остыганом не остался незамеченным, Темный не счел нужным продолжать. Зато с видимым неудовольствием продолжил Семен:
– Важно не зачем вас здесь собрали. Важно, почему до сих пор держат. Может, присядем, покурим?
– Заметят – будут ругаться! – чувствуя себя ужасно глупо, предупредил Угорь.
– Не заметят. Заперто. А кто сможет открыть – тот точно ругаться не станет. Так вот, – сказал представитель московского Ночного Дозора, распахивая окно и доставая пачку «Полета», – ничего мы с самого начала не знали. Про частоты – это тут уже выяснилось. Благодаря вам, между прочим. – Он вежливо склонил голову. – Не буду скрывать – уже несколько дней, как выяснилось.
Бурнатов обиженно фыркнул.
– Ну, ты сам покумекай, парень! – обратился Семен непосредственно к нему. – Нашу братию вон как корежит от звуков симфонии, а ты, герой разэдакий, целый час туда-сюда ее в ателье катал. И что? Поплохело тебе?
– Я был осторожен! – насупившись, ответил Артем.
Семен отмахнулся; за рукой потянулся густой шлейф крепкого табачного дыма. Угорь машинально похлопал себя по карману, но сигареты, видимо, остались в палате, а «стрелять» у москвича он не захотел. Сделав несколько шагов, он все же уселся в «стоматологическое» кресло и расслабился. В неудобной ситуации найти удобное положение – уже хорошо.
– Значит, вы что-то сделали с записью симфонии, которую изучал Артем? – поинтересовался он задумчиво. – Или вы его самого предварительно обработали?
– Молодец, соображаешь. «Противоядие» можно принять как до, так и после воздействия. Вот этим сейчас занимаются Иные по всей стране. Потихонечку. Не афишируя. Наш доблестный злодей, думая, что опережает нас на шаг-другой, продолжает разносить ноты по консерваториям. А мы делаем вид, что сбиваемся с ног, пытаясь эти ноты изъять.
– Тянете время, – покивал Угорь. – А две сотни травмированных тут корчатся…
– Ну, ты не перегибай, Евгений Юрьич, – обиделся Семен. – Корчатся не все двести-то! Только те, кто вызвался добровольцем.
– Пф! – фыркнул Евгений. – Как будто, если бы мы знали, что имеется выбор, мы бы согласились на эти эксперименты!
– Согласились бы, – отвернувшись от окна, глядя оперативнику в лицо, серьезно сказал Семен. – Все равно согласились бы, потому что это для дела нужно. Только если бы мы вас ввели в курс – Хозяин рано или поздно разоблачил бы кого-нибудь, догадался бы. У вас же, ты уж прости, Евгений Юрьич, все на лицах написано – что у тебя, что у паренька этого, пианиста нашего гениального.
– Значит, Каскет здесь?
– И ближе, чем ты думаешь.
Подобравшись, Угорь спросил:
– И кто же?
– А вот этого тебе знать пока не следует.
– Почему?
– Потому что одного из вас завтра отсюда переведут на другой объект. – Семен мотнул подбородком в сторону Артема. – А другого… ну, не выпишут, конечно. Направят на дополнительное обследование в Томск.
– Не хотите, чтобы мы мешались под ногами?
– Безусловно, – подал голос молчавший бо́льшую часть разговора Артур. – Глупости – это же по вашей части? А нам тут глупости не нужны. Вы сегодня вечером собирались в Академгородок? Вот и поезжайте. А завтра утром – на выход с вещами и бумагами.
– Не поверите, Артур! – развеселился Угорь. – Я как раз собирался навести марафет перед поездкой – так вы же помешали! Там в Сумрак нужно заходить, чтобы в «числитель» попасть, а благодаря вашим резонам я этого проделать не смогу.
Темный холодно взглянул на Евгения.
– Многоуважаемый Семен, – подчеркнуто ровно обратился он к Светлому московскому коллеге, – вы ведь справитесь с аппаратурой?
* * *
Говорят, что по-настоящему оценить свободу может только тот, кто ее заслуживает. Чушь! Если спросить сотню уголовников, томящихся в застенках, половина как минимум скажет, что заслуживает лучшей участи. Но стоит им выйти на волю – куда что девается? Какое вальяжное, пренебрежительное, бросовое отношение к свободе, и стало быть, лучшая доля в их представлении – нечто другое.
Говорят, по-настоящему оценить свободу может только тот, кто за нее борется. И это, наверное, куда ближе к истине. Хотя порой сложно, а то и невозможно произвести оценку, если боролся ты не за личную свою свободу, а за свободу в глобальном смысле. Или вот как в данном случае: Евгений Угорь, Иной третьего уровня, Светлый, приложил немало усилий, пожертвовал комфортом, вызвался добровольцем для весьма болезненных опытов в Институте клинической и экспериментальной медицины – и все без каких-либо гарантий, все ради определенного рода свободы чужих, по сути, людей. Темные, Светлые, дозорные Иные и обитатели общины, знакомые оперативники и незнакомые шаманы – все они оказались в крайне неприятном положении, все ощутили на себе оковы, не позволяющие попасть в Сумрак и воспользоваться Силой. Хотя, фигурально выражаясь, происходящее больше напоминало не надетые кандалы, а массовое заражение неизвестным вирусом. И он рисковал своим здоровьем, своим благополучием – ради того, чтобы этот вирус был уничтожен, чтобы эпидемии не удалось распространиться, чтобы в стационарах не осталось ни одного Иного с подобными симптомами.
Но вышло так, что сей момент свободу обрели не они, а сам Евгений Юрьевич. Нежданно и, вполне возможно, незаслуженно. Однако он ничего не мог с собою поделать и, как бы это ни было эгоистично, ощущал себя, словно мальчишка во время первого поцелуя. «Хотелось летать» и «море по колено» – еще не самые банальные фразы, которыми оперативник, иронизируя, мог бы описать свое состояние. Давно уже ему не было настолько хорошо. И как же здорово, как же прекрасно, что вся эта человеческая наука, все эти исследования и эксперименты остались позади! Может, и впрямь сугубо человеческие методы познания – не для Иных? Может, и впрямь не следует соваться в Сумрак с линейкой и секундомером?
Кафе-клуб «Под интегралом» он себе представлял совсем иначе. Ему казалось, что столь известное заведение, в котором когда-то выступал Галич со своей до безрассудства смелой песней «Памяти Пастернака», где проходил первый в СССР конкурс красоты и где сталкивались в беспощадных дискуссиях лучшие молодые умы, должно выглядеть как дом культуры или кинотеатр – с колоннами, балкончиками и непременно высокой крышей. А здание оказалось всего лишь двухэтажной кирпичной коробкой, приплюснутой сверху четырьмя пологими скатами. И окна у здания были самые обычные, и вход – всего-то небольшой навес над дверьми да четыре ступеньки. Впрочем, и весь Академгородок никак не мог похвастаться изысканной архитектурой. Длинные каменные строения в два-три-четыре этажа, типовые институты и типовые жилые дома. Здание государственной конторы тут запросто можно было спутать со студенческим общежитием.
По пути выяснилось, что Артем, пригласивший Евгения на мероприятие, никогда в жизни в Академгородке не бывал, а всеми знаниями о числителях-знаменателях обязан новым знакомым из новосибирского Дозора, к которому он теперь был приписан. Надолго ли приписан – этот вопрос уже становился актуальным. Раз «противоядие» найдено, вскоре все травмированные сотрудники вернутся в строй, и, таким образом, необходимость в подкреплении отпадет. Возможно, уже завтра Бурнатова не просто перекинут на новый объект, как предвещали столичные наблюдатели, а отзовут обратно в Североморск.
Уже подойдя вплотную к пустому и неосвещенному кафе-клубу, Евгений посмотрел на него сквозь Сумрак. Вообще, надо сказать, он теперь получал удовольствие от самых, казалось бы, элементарных действий. Заглянуть на первый слой, запустить терморегуляцию организма, рассмотреть ауру собеседника, проверить наличие магических предметов и следов использования заклинаний в непосредственной близости – что может быть легче? Таким простым вещам инициированных Иных обучают едва ли не в первую очередь. И единственная забота, которая мешает новичкам в полной мере насладиться своими способностями в первые месяцы обучения, связана с сомнениями – все ли ты правильно запомнил, нигде ли не напортачил, творя первые в своей жизни чары, не переоценил ли свои возможности? Однако когда над тобой довлеет ответственность сотрудника Дозора и уж тем более руководителя – об удовольствии быстро забывается. А оказывается, как же это здорово – заходить на первый слой не из служебной необходимости, не напрягаясь, не боясь последствий в виде нервного тика! Зайти, чтобы увидеть, как выглядит Артем Бурнатов. Зайти, чтобы удостовериться в очевидном – в Сумраке «числитель» клуба не имеет ничего общего со скучным вторым этажом в реальном мире.
Гости уже были в сборе, Евгений с Артемом пришли в числе последних. В большом зале (куда большем, чем позволяла геометрия здания в реальном мире) присутствовало не так много народу – порядка двух десятков человек. Все – Светлые, большинство – совсем молодые. Ночной Дозор Академгородка состоял всего из двух сотрудников, да и не состоящих в Дозоре Иных в наукограде можно было пересчитать по пальцам. Выходило, что на встречу с Кайгусем приехали не только из Новосибирска, но и из других городов. Возможно, если бы не события последнего месяца, присутствующих было бы гораздо больше. А может быть, Кайгусь не пытался заработать ненужную популярность, делясь опытом со всеми подряд. Кому это действительно надо – узнает о мероприятии и придет. А остальным присутствовать вовсе не обязательно. В этом смысле Угорь даже чувствовал определенную неловкость – в такой компании он ощущал себя скорее праздным зевакой, нежели Иным, который мечтает прикоснуться к мастерству полиморфа. Правда, у него была своя цель – он надеялся, что в конце встречи ему удастся хоть недолго поговорить с древним магом, задать вопросы о временах, свидетелем которых не мог быть никто из знакомых Евгения. Даже Сибиряк, по его собственному признанию, «ходил пешком под стол, когда Дог уже был легендой».
Столики, которые в обычное время, вероятно, занимали все пространство зала, сейчас были сдвинуты к одной стене. Таким образом, высвободилась середина размером с полноценную волейбольную площадку. Здесь все было пропитано эмоциями – высокий потолок, выложенная плиткой стена, по которой, словно декоративный бордюр, шел целый ряд стенгазет, сатирических и информационных плакатов. Похоже, все это осталось еще с тех времен, когда кафе пользовались люди. И не появись тут Иные – наверняка «числитель» от пола до потолка оказался бы завален сугробами синего мха. Но любую его попытку столоваться тут регулярно выжигали и вымораживали (что, кстати, намекало на то, что в клуб «Под интегралом» захаживают не только Светлые), и потому эмоции, накапливавшиеся на протяжении многих лет в процессе выступлений и дискуссий, музыкальных фестивалей и праздников, ощущались буквально физически.
Общительный Артем уже смеялся в компании двух-трех молодых магов, у Евгения же настроение было благодушно-созерцательное. Он выбрал местечко возле огромного окна, расслабился и прикрыл глаза. Неужели все закончилось? Неужели то, что началось еще год назад, когда его назначили липовым руководителем отделения, все эти сумеречные аномалии, провокации, исчезновения Иных, общины, ворожеи и так далее – уже закончилось? И беспомощность, и ежедневные пытки звуком, и больничная стряпня – все это в прошлом? С каким бы удовольствием непривередливый обычно Угорь съел бы сейчас кулебяку или пару пирожков с вишней! Вернется завтра-послезавтра в райцентр – первым делом пойдет в Верин универсам. Контора, Танюша, отчеты – все подождет. Сперва пирожки, потом – целый вечер с Верой. А остальное – забыть, как страшный сон. Каскет на крючке у москвичей, за ним следят, его контролируют, и арест – дело времени. В любом случае это уже не забота Евгения.
Момент появления в зале Кайгуся Угорь пропустил – сообразил, что маг-зооморф уже тут, только по воцарившемуся благоговейному молчанию. Открыл наконец глаза и поприветствовал легендарную личность, вовремя подключившись к аплодисментам. Кайгусь выглядел не более древним, чем, скажем, Семен. Воображение Евгения рисовало колоритный образ в старинной остяцкой или еще более восточной одежде – все-таки долгое время этот маг провел в Бурятии и Казахстане времен Тохтамыша и Синей орды. Но одет Кайгусь был довольно современно, Угорь сказал бы даже – спортивно: трикотажная тенниска с коротким рукавом и свободного кроя брюки на эластичном ремне. И вообще такая внешность подходила кому угодно: футбольному тренеру, старшему технологу прокатного цеха или профсоюзному лидеру. Верно говорят – чем сильнее Иной, тем меньше он любит выделяться. Аесарон походил на чиновника, Сибиряк – на студента-физика, Химригон внешне ничем не отличался от шаманов какого-нибудь пятого-шестого уровня, Лиля путешествовала в обычной цыганской бричке, и даже столичные наблюдатели выглядели вполне обыденно.
Иные быстренько разместились за столиками. Кайгусь, плутовато поглядывая на их суетливые перемещения, прохаживался по центру зала туда-сюда. Наконец, когда все расселись, он остановился и звучно хлопнул в ладоши:
– Так! Доброй ночи, Светлые! Очень рад видеть тех, кого интересует мой опыт. Зная о занятости каждого из вас, я не стану читать длинных скучных лекций – о методиках трансформаций и псевдотрансформаций написано немало, мною в том числе, любой из вас может ознакомиться с материалами в архивах своих отделов. Но что может быть лучше наглядного примера и практических занятий, верно?
Судя по всему, Кайгусь не впервые участвовал в подобном мероприятии – слишком уверенно и профессионально он вел себя. Говорил быстро и четко, не рассусоливал. И уж тем более не пытался представить все как величайшее одолжение со своей стороны.
– Возможно, вам это покажется удивительным, но великим искусством псевдотрансформации владеет каждый из вас. Подчеркиваю – каждый! Степень умения – это уже другой вопрос. Корчить рожицы – едва ли не любимое занятие всех детей. Но скажите, разве вам никогда не доводилось пародировать своих знакомых, сослуживцев, руководителей? Разве не передразнивали вы кого-нибудь, копируя жесты и манеру разговаривать? Разве не пытались подражать известным актерам при знакомстве с девушками?
В зале послышались смешки. Угорь пока не мог понять, хорошо это или плохо, но гостю удалось несколькими фразами еще больше разрядить и без того непринужденную обстановку. Если у кого-то до сей минуты и был внутренний трепет от предстоящего знакомства с древним магом, то сейчас чего-то подобного не осталось и в помине.
– Давайте начнем с самого элементарного – с мимической составляющей. Вы и вы, – Кайгусь пальцем указал на двух магов, сидящих за одним столиком, – не сочтите за труд, выйдите ко мне!
Молодые люди поднялись со своих мест и, немного смущаясь, прошли на середину.
– На кого похожи эти люди? Вспомните фотографии в газетах и журналах, вспомните кадры из кинофильмов или спортивных трансляций. Можно ли сказать определенно, что каждый из этих парней похож на какую-то всем известную личность?
Шепоток пробежал между столиками, Угорь и сам с интересом рассматривал лица молодых людей, но не обнаруживал в них какого-либо сходства с популярными артистами, дикторами или спортсменами.
– Вот этот, справа, – наконец сказал кто-то из присутствующих, – немножко на Магомаева похож. Бровями, что ли?
– Забавно! – откликнулся Кайгусь, с хитрым прищуром разглядывая лицо парня справа. – А вот я уверен, что сходство может быть куда более очевидным. Следите за моими руками.
Он, словно скульптор, протянул к лицу парня обе ладони и весело прокомментировал:
– Не бойтесь, они чистые. Расслабьтесь. Я просто направлю вашу мимику в нужном направлении.
И он… Евгений не смог бы охарактеризовать эти действия каким-то термином. Кайгусь прикоснулся там, потянул здесь, провел подушечкой пальца по лбу и взлохматил волосы.
– Обращаю ваше внимание, – прокомментировал он, – что в моих действиях нет магии. Я не навешиваю ему новую личину, не превращаю одно лицо в другое посредством чар. Вы можете проверить это, взглянув сквозь Сумрак. Крохи, капельки Силы я использую исключительно для фиксации мимических мускулов в нужном положении. Сейчас это положение для них непривычно – точно так же, как никто из вас не сумеет сразу, без тренировки сесть на шпагат. Но если этим заниматься регулярно – растяжка уже не покажется вам чем-то сверхъестественным, правда? Потренировавшись, юноша сможет и сам, без моей помощи и без помощи магического воздействия, проделать то же самое. Каждый из вас сможет. И даже фиксация не понадобится – ваши мышцы научатся держать необходимую форму.
Он отступил на шаг, давая возможность оценить то, что получилось.
– Райкин! – ахнул кто-то.
Да, действительно, в центре зала стоял самый настоящий Аркадий Райкин – с чуть растрепанными волосами, нарочито округленными глазами и мягкой улыбкой, знакомой миллионам телезрителей по «Голубому огоньку», спектаклям и концертным выступлениям. Пока зрители оживленно обсуждали произошедшую метаморфозу, Кайгусь проделал то же самое со вторым молодым человеком.
– Никулин! – хором крикнули зрители.
В зале раздались аплодисменты, но Кайгусь не спешил благодарить немногочисленную публику.
– Может, кто-то из вас скажет, что я намеренно выбрал именно этих ребят, потому что их внешность подходила под типажи известных актеров. Ничего подобного!
Через минуту на месте Никулина и Райкина стояли Юрий Яковлев и, что самое поразительное, Наталья Крачковская, только значительно похудевшая и зачем-то надевшая мужской костюм.
– Управдом Бунша с женой! – восторженно крикнул кто-то, признав героев новой кинокомедии Гайдая.
– Конечно, такое перевоплощение не может считаться полным, – продолжил Кайгусь свое выступление. – Например, Бунша у нас вышел без растительности на лице. Тут уже пригодятся самые обычные приспособления – накладные бороды и усы, парики и так далее. Но я надеюсь, что никто из вас и не планирует занять место актеров. Моя демонстрация просто показывает, что в определенных обстоятельствах каждый из вас сможет обойтись без магии. Не мне вам рассказывать, как часто в оперативной работе бывает необходимо сменить внешность, не привлекая внимания магическими действиями. «Паранджу» ведьм распознать можно, а тут нет ни «паранджи», ни каких-либо заклятий – только ваши собственные лица. Поэтому там, где пользоваться способностями Иного категорически нельзя, такая мимическая псевдотрансформация однажды может спасти вам жизнь. Спасибо вам, друзья! – сказал он парням, отпуская их на место.
Те, все еще чувствуя себя немного смущенными, с недоверием ощупывали собственные лица, из которых, будто из пластилина, только что вылепили внешность других людей, и шепотом интересовались у знакомых – что, дескать, действительно было похоже?
Между тем Кайгусь не останавливал выступление.
– Аналогичным образом можно провести некоторые физические псевдотрансформации своего тела.
Он через голову стянул тенниску, затем расстегнул ремень и снял брюки.
– Надеюсь, моя нагота никого не смущает? – насмешливо изогнув уголки губ, спросил он. – Но даже если и так – я ничего не могу поделать, поскольку последующая демонстрация не предполагает наличия на мне одежды. Так! – Он звонко хлопнул в ладоши. – Маленькие дети, изображая в игре какое-нибудь животное, встают на четвереньки. Мне придется проделать то же самое. Осталось только выбрать, кого я стану изображать. Если позволите, я начну с простенького.
И снова Угорь не мог уловить каких-то конкретных движений – но вот вдруг необъяснимо утончились конечности, выдвинулись лопатки, заузились и сместились плечи, вспучилась грудь и поджались бока с животом… Нет, было понятно, что в центре зала по-прежнему находится человек, но человек, странным, непостижимым образом похожий на бесхвостую гиену.
– Напоминаю, – в полнейшей тишине проговорила гиена человеческим голосом, – что сейчас я использую только возможности организма. Да, у меня они развиты лучше, чем у вас, но никто не мешает и вам тренироваться. Мышцы, суставы, сухожилия, кожа – все это может быть пластичным, управляемым и приобретать ту форму, которую вы решите задать. Даже расположение внутренних органов – не проблема, если знать, как и куда что-то перемещать. Но это уже очень высокий уровень полиморфии. Предлагаю запомнить данный мыслеобраз, чтобы впоследствии в деталях рассмотреть, что именно я проделал с частями своего тела. Готовы? А теперь начинаем небольшие изменения…
Следующие полчаса Угорь сидел раскрыв рот, потому что на его глазах творились настоящие чудеса. Чудеса в понимании Иного – это то невероятное, что происходит без применения магии. Человек превращается в гиену, гиена в пантеру, пантера в собаку, собака в медведя – и все это вне Сумрака, Евгений раз пятьсот проверил! И никакой трансформации в традиционном понимании! Полиморф не наращивал массу, как это делают оборотни, не покрывался шерстью и не производил прочих изменений-перестроений скелета и тканей, присущих перевертышам. Только тело и его практически безграничные, как выяснилось, возможности.
Кайгусь комментировал каждое свое действие.
– Видите? Теперь я убираю плечевой сустав вот сюда и вытягиваю шею вот так. Чтобы подобие казалось еще более полным, таз нужно довернуть вот так. Всем понятно? Затем я делаю вот так… и вот так…
Угорь снова ущипнул себя. Нет, не сон. Остальные зрители имели вид не менее ошарашенный. Похоже, никто не ожидал, с чем именно придется столкнуться на этой встрече.
– Ну, вот, – удовлетворенно проговорил Кайгусь, поднимаясь на ноги уже в человеческом облике, но пока еще не делая попыток одеться. – Будем считать, что домашним заданием вы обеспечены на пару лет вперед. Не торопитесь, не старайтесь перепрыгнуть свой текущий уровень, не форсируйте процесс – давайте мышцам время привыкнуть, растянуться, адаптироваться. Будьте осторожнее с суставами – они у вас совсем не так эластичны, как у детишек, которых в пятилетнем возрасте отдали в гимнастику или на балет. Хотя, конечно, восстанавливаться после нагрузок вам, Иным, будет гораздо проще, чем нашим будущим чемпионам и примам. – Он улыбнулся. – Ну а теперь давайте попрактикуемся, займемся освоением того, что может пригодиться вам завтра. Тут уже не обойтись без магии, поэтому предлагаю вам воспользоваться сумеречным зрением.
Три часа пролетели как один миг. Вернее, за часами Угорь вообще не следил – тут и так было за чем следить.
– Смелее, друзья, смелее! – подбадривал неутомимый полиморф. – Я заторможу вашу скорость в полете, у вас будет достаточно времени, чтобы правильно произвести вращение и при этом не расшибиться. Давайте!
И происходило странное – два десятка голых мужиков разбегались и прыгали головой вперед, а потом запускался процесс псевдотрансформации. Мышцы, суставы, правильное положение тела и конечностей плюс немного магии – и уже на второй секунде любому стороннему наблюдателю начинало казаться, как на шкуре двух десятков замедлившихся в прыжке зверей проступают желто-черные полосы, как два десятка внушительных лап с не менее внушительными когтями проходят под тушами и, завершая вращение, с размаху обрушиваются на невидимого врага, а два десятка оскаленных тигриных пастей застывают над поверженным противником.
Артем был в восторге, Евгений все еще не мог прийти в себя от раскрывшихся способностей, которых он в себе даже не подозревал.
А потом где-то неподалеку Сумрак взвыл и обрушил на Иных всю палитру сумеречного эха высвобожденной энергии.
Практикующиеся, которых качнуло волной, похожей на затухающую взрывную, замерли в самых нелепых позах. Первым пришел в себя Угорь – выпрямился и, указав четкое направление, спросил в расчете получить ответ от местных:
– Что у вас там?
– Ближе всего – Институт автоматики и электрометрии, – откликнулся кто-то.
– Полкилометра, не дальше, верно? Да, значит, он. Там могут быть Иные?
– Нет.
– Артефакты?
– Да откуда?! Это обычный институт. Человеческий.
Угорь успел только натянуть брюки. Зашнуровывать демисезонные ботинки было некогда.
Бежать напрямик оказалось проще и быстрее всего. К тому же так Евгений видел перед собой светящееся пятно, которое мысленно определил как источник или эпицентр мощного выплеска. Кто-то бежал следом, он не стал дожидаться, чтобы уточнить, кто именно. Просто надеялся, что местные догадаются вызвать новосибирский Дозор, так как сомневался, что масштабы происходящего будут по зубам Дозорам Академгородка.
Институт автоматики и электрометрии пришлось огибать слева, поскольку пятно находилось где-то за углом корпуса. Впрочем, здесь, в непосредственной близости, след от недавней вспышки не казался всего лишь плоским пятном на темно-сером фоне. Это было нечто объемное – скорее облако, неравномерное и плотное, и по нему продолжали гулять извилистые разряды неведомых энергий. А еще оно медленно двигалось.
Здесь, на задворках института, вразнотык росли молодые деревья, а поверхность земли была слишком неровной, местами в застарелых строительных рытвинах, заполненных замерзшей грязью и снегом. Так что босому Евгению пришлось лавировать и терять время. Зато и подобрался он, хотелось надеяться, с неожиданной стороны. Конечно, если за явлением стоит живое существо, которое может чего-то ожидать или не ожидать.
Погружаясь временами в Сумрак, он уже успел понять, что сзади – Бурнатов и кто-то из иногородних гостей сегодняшней встречи. Остальные, насколько он мог судить, рванули к центральному входу в институт. Ну что ж, когда ты не один – встреча с неведомым уже не кажется слишком опасной. Угорь был, разумеется, без служебных амулетов. Да и Сила, которую он успел накопить с момента вернувшей его способности процедуры, изрядно поистратилась во время практических упражнений с полиморфом. Но сидеть и ждать подмогу?.. Шагнув на первый слой, он выглянул из укрытия.
Виновник обнаружился сразу же. Немолодой, щуплый, лысоватый мужчина в белом халате с чемоданчиком в руке медленно шел по территории, прилегающей к институтскому корпусу. Похоже, источником возмущений в Сумраке был как раз чемоданчик. Во всяком случае, энергетические нити, пронзающие облако, казалось, росли именно из него. Угорь попытался дотянуться и прочесть ауру человека, но ментальный доступ блокировался аккурат на границе облака. Может, какая-то защитная сфера? Евгений заглянул через второй слой: поразительно, но изменилось практически все, кроме владельца чемоданчика! Современное здание, всего лишь выцветшее на первом слое, здесь превратилось в мрачное каменное строение грубой кладки, с арочными окнами и высоким шпилем. Молодые деревья вокруг сменились дремучим лесом – сумеречным двойником того, который пришлось вырубить при строительстве института. Значит, Угорь действительно видел второй слой Сумрака! Вот только существо, гуляющее по первому слою, должно было проявляться здесь только в виде тени. Однако мужчина в центре облака оставался точно таким же, как и на предыдущем слое.
Вел себя он очень осторожно и как-то неуверенно. Озирался, наступал, выверяя каждый шаг, да и вообще создавалось впечатление, что он несколько потрясен тем, что видит вокруг. Самопроизвольная инициация? Дикий Иной? Или Иной, обнаруживший в стенах института артефакт, позволяющий находиться одновременно на двух слоях?
– Ночной Дозор! – рявкнул Евгений, выступая из-за деревьев. – Покиньте Сумрак!
Мужчина, до которого сейчас было шагов тридцать, подскочил, в ужасе обернулся на окрик и рывком подтянул к груди чемоданчик. Похоже, на его торце находился небольшой пульт с кнопками. Мужчина нажал одну из них, облако съежилось и погасло, а сам он вывалился в реальность. Но как только обнаружил приближающегося к нему Евгения, припустил со всех ног в сторону неприметной двери в задней стене корпуса, на ходу нажимая другие кнопки на пульте.
В Сумраке снова взвыло и полыхнуло так, что Угорь едва устоял на ногах.
– Ох ты! – выдохнул запыхавшийся Артем, нагнавший оперативника. – Евгений Юрьевич, что это?
Угорь и сам хотел бы это знать.
* * *
– Со вторым слоем дружишь? – уточнил Евгений у Бурнатова.
– Ну… так, – неопределенно ответил Иной-музыкант. – Если честно, не очень.
– Плохо. Этот, похоже, без проблем гуляет по второму. И значит, туда нужно постоянно поглядывать. А у меня силенок сейчас – как у севшей батарейки.
– Давайте дождемся ребят?
– А ты заметил среди них мага уровня третьего-второго? Вот то-то. Да и выдохлись они на практическом полиморфировании. Хорошо, если у кого-то из них амулет для восстановления имеется, но это вряд ли – не на операцию же по захвату шли, а на дружескую встречу с легендой.
Они осторожно передвигались по первому этажу института, по коридору со множеством дверей. Кабинеты, лаборатории, снова кабинеты, хозяйственные помещения… Черт ногу сломит! Этот лысоватый тип наверняка ориентируется здесь с закрытыми глазами, а они вынуждены пробираться на ощупь, наугад. Он ждет их появления, а они понятия не имеют, что у него припасено в арсенале. Правда, может, ничего и не припасено – уж слишком его метания при появлении оперативника напоминали панические. Дернулся в одну сторону (в смысле, в реальный мир), затем обратно, на первый слой, затем скрылся в недрах института. То есть понятно, что спрятаться в тот момент ему было важнее или выгоднее, чем вступить в бой. Но означает ли это, что у него в принципе нет средств для ведения боя? Вот как почувствует себя загнанным в угол, да как вытащит противотанковый пулемет… фигурально выражаясь.
Впереди, в дальнем конце коридора, мелькнула тень.
– Стоять! Ночной Дозор! – крикнул Артем, дергаясь туда.
– Свои! Ночной Дозор! – откликнулись из полумрака.
Те, кто добирался до института кружным путем, через главный вход, уже попали внутрь. И, судя по всему, никого не встретили ни по дороге, ни в вестибюле. Значит, лысоватый тип окопался где-то здесь, за одной из дверей. Вскрывать каждую?
Однако каждую вскрывать не пришлось. Видимо, у нарушителя спокойствия, заслышавшего голоса, не выдержали нервы. За металлической дверью с нарисованной по трафарету цифрой «9» раздался приглушенный звук работы какого-то электроприбора. Угорь нырнул в Сумрак, рядом тут же появился Артем и кто-то из занимавшихся у Кайгуся ребят – вроде бы тот, из которого слепили Райкина.
Потоки энергии, пронизывающей первый слой, сейчас неестественно подрагивали. Будто рядом работал мощный двигатель, заставляющий дребезжать и подпрыгивать в такт все окружающие мелкие предметы. То есть так бы это выглядело в реальности, в Сумраке же просто ощущалась некая глобальная вибрация, заставившая вновь вспомнить о Ворожее и устроенном им сумеречном торнадо. Неужели опять что-то подобное? Или это локальное проявление?
Разобраться с замком железной двери труда не составляло, вот только из-за свистопляски Евгений не мог рассмотреть, что ждет его внутри. Артем отошел влево, потрогал стену, испытующе посмотрел на Евгения – дескать, давай с разных сторон? Угорь кивнул и показал второму Иному место справа от двери – мол, заходи отсюда.
– На счет три? – улыбнувшись, одними губами спросил Бурнатов.
– Три! – выдохнул Угорь и рванулся вперед.
Все помещение было заставлено приборами и техникой, и все это гудело, дрожало, мигало и колебалось в сером сумеречном пространстве. Наверное, поэтому не сразу удалось понять, где притаился ожидавший их беглец. Буквально мига какого-то не хватило – мужчина развернул диковинную установку, луч которой попал четко в грудь Артему. Молодой маг тонко вскрикнул и опрокинулся навзничь. Загодя приготовленный «фриз» Евгения стремительно промчался через помещение – и завяз в светящемся облаке, окружившем стрелка. Тот дернул какой-то рубильник, и в сторону ворвавшихся в лабораторию понеслось нечто плотное и прозрачное. Пресс? Мгновенно выставленный Щит Мага от направленной струи чистой Силы не уберег, Евгения вышвырнуло из лаборатории и впечатало в противоположную стену коридора. Очухавшись, он снова ринулся внутрь. К тому моменту на первом слое оказались еще трое из тех, кто успел добраться до института. Не на шутку потревоженный Сумрак бурлил, вспышки файерболов сменялись внушительными ответными энергетическими выплесками со стороны обороняющегося типа. Похоже, парни держались на одном упрямстве. Поняв, что и их дела плохи, Угорь нырнул глубже, на второй слой.
И нос к носу столкнулся с Кайгусем. Без разговоров оба они метнулись за огромный диковинный трансформатор, бьющий извилистыми разрядами в потолок. Рядом прошелестела волна сокрушительного жара – похоже, мужчина прекрасно видел тех, кто явился к нему и с первого слоя, и со второго.
– Я не могу глубже! – шепнул Евгений полиморфу.
– И не надо. Мы не знаем, что там. Может, на третьем слое он еще сильнее.
– Есть предположения, кто он? Я не вижу, не понимаю! Откуда такая силища? Откуда такие странные артефакты? Как его проморгали местные?
Кайгусь пожал плечами, и оперативник ревниво подметил, что тот успел полностью облачиться – и в футболку, и в добротные спортивные туфли, и даже теплый джемпер сверху натянул. А подоспел фактически одновременно с Евгением. Впрочем, сейчас обоим было жарковато.
Угорь одернул себя: времени на посторонние мысли нет. Вообще-то это – второй слой! Как долго еще он здесь продержится, если уже сейчас начинает задыхаться от переутомления? На остатках Силы он еще раз попытался просканировать помещение. Бред какой-то! Да, здесь пахло магией, но совсем не в той степени, в какой должен ощущаться ее аромат, когда дело доходит до масштабных схваток с применением мощных артефактов. Паленой изоляцией воняет куда больше. Что же тогда представляет собой вся эта аппаратура?! Если это не магические артефакты – тогда что?! Какой силой заряжено, по какому принципу наносит столь ощутимый урон?
Ах, Артем, Артем…
– Послушайте! – поборов одышку, крикнул Угорь, по-прежнему не высовываясь из укрытия. – Мы не знаем, кто вы. Мы не знаем, чего вы добиваетесь. Но ваши силы не безграничны, а нас много. Мы в состоянии вести осаду столько, сколько потребуется, чтобы вы свалились от истощения. Может, все-таки лучше просто поговорить? Давайте вернемся в реальный мир, давайте обсудим проблему…
Новый залп был ему ответом. Худо.
– Я – все, – шепнул он Кайгусю. – Больше не продержусь.
Не дожидаясь реакции полиморфа, он отступил на первый слой.
Дышать стало чуть полегче. Схватка продолжалась, только расстановка бойцов отсюда была не видна, обзор закрывал кожух гудящего и подрагивающего генератора. Там – трансформатор, здесь – генератор. И пахнет паленой изоляцией…
– Это ваш последний шанс! – вновь подал он голос. – Я сейчас выйду с поднятыми руками. Обещаю, что не наврежу вам. Мы просто поговорим! Парни, прекратите огонь!
Его послушались. Через несколько секунд донесся хриплый голос:
– Ну, выходи… кто бы ты ни был. И учти – ты на мушке!
В этом Евгений не сомневался. Как не сомневался и в том, что противник без промедления выстрелит в него, если он совершит хоть одно лишнее движение, – распластанный на полу лаборатории Артем был слишком хорошим напоминанием.
Он выбрался из-за генератора, сделал один нетвердый шаг, другой…
– Достаточно! – крикнул мужчина, прячась за своей установкой. – Стой там! Говори, кто вы такие и чего от меня хотите!
– Мы – Ночной Дозор. Иные, которые следят за порядком и пресекают нарушения.
– Я ничего не нарушил! – отчаянно взвизгнул тип в белом халате. – Ничего такого, за что меня следовало бы убивать! Я просто проводил эксперимент!
Евгению нужно было сделать еще шаг, от силы – два. Но вряд ли противник позволил бы ему сместиться хоть на сантиметр.
– Никто не хочет вас убить. Мы… Мы как милиция. Мы не имеем права убивать при задержании. Но яростное сопротивление развязывает нам руки. Поэтому вам лучше…
– Я не сяду в тюрьму!
Где-то на заднем плане, за спиной у нарушителя, начала проступать фигура. Кайгусь? Очень своевременно. Но как же опасно! Там, где проявлялся полиморф, не было вообще ни одного укрытия, ничего такого, что могло бы защитить. Угорь надеялся, что древний маг знает, что делает. Видимо, нарушителя он обошел по третьему слою. Или попал в тыл каким-то другим хитрым способом. Как знать? Может, полиморфы и в змей умеют превращаться? Или в ма-аааленьких комаров.
То ли мужчина что-то почувствовал, то ли окончательно решил для себя, что переговоры бессмысленны, но он начал быстро перещелкивать какие-то тумблеры, и вокруг него вновь стало густеть то самое облако, которое не давало прочесть его ауру и делало неуязвимым для боевых заклинаний дозорных. И если это облако расползется еще капельку – оно зацепит Кайгуся. Что на первом слое, что на втором. А может, и на всех слоях Сумрака одновременно.
Поднятые руки сейчас были очень кстати: Евгений просто сделал еще один необходимый шаг. Кажется, взвизгнув, мужчина попытался выстрелить из своего диковинного агрегата, но Угорь уже опустил левую руку. Вместе с рубильником, торчащим из щитка на стене возле двери. Гудение и вибрации стихли. А в следующий миг на плечи нарушителя опустились две медвежьи лапы.
* * *
– Гранин Аристарх Филиппович, Иной, Темный, специализация отсутствует, но имеются явные способности к целительству. В реальности же – ученый-физик, руководитель лаборатории, испытывающей промышленные лазеры. Судя по всему, не так давно произошла спонтанная самоинициация – во время одного из экспериментов он оказался на волосок от гибели, ну и…
– Судя по всему – это судя по чему? – устало уточнил Евгений.
Его пригласили в местное отделение Ночного Дозора – небольшую комнатку в здании жэка. Сказали – для уточнений. После такой тяжелой ночи, после всех впечатлений, после того, как не приходящего в сознание Артема отправили в Новосибирск в надежде, что тамошние маги окажутся посильней да потолковей… В общем, после всего этого Угорь едва удерживал себя в вертикальном положении, даже несмотря на то, что сидел. Одно хорошо – за одеждой не пришлось возвращаться в кафе-клуб, ее прямиком сюда доставили.
– Судя по показаниям самого задержанного, – с удивлением посмотрел на Евгения Светлый дозорный, а его коллега из Дневного Дозора, прибывший по сигналу о задержании, презрительно усмехнулся.
– И как же вы это профукали? – осведомился Угорь. – Что, в городке так много самоинициировавшихся? Еще одного можно запросто не разглядеть в толпе?
Дозорный побагровел.
– Не по делу претензия, – вальяжно развалившись на соседнем стуле, бросил в пространство Темный. – Нас всех в тот момент в Томскую область перебросили. Слышал, наверное, о Ворожее? Ну вот, мы все там и были. А потом…
– Он говорит, что неделями не выходил из лаборатории, повода не доверять его словам нет.
Хотелось спать, хотелось домой, хотелось узнать, как там Артем, кто им занимается. Но почему-то Ночной Дозор Академгородка счел своим долгом выложить всю информацию о нарушителе ему, руководителю такого же маленького отделения из совершенно другой области. Да, он, конечно, непосредственно участвовал в задержании, но…
– Дальше… В тот момент в Академгородке действительно никого из Иных не осталось. Некому было обнаружить и элементарно просветить дикаря. А дикарь, соответственно, не подозревал о существовании других Иных. Считал, что входит в Сумрак при помощи своих приборов.
– А это не так? – заинтересовался наконец Угорь.
– Разумеется, нет! – поджал губы дозорный. – Это же невозможно. Где магия – и где наука! Прямо противоположные вещи. Неужели не знали?
– Знал, но…
Не рассказывать же им, что последние недели доказали, что Сумрак и наука если и не связаны напрямую, то местами пересечены. Как перпендикулярные прямые. А может, как две синусоиды – сразу во множестве мест.
– Нет, приборы тут совершенно ни при чем. Он их использовал как «костыли».
Угорь кивнул, показывая, что понимает. Приборы служили Гранину так же, как пассы неуверенному магу, как бубен шаману, как грибы и ароматный дым жрецу, как магический кристалл ведьме-гадалке. То есть можно обойтись и без них, но с ними – привычнее и надежнее.
– Правда… – Тут Светлый замялся и покосился на своего Темного коллегу. – Правда, выяснилось, что некоторые свойства реальных приборов могут проявляться и в Сумраке.
– Гиперболоид?
– Ну да. Лазерная установка, из которой он «отстреливался». И не только. Я не ученый, всех терминов и процессов не понимаю, но похоже, что мощное электромагнитное поле может взаимодействовать с энергией Сумрака. Одно дополняет другое и наоборот. По одной из версий, именно благодаря такому синтезу энергий он мог находиться сразу на двух слоях. Хотя возможно, что Гранин, сам того не ведая, наделил такими свойствами сконструированные приборы. Будем разбираться.
– Разбирайтесь, – пожал плечами Угорь. – Удачи вам в этом нелегком деле. Лабораторию опечатали?
– Разумеется. Самого ученого отправили в вышестоящую контору.
– На нем, между прочим, покушение на убийство висит, – напомнил Евгений, – не говоря уже о сопротивлении при задержании.
Представитель Дневного Дозора помрачнел. Еще раз покосившись на него, Светлый сказал:
– Вероятнее всего, не только покушение, но и убийство. Нет-нет, не волнуйтесь, ваш друг жив! Просто недавно у одного из сотрудников института странный сердечный приступ случился… Но мы…
– Будете разбираться, – закончил за него Угорь. – Но как бы то ни было, его ждет наказание, верно? Даже если в смерти институтского сотрудника он не виноват.
– Тут такой нюанс… Вы же знаете, как плохо обстоят дела с настоящими учеными среди Иных. Все наши научные отделы… – Светлый с досадой махнул рукой. – Да что говорить? Без его сотрудничества мы даже с чемоданчиком сто лет разбираться будем, не говоря уже про более сложную аппаратуру в девятой лаборатории.
– И?.. – настороженно сказал Угорь.
– И в связи с этим мы просим вас не выдвигать против Гранина обвинений, – собравшись с духом, выпалил дозорный.
Евгений решил, что ослышался, но эти двое так пристально смотрели на него, так ждали реакции…
– Ребят, вы офигели? – оторопело произнес Угорь. – Вы хотите, чтобы я отказался от своих показаний?
– От показаний – нет, ни в коем случае! – запротестовал Светлый. – Все зафиксировано, свидетелей много. Он – преступник, это сомнений не вызывает. Но нам бы… нашим руководителям хотелось бы, чтобы вы не настаивали на строгости наказания, когда дело дойдет до суда. Вернее, если дойдет. Он нам очень нужен.
Угорь начал угрожающе подниматься со стула, но тут в контору влетел второй оперативник Ночного Дозора Академгородка. В руках у него был знакомый Евгению чемоданчик.
– Там просто батарея села! – радостно объявил он. – Еще бы! Он же два раза его использовал, а аккумулятор только на один всплеск был рассчитан! Но я подзарядил. От обычной розетки, представляете?
– И зачем? – поинтересовался Темный. – Думаешь, он сейчас портал раскроет?
– Тебя не спросил! – обиженно огрызнулся Светлый. – Просто хочу проверить, что за штука.
Угорь, который еще минуту назад намеревался без разговоров покинуть помещение, задержался на пороге. Мало ли что эти сумасшедшие натворят?
– Кнопка «вкл» – она и в Африке «вкл», верно я говорю? – подмигнул дозорный-экспериментатор.
Он бережно погладил пульт на торце чемоданчика и вдавил кнопку. Пару секунд все молчали. Потом кто-то шумно выдохнул и раздельно проговорил:
– Ни-че-го. Что и требовалось доказать. Где Сумрак – и где наука!
Евгений сделал шаг за пределы комнатки.
– Да погоди ты! – благоговейным шепотом откликнулся второй. – Глядите-ка!
Угорь обернулся. Сперва не понял, в чем дело. А потом заметил.
У всех присутствующих в комнатушке – полупрозрачные, зыбкие и почти ненастоящие – сами собой поднялись с пола тени…
* * *
– Черт знает что! – буквально выплюнул Артур. – Вспоминайте, о чем вы вчера говорили, что делали, чем могли его спугнуть!
– Нас здесь практически не было! – Угорь не пытался оправдаться, он просто констатировал факт, но получалось, что все равно оправдывается. – Сразу после… процедуры, которую провел Семен, мы уехали.
– Сразу?
– Ну, почти. Я зашел в палату переодеться. Я же в больничной одежде был! Оставил книгу на тумбочке. Сказал соседям по палате, что вернусь поздно. Артем все это время ждал в фойе. Ну… а вернулся я под утро, вы сами знаете. Книги на тумбочке уже не было.
– Да далась вам эта книга, любезный! – в сердцах бросил Темный.
– Не скажите, – угрюмо буркнул Евгений. – Соседи ее не брали, посторонних в палате не видели. Кто-то же ее взял?
Артур только махнул рукой. Семен все это время сидел с кислой физиономией на месте медсестры, и непонятно было, размышляет ли он о чем-то напряженно или просто страдает.
– Пока находились в институте – точно Силой не пользовались?
– Да точно, точно. Про Бурнатова наверняка не скажу. Но он так и так не вызвал бы подозрений, даже если бы воспользовался. Было время Ночного Дозора, а он вроде как на службе.
– Черт знает что, – повторил Темный и нервно прошелся по кабинету № 5.
– Да уж, – вяло отозвался Семен. – Такие усилия, такая операция – все зазря.
– Ну, почему зазря? – попытался успокоить его Евгений. – «Противоядие» же в итоге нашли.
– «Противоядие»! – закатил глаза Артур. – Измерили температуру снега и установили, что он холодный. Отменный результат!
– Он хочет сказать, – пояснил Семен, – что в плане искомых отличий между психикой человека и Иного мы так и не продвинулись. Так и не поняли, каким образом Сын Дога вычислил все эти частоты и ритмы.
– А кто он? – шепотом спросил Угорь, обращаясь исключительно к Светлому наблюдателю. Темный в таком состоянии вряд ли удостоил бы оперативника ответом.
– Да Наташа, Наташа, – скривившись, будто от зубной боли, проговорил Семен.
– К… какая Наташа? – поперхнувшись, переспросил Евгений.
– Вот эта, – потыкав указательным пальцем в стол, за которым сидел, ответил Семен.
– Которая карточки заполняла?!
– Ага.
Голова шла кругом. Не Остыган. Не Герыч. Не кто-то из шаманов и магов, находящихся на лечении или привлеченных для изучения горлового пения. Медсестра, через чьи руки при поступлении в ИКЭМ прошли все травмированные Иные!
– И вы об этом знали?
– Безусловно, – процедил Темный. – С самого начала ее пасли. Делали вид, будто не догадываемся, кто она. А она делала вид, что не замечает нашего присутствия.
Как это все нелепо! Один Иной старался находиться поближе к научным изысканиям, угрожающим его преимуществу в определенной области, и считал, что держит ситуацию под контролем. Двое других Иных, держа в поле зрения первого, также считали, что контролируют операцию. В итоге по факту выяснилось, что никто ничего не контролировал. «Противоядие» давно найдено, несмотря на внимание со стороны злодея. Злодей исчез, несмотря на тотальную слежку. А Угорь сейчас – не виновник, нет, но раздражающий фактор, возникший в ненужном месте в ненужное время. Свидетель фиаско. И ведь претензий ему не предъявишь, поскольку ничего он не сделал, ничем вроде бы не спугнул преступника, и вместе с тем исчез преступник сразу после того, как Артем рассказал о своем открытии, а к Евгению вернулась способность управлять Силой. Совпадение?
Вот спрашивается, чего они ждали? Почему не схватили эту Наташу сразу же? Зачем весь этот цирк? Сомневались, что справятся с потомком Дога? Надеялись узнать о сообщниках, о долгосрочных планах? Нет, никогда, видимо, Евгению не понять резоны руководителей высоких уровней. Вот и случай с Граниным в этом смысле весьма показателен.
– Значит, у Дога был не сын, а дочь?
И тут Артур впервые взорвался по-настоящему.
– Вы их по одному лекалу набираете, что ли?! – прокричал он в сторону Семена. – И главный критерий – тупость? При прошлой нашей встрече, – обернул он пылающее гневом лицо к Евгению, – ты хоть что-то собой представлял!
– А мы разве уже… А. Да. Вероятно, в прошлой жизни.
– Евгений Юрьич, – с просящими интонациями в голосе обратился к оперативнику Семен, – ты иди уже, а? Вещи пакуй. Я распоряжусь – машина будет ждать тебя через полчаса у ворот, довезет до аэропорта. Там уж сам разберешься.
Угорь, не прощаясь, вышел. Не стал он прощаться вообще ни с кем. Разве что соседям по палате кивнул напоследок да охранникам-Иным на выходе.
Если бы в тот момент, когда он шел к воротам, что-то заставило его обернуться, Угорь наверняка заметил бы в окне второго этажа задумчиво глядящего ему вслед Остыгана.
Но Евгений не обернулся.
