Глава 6. Изобретатель

Фредди Лоуренс, как правило, открывал рот лишь для того, чтобы задавать вопросы. Он редко говорил о себе. В мире журналистов излишняя откровенность может привести к хищению материалов, если речь идет о какой-нибудь новости, достойной появиться в печати. Молодой журналист обнаружил, что лучше как можно меньше говорить о себе, стараясь держать язык за зубами во всех вопросах, касающихся личной жизни. Подобная скрытность может быть полезной в жизни, но становится совершенно излишней в дружбе, особенно если дружишь с таким человеком, как Дэн Холлидей. Лоуренс практически не рассказывал другу о своей возлюбленной. Дэн, имевший широкую душу и сам пострадавший в делах амурных, при всей своей симпатии к журналисту был возмущен тем, что Фредди так долго молчал о том, что у него вообще есть возлюбленная. А посему он постарался сделать все, чтобы разузнать у Фредди его историю любви, когда они отправились в Шипик через Фаувлей и Бесвик.

– Где ты ее встретил? – неожиданно спросил Дэн.

Они сидели в отдельном купе, и к этому времени Дэн уже пролистал все газеты и журналы, что находились в их распоряжении.

– Ее? – с недоумением переспросил Лоуренс, который спокойно курил, положив ноги на противоположное сиденье. – Ты кого имеешь в виду?

– Ее. Твою единственную девушку на свете.

– Хватит чушь нести! – Фредди покраснел. Он выглядел смущенным.

– Неужели? Хотя, возможно, ты прав. – И Дэн замурлыкал себе под нос простую американскую песенку под названием «Интересно, кто сейчас ее целует».

Лоуренс воспринял это болезненно.

– Никто ее не целует. Я могу ей доверять.

– Доверять кому? – с совершенно невинным видом поинтересовался Дэн.

– Даме, которую ты сейчас имел в виду. Мисс Винсент… Милдред.

– Разве я ее имел в виду? Ладно, теперь-то ты вспомнил имя… Старик, мы закадычные друзья, но твоя журналистская привычка держать язык на замке действует мне на нервы. Сделай для себя доброе дело, освободи душу. Я готов выслушать. – Дэн откинулся на спинку кресла с ангельской улыбкой.

Фредди не уклонялся от ответа слишком долго, но опустил все детали. В конце концов, он доверял Дэну и в какой-то момент согласился с тем, что неплохо было бы выговориться.

– Она самая прекрасная девушка в мире, – начал он.

Дэн щелкнул пальцами.

– Мы все так говорим. Лилиан…

– Милдред! Мы говорим о ней, – очень быстро произнес Фредди, чтобы Дэн не успел перебить его. Если Дэн хотел, чтобы ему доверяли, он должен был говорить намного серьезнее. – Милдред – это ангел, а ее дядя старый, добропорядочный умный зверь.

– Да, – убежденно протянул господин Холлидей. – Точно так же я думал о сэре Чарльзе, когда он вмешивался, прерывая мои разговоры с Лилиан. Того же мнения я придерживаюсь относительно Джона Муна, потому что…

– Да, я понимаю, что ты подразумеваешь под «потому что». Но что касается Милдред…

– Которая ангел. Да?

– Я познакомился с ней год назад в Лондоне, на улице Риджент, если быть точным. Какой-то сноб приставал к ней, так что она обратилась ко мне, и я врезал негодяю по морде. Потом я проводил ее до дома…

– В Хиллшир? Ты что, странствующий рыцарь? – усмехнулся Дэн.

– Не валяй дурака. Я проводил ее до отеля Гуэлф на улице Джермин, где она остановилась вместе с дядей. Дядя оценил услугу, которую я оказал его племяннице, и пригласил меня. Особенно он мной заинтересовался, когда узнал, что я журналист. Ведь я мог рассказать в прессе о его аэропланах. Для бизнеса старика-изобретателя это был отличный шанс.

– Изобретатели, как правило, дураки во всем, что касается житейских дел. Так что ты позвонил на следующий день, чтобы узнать, не стало ли лучше мисс Винсент.

Фредди с удивлением посмотрел на мрачного Дэна.

– Как ты догадался, Холлидей? Да, я позвонил, и господин Соломон Винсент стал относиться ко мне еще лучше.

– Несомненно, ты и с племянницей успел познакомиться, – с озорством пробормотал Дэн.

– Хорошо, можно и так сказать, – ответил Лоуренс, еще больше покраснев.

– Сам прошел этот путь и делаю выводы из личного опыта, – уверенно объявил Дэн.

– Но с Милдред вышло все не так. Чтобы сделать эту длинную историю короткой, скажу так: я несколько раз видел их в городе, покормил ужином и несколько раз заказал для них театральную ложу. С каждым днем я чувствовал, что все сильнее люблю эту девушку. Затем господин Винсент предложил мне посетить Шипик, чтобы испытать его машины и опубликовать об этом несколько статей в «Моменте».

– Ах. Мне кажется, я вспомнил имя господина Винсента. Я даже читал эти статьи. Но племянница изобретателя в них не упоминалась.

– Осел! – шутливо объявил журналист. – А должна была? Больше нечего рассказывать… Я уже несколько раз приезжал в Шипик, и господину Винсенту я нравлюсь.

– Он уже принимает тебя как племянника? – задумчиво поинтересовался Дэн.

– Нет, черт побери! Вот почему я называю его «зверем». Он говорит, что Милдред ему нужна в качестве экономки, и он не позволит ей выйти за меня замуж. Она такая хорошая девушка, что слушается своего дядю, потому что, когда умерли ее родители, он стал ей вместо отца.

– Занудная мелодрама и ухаживание на расстоянии, когда дама живет в Хиллшире, а поклонник в Лондоне. И сколько будет длиться такое неудовлетворительное положение дел, сын мой?

– Не знаю, – пригорюнившись, признался Фредди. – Наверное, до тех пор, пока не умрет ее дядя.

– Тогда понадеемся, что он часто будет летать на аэропланах, – весело предположил Дэн. – Но не стоит унывать. Уверен, все будет в порядке. Я еще потанцую на твоей свадьбе, а ты на моей. Кстати, нет никакой необходимости говорить господину Винсенту или его племяннице о наших попытках остановить банду.

– Разумеется, нет. О причине упоминать не стоит. Все, что я говорил, – отдельная тема, а ты едешь в Шипик со мной, чтобы раздобыть аэроплан и выиграть гонку от Лондона до Йорка. Это будет реклама для господина Винсента.

– Точно. А Милдред… давай-ка лучше поговорим о ней, старик. Знаю, ты смерть как хочешь рассказать мне о том, какой она на самом деле ангел. Заговори меня, чтобы я уснул под твои любовные рапсодии…

И, похоже, Фредди готов был, сломав лед недоверия, приступить к рассказу. Он описал внешний вид Милдред, с любовью вдаваясь в детали, подробно рассказал о ее замечательных качествах, цитировал ее высказывания, воспевал таланты и таким образом развлекал своего друга и заодно себя самого до самого Фаувлея. Дэн же закрыл глаза и, комфортно устроившись, слушал, изредка попыхивая трубкой. Иногда он делал замечания, но большую часть времени молчал, дав возможность Лоуренсу бормотать о своей любимой и ее совершенстве. Однако в глубине души Дэн был уверен, что возлюбленная его друга ни в чем не может сравниться с Лилиан.

Оказавшись в индустриальном городке Фаувлей, утопавшем в облаках дыма, путники вышли из поезда, оставив главную ветку, и перешли на другую платформу, где сели на местный поезд, отправляющийся в Бесвик. Станция располагалась всего в шести милях вниз по линии, и им пришлось пересесть, чтобы достигнуть этого городка, – железнодорожная ветка отходила от главной артерии, уходя в сельскую глубинку. Она делала петлю у подножия очень высокого холма, целиком заросшего деревьями, которые потеряли большую часть листвы. Лоуренс рассказал другу, что неподалеку в лесу расположены руины аббатства, а также указал еще ряд достопримечательностей, так как хорошо знал эти края. В Бесвике они перегрузили свои вещи на ветхую двуколку и отправились вверх по склону по длинной извилистой дороге, ведущей на возвышенность, поросшую вереском. Год выдался холодным, час был поздним, а воздух удивительно свежим и, как сказал Фредди, «воодушевляющим». Дэн, однако, этого не замечал, чувствовал себя сонным и зевал всю дорогу, пока коляска не остановилась возле уединенной гостиницы Шипика – грубого каменного дома с толстыми стенами и черепичной крышей.

Хозяйка, тощая, востроглазая и не слишком красивая, встретила их у дверей и заулыбалась в самой любезной манере, как только увидела Лоуренса.

– Вы опять здесь? – вызывающе поинтересовалась она, и Дэн заметил, что, несмотря на картавость, присущую северным районам Англии, в ее речи не было деревенского акцента.

– Да, госпожа Пелгрин. В этот раз я приехал с другом. Собираемся провести тут три-четыре дня. Мы хотим номер с двумя спальнями и гостиной и ужин прямо сейчас.

– Все будет, – заверила молодых людей госпожа Пелгрин, по-прежнему держась вызывающе.

– И цена фунт за день с каждого, – продолжил Фредди.

– И еще десять шиллингов за гостиную, – бодро объявила госпожа Пелгрин.

– Не пойдет.

– Я не возьму с вас меньше.

– Хорошо, – согласился Дэн, пожимая плечами. – Лучше так, чем стоять на холоде и спорить. Я заплачу лишние десять шиллингов.

– Холод! И вы называете это холодом? – с презрением в голосе проговорила госпожа Пелгрин. – Ха, холод! – И она провела их по коридору, сложенному из камня, в большую и удобную комнату в задней части дома. – Эта гостиная вас устроит?

– Отлично, госпожа Пелгрин, – объявил Фредди, шлепнувшись на софу, покрытую скользким одеялом из конского волоса. – А ужин?

– Вы получите его, когда он будет готов, не раньше и не позже, – рявкнула хозяйка, покидая комнату. – Разве это холод? – и она мрачно улыбнулась.

– Хочу спросить у тебя, Фредди, почему хорошие дамы такие дикарки? – лениво поинтересовался господин Холлидей.

– Она не дикарка. К тому же госпожа Пелгрин любит меня. Я часто здесь останавливаюсь.

– Любит тебя? – со смешком переспросил Дэн. – Господи, как же тогда она разговаривает с теми, кого не любит?

– Это всего лишь северная бесцеремонность. Она честная…

– Но грубая. Оба этих качества часто сочетаются. Такие, как она, считают, что будут приняты за мошенников, если начнут вести себя прилично и вежливо.

Лоуренс запротестовал:

– Госпожа Пелгрин – словно необработанный алмаз.

– Я люблю, чтобы мои драгоценные камни были отполированными. Как бы то ни было, мы здесь, и здесь же останемся, и поедим, если эта милая дама принесет нам ужин. А потом я пойду в постель, так как буду непрестанно зевать, если не лягу спать.

– Но ведь едва только пробило шесть часов! – воскликнул Лоуренс. – Я хотел сегодня же до ночи навестить господина Винсента… этим вечером.

– Ступай один и увидишь красавицу Милдред, – сонно пробормотал Дэн. – Двое – это компания, трое – уже толпа. Я собираюсь лечь спать, – и, несмотря на все аргументы Лоуренса против такого ленивого времяпрепровождения, отправился в постель, но смог лечь лишь после длительного препирательства с госпожой Пелгрин относительно огня в спальне. Он сказал, что хочет разжечь камин, хозяйка объявила, что в этом нет необходимости. В итоге Дэн настоял на своем, и когда огонь разгорелся, госпожа Пелгрин пожелала ему спокойной ночи.

– Вы не бабочка, чтобы мечтать об огне, – объявила она своему гостю и вышла, хлопнув дверью и что-то бормоча по поводу людей, которые боятся холода.

– Нет сомнения, что такая погода рассматривается тут как тропическая, – пробормотал Дэн себе под нос, прежде чем лечь в постель, сославшись на погоду. И уже лежа в постели, он похихикал над госпожой Пелгрин, пока не заснул.

На следующее утро Лоуренс разбудил его в восемь, и Дэн заворчал о том, что готов проспать круглые сутки. Однако холодная ванна его взбодрила, и он спустился в гостиную, чувствуя завидный аппетит. Госпожа Пелгрин приметила это и опять пошутила в своем духе о холоде, к которому бабочка – так она теперь называла Дэна – слишком чувствительна. Лоуренс снова заговорил о Милдред, которая была бы рада познакомиться с Дэном, но с сожалением отметил, что Дэн вряд ли получит машину, которую ищет.

– Почему? – поинтересовался Дэн Холлидей, зажигая трубку и приканчивая третью чашку кофе. – Господин Винсент не хочет, чтобы кто-то другой пилотировал его машину? И где он найдет более опытного человека, чем я, способного полететь на его машине в гонке между Лондоном и Йорком?

– Господин Винсент – чудной тип. Это все, что я могу сказать, – объяснил Лоуренс.

– Ладно, думаю, если не можешь сказать мне больше, то ничего не говори. Мы пойдем и посмотрим на этого чудного типа, когда скажешь.

– К одиннадцати.

– Отлично. Я поговорю с дядей, а ты сможешь обаять его племянницу. Справедливое распределение ролей.

Лоуренс сразу же согласился. Дэн был уверен, что все так и будет, поскольку его друг сгорал от страсти. Вскоре приятели вышли из гостиницы и залюбовались открывшейся картиной. Шипик располагался в самой высокой части плато, деревня представляла собой большое скопление крепких каменных домов. Огороженные участки торфяника протянулись на север и юг, восток и запад. С того места, где стояли сейчас приятели, можно было наблюдать зеленые квадратики возделываемых полей, вереск, цветущий пурпуром, и далекие лазурные горы. С возвышенности виднелась бесконечная страна: зеленые долины, а под сенью лесов скрывались разбросанные тут и там особняки и деревеньки, большие и маленькие. Земли раскинулись столь широко, а перспектива была настолько бескрайней, что Дэн по-настоящему впечатлился размерами неба. Оно накрыло их, словно огромная перевернутая чашка, без единого облачка. На фоне этого безграничного пространства Дэн почувствовал себя совсем крошечным.

– Чувствую себя песчинкой в Сахаре, – вздохнув, заметил Холлидей.

– Неужели ты и в самом деле чувствуешь себя просто песчинкой? – сухо переспросил Лоуренс, поскольку не относился к поэтическим личностям.

– Только поэт сможет объяснить тебе это, Фредди. К тому же ты очень приземленный человек.

– Никогда не знал, что ты поэт-гений, – отрезал Лоуренс, пожав плечами.

– Тебе есть чему поучиться, – укоризненно ответил Холлидей. – Уже скоро одиннадцать, поторопимся к господину Винсенту.

Фредди согласился, и, пройдя три четверти мили вдоль края деревни, они неожиданно наткнулись на небольшой особняк со стенами, покрытыми лишайниками, и крышей из желтого камня, стоящий в небольшом садике с растительностью, измученной ветрами. Невысокая каменная стена отделяла сад от большой дороги, и гостям пришлось миновать низкие деревянные ворота, чтобы пройти по мощеной дорожке до скромной двери. Сам особняк выглядел карликом на фоне огромных деревянных сараев с крышами из оцинкованного металла. Они появились неожиданно, смутно вырисовываясь из-за дома, и размерами гораздо более соответствовали характеру окружающего ландшафта. Это и были мастерские господина Винсента. Там, вдали от любопытных глаз, он создавал свои летательные аппараты. Поля позади мастерских, распаханные в ровные лужайки, стали стартовой площадкой, откуда взлетали аэропланы, чтобы парить над холмом и долиной, к удивлению местных жителей.

– В это время года поля как раз подходят для «причуд» господина Винсента, – оглядевшись, объявил Фредди.

Милдред встретила их в особняке, в крошечной гостиной, которая вполне могла бы сгодиться для большого кукольного домика, и сообщила, что ей очень приятно познакомиться с господином Холлидеем. Ее дядя, как она упомянула, был занят в мастерской, но мог встретиться с гостями через полчаса. После разговора с девушкой Дэн вынужден был согласиться с тем, что Милдред и в самом деле очень мила и любезна, хотя и не чета Лилиан. К тому же Дэну никогда не нравились высокие дамы с оливковой кожей, синими глазами, темными волосами и меланхолическим видом потерявших власть королев. Милдред… это имя ей подходило… была слишком высокой и статной, на вкус Дэна, который больше любил златовласых, сказочных и шаловливых девушек. Мисс Винсент выглядела серьезной и задумчивой, и хотя улыбка ее в самом деле казалась очаровательной, улыбалась она редко. Дэну показалось, что уединенная жизнь среди вересковых пустошей в компании – пусть она и наслаждалась этим – угрюмого дядюшки сделала девушку слишком печальной для своих лет, хоть ей и было не больше двадцати двух. Однако сколько людей, столько и вкусов, и Дэн не мог отрицать, что племянница изобретателя – волшебная саксонка Фредди с примесью кельтской мистики в облике – выглядела очень хорошо. В самом деле, они были красивой парой, но слишком важной на вид. Сам Дэн придерживался иных вкусов, более фривольных.

– А вам не скучно проводить тут день за днем, мисс Винсент? – поинтересовался он.

– Скучно! – эхом отозвалась она, скосив взгляд своих грустных темно-синих глаз в его сторону. – Но не всегда. Смею заверить, тут много дел. У нас только один слуга, и я много помогаю в работах по дому. Моего дядю не так просто удовлетворить, поскольку он очень разборчив во всем, что касается пищи. К тому же он держит нескольких рабочих, и каждую субботу мне нужно рассчитывать их зарплату и выплачивать деньги. На самом деле я веду всю финансовую часть бизнеса моего дядюшки.

– Так это работа или хобби? – стараясь говорить с уважением, поинтересовался Дэн. Сам он был достаточно легкомысленным и поразился, что у мисс Винсент так много занятий.

– Ну, скорее второе, чем первое, – ответила Милдред, улыбнувшись его почтительному отношению. – Дядя Соломон и в самом деле не любит публичных выступлений. Единственная его цель – создать идеальную машину, и он постоянно занят совершенствованием и обдумыванием новых способов завоевания воздушной стихии.

– Но его машины могут испытывать и другие, – заметил Фредди.

– Да, и с большим успехом. Однако дядя не читает газет и не интересуется тем, что говорят о его самолетах, хотя ему интересно, каким путем идут другие изобретатели. Еще его сильно интересуют гонки через канал, над Альпами и даже просто от города к городу. Но он использует собственные схемы и работает по двенадцать часов в сутки, совершенствуя свои аэропланы. Ему не нужны ни аплодисменты, ни общественные награды, господин Холлидей. Сами увидите, что его интересует только работа.

– Истинный дух гения, – одобрительно пробормотал Дэн. – Такой человек непременно должен чего-то достигнуть.

– Он никогда не прерывается, – тихо пробормотала мисс Винсент. – Как только он достигает одной точки, то рассматривает ее как точку опоры для старта к новой цели. Его не волнует ни еда, ни питье, ни одежда, ни политика, ни развлечения… ничего из того, к чему стремится обычный человек. Летающие машины занимают все его мысли и время.

– Счастливый человек! Иметь труднодостижимую цель и возможность попытаться достичь ее – вот истинное счастье любого мужчины. Я буду рад поговорить с ним.

– В любом случае он не сможет уделить вам много времени, господин Холлидей.

– Мужчина, одержимый какой-то созидательной идеей, сам по себе редкость, – заверил ее молодой человек. – Я лишь надеюсь, что он даст мне аэроплан для гонки. Я могу справиться с любым аэропланом, а Фредди говорит, что творение вашего дяди намного лучше моделей его конкурентов.

– Не уверена, что он даст вам аэроплан, – вздохнула Милдред, и лицо ее стало печальным. – Он очень ревнив и подозрителен во всем, что касается его машин.

– Как и все изобретатели, – сказал Лоуренс, вставая. – Пойдем к нему.

– Да, – добавил Дэн, также вставая на ноги. – Фредди, ты должен пойти, прогуляться с мисс Винсент, а она, в свою очередь, должна позволить мне поговорить со своим дядей наедине. Так или иначе, я хочу получить то, что мне необходимо.

Милдред рассмеялась и проводила их из дома через заднюю дверь.

– Вы поставили перед собой нелегкую задачу, – с сомнением произнесла девушка. – Вот цех и ангары, где размещены машины. А вот там – дядя Соломон.

Эти строения с деревянными стенами и жестяной крышей больше всего напоминали сельские амбары, впечатляя только своими размерами. Должно быть, стоили они очень дорого, потому что в этой местности все дома, большие и малые, строились из камня, ведь дерево здесь было дефицитом. Так что господин Винсент, как решил Дэн, должен был быть весьма богат, если позволял себе заниматься таким дорогостоящим хобби. Конечно, он мог получать призы от гонок и в случае необходимости даже продавать машины. Однако из того, что рассказала Милдред, Дэн решил, что ее дядя обладает духом настоящего изобретателя и не захочет просто так выпустить из рук свою любимую безделушку, если можно этого не делать. Жить на болотистой равнине, работать над двигателями и проводить эксперименты – все, что нужно было Соломону Винсенту. И никаких аплодисментов и наград. Несомненно, для осуществления своих планов ему нужно было получать достаточно большой доход.

– Дядя, это господа Лоуренс и Холлидей, – объявила Милдред, представив молодых людей, хотя первого из гостей она могла и не представлять.

Но Винсент, как и большинство изобретателей, был человеком рассеянным. Ему потребовалась целая минута, чтобы узнать Лоуренса, которого в прошлый вечер он не видел.

– Господин Лоуренс и господин Холлидей, – небрежно проговорил он и, отвернувшись от верстака, пробормотал: – Да, конечно. Вы понимаете в пропеллерах, Куинтон, – проговорил он, снова повернувшись и заговорив с рабочим. – Это же очевидно! – и, совершенно не обращая внимания на своих гостей, он продолжил давать указания, пока работник не отправился выполнять его распоряжения. Тогда Милдред снова тронула дядю за рукав.

– Господин Лоуренс и господин…

– Конечно, я знаю, что это господин Лоуренс, – раздраженно отмахнулся Винсент. – Думаешь, я слеп? Добрый день, господин Лоуренс… И до свидания, я занят.

– А это господин Холлидей, хочет позаимствовать одну из ваших машин, – убедительно продолжала Милдред.

– В самом деле? Ничего не выйдет, господин Холлидей, – резко ответил Винсент и, нахмурившись, направился к ближайшему сараю. Он был довольно раздражительным мужчиной лет пятидесяти, с копной неопрятных седых волос и клочковатой бородой.

– Идите за ним, и он с вами поговорит, – посоветовала Милдред. – Я останусь здесь с Фредди, так как дядя не любит, когда вокруг него вьется много людей.

– Вижу, с ним будет не так-то просто договориться, – вздохнул Дэн.

Однако он последовал совету девушки и отправился следом за изобретателем под навес, оставив влюбленных, дабы те вернулись в гостиную, что они и сделали незамедлительно. Лоуренс был достаточно проницателен, чтобы не терять времени – мгновения наедине с Милдред были на вес золота и доставались ему нелегко.

Дэн вошел в сарай, отметив великолепную вентиляцию, и обнаружил Винсента, изучающего какие-то чертежи, возле окна. Изобретатель был одет в потрепанный костюм из синей саржи и, казалось, мало заботился о своей внешности. Еще раз оглядев его лохматую бороду и желтую кожу, испещренную морщинами, молодой человек шагнул к Винсенту. Словно очнувшись от сна, тот поднял голову, и Дэн встретил недоверчивый взгляд темных глаз.

– Кто вы и чего на самом деле хотите? – раздраженно потребовал изобретатель.

– Меня зовут Холлидей. Я хотел бы получить у вас машину для участия в гонках между Лондоном и Йорком, как только что сообщила вам ваша племянница.

– Моя племянница, должно быть, что-то задумала, раз привела вас сюда, – в сердцах воскликнул изобретатель. – Вы пришли, чтобы выведать мои секреты и украсть их?

– Уверяю вас, все не так, – сухо заметил Дэн. – Я не гений, в отличие от вас.

– Есть множество причин, чтобы украсть мои изобретения, – отрезал Винсент, никоим образом не успокоившись, несмотря на комплимент Дэна.

Холлидей рассмеялся.

– Даже если бы я сделал что-то вроде этого, я не смог бы воспользоваться добычей, господин Винсент. И вы должны это отлично понимать. Я умею управлять машиной, но не смог бы ее собрать.

– А кто вам обо мне рассказал? – с подозрением поинтересовался изобретатель.

– Господин Лоуренс.

– Назойливый болван.

– Пусть так, – весело проговорил Дэн. – Хотя в этом вопросе может существовать два совершенно различных мнения, как вы понимаете.

– Я не желаю видеть его, не желаю видеть вас и кого бы то ни было еще. Зачем вы пришли сюда против моего желания и беспокоите меня?

– Потому что мы хотели проявить уважение к вам, господин Винсент, – ответил Холлидей, стараясь, чтобы голос его звучал успокаивающе. Он видел, что такой тон необходим, поскольку гений вел себя, как дитя. – Видите ли, господин Винсент, скоро начнется гонка между Лондоном и Йорком. На кону будет большой приз от газеты «Момент» – газеты, где работает господин Лоуренс. Я хочу участвовать в этой гонке, но мой аэроплан не так хорош, как хотелось бы. Я слышал, что вы сделали ряд усовершенствований, которые позволят сильно увеличить скорость и облегчить управление аэропланом. Разрешите мне воспользоваться одной из ваших машин, и я разделю с вами приз, который составляет две тысячи фунтов, знаете ли.

– Мне не нужны деньги, – резко отрезал Винсент.

– Тогда должен вас поздравить, – хладнокровно объявил Дэн. – Однако постройка аэропланов требует много денег. Вы, должно быть, богаты?

Винсент покраснел, а потом посмотрел через плечо, словно испугался, что кто-то стоит у него за спиной.

– Лучше займитесь своими делами, молодой человек, – с едва сдерживаемой яростью заявил он. – А богат я или беден, это уже мое дело. Не получите вы никакого аэроплана. Вон отсюда!

Дэн ушел и, шагая к особняку, пытался понять, почему этот человек так разозлился и выглядел настолько смущенным. Казалось, изобретатель испугался невинного вопроса, который ему задали.