Глава 10
Последнюю неделю Хайме Переса преследовали неудачи. Основательные и мелкие, они угнетали сенатора. Он чувствовал опасность. Всегда он старался упреждать удар, но теперь нельзя было понять, в каком направлении надо действовать. «Надо позвонить Рибейре», — решил он.
Вдруг зазвонил телефон. Секретарша докладывала, что в приемной его дожидается инспектор Купер. Перес взглянул на регламент: можно было выкроить полчаса.
— Пускай зайдет, — отрывисто сказал он в трубку, почему-то чувствуя тревогу. Свежевыбритый и бодрый инспектор появился на пороге кабинета. Он поздоровался, и сенатор указал на кресло.
— Сеньор Перес, в деле, которое я веду, появились новые данные. Это касается не только гибели вашего сына, но и нескольких других дел.
Сенатор молча смотрел на него, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Ну-ну, что вы там раскопали? — как-то вяло спросил Перес.
— Сеньор Перес, — сказал инспектор, пожалуй, слишком официально, — я хочу предъявить вам фотографию. Возможно, вы видели этого человека, — он вынул фотографию и протянул ее сенатору.
— Нет. Нет. Никогда не видел. А кто это?
— Некто Хуго Санчес.
— Мне это имя ничего не говорит. Но почему вы взяли, что я должен его знать? — Перес нахмурился.
Вместо ответа Купер протянул ему еще несколько фотографий. На сей раз Перес только мельком взглянул на них.
— Нет, не знаю. Почему, вы подсовываете мне это? — он показал на фотографии. Вы что, в чем-то меня подозреваете? Возможно, вы решили, что я убил собственного сына? — хрипло выкрикнул он, и лицо его побагровело.
— Помилуйте, сеньор Перес! Я только хочу выяснить кое-какие детали, необходимые для хода следствия. Я подумал грешным образом, что вы поможете мне.
— Помогу? Но как? — воскликнул Перес.
Инспектор показал одну из фотографий:
— Это Ибрагим Фарух, — Купер впился глазами в сенатора.
— Какая разница, Фарух он или Шмарух… Я же сказал, что не знаю его. В конце концов, что вы от меня хотите, инспектор? Вы отнимаете у меня время, у меня все расписано по минутам.
Купер словно пропустил эту тираду мимо ушей.
— Этот Фарух был частным детективом. Он погиб. В его сейфе мы нашли несколько любопытных снимков.
Купер достал из кармана еще снимки и протянул сенатору. Тот взглянул на один из них, и изменился в лице:
— Это… это фальсификация! — выдохнул он.
— Не думаю. Ваша жена и тот человек… Хуго Санчес… Вам было известно об их связи?
— Нет! — воскликнул сенатор и нервно зашагал по комнате. Внезапно он остановился перед Купером.
— Это ложь… провокация! Я сейчас же позвоню Костанеде.
Он подошел к телефону, но тут Купер сунул ему другую фотографию. На ней Шарлота и Санчес занимались сексом. Мельком взглянув на снимок, сенатор брезгливо бросил его на стол. Казалось, его хватит удар. Шатаясь, он подошел креслу и плюхнулся в него.
— Я подозревал это, — пробормотал он. Несколько минут Перес сидел, уставившись в одну точку. — Но как эти фотографии попали к этому… как его? — спросил сенатор обреченно.
— К Фаруху. Как я уже сказал, он частный детектив. Возможно, он шантажировал вашу жену или Хуго Санчеса, любовника вашей жены. Теперь — оба мертвы.
— Вот как? И это я их убил?! Вы не допускаете, что фотографии — фальшивки? Сейчас это делается на высочайшем профессиональном уровне.
— Нет, сеньор Перес. Перед тем как прийти сюда, мы провели экспертизу. Фотографии подлинные. — Я думаю, сеньор Перес, вы поручили следить этому частному детективу за женой, — как бы между прочим произнес Купер.
— Инспектор, вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
— Да, сеньор Перес, отдаю! — твердо произнес Купер.
— Это ваши фантазии, инспектор, не более…
— Возможно. Но что вы скажите о Хуго Санчесе? — спокойным тоном произнес Купер.
— Это тот, кто якобы был с моей женой?
— Да, он! — Купер взял со стола фотографию Санчеса.
— Я же вам сказал, что не знаю его.
— Но у меня есть основания считать, что вы знаете его. Притом очень хорошо. Возможно, вы ненавидели его, так как он встречался с вашей женой.
— Нет, я не знал, что моя жена встречается с этим субъектом!
— Нет, знали! И даже встречались с ним в день его гибели 10 июля.
— Да вы с ума сошли! — воскликнул сенатор.
— Отнюдь. Днем 16 июля вам позвонила ваша бывшая служанка Луиза. Она сказала, что ваша жена встретилась с Хуго Санчесом в его доме.
— Ложь! Ложь! Луиза врет. Я не знаю никакого Санчеса. Я сейчас вызову охрану и вышвырну вас вон.
— Вызывайте! Но вам знакомо вот это? — Купер достал колпачок авторучки. Сенатор тупо уставился на колпачок.
— Что, не узнаете? Где ваша ручка? Где? Вы ее выбросили? Колпачок от этой ручки вы искали ночью в доме Санчеса. В той комнате, где был убит Санчес. Вы потеряли его там.
— Но откуда вы взяли, что это колпачок именно от моей ручки? Таких ручек миллионы или больше!
— Возможно, но эту ручку вам подарили на семинаре в Рио. Мы проверили список участников семинара от Перу. Вы не оказались в списках участников. Вернее, результаты нашего запроса из Рио перехватил и фальсифицировал Фернандо Сори. Теперь мы дополнительно дали запрос об участниках того семинара, на этот раз вы оказались в этом списке.
— И это все? — к сенатору вернулось спокойствие. — Даже начинающий адвокат разобьет твои домыслы в пух и прах, — твердо произнес Перес.
— Вы уверены, сеньор Перес? Во-первых, служанка покажет, что звонила вам; во-вторых — эта ручка. В-третьих, что самое главное, вас видели входящим в дом Санчеса в тот злополучный день.
— Видел? Кто?
— Сейчас я в интересах следствия не могу назвать его имя. Он опознал вас по фотографии, и он даст показания против вас.
— Не берите меня на пушку, инспектор, — сказал сенатор.
— Хотите, я расскажу, как все было? — спокойно спросил Купер. — Ваша бывшая служанка Луиза позвонила вам. Она сказала, что видела, как ваша жена входила в коттедж Санчеса. Вы тотчас помчались туда и застали ее там. Между вами и Санчесом возникла ссора. Возможно, вы толкнули бедного Санчеса, он упал и ударился виском о край стола… Вот вам и «несчастный случай». Или его можно квалифицировать как неосторожное действие, приведшее к гибели человека.
— Слушайте, инспектор, — перебил его сенатор, — подсказывая мне сценарий якобы имеющего место события, вы хотите, чтобы я ухватился за предложенную вами идею. Тем самым я подтвердил бы, что убил этого прохвоста, то есть вы хотите, чтобы я признался в несовершенном мною преступлении. Я утверждаю, что не знаю этого человека. И никогда не видел. Возможно, вам хорошо заплатили. У меня не было причин убивать этого Санчеса. Я настаиваю, чтобы вы покинули мой дом.
— Но это еще не все, — не давая сенатору выговориться, произнес сенатор.
— Что? Что еще? Что еще ты выдумал, инспектор?
— Перед занятием любовью ваша жена и Санчес выпили немного виски или еще чего-то. Но, что интересно: на рюмках не оказалось отпечатков пальцев. Ни Санчеса, ни его гостьи. Значит, убийца протер, прополоскал их, так как не хотел, чтобы кто-то знал о гостье. Я так думал, но наверняка ошибся: они там были. И бедный эксперт Лаблас поплатился за это жизнью. Как, кстати, и его подруга некая Миранда. Фернандо приказал Лабласу молчать; он сам уничтожил следы присутствия вашей жены на квартире Санчеса. Едва я узнал, что любовником вашей жены является Санчес, многое для меня прояснилось. Так, например, зачем убийце убирать «пальчики»…
Я предположил — затем это подтвердилось — что вы в тот вечер были у Санчеса, и это совпало с посещением Санчеса вашей женой.
Полагаю, что главным исполнителем вашей воли, тем, кто постарался, чтобы все, что вы натворили, не было раскрыто, являлся капитан криминальной полиции Фернандо Сори. Он не только убрал Лабласа и Миранду, он убрал — и, я надеюсь, это докажу — Николаса Лопеса. Для того, чтобы мы все предыдущие убийства свалили на Эспиносу, ибо у того были свои счеты с Лопесом. Но могло быть и другое: Лопес знал нечто важное, и его убрали. Я корю себя, что выпустил Лопеса, хотя, думаю, что его достали бы и в камере. Не понимаю, почему Сори не убрал его раньше…
— Я не знаю никакого, как его, капитана Фернандо…
— Сори, — сеньор Перес, — подсказал Купер. — Я докажу, что знаете… Послушайте! Прошло несколько дней после гибели Николаса Лопеса, и ко мне явился один перепуганный насмерть человек. Он назвался, и попросил меня упрятать его за решетку, так как боялся, что его убьют. Каково было мое удивление, когда он заявил, что его убьют как Николаса Лопеса. «Вы знали Николаса Лопеса?» — спросил я. «Да, — ответил он, — и довольно близко. Узнав о его гибели, я сразу побежал к вам. Дело в том, что много лет назад я часто скитался в джунглях, ночевал месяцами в индейских деревнях, словом, я был, так сказать, другом краснокожих. Я привез много вещей, которыми пользуются индейцы. Среди них был страшный яд, которым они смачивают наконечники своих стрел. Яд этот очень токсичен, разлагаясь, не оставляет следов в организме. Сам не знаю, для чего я его взял. Так вот, я как-то рассказал об этом яде Николасу… А через некоторое время он попросил дать ему этот яд. Я дал, хотя понимаю, что не должен был делать этого. И вот теперь он убит. Возможно, он проговорился, кто дал ему этот яд, и теперь очередь за мной…»
Сеньор Перес, доказано, что этим ядом отравлен и ваш сын… К счастью, быстро было сделано вскрытие мальчика, и яд не успел разложиться. Знаете, из того, что я вам только что сказал, вовсе не вытекает, что Николас Лопес — убийца вашего сына. Хотя, надо признаться, он был основным подозреваемым. Я думаю, вы, сеньор Перес, знаете убийцу вашего сына, — Купер выложился и умолк.
Перес сидел как воды в рот набравши. Тогда Купер продолжил:
— Вот, сеньор Перес, как мне видится то, что произошло с вашем сыном. Принесли апельсиновый сок мальчику и вашей дочери Дорис. Сок в комнате вашего сына и в комнате дочери оказался нетронутым. Тем не менее, в желудке мальчика нашли сок и яд. Значит, мальчик все-таки пил сок. Да, пил, но почему сок в его комнате не тронут, и в нем нет яда? Вы скажете, что яд распался. Нет, он распадается только в организме. Что же получается? Кто-то отравил Джонни, вымыл стакан и налил снова сок. Тогда должны остаться отпечатки пальцев на стакане, если, разумеется, действовали не в перчатках. Тогда я подумал, что Фернандо Сори, который вел следствие, с помощью Лабласа или без него уничтожил следы преступления. И вдруг меня осенило: а что, если хотели отравить Дорис? И тут я подумал о вашей жене. И только я подумал о ней, как все встало на свои места. Вы знаете, как она ненавидела вашу дочь. Я полагаю, Лопес — кстати, тоже ее любовник — передает ей яд. Она заходит в комнату вашей дочери и подсыпает яд в апельсиновый сок, который принесла прислуга. Девушка в это время купается в бассейне. Ваша жена насыпает яд из флакона и уходит. Мальчик в это время носится по коридору, забегает в комнату к сестре и выпивает сок.
Затем в комнату заходит ваша жена, видит пустой стакан, вымывает его, снова наливает сок. Потом ваш сын умирает. На экспертизу, слава Богу, были взяты оба стакана. Как ни вымывала Шарлота стакан из комнаты Дорис, крошечные следы яда остались на нем, наряду с «пальчиками» вашей жены. Но следствие ведет Фернандо Сори; он докладывает вам о результатах экспертизы. Вы подозреваете вашу жену, ведь кто еще может покушаться на жизнь вашей дочери? Тайком вы снимаете ее отпечатки пальцев и передаете их Фернандо. Опечатки совпали, и это было для вас шоком. Вы шарите в доме и находите флакон с ядом. Все! Все для вас ясно. Это она отравила сына. Вообще, в этом деле много случайностей, нелепостей и, как ни странно, мало расчета.
Начнем с того, что ваша жена, решившись отравить Дорис, не предприняла ряд предосторожностей. Первое: она не выбросила или уничтожила флакон с ядом. Второе: не уничтожила отпечатки пальцев на стакане Дорис. Ее можно понять, если учитывать, что все подумают, что смерть девушки произошла от остановки сердца, то есть наступила по естественной причине. Самая главная ее ошибка, что она не подумала, что этот сок может выпить не Дорис, а кто-то другой.
Вы передаете найденный флакон с ядом опять-таки капитану Фернандо Сори. На нем Лаблас сеова находит отпечатки пальцев вашей жены. Тогда вы решаете отомстить жене за смерть сына. Вы насыпаете в пищу или воду яд, но не смертельную дозу, и даете вашей жене. Итог — паралич. Теперь о капитане Фернандо Сори. Он сделал все, чтобы свидетели замолчали. Он был очень осторожен, но в последний момент у него сдали нервы. Думаю, мне бы никогда не докопаться до сути дела, если бы не неожиданный подарок судьбы: авария, в которой гибнут Фернандо Сори и Фарух. Я не знаю и, наверное, никогда не узнаю, почему Фернандо сам сел за руль, когда решил убрать «мнимого свидетеля».
— Мнимого?! — воскликнул Перес.
— Да, я устроил ему западню. Тот человек, которого хотел убрать Фернандо, был мой товарищ. Можно сказать, это была ловля на живца. И опытнейший Фернандо клюнул на это. Вот, пожалуй, и все, — Купер замолчал.
Молчал и сенатор. Он неторопливо закурил сигарету, явно что-то обдумывая.
— Все это — ваши домыслы, инспектор, — сказал он спокойно и миролюбиво. — У вас ни одной стоящей улики. Ни один суд не признает меня виновным. У вас нет и не может быть доказательств моей вины. Вы можете говорить сколько угодно и что угодно, но это только слова. Слова, инспектор.
— Возможно. Но, думаю, у меня хватит доказательств вашей вины. Только одно меня смущает, одно занимает меня больше всего: гибель Дорис. Она явно выпадает из моей схемы. Кто мог ее убрать? Не парализованная же Шарлота. Она же в коме…
— Дорис? — произнес задумчиво Перес. За время беседы он впервые улыбнулся. — Это — единственное, что у меня осталось. Моя дочь жива!
— Что? — вырвалась у Купера. — Жива?
— Еще не зная истинных намерений моей жены — возможно, она заказала ее — я решил обезопасить дочь. Я нанял водителя, бывшего каскадера, и устроил аварию, в которой, как было задумано, чуть пострадал молодой человек Энрико Галло и осталась невредимой моя дочь. Мои люди из «скорой помощи» подобрали якобы смертельно травмированную дочь и Энрико. В больнице подобрали подходящий труп молодой женщины и похоронили. Вот так для всех «погибла» моя дочь.
Услышав это, Купер не мог скрыть изумления. Он почувствовал, что почти счастлив. Тем не менее он сказал:
— Сеньор Перес, после всего услышанного у вас может возникнуть желание предпринять против меня некие акции. Знайте, я постарался обезопасить себя. А теперь, до свидания, сеньор Перес, — он вышел, тщательно закрыв за собою дверь.