После знакомства с Сантаной я была очарована ей, как и все остальные ведьмы. Очевидно, у колдуньи был сильнейший дар убеждать всех и каждого в собственной правоте. Она была удивительная — красивая и невероятно сильная для ведьмы, сильнее даже самых могучих из нас, и дар ее постоянно рос. Спустя месяц после знакомства с предводительницей я осознала, что, как и остальные, попала в полную зависимость. Это казалось совершенно невероятным, но когда колдунья говорила, все слушали и исполняли. Меня же вдохновляли ее смелые и безумные идеи. Она рассказывала о том, о чем невозможно было раньше и помыслить. Свобода — это слово было лишь пустым звуком, власть — из разряда недостижимых глупых фантазий. Сантана же объясняла нам, что для ведьм возможно все. Мы станем независимы, сможем распоряжаться собственными жизнями, займем положение наравне с мужчинами. Из гонимых созданий превратимся в хозяек своей судьбы, а простой народ станет нам подчиняться и почитать как великих благодетельниц и защитниц.

Сантана сразу заприметила меня, стоило Велорике нас познакомить. Она принимала в ряды своих сторонниц только тех ведьм, которые приносили ей клятву верности, тех, кто обещал никогда не причинять зла ей или сестрам. Я тоже принесла подобную клятву, а после невероятно удивилась, узнав, как много колдуний собралось уже под ее началом. Вот только лично к себе предводительница приближала далеко не всех. Сантана делила нас на светлых и темных, а из рядов темных выбирала сильнейших. Не знаю, почему ей приглянулась именно я, у нее уже было пятеро приближенных. Вот только спустя некоторое время после знакомства колдунья подошла ко мне и, глядя прямо в глаза, спросила:

— Тебя зовут Арика? В тебе чувствуется сила. Не хочешь ли стать еще сильнее?

— Каким образом?

— Я чувствую, что ты уже убивала людей.

— Это был только один человек, и произошел несчастный случай.

— Но ты впитала его жизненную энергию. Если хочешь, идем сегодня вечером со мной, я покажу, как еще можно увеличить твой запас сил.

— Хорошо, — ответила я, мучимая любопытством и какой-то смутной тревогой.

Этой ночью Сантана отвела меня в затхлый темный каземат в подвале огромного здания. Нас впустил внутрь закутанный в плащ человек в маске на лице, отворивший потайную дверь. Говорил он шепотом, раболепно склоняясь перед предводительницей.

— Кто это? — спросила я.

— Один из инквизиторов, — рассмеялась Сантана, — и мой верный раб, поставляет мне пищу.

— Пищу?

— Да. Ведьм, осужденных на казнь. Кого-то, совершившего тяжкое преступление, казнят прилюдно, закалывая серебряным кинжалом на площади, а здесь умирают те, к кому проявили милость, решив не выставлять на потеху толпе.

— А что мы здесь делаем?

— Сейчас увидишь.

Мы прошли дальше и вошли в крохотную сырую каморку без окон. К стене была прикована грузная фигура пожилой ведьмы. Она даже головы не подняла на шум, такой казалась измученной.

Сантана вошла и кивнула следовавшему за нами инквизитору. Мужчина прошел к небольшому столу в углу и взял тонкий серебряный клинок, потом подошел к ведьме и без лишнего шума очень быстро вонзил клинок ей прямо в сердце. Жертва не успела издать ни звука. Я лишь зажала в испуге рот руками, а Сантана закрыла глаза, и к ней потянулись темные нити силы. Спустя несколько мгновений все было кончено, и предводительница оценивающе окинула меня довольным взглядом почерневших глаз.

— Вот так я черпаю свою силу.

— Но они ведь ведьмы, одни из нас.

— Они осуждены на казнь. Если их просто убьет инквизитор, то их дар пропадет впустую. Нам же сила колдуньи пригодится для великого дела, мы сможем защитить себе подобных, чтобы они больше не погибали в таких вот затхлых темницах.

Это звучало довольно странно. Зачем наблюдать за убийством, когда можно вызволить ведьму и приобрести новую соратницу и последовательницу? Однако Сантана утверждала, что в таком случае ее быстро выследят, едва лишь обнаружат побег. Она говорила, что сестры помогают ей, отдавая собственные жизни и делясь собственным даром. Она очень хорошо умела все объяснять, наша мудрая предводительница. Не знаю даже как, но в конце концов она убедила меня, что поступать так вовсе не столь ужасно, как может показаться вначале. А позже я и сама стала, следуя за ней, питаться чужой энергией, ощущая, как растет внутренний запас, укрепляется дар, как сила бурлит в венах. Я могла уже воздействовать на людей не только через прикосновения, но и на расстоянии. Не одну меня Сантана подпитывала подобным образом, остальные пятеро приближенных тоже оказались в зависимости от источников силы. Позже колдунья объяснила, что готовит нас к одному великому событию.

— Мы совершим акт возмездия, сестры. Мы покажем собственную силу и припугнем обывателей, заставим власть имущих трепетать от страха и склониться перед нами. Придет время, и они дадут нам все, о чем мы попросим, а потом именно ведьмы станут править этой страной, получая то, что заслужили по праву.

— Как мы покажем величие? — задала вопрос Августина.

— Устроим показательную казнь на площади.

— Зачем?

— Ведь они казнят наших сестер: душат, топят, закалывают кинжалом. Мы тоже проведем свою казнь. Пусть поймут, что с ведьмами шутки плохи, что сила на нашей стороне. Взгляните сюда: главная площадь выполнена в форме круга. Ваша задача — встать с шести сторон вот в этих углах, а затем все вы объедините силу, она прольется на этих жалких горожан огненным потоком и уничтожит всех, кто окажется на площади в тот момент. Ваша задача потом — быстро уйти и не быть пойманными инквизиторами.

Мы исполнили все в точности, согласно плану. Только позже я задумалась, почему сама Сантана не была с нами, но объяснила все ее дальновидностью и предусмотрительностью.

В тот день на площади было не слишком много людей и ни одного инквизитора. Мы встали по периметру, как велела предводительница, а потом потянулись мысленно друг к другу, объединяя и сплетая собственную силу. Сперва никто не обратил внимания на одинокие фигуры, замершие в разных концах площади, но когда огненные змеи потянулись по воздуху, формируя в вышине огненный шар, раздались крики. Мы опустили руки и мгновенно отступили в подворотни. Кто-то из людей тоже бросился бежать, но было уже слишком поздно. Шар взорвался, посылая огненный поток, сметавший все на своем пути. Он не смог покрыть площадь целиком, но уничтожил то, что оказалось в непосредственной близости от места соединения ведьминских заклятий. Воздух вокруг огласился криками раненых и пострадавших, донесшихся до нас уже издалека. Торопливо следуя узкими закоулками, мы с сестрами быстро исчезли с места преступления.

Проводив жену до нашего особняка в Сильвертоне и поцеловав ее на прощание, я быстро сбежал по ступенькам к карете, как всегда обернувшись внизу, чтобы улыбнуться Лидии и поймать в ответ ее немного грустную улыбку, от которой сердце сдавило желанием подняться обратно и никуда не уезжать сегодня. Она стояла наверху, а ветер слегка развевал светлое платье, обнимавшее располневшую фигурку моей хрупкой и нежной жены. Ты счастливчик, Крис! — нередко говаривал мой брат, — Если бы мне довелось иметь рядом женщину, подобную Лидии, я бы предпочел сам погибнуть от моровой лихорадки, лишь бы не потерять ее. Я лишь улыбался его словам, предпочитая держать свои чувства при себе, делясь ими только с той, кто пробудила эту нежную любовь, подобную бесконечному желанию заботиться о ней, радовать каждый день, носить ее на руках, чтобы вновь и вновь видеть на самом прекрасном лице улыбку. Усилием воли подавив эмоции, грозившие лишить дядю моего общества сегодня, я забрался в карету и отправился в дом совета. Подъехав к главному крыльцу обширной, богато украшенной резиденции, взошел по мраморным ступеням под сень высоких колонн, ступив под прохладный свод оплота мира и стабильности нашего государства.

Поднявшись по удивительной янтарной лестнице к дверям парадной залы, подождал, пока мажордом объявит о моем прибытии. Я ожидал застать дядю одного, но был очень удивлен, увидев всех шестерых глав вместе. Дядя мой, Бенедикт Саркис, являлся председателем сего могущественного правительственного аппарата. Он поднялся с роскошного бархатного кресла с золочеными подлокотниками, ничуть не боясь проявить излишнюю фамильярность, и, приблизившись ко мне, крепко обнял.

— Кристиан! Как я рад, что ты приехал.

— Я не мог отказать вам в просьбе, дядя. Вы написали, что дело срочное.

— Очень сожалею, мой мальчик, что вынужден был настоять на твоем приезде вместе с Лидией. Я понимаю, как тяжело ей путешествовать в ее положении, тем более срок уже поздний, но это необходимо было сделать из соображений безопасности.

— Дядя, я готов выслушать вас и членов совета. Ни к чему пустые слова, давайте перейдем сразу к делу.

— Понимаю, Кристиан, тебе уже не терпится вернуться домой. Вот только разговор наш может затянуться.

На беседу с дядей и членами совета ушло несколько часов. Мне в подробностях описали сложившуюся в стране ситуацию. Оказывается, вот уже несколько месяцев как в государстве объявилась некая ведьма Сантана. Весьма могущественная колдунья. Основным же даром этой женщины являлась способность убеждать остальных ведьм, тех, кто рискнул присоединиться к этой странной авантюристке в том, что стране нужны перемены, что ведьмам пора изменить собственное положение и из гонимых несчастных созданий превратиться в могущественных властительниц государственной власти, диктующих собственную волю простому народу. Не понимаю, как она смогла убедить многих женщин в разумности такого бреда, но только все больше и больше сторонниц темной профессии стекались под ее знамена. Она не останавливалась даже перед инициацией еще не проявленных юных ведьмочек, отравляя светлые умы ядом своих свободолюбивых коварных замыслов. Прослушав до конца донесения и доклады, собранные обширной агентурной сетью могущественного совета, я четко уяснил одно — эта неизвестная и неуловимая Сантана пытается развязать в государстве войну с целью сосредоточить власть в собственных руках. Вот только война больше будет похожа на бойню. Если ведьмы с их черной силой выступят против обычных людей, то у последних не останется шанса.

— Какие придуманы методы борьбы, дядя?

— Мы ищем по всей стране одаренных мужчин, выявляем инквизиторов даже в заброшенных селениях. Нам необходимо создать некий могущественный оплот, силу, способную противостоять ведьмам.

— Как я понял, ситуация довольна серьезная.

— Именно так, Кристиан.

— Что требуется от меня?

— Нам нужен твой дар, племянник, твои исключительные способности, чтобы выследить и устранить эту Сантану.

— Дядя, сколько раз повторять вам, я не инквизитор. Пустите по ее следу ваших верных псов, ваших агентов.

— Она не просто человек, Кристиан, она могущественная черная ведьма, очень могущественная.

— Я много раз повторял вам в прошлом и повторю сейчас, я не охотник.

— Ты охотник, мой мальчик, охотник от рождения. Вспомни нашего далекого предка, того известного инквизитора, обладавшего редкой способностью выслеживать любую ведьму. У тебя его талант, мой дорогой, ты не имеешь права тратить этот талант впустую, особенно сейчас, когда мы все нуждаемся в тебе.

— Я не желаю убивать женщин, пусть они и ведьмы.

— Не убивай. Просто найди нам ее, это только в твоих силах. Поверь, присутствуй здесь сейчас Лидия, она бы тоже просила тебя об этом. Только подумай, какая опасность может грозить ей и вашему будущему сыну, если дать этой ведьме развязать войну.

— Дядя, мое решение окончательно.

— Хорошо. Я понял тебя, Кристиан.

Когда я направился к выходу из здания совета, дядя последовал за мной.

— Я провожу тебя, Кристиан.

— Конечно.

— Дорогой племянник, ты знаешь, как я забочусь о вас: о тебе, Лидии, вашем будущем ребенке, о нашем любимом Питере — я стремлюсь защитить свою семью. Вы самые дорогие для меня люди на свете!

— Я знаю, дядя.

— В нашей истории были времена, которые тщательно сокрыты от ушей и глаз простых обывателей. Точнее, знают об этом времени только правители страны, то есть совет родов. Старые рукописи хранятся в надежном месте. В этих древних письменах рассказывается о временах, когда одаренные женщины правили королевством. У них была и своя королева. С одной стороны, их дар приносил пользу людям, с другой, они легко губили неугодных. Настало время, когда люди стали роптать, и из их рядов вышел мужчина — сильный, необыкновенный и одаренный мужчина, он был первым инквизитором. Самое интересное в этой истории то, что инквизитор смог оказаться среди приближенных королевы, а она влюбилась в него. Мужчина использовал эту любовь в своих интересах, постепенно сосредоточив в руках большую власть, а потом просто подтолкнул людей к восстанию, сам же погубил королеву, оставшись, таким образом, почти полновластным правителем страны. Ведьмы сопротивлялись, что и говорить, но у них не было лидера, и сопротивление постепенно угасло. Они скрылись в своих лесах и чащобах, а в нашей истории начались совсем другие времена. Я рассказываю все это затем, Кристиан, чтобы ты понял — нельзя допустить возвращения тех темных времен, нужно сразу же убить предводительницу.

— Дядя, я все понимаю.

— Знаю, что в своем счастье ты совершенно не желаешь замечать всего, что отравило бы вашу с Лидией идиллию, тем более не хочешь ввязываться в борьбу, опасаясь, что это отразится на твоей семье. Вот только выбора у нас нет. Прошу тебя, Кристиан, обещай мне хотя бы подумать.

— Хорошо, дядя, обещаю.

Я дал согласие дяде, а затем отправился в особняк предупредить родных, чтобы не вздумали никуда выезжать. Добравшись до дома, зашел в холл, где мне поклонился наш мажордом.

— Господин Кристиан, позвольте ваш плащ.

— Деррик, где моя жена и брат?

— Госпожа Лидия изволила прогуляться до площади, чтобы купить кое-какие игрушки для вашего племянника. Они взяли няню и поехали в карете.

— Давно они уехали?

— Около часа назад.

— Я последую за ними, прикажи седлать лошадь и вели Люку ехать со мной.

— Да, господин.

Мы приближались к центру, когда вдруг словно гром грянул далеко впереди, а следом раздались людские крики. Пришпорив коня, я за несколько минут добрался до площади, а там замер в ужасе от открывшейся передо мной картины, до предела натянув поводья. В самом центре, где когда-то шумной толпой сновали прохожие, прогуливались нарядные дамы с кавалерами, стоял мраморный фонтан и ездили открытые кареты, осталось лишь пятно выжженной земли. Вокруг этого черного пятна лежали люди, раненые, истекающие кровью. Кто-то звал на помощь. Изо всех подворотен выбегали горожане, мчались на помощь пострадавшим лекари, стягивались инквизиторы в серых плащах.

Привстав в стременах, я огляделся вокруг, пытаясь увидеть карету.

— Люк, ищи карету, быстро!

— Да, господин Кристиан, — ответил слуга и пришпорил лошадь.

Я спрыгнул на землю, направился к первому пострадавшему и вытащил мужчину из-под обломка мраморной статуи, украшавшей некогда центральный круг площади, а теперь прижавшей несчастному ногу.

— Господин Кристиан, — раздался голос слуги, заставивший меня поднять голову. — Я нашел няню с ребенком.

— Они живы?

— Да, господин, но оба пострадали.

— А Лидия, где она? Где брат?

Слуга лишь растерянно пожал плечами, а в сердце внезапно закрался холод. Усилием воли прогнав непрошенные пугающие мысли, я вскочил на ноги и бросился в другой конец площади. Няня оказалась ранена, а ребенок лежал рядом без чувств. Я поднял его на руки, осторожно прижимая к себе, а Люк склонился к служанке, приводя ее в чувство. Женщина открыла глаза и, увидев меня, часто задышала, а на ресницах ее заблестели слезы.

— Нира, где моя жена, где брат?

Люк помог женщине подняться, хотя ее шатало от прилагаемых усилий.

— Госпожа Лидия и господин Питер подъехали на карете к фонтану, чтобы полюбоваться золотыми рыбками, а потом… потом…

Я стремительно передал в руки слуги своего племянника и бросился к тому месту, где когда-то стоял фонтан. Рядом лежали обломки, но не было и признаков экипажа, никаких следов тел. Я перевел было дух, но вдруг взгляд натолкнулся на почерневший металлический остов, который когда-то был каретой. Медленно с трудом переставляя ноги, приблизился к нему, протягивая руки и сжимая в ладонях раскаленный каркас, не понимая, что жар прожигает кожу насквозь до самых костей. Я склонился вперед, но кроме этого металла, почерневших камней и пепла ничего больше не увидел. Опустился на колени, оторвав ладони от бывшей кареты и оставив на каркасе куски обгоревшего мяса, протянул руки вперед, не в силах поверить тому, что видели мои глаза. Я пытался дотянуться до еще не остывшего пепла, когда увидел в серой мешанине кольцо, тонкое обручальное кольцо, что носила не снимая Лидия с того самого дня, когда надел его ей на палец. «Лидия», — позвал я, будто пепел мог вдруг обернуться той, кто никогда больше не улыбнется мне. Я ощутил, как задыхаюсь от страшного приступа, сжавшего горло, а тело пронзило дикой болью, и дрожь прошла по нему, сотрясая в безумном припадке. Откинул назад голову, пытаясь вдохнуть, и услышал чей-то стон, что становился лишь громче пока не превратился в дикий вой, будто смертельно раненое животное кричало сейчас, моля добить его на месте, избавить от мучений. Темнота сгустилась вокруг, протянув холодные руки и укутав своими морозными объятиями, я сделал последний вдох, и разорванное на куски сердце перестало биться в груди.

Пришел я в себя немного позже, ощутив, как меня трясут за плечо. Слуга стоял рядом на коленях, он был бледен, губы дрожали.

— Господин, господин, вы слышите? Господин, прошу вас, встаньте, прошу вас.

Я медленно поднялся на налившиеся свинцом ноги.

— Господин, ребенку нужна помощь, он не приходит в себя.

Я отправился вслед за Люком туда, где возле няни уже находился лекарь, даже не обернувшись, не посмотрев в последний раз на жуткое место. Молча, ничего не спрашивая, взял из рук врача ребенка. Глядя на единственного оставшегося у меня родного человека, на сына моего брата, прижал крохотное существо к груди.