Вернувшись домой, я не знала, чего ожидать. Никаких полицейских машин не было, хотя я была уверена, что Энтони позвонил Дейзи. Я села за стол – ужин уже был готов. Я пыталась выяснить, знает ли она про пистолет. А он был в моем рюкзаке. Дейзи была какой-то отупевшей, холодной и скучной. В общем, обычной. Я почувствовала облегчение. Волноваться не о чем.

Ногти Дейзи были светло-фиолетового цвета. Когда мы ели, она несколько раз звучно шмыгнула носом. Мне захотелось отрезать его и скормить птицам.

– Скоро весна, – сказала она внезапно. И отпила большой глоток воды.

Я кивнула. Тоже мне открытие.

– На следующей неделе ты должна зайти к директору Фишер и обсудить свою успеваемость. Так ведь?

Я кивнула, хотя совершенно не осознавала смысл ее слов. Они повисли в воздухе, словно светлячки. Обожгли мое горло пламенем. Мир стал ярким. Я посмотрела на ладонь. Я видела, как смерть проглядывает через кожу. Следующей недели уже не будет. Больше никогда не будет слова «успеваемость». И никогда больше не будет «зайти к директору Фишер».

Когда-то я и вправду была настоящей девочкой, доктор. С настоящей кровью, бегущей по венам. Но что-то изменило меня. Что-то остановило этот поток крови. Что-то распахнуло меня настежь, словно кассетный магнитофон. Что-то держало магнитную ленту, пока она не вывалилась из меня целиком, хотя, собственно, она была уже совершенно бесполезной. Что-то схватило меня и выщипало перья из крыльев, ощипало, словно курицу. Мне нужны были эти крылья, доктор. Я нуждалась в них. Что-то убило меня изнутри, доктор. Выстрелило. Что-то выследило меня и убило. У этого чего-то было имя. Оно было человеком. И этот человек должен был умереть.