За столиком уличного кафе две женщины, как выясняется по ходу дела, мама и дочка. Мама – вся такая воздушная, маленькая, тоненькая, прехорошенькая, платьице, кудряшки, накрашенные глазки, тревожное кокетство, таких в общем много, все знают этот классический типаж вечной девочки-девочки. Дочка – черная майка, стрижка, кеды, три километра великолепных ног в драных джинсах, красотка-пофигистка, тоже в общем классика, просто другая.

Когда мы с кофе устроились рядом, мама как раз нудила дочке про одежду, показывала разных прохожих – типа смотри, тоже в брюках, но выглядит женственно. А тыыыы…

Наконец, понизив голос до шепота, сказала:

– Ты вообще понимаешь, что у тебя имидж лесбиянки?

Дочка что-то добродушно буркнула в духе – и что в этом плохого, мамочка?

– Они тебя примут за свою, – продолжала шептать мать, – кто-нибудь влюбится, а ты не такая! И разобьешь ей сердце.

– Это еще ничего, – флегматично заметила дочка. – Самая жесть начнется, когда наш сыночек пойдет в погреб за пивом.