Глава 12
план спотыкается
Яркий дневной свет брызнул в глаза. Я прикрыла их рукой, щурясь, не в силах перестать моргать. Большинство продолжали зачарованно разглядывать жабу, которую Эол Свирепый уже доставил на помост, но были и те, кто заметил меня. Они принялись подталкивать в бок соседей. В толпе зашептались, народ разрывался между мной и жабой.
— Это же та самая принцесса!
— Сдурел? Ту сожрал дракон.
— А я тебе говорю: она…
Мой выход получился эффектным. Во многом благодаря стараниям Мадония Лунного, который принялся наигрывать нечто среднее между сонатой и военным маршем.
Голем потянул меня вверх по ступеням на помост, не обращая внимания на попытки идти самостоятельно. Бороться было бесполезно: истукан исполнял заложенный в него приказ.
В тот момент, когда я оказалась перед мадам Лилит, Глюттоном Медоречивым, всеми вельможами и прибывшими на праздник послами, не говоря о многотысячной площади, Марсий как раз склонился над жабой, внимательно рассматривая реликвию, но не решаясь дотронуться.
— Она дрыхнет, — разочарованно констатировал он.
— Она просыпается лишь раз в тысячелетие, Ваше Величество, — начал лекторским тоном Амброзий Высокий, — и…
— Да помолчите вы, — грубо оборвал король. — Тут он увидел меня и удивленно вскинул брови. — Цветочек? А ты-то что здесь делаешь?
Я покосилась на Глюттона Медоречивого, не зная, что ответить, а заодно заметила хитрую зеркальную установку, стоявшую чуть в стороне. Похоже, её-то и собирается использовать первый советник вместо заклятия распухания.
Мадам Лилит сделала вид, что удивлена моим появлением не меньше Марсия. Ей стоило податься в ректоры Академии драматических искусств.
— Так, с принцессой позже, сперва жаба, — расставил приоритеты король, снова склонился над подарком и спросил у мадам Лилит. — С её спячкой можно что-то сделать? Она изречет мне предсказание?
Первый советник с трудом переключила внимание с меня на короля, покачала головой и ответила сладким голоском:
— Нет, Ваше Величество.
— Разве не с такой целью она здесь? И ещё эта штуковина у неё во рту?
— Нет, — снова ответила та с нескрываемым удовольствием.
Разочарованию Марсия не было предела.
— Бесполезный кусок хрусталя! — Король бросил на не оправдавшую надежд вещательницу презрительный взгляд и направился обратно к трону. Махнул на горку даров: — Киньте её к остальным.
На лицах простых жителей отразился ужас от такого кощунства. Спящая или нет, жаба была святыней.
Иноземец с двухметровой горкой буклей на голове сморщил нос и придвинулся к веселому крепышу в алом бархате:
— Шефо они носятся с эта лягушка-стекляшка?
Тот пожал плечами и с веселым видом переплел пальцы-сардельки на кругленьком пузе.
— Местный обычай.
Марсий плюхнулся обратно на трон, широко расставив ноги.
— Так, теперь ты, Цветочек. Подойди.
Мадам Лилит сделала невольное движение в мою сторону, но одумалась и остановилась, автоматически поглаживая Руфоцефалуса и сверля меня напряженным взглядом. Опасалась, что я что-то выкину.
Я вспомнила совет Магнуса, выпрямила спину и не тронулась с места. Только сделала приличествующий случаю реверанс.
— Ваше Величество, — поприветствовала я так, словно была гостьей, а не пленницей с неопределенным будущим. И неважно, что на мне этот нелепый тюремный балахон. Не одежда делает девушку принцессой.
Марсий усмехнулся, явно предвкушая потеху, и открыл рот, но тут мадам Лилит подалась вперед.
— Стойте, — велела она пажам, которым было поручено забрать жабу у Эола Свирепого. Те с несчастным видом кружили вокруг великана, не зная как подступиться, и после окрика с облегчением заняли свои места.
Король нахмурился и, опершись руками о подлокотники трона, начал подниматься.
— Первый советник, вы забываете, что…
— Сядьте, — скомандовала мадам Лилит и вкрадчиво добавила: — Будет лучше видно.
Изумленный и озадаченный, Марсий так и застыл в положении полувставания. Мадам Лилит бросила на меня искоса ещё один взгляд и подошла к краю помоста, наслаждаясь всеобщим вниманием. Я вспомнила, как она оживляла принцев: вскинутые к небу руки, горящие глаза и растрепавшиеся волосы. Она определенно любит быть в центре внимания. Наверняка, неоднократно репетировала эту сцену во дворце перед зеркалом.
Точно выверенные жесты и мимика подтвердили догадку.
— Король, — начала она, обращаясь к площади, — для нас это не просто сочетание букв. Мы слышим это слово повсюду, ежечасно, куда бы не отправились, за что бы не взялись: лик короля на аверсе гривенников, королевские указы регулируют нашу жизнь, а королевские войска охраняют сон. По статистике первым словом младенцев чаще становится «Ваше Величество», а не «мама». Монарх — тот, на кого мы привыкли полагаться во всём, кому доверяем безоговорочно, на чью мудрость полагаемся и чьему милосердию вверяем себя. Обращаюсь к вам, жители Потерии, задумывались ли вы когда-нибудь над этим?
Судя по лицам и растерянным взглядам, не задумывались. Более того, напыщенная абстрагированная речь мало трогала умы и сердца простого народа. Какой-то малыш закапризничал, и стоящая рядом мама отвлеклась, утешая его, тут и там начались скучные зевки и разговоры. Жаба и принцесса интересовали их куда больше. Мадам Лилит, как опытный оратор, уловила настроение толпы и быстро сменила тактику.
— Представьте, что все мы бусы, а король — связующая нить. Стоит ей порваться, и ожерелье рассыплется. Почему это может произойти, спрашиваю я вас? Отчего нить может порваться?
— Бусины тяжелые? — предположил какой-то гоблин, не знакомый с понятием «риторический вопрос».
— Нет, — нахмурилась мадам Лилит. — Я имела в виду…
— Зацепились за что-то? — подала идею опрятная старушка в переднике.
— Нитки гнилые! — выкрикнула румяная торговка в многослойной одежде. — Я третьего дня купила у Длиннозубой Апоры два мотка шелковых и на пробу катушку хлопковых, так теперь три новехонькие рубахи на выброс!
— Нечего ниткам-то пенять, коли руки кривые, — возмутилась эльфийка с полным ртом мелких акульих зубов — видимо, та самая Длиннозубая Мора.
По знаку первого советника глашатай протрубил в рог, призывая к тишине.
— Именно: гнилая нить! — подхватила мадам Лилит, когда порядок был восстановлен. — Оглянитесь вокруг: как королевство может процветать, если держится на гнилой нити? Почему гнилой? — спросите вы, и я отвечу. Нет, ещё лучше: покажу ответ.
— С меня хватит, — заявил Марсий и встал. Первый советник подняла бровь, и Зол Свирепый, бережно примостив лягушку на подарочную декоративную подставку, легонько толкнул его обратно. Марсия буквально швырнуло на трон. Он приложился головой и сполз, но тут же выпрямился, глядя на великана широко раскрьстыми от изумления и бешенства глазами.
— Да я тебя… — Он шевельнул руками, но принц перехватил запястья и пригвоздил их к подлокотникам. Что-то щелкнуло, и когда он отошёл, все увидели, что теперь Марсий прикован к трону массивными резными браслетами.
— Первый советник, что это значит?! Стража! Бесполезно. Ни один ни шелохнулся.
В толпе заволновались.
Послы начали недоуменно перешептываться, кто-то хмурился, двое попятились к спуску с помоста, но их завернули обратно.
— Не волнуйтесь, господа, — сказала мадам Лилит. — Через считанные мгновения всё встанет на свои места.
Она снова повернулась к толпе и вскинула над головой кулак с зажатой коробочкой гляделок, чтобы все хорошенько рассмотрели.
— Перед вами ключ к правде, а это, — жест в сторону жабы, — замочная скважина. Свиток, который она держит в пасти, изменит ваши судьбы раз и навсегда, вернёт Затерянному королевству его былое величие. Сегодня я заменю гнилую нить на прочную, скреплю наше ожерелье.
Марсий дернулся. Мадам Лилит бросила на него презрительный взгляд, поправила зеркальную установку и направилась к жабе. Внезапно дорогу ей преградил доселе державшийся в тени Глюпон Медоречивый.
— Не так быстро, первый советник, — сказал он, останавливая её тычком тросточки в грудь, и повысил голос, обращаясь к народу. — Слышать — это хорошо, видеть — ещё лучше, но, как известно, органы чувств могут нас обманывать. Кто знает, вдруг то, что вы увидите и прочтете, всего лишь ловкий фокус или того хуже… подделка?
— Что вы делаете? — прошипела мадам Лилит.
Принц ответил ей громко, чтобы слышала вся площадь.
— У добрых жителей королевства и наших уважаемых гостей не должно остаться ни малейших сомнений в истинности того, что они увидят. — Эта девушка, — он указал на меня, — здесь потому, что именно она обнаружила и принесла документ, представляющий исключительную важность для всех нас. И сейчас она подтвердит подлинность свитка магической клятвой.
Мадам Лилит оторопела, в глазах мелькнула растерянность, и тут я поняла: она ничего не знала про клятву, идея принадлежала Глюпону Медоречивому. Отсюда и её удивление при виде меня.
Принц тем временем поднял над головой зажатую меж большим и указательным пальцем красную пилюлю:
— Магическая клятва — идеальная проверка. Она мгновенно изобличает ложь. Что бы потом ни говорили, всё сказанное под её воздействием — неопровержимая правда. Подойди сюда, дитя, не бойся.
Я сглотнула и приблизилась. Мадам Лилит опомнилась.
— Нет, — она выставила ладонь и понизила голос до шепота: — Мы так не договаривались.
— Успокойтесь, племянница, — тоже шепотом ответил принц, — так ещё лучше. Этот цирк нам на руку, всё идёт по плану.
— По чьему плану?
Он не ответил. Бесцеремонно отодвинул её и положил руку мне на плечо. Стоило труда удержаться и не сбросить её.
Эол Свирепый растерялся не меньше первого советника. Даже Марсий перестал извиваться. Народ так вообще забыл дышать.
Покровитель факультета магической дипломатии был сам не свой: ни следа привычной вкрадчивой сдержанности. Протез блестит, язык то и дело облизывает пересохшие губы, голос дрожит от нетерпения:
— Повторяй за мной: «Я, Оливия Виктима Тринадцатая, клянусь, что своими руками вынесла этот свиток в пасти жабы из хранилища Академии, где он содержался последнюю тысячу лет».
Глаза мадам Лилит сузились.
— Ах ты лживый, гнусный… — начала она, уже не заботясь о том, чтобы говорить шепотом.
— Што фсё-таки сдесь происходит? — вопросил Парикастый у Кругленького. — Вы хоть што-нибуть понимать фо фсём этом?
— Особенности местного менталитета, — жизнерадостно отозвался тот. — Давайте просто смотреть.
— …ненадежный, жадный до власти… — продолжала разоряться мадам Лилит. Вид у неё был пугающий: глаза на выкате, пальцы скрючены. Кажется, ещё миг, и вцепится принцу в горло.
Эти двое стоили друг друга: ни дать ни взять шакалы, грызущиеся за добычу.
— Поздно, племянница, — прошипел Глюпон Медоречивый так, что расслышали только мадам Лилит и я. — Свиток подлинный, а вот содержимое я слегка подправил, пока ты бегала примерять трон. Так что вместо королевы, у Затерянного королевства будет новый король — тот, который должен был встать у власти ещё десять веков назад. А вместо этого гнил в камне, наблюдая за тем, как одно недостойное поколение сменяется другим, таким же, и рыча от бессилия. — Он повернул ко мне полубезумное лицо, бешено вращая кроваво-красным протезом, и крикнул, брызжа слюной:
— Раскусывай!
За те доли секунды, что у меня были; я поняла две вещи: первое — родственные чувства не самая сильная сторона Глюпона Медоречивого, и второе — он очень точно подобрал формулировку клятвы: сам свиток подлинный, подкорректировано только содержимое. Похоже, принцу, в отличие от меня, это удалось. Значит, кончина от разрыва на части мне не грозит, зато друзья получат свободу.
— Нет! — завопила мадам Лилит и ринулась вперед, чтобы помешать.
Я выпалила клятву и раскусила пилюлю.
* * *
И в ту же секунду мир завертелся в багровом вихре. Послы, мадам Лилит, принцы, Марсий, толпа на площади превратились в смазанные пятна, уносимые алым ветром. Я стояла в эпицентре урагана, а вокруг вращались какие-то клочья, крупицы, ленты, и клубы тумана. Со всех сторон слышались обрывки фраз, смех, шепот, ссоры, окрики, знакомые и незнакомые голоса говорили одновременно. Бордовые зигзаги то и дело распарывали вселенную, оставляя в воздухе быстро затягивающиеся порезы. Из одной такой прорехи вышел некто, отогнул крашек моей души и, деликатно поинтересовавшись «вы позволите, принцесса?», скользнул внутрь.
Клятва двигалась внутри меня от одного клочка воспоминаний к другому, сшивая их в одеяло жизни, вытаскивая на свет то, о чем я никому не рассказывала, вороша и перетряхивая личное, струясь по жилам в поисках нужного эпизода, при этом бормоча: «не то, снова не то…», «а, может, это?», «нет-с, ищем дальше…».
Вот я, спрятавшись за дворцовую колонну, спешно натягиваю бриджи, которые Мика стащил из прачечной, чтобы мы могли сбегать в город поглазеть на бродячих артистов. Сам он караулит, не идет ли кто по коридору. Ему десять, а мне двенадцать, и принцессе не пристало появляться на таких представлениях…
А вот я назло нянюшке отрезаю свои уродские косички — чтобы она больше не могла заворачивать их вокруг ушей. С этой прической я похожа на барана.
В следующем воспоминании я поддаюсь искушению разок лизнуть ледяного петушка во дворце Снежной королевы, выстроенном к Новому году. Фрейлины прикрывают нас юбками и вежливо улыбаются проходящим мимо гостям, пока лейб-медик пытается отлепить мой язык…
Клятва двигала, переставляла, копалась, то и дело перемежая действия фразочками вроде «так, придётся чуток потесниться», «ну и ну! и вы это правда сделали?»
— Хм, а вот это интересно! Неужели зубы не мешают? — заметила она, наткнувшись на мой поцелуй с драконом.
— Не ваше дело! — вспыхнула я. — Вы за жабой пришли, вот её и ищите! А то, пока вы там возитесь, уже вечер наступит.
— На сей счёт не волнуйтесь, принцесса, для остальных пройдёт лишь пара секунд, — хмыкнула клятва и тут же чертыхнулась, споткнувшись о нужное воспоминание. — А вот и наша жабочка!
Сцена в подземном зале Академии прошла перед глазами, как в замедленном показе. Помещение было воссоздано до мельчайших деталей, только фантомы состояли из красного тумана, словно бы подсвеченного изнутри. Неужели это я? Так странно видеть со стороны, будто и не со мной было…
Этот эпизод клятва проверила скрупулезно: вертела и так и сяк, приближая моё лицо, растягивая время, останавливая его, ускоряя и перематывая назад. Я затаила дыхание, с трепетом ожидая вердикта.
— Хм, — сказала клятва после паузы.
— Кажется, здесь всё в порядке… а нет, стойте!
Я перестала дышать.
— Нет, показалось, — протянула она.
— Значит, я прошла проверку? Эй, вы ещё там?
Ветер перестал вертеться, и всё, что в нём кружилось, полетело на землю, но, так и не достигнув её, растаяло.
Красный мир исчез так же быстро, как и возник, и солнечный день вместе с переполненной площадью вновь обрушился на меня.
