Глава 19

В начале следующей недели Сара закончила уборку еще двух спален в южном крыле и начала шить новый блок, «Букеты вокруг квадрата». Миссис Компсон предупредила, что этот узор самый трудный из всех, которые она шила, и что тут надо освоить два новых приема: кривые швы и аппликации.

Но даже после слов старушки Сара все равно нервничала и злилась. Скрежеща зубами, она в третий раз пыталась пришить изогнутый наружу голубой лоскут к такому же вогнутому внутрь куску фоновой ткани, не растягивая края. Сара пришла к выводу, что прошивать прямой шов легче, чем кривой, настолько же, насколько легче чистить зубы щеткой вместо того, чтобы терпеть, когда тебе запломбируют зубной канал. Впрочем, ее умения постепенно совершенствовались, и, когда она дошила блок, швы получились красивые и открыли возможности для нового дизайна. Но ей все равно больше не хотелось заниматься такими швами.

Аппликация оказалась проще. Миссис Компсон велела ей вырезать из самой темной ткани деталь в форме листка, но на этот раз добавить на шов только восьмую долю дюйма. Сара прикрепила аппликацию на фоновую ткань и, закрепив нитку узлом, заправила острием иголки срез аппликации внутрь и пришила его. Она с удовольствием увидела, что ее стежки были практически невидимыми, изгибы листка плавными, а оба кончика острыми. Вскоре она добавила второй листок и два концентрических круга, изображавшие цветок.

Сара закончила «Букеты вокруг квадрата» и в среду начала новый блок — «Роза Ланкастера». В тот день она планировала встретиться после работы с Мастерицами запутанной паутины и помочь им с подготовкой к квилт–фестивалю.

Торопливо поужинав вместе с Мэттом, Сара поехала в кампус Уотерфордского колледжа, надеясь, что ей удастся поставить машину на улице где–нибудь недалеко от главных ворот, где она договорилась о встрече с Саммер. К своему огорчению, она обнаружила, что почти все соседние улицы блокированы ярко–оранжевыми помостами — работники городского хозяйства собирали вдоль пути предстоящего парада киоски прохладительных напитков и зрительские трибуны. Наконец, Сара нашла пустое место, подходящее для компактного грузовичка, и путем продуманного маневрирования как–то ухитрилась вклинить туда пикап. Когда она прибежала к воротам, Саммер уже ждала ее.

— Привет, Сара, — крикнула мастерица и вскочила со скамьи. Ее длинные, темные волосы с рыжеватым отливом рассыпались по плечам.

— Прости, что я задержалась, — извинилась Сара, переводя дыхание. — Гильдия нас теперь пустит?

Саммер рассмеялась.

— Не волнуйся. Подумаешь! Ты опоздала всего на несколько минут. Работы на всех хватит, за дверью нас не оставят. Остальные мастерицы уже там.

Молодые женщины поспешно поднялись на холм к библиотеке. Сара никогда еще там не была, а Саммер сказала, что провела треть своей жизни в этих стенах. Она показала охраннику студенческое удостоверение и объяснила, зачем они пришли. Их пропустили через турникет.

Оказавшись внутри, Саммер свернула за угол и провела Сару через несколько стеклянных двустворчатых дверей. Вскоре они вошли в просторную, длинную галерею. Четыре световых люка, встроенные по центру высокого потолка, роняли квадраты света на сверкающий паркетный пол. Слева на стене висели портреты меценатов, поддерживавших библиотеку деньгами; противоположная стена почти сплошь состояла из прямоугольных зеркальных окон, разделенных тонкими стальными рамами. Сара видела зеленый холм, изрезанный дорожками, спускавшимися к главной улице, а снаружи студенты видели лишь собственное отражение. Слегка затемненные стекла пропускали достаточно солнечного света, и он освещал галерею, но не менял цвета квилтов, которые скоро будут тут выставлены.

Около пятидесяти женщин разного возраста собрались в группы по всей галерее; их разговоры сливались в звучный гул, иногда перемежавшийся вспышками смеха. В дальнем конце зала несколько человек расставляли складные столы и накрывали их красочными тканями. В середине галереи были сдвинуты к стене кресла и диванчики, освободив место для груд деревянных досок. В группе помощников возле одного из таких сборищ Сара и Саммер без труда заметили рыжеватые кудри Гвен, ярко выделявшиеся среди светлых, темно–русых, черных и седых причесок Мастериц запутанной паутины.

Женщины подошли к подругам. Саммер обняла мать и поцеловала в щеку. Гвен засмеялась и откинула с глаз дочки длинную челку, а Сара почувствовала укол зависти. Она никогда не знала, каково это, когда твоя мать бывает еще и твоей подругой. Саммер и Гвен всегда все делали вместе, а вот Сара не могла провести с матерью больше четверти часа, не чувствуя напряжения и усталости, без ощущения, что каждая мелочь в ее жизни препарирована и осуждена.

Она поймала себя на том, что даже при мысли об этом скрипит зубами, и приказала себе успокоиться.

Женщины рылись среди досок и весело болтали между собой. Сара ничего не понимала, но тоже изображала активность. Вскоре она заметила, что у всех деревяшек одинаковая длина, а на концах некоторых вырезаны пазы.

— Прежде всего надо взять один из этих длинных шестов, — проговорила Бонни, вытаскивая длинную деталь. — И приладить к ней четыре опоры, чтобы шест стоял.

— Я буду разбирать кучу, а вы моложе меня, поэтому займитесь сборкой, — сказала миссис Эмберли.

— Потом установите второй шест и приладьте сверху перекладину, — продолжала Бонни. — Он должен войти в пазы.

— Мы будем вешать одеяла на перекладины? — спросила Сара.

— К каждому квилту сзади пришиты широкие петли, — пояснила Джуди. — Мы снимем перекладину с шестов, проденем ее в петли и вернем на место.

— Все равно как вешать занавеску на штангу, только квилт тяжелее, — добавила Саммер.

Мастерицы запутанной паутины взялись за работу. Когда они собрали три стенда, им помахала рукой высокая и темноволосая женщина со стрижкой каре.

— Готовьтесь. Идет инспекция, — предупредила Гвен, когда эта дама направилась к ним.

— Не обращайте на нее внимания. Может, тогда она уйдет, — прошипела Диана.

— Держитесь с ней приветливо, — попросила Бонни. — Организовать шоу квилтов — дело нелегкое.

Сара даже не успела поинтересоваться, кто эта женщина, как она подошла к ним.

— Мы так рады, что вы сумели справиться, — воскликнула она и одобрительно посмотрела на стенды. — А как вообще у вас дела?

— Неплохо, Мэри Бет, — ответила Бонни.

Мэри Бет ухватилась за ближайший шест и пошатала его.

— Кажется, достаточно устойчивый. Может, чуть–чуть шаткий.

Диана нахмурилась.

— На шоу никто не будет вот так хвататься за шесты и качать их, так что все у нас безопасно.

— Ой, вы удивитесь и просто не поверите — чего только мы не видели на таких шоу. Человек может споткнуться, упасть и удариться о шест. Стенд опрокинется кому–нибудь на голову — и конец. Дальше суд и компенсация за травму.

— Мы позаботимся, чтобы все было надежно, и только после этого вы развесите квилты, — пообещала Джуди.

— Вот и хорошо. Это единственное, о чем мы просим, — сказала Мэри Бет. — Когда вы закончите сборку, мы еще раз все проверим на всякий случай. — Она улыбнулась и торопливо направилась через зал к другим группам.

— Почему она говорит о себе «мы»? — буркнула Диана.

Гвен усмехнулась.

— Ты злишься, потому что она возглавляла гильдию шесть лет подряд. — Она повернулась к Саре и пояснила: — После первых двух лет Диана предложила сменить ее…

— Я подумала, что, может, она захочет сделать перерыв, вот и все. Ведь там много работы.

— …но Мэри Бет неправильно это истолковала.

— Она восприняла все как попытку военного переворота со стороны Дианы, — добавила Джуди.

— Потому что я реально могла победить.

— Ситуация получилась неприятная. — Миссис Эмберли вздохнула. — На собрании перед самым голосованием Мэри Бет встала и обратилась к залу с вопросом — как мы будем себя чувствовать, если отдадим судьбу Уотерфордского летнего квилт–фестиваля в руки особы, которая ни разу в своей жизни не получила ни одной награды.

— Какая подлость, — воскликнула Сара. — И что вы сделали?

— Ты не поверишь, — заявила Гвен. — Диана просто ее высмеяла.

— Это она на собрании так себя вела, — добавила Саммер. — Но потом взорвалась. Я бы пересказала тебе, что Диана тогда говорила, но мама заткнула мне уши, и я многое просто не слышала.

— Вскоре после этого, и не по случайному совпадению, наша ячейка отделилась от Уотерфордской гильдии квилтинга, — пояснила Джуди. — Мы по–прежнему выставляем одеяла на шоу и помогаем на разных мероприятиях, но от еженедельных собраний отказались и предпочитаем встречаться лишь маленькой группой.

— Все–таки большинство гильдий не такие скандальные, — заметила Бонни. — И в Уотерфорде не все такие, как Мэри Бет. Ты увидишь сама, когда узнаешь всех ближе.

Но в тот вечер Сара была слишком занята, чтобы завязывать новые знакомства. Несколько часов она вместе с другими Мастерицами запутанной паутины собирала большие стенды и устанавливала их рядами. Деревянные конструкции были тяжелыми, и Сара здорово устала.

Когда последний стенд встал на место, Мэри Бет вышла на середину галереи и помахала руками, призывая всех слушать.

— Еще раз благодарим за помощь, — прокричала она. — Увидимся завтра на шоу. Теперь мы просим всех, кто не входит в комитет фестиваля, покинуть зал. Еще раз спасибо!

Все направились к выходу.

Несмотря на поздний час, около полуночи, Сара была разочарована.

— Но мне хотелось посмотреть на квилты, — запротестовала она, выходя на улицу. Женщины пошли вниз к главной улице, где Сара и Гвен оставили машины; остальные жили близко от кампуса и отправились домой пешком.

— Только членам комитета позволено смотреть на одеяла до открытия шоу, — объяснила Саммер. — Они развесят квилты и подготовят их для судейской оценки.

— А как решают, кто получит награду?

— В зависимости от стиля и размера установлены шесть категорий, и в каждой из них присуждаются ленточки за первое, второе и третье место. Затем есть номинация «Лучший из шоу», что означает следующее: лучший квилт из всех категорий. Каждый из четырех судей также представляет «Выбор судьи», а еще есть «Выбор зрителей». Если явиться пораньше, можно проголосовать за тот квилт, который тебе больше всего понравился.

— Как это — пораньше? — спросила Сара, думая про работу миссис Компсон.

— До десяти утра. Несколько лет назад моя мама получила одну из таких ленточек и сказала, что это была самая большая награда, которую когда–либо получали ее работы.

— Все потому, что выбор судей совершенно необъясним, — сказала Гвен. — Ты можешь создать абсолютно потрясающий квилт, а жюри отвергнет его, если ты шила на машинке, а не вручную, или по какой–нибудь другой причине, часто очень личной.

— Ладно, Гвен, будь справедливой, — вздохнула Бонни.

— Почему ты считаешь, что я не права? Ведь я не говорю, что судьи делают выбор чисто случайно. Просто наш личный вкус очень сильно влияет на то, как мы оцениваем произведения искусства. В этом проблема. Я бы предпочла получить признание со стороны множества зрителей, квилтеров и не–квилтеров, а не штамп одобрения от кучки так называемых экспертов.

— В прошлом у мамы были конфликты с судьями, — понизив голос, объяснила Саммер.

— Вот уж никогда бы не подумала.

— И вот еще что, — продолжала Гвен, — с ленточкой «Выбор зрителей» тоже все не так просто. Кто–то из зрителей опирается на художественный вкус, а кто–то на общее мнение. Но если эти две линии не совпадают? При этом возникает еще одна проблема — конфликт мастериц между собой. Как после этого можно говорить о творческом сотрудничестве?

— Я считаю, что нам просто не нужно выставлять работы на шоу, — сказала Диана. — Лично я могу обойтись и без этого, особенно если ты перестанешь нудеть по этому поводу.

Все рассмеялись.

— Ладно, — заявила Гвен, изображая обиду. — Я буду молча размышлять над важными моральными проблемами. Спасибо большое за это!

Женщины дошли до пикапа.

— До завтра! — крикнула Сара, залезая в кабину. — Встретимся на шоу.

Все помахали ей на прощание, и она поехала домой.