– Тебе вовсе не обязательно было меня одурманивать, – сказала Фэй, обращаясь к Сэми.

Они сидели за небольшим столиком напротив друг друга на серых металлических складных стульях в одном из помещений комплекса «Z» со звуконепроницаемыми стенами.

Кудрявый черноволосый Сэми был одет в мятую белую рубашку с закатанными рукавами и спортивные брюки цвета хаки. Он пожал плечами, и Фэй попыталась представить его в качестве средних лет бейрутского бизнесмена. Сэми вполне мог стать им, если бы в один прекрасный день, когда ему было всего девять лет, неподалеку от того места, где он жил, не появились ополченцы, которые прямо с машины стали бесплатно раздавать всем желающим автоматы АК-47. Машину тогда окружила целая толпа подростков, жадно тянувших руки к оружию.

– Вчера, после того как мы сняли с тебя показания, ты носилась по улицам целых шесть часов. После полуночи ты совершенно обезумела и перестала доверять людям, отправленным в засады к Кондору домой и на работу. Тогда-то я и понял, что у тебя что-то вроде адреналинового шока. Мне нужно было, чтобы ты снова стала спокойной и хладнокровной.

– И поэтому ты заставил меня принять снотворное?

– Ну да. А потом сам отправился спать и, перед тем как лечь, проглотил такую же таблетку.

– Там было еще что-то помимо снотворного? Почему меня так быстро вырубило?

– Я не из тех, кто одурманивает девушек, чтобы их изнасиловать.

– Ты профессионал. Думаю, ты отвлек меня, чтобы избежать вопроса, который напрашивался.

– И какой же вопрос напрашивался?

– Про спецсредство для допросов.

Сэми насмешливо склонил голову набок.

– Ты меня раскусила, Фэй. Я и правда такой изощренный! По-видимому, ты тоже. Вот поэтому ты мне и нужна. Ладно, давай серьезно: ты в самом деле думаешь, что я дал тебе сыворотку правды? Ну что же, думай, что хочешь, но это была, по сути, проверка на доверие. Я даю тебе таблетку. Говорю, что для выполнения задания ты должна ее проглотить. Тебе в самом деле был необходим отдых. Ты выпила таблетку и тем самым дала понять, что доверяешь мне. Я получил подтверждение того, что ты пойдешь на все, чтобы выполнить поставленную задачу.

– И что же я теперь должна делать, босс?

– Трудно сказать. Проблема в том, что мне известны факты и происходящие события, имеющие отношение к этому делу, но я понятия не имею о том, что происходит.

Сэми посмотрел на часы с черным стальным корпусом и светящимся циферблатом, который легко можно было различить даже в кромешной темноте.

– Сейчас вечер среды, время – около шести вечера, – сказал он. – У нас появилась новая проблема. Звонили с седьмого этажа Лэнгли. У них там произошла какая-то утечка.

– Утечка?

– Да. Кто-то где-то что-то сболтнул, кто-то кому-то позвонил и тоже произнес какие-то лишние слова, кто-то допустил слишком прозрачные намеки в соцсетях. Может, какой-то репортер случайно раскопал что-нибудь – не знаю. Но утечка имеет место. Мы продолжаем держаться версии, согласно которой у некоего бывшего агента ФБР по имени Вин случился сердечный приступ, что он пребывает в критическом состоянии и находится в больнице, название которой мы не раскрываем. Мы теперь привязаны к этой легенде намертво. Если в ней вдруг что-то изменится, появится хотя бы крохотное противоречие, все тут же станут называть нас лживыми ублюдками и раздувать любой скрытый нами факт, даже самый пустяковый, до самых небес.

– Я не понимаю.

– Разумеется. Никто не понимает, зачем твоему напарнику потребовалось возвращаться в дом Кондора, где его в итоге прикончили. На его мобильном телефоне есть текст сообщения, которое он отправил в оперативный отдел Департамента внутренней безопасности. Оно касается твоего доклада о проведенной проверке, который, как ты утверждаешь, написан тобою от имени Питера.

– Это сообщение прислал не Питер. Он был из тех, кому на все наплевать.

– Но сообщение налицо. И отправлено оно не в ваше подразделение, а в вышестоящее. – Сэми покачал головой. – Ох уж этот Кондор.

– Ты ведь знаком с ним, верно? – спросила Фэй и не без опаски посмотрела на Сэми, который в этот момент держал в руках ее жизнь, ее судьбу.

В разговоре наступила пауза, за время которой секундная стрелка на часах Сэми обежала вокруг циферблата полный круг.

– Мы никогда не говорили об этом, – сказал он наконец.

– Чтобы я могла быть полезной нам, тебе, мне нужно знать больше, чем я знаю.

– Снова встает вопрос о доверии, верно? – улыбнулся Сэми. – Было время, когда я никому не верил так, как Кондору.

– Он ведь был твоим напарником. Или даже старшим.

– Больше, чем это. Он был… легендой в легенде.

Сэми произнес мужское имя.

– Погоди, я… – начала было Фэй, но собеседник прервал ее.

– Под этим именем, – продолжил Сэми, – он работал в ЦРУ в качестве информатора в постуотергейтский период.

– И именно он…

– Да, именно он отправился в «Нью-Йорк таймс». Деталей я так и не узнал, да и никто в газете тоже. В том, о чем он рассказал, было много чего намешано. Какой-то героин, какие-то операции на Ближнем Востоке, попытки ЦРУ создать основания для американского вторжения в некую богатую нефтью страну, организация тайных убийств каких-то людей… В общем, «Нью-Йорк таймс» напечатала всю историю в самом примитивном, упрощенном виде. И подписала ее тем именем, которое я тебе только что назвал. Но оказалось, что по большому счету никому до всего этого нет никакого дела! Статья утонула в море других подобных материалов про то, как Агентство использует мафию для физического устранения людей, втихую расправляясь с американскими гражданами, свергает правительства за рубежом. Поначалу Кондора активно привлекали к расследованию, но на слушания в сенатский комитет его не позвали. То, о чем он сообщил, могло бы стать настоящей бомбой – но только в том случае, если бы об этом заговорило достаточное количество влиятельных людей. А когда этого нет, даже самая вопиющая реальность со временем превращается в сухие строки какого-нибудь официального доклада и перестает производить впечатление. По крайней мере так было до появления Интернета и социальных сетей.

Фэй покачала головой.

– Агентство никогда ничего не забывает. Они не стали официально привлекать Кондора к ответственности за разглашение секретных сведений и нарушение присяги, но его…

Сэми беззвучно произнес одними губами несколько слов. Фэй уловила их смысл.

– О господи! – прошептала она.

– Это было похоже на случай с Филом Эйджи, который опубликовал книгу и разоблачил многих из наших людей. Всем было известно имя Кондора, которое я назвал, все знали, что ЦРУ считает его своим врагом. Как говорится, враг твоего врага…

– Все это было спланировано, чтобы внедрить его к нашим противникам!

– Нет, – качнул головой Сэми. – Все было взаправду. Наши службы завербовали его еще тогда, когда он был студентом. Потом он в какой-то момент решил перейти на сторону ангелов – такими ему в тот момент казались парни с другой стороны баррикад. А потом наши его перевербовали. У него была отличная крыша: он ведь в самом деле был врагом ЦРУ, настоящим, без всяких подделок. Никому не известен полный перечень того, что он сделал. На его счету по меньшей мере две крупные контрразведывательные операции, одна из которых, насколько я могу судить, каким-то образом связана с Китаем. Еще его внедряли в организации проживающих в Европе американцев, избежавших призыва, – в целях выявления агентурных сетей Советов и разного рода террористов, которые пытались скоординировать действия антивоенно настроенных участников конфликта во Вьетнаме и уклонистов от армии. Я полагаю, что он действовал внутри леворадикальных марксистских группировок в семидесятых годах – таких, как итальянские «Красные бригады», «Японская красная армия», – об этом он сам рассказывал мне как-то ночью в лондонских доках. Может, он и с Ирландской республиканской армией имел дело. Потом переключился на наркокартели – их политическое влияние больше, чем у многих государств. Он был идеальным агентом. Ему не надо было ни к кому втираться в доверие – при его послужном списке те, кто его интересовал, сами к нему приходили.

– Но он был Вином для…

– С того момента как вышел из находящегося под опекой ЦРУ закрытого спецучреждения для душевнобольных в штате Мэн.

Фэй нахмурила брови. Сэми справедливо истолковал ее выражение лица как очередной вопрос.

– Нет-нет, он в самом деле был ненормальным. Думаю, в какой-то момент он просто не выдержал и сошел с ума. Судя по всему, он и сейчас все еще не в себе. А что касается слухов про беспилотник, о которых ты упоминала, то могу сказать, что речь идет о крупной антитеррористической операции. Кондор спланировал ее после событий одиннадцатого сентября две тысячи первого года. Это была сумасшедшая затея, и именно этим она и была хороша. В итоге террористы приперли его к стене, и он с помощью айпада – у него было тогда устройство первого поколения – в самом деле вызвал на себя удар беспилотного летательного аппарата. Дело было так. Один из руководителей Аль-Каиды, находящийся в международном розыске, заподозрил Кондора в том, что он агент ЦРУ, каковым он и являлся на самом деле. Плохие парни попытались его схватить. Если бы им это удалось, они бы наверняка принялись его пытать, а потом убили бы. Возможности эвакуировать его у нас не было, деваться ему было некуда, поэтому он дождался момента, когда его преследователи были уже совсем рядом, и дал беспилотнику сигнал на уничтожение. Беспилотник убил плохих парней, а заодно доказал, что террористы ошибались в своих подозрениях: ведь ЦРУ как-никак отрядило беспилотник, чтобы убить не кого-нибудь, а именно Кондора. Так что спланированная им операция продолжилась.

– А почему он не погиб?

– Самоубийство – очень трудное дело для того, кто хорошо обучен и привык убивать других, а сам – выживать любой ценой.

Сэми наклонился над столиком, придвинувшись ближе к Фэй, и она, повинуясь этому движению, тоже нагнула голову.

«Мы сидим в звуконепроницаемом помещении и тем не менее вынуждены шептаться, – подумала она. – И это почему-то не кажется мне странным».

– На седьмом этаже до сих пор спорят о том, как все было, – снова заговорил Сэми. – Он заранее позаботился о том, чтобы оставить себе лазейку, или же вызвал беспилотник, а уже потом внезапно обнаружил, что у него есть возможность спастись, и решил отказаться от роли камикадзе.

– А ты что думаешь по этому поводу? – спросила Фэй.

– Это не имеет никакого значения, – ответил Сэми. – Что бы он ни задумывал, главное то, что он свой план выполнил. Хотя это было чертовски трудно. Представь себе: он вызвал беспилотник, тот взорвал, уничтожил все вокруг. А Кондор лежал где-то в канализации, весь в грязи и крови, слышал голоса спасательной команды, которые искали выживших, и не мог даже позвать на помощь, чтобы не выдать себя, не позволить никому усомниться в том, что все произошло без его участия. Не знаю, как для кого, а по мне уже одно это отпускает ему все грехи. Потом наступила ночь, и он стал пробираться по канализационным трубам среди полчищ крыс. По нашим подсчетам, он пробыл под землей четырнадцать часов. Потом он умудрился украсть где-то сотовый телефон, подал тревожный сигнал и еще долго прятался, весь облепленный дерьмом.

Сэми замолчал и посмотрел в сторону. Затем впился взглядом в глаза Фэй.

– Когда мы нашли его, он казался измученным, но в целом вроде был более или менее в порядке. Разумеется, официально он числился погибшим. Ему даже сделали несколько пластических операций, пока приводили лицо в порядок после атаки беспилотника. Впрочем, возраст тоже сильно изменил его внешность. Именно в то время мы были с ним наиболее близки. Тогда расплодились всякие частные агентства – «Блэкуотер», дюжина других, которые тебе известны, еще дюжина таких, о которых ты никогда не слышала. В таких конторах до сих пор работает четвертая часть агентов, прошедших спецподготовку, но сейчас влияние этих организаций идет на убыль. Кондор устроил меня работать в одну из них – в разовом порядке, для проведения одной операции. Если не веришь тому, кто командует операцией, и не представляешь, какие последствия она может вызвать, держись поближе к тому из ее участников, на кого можешь положиться – если такие есть. Я сделал свою работу, получил все, что должен был получить, и сейчас не люблю об этом вспоминать. Потом я взялся за ум, снова стал служить Дяде Сэму, а Кондор, согласно официальной версии, свихнулся. За все время мне даже ни разу не сообщили, как он, не стало ли ему лучше.

– Может, и не стало, – сказала Фэй. – Так что же все-таки происходит?

– Мне самому хотелось бы это знать.

– Ты же начальник. Тебе виднее.

– Правда? – улыбнулся Сэми. – А что это за утечка? Почему к этому делу проявляют интерес на седьмом этаже в Лэнгли и в западном крыле Белого дома? Почему во все это пытаются совать нос телевизионщики? И как мы должны относиться к тому, что наши люди охотятся на беглеца, который умеет убивать не хуже их?

– Похоже, они будут стрелять без предупреждения.

– На их месте ты поступила бы точно так же, – сказал Сэми и посмотрел в глаза Фэй. – Ты последний человек из тех, кто так или иначе контактировал с Кондором и которому я могу верить.

– Ты хочешь, чтобы я нашла его.

– Нет, не хочу. Его и так найдут. Люди, которые занимаются розыском, знают свое дело. Он не сможет скрываться долго. Но прежде чем его обнаружат и схватят или убьют, я хочу, чтобы он нашел тебя.

Фэй озадаченно моргнула.

– Почему ты думаешь, что он меня ищет?

– Может, и не ищет – если он в самом деле сумасшедший. Если нет… Если он хочет выбраться из дерьма, то ты – тот человек, который может знать, как найти выход. А этот выход – я.

– Понятия не имею, что мне в этой ситуации делать.

– Дело действительно нелегкое. Группу прикрытия мы тебе дать не можем. Он ее заметит и либо устроит кровавую бойню, либо снова затаится. – Сэми откинулся на спинку стула. – У тебя есть мой номер телефона, у меня – твой. Мне бы очень не хотелось позвонить тебе и сообщить, что Кондор убит.

– Он был твоим другом. Он тебе нравится. Ты верил ему. Ты хочешь, чтобы он остался в живых, верно?

– Я хочу кое-что выяснить и хочу, чтобы все было сделано правильно.

Фэй встала.

– А что насчет Питера?

– Самое печальное в его смерти – это то, что он не оставил после себя ничего такого, что хотелось бы и стоило бы узнать. Откровенно говоря, по моему мнению, Питер был человеком не на своем месте. Более того, он занимал чужое место.

– А у Кондора это есть – то, что хотелось бы и стоило бы узнать?

– Да.

Фэй положила руку на дверь, но в последний момент обернулась и вопросительно посмотрела на Сэми.

– И что, никаких напутствий?

– Будь осторожна, – сказал Сэми и пожал плечами. – А если это не нравится, вот тебе другое: берегись, тебя могут распять.

Фэй вышла за дверь и зашагала прочь по коридорам комплекса «Z».

На ней была та одежда, которую она держала в рюкзаке рядом со своим столом на случай, если возникнет необходимость прямо на работе принять душ и переодеться. Темные брюки, серая блузка, пиджак, который мог сойти за деловой и в то же время хорошо маскировал «глок» сорокового калибра в поясной кобуре. К тому же в его карманах прекрасно помещались документы и значок. Войдя в раздевалку, Фэй поняла, что ее ячейку обыскали. Те, кто это сделал, были профессионалами и проявили профессиональное уважение к ней, перевернув в ячейке все вверх дном. Вероятно, эти люди сочли, что для нее было бы оскорбительно, если бы они разложили все в прежнем порядке в надежде, что она не заметит их визита. Фэй прекрасно знала: они не могли найти ничего такого, что можно было бы считать подозрительным, – ничего подобного в ее ячейке просто не было. Если только ей туда ничего не подбросили. Об этом, впрочем, лучше было не знать – это позволило бы ей в случае последующего допроса без особого труда пройти проверку на полиграфе или с использованием специальных препаратов.

«А может, мне уже давали такие препараты накануне ночью», – подумала она.

Что ж, она была уверена, что это не создало ей никаких проблем. У нее в самом деле не было никаких оснований что-либо скрывать.

По крайней мере не было до сих пор.

Есть вещи, о которых лучше не думать.

Она сунула в специальный кармашек слева на поясе две пистолетные обоймы и прикрыла их полой пиджака. Прицепила к поясу нож с пружинным лезвием, имевший на рукоятке специальную клипсу, и передвинула его за спину. Села на стул, чтобы проверить, будет ли она чувствовать себя комфортно, и в целом осталась довольна.

Затем Фэй более или менее аккуратно разложила на полках ячейки содержимое своего рюкзака – это должно было создать у тех, кто снова будет обыскивает ее ящик, когда она уйдет, впечатление, что она собиралась вернуться. Положила туда же сам рюкзак. Взяла черный плащ, который был на ней, когда они с Питером проводили проверку дома у Кондора. Подтвердила с помощью переносного сканера свою идентификацию. Ввела в стоящий на столе портативный компьютер кодовое слово и список.

Затем она отправилась в отдел материального обеспечения. Там Фэй потребовала две кредитные карточки на вымышленное женское имя, которые и получила сразу же, без каких-либо задержек. Ей – также без каких-либо проблем – выдали по ее просьбе две с половиной тысячи долларов наличными, пятидесятидолларовыми и двадцатидолларовыми банкнотами, плюс две десятки и две пятерки.

Сотрудник отдела матобеспечения, которого многие оперативники за глаза называли Санта-Клаусом, уставился в список на экране своего айпада.

– Вы что, собираетесь на войну, агент?

– Я знаю, что делаю, – солгала Фэй.

Прежде чем исчезнуть за грудами коробок и ящиков, содержавших всевозможные, подчас совершенно неожиданные предметы, сотрудник дал Фэй самый лучший совет, который мог получить от него любой секретный агент, отправляющийся на задание:

– По возможности сохраняйте чеки.

Сняв блузку, под которой оказался черный бюстгальтер, Фэй положила ее на стол и стала ждать. Вскоре сотрудник принес то, что она попросила – зарядное устройство и запасной элемент питания для мобильного телефона, светло-голубую нейлоновую куртку на размер больше, чем тот, который она обычно носила, и бронежилет.

– Семь фунтов, – сказал он, когда Фэй, надев жилет, стала застегивать его на себе. – Никаких пластин, но при этом он может защитить от выстрелов из большинства современных боевых пистолетов. Никто не жаловался.

Фэй отметила для себя, что матерчатый воротник жилета будет вполне натурально смотреться в вырезе ее блузки.

– Просто те, кто хотел бы пожаловаться, уже не могут этого сделать, – пошутила она.

Сотрудник неопределенно пожал плечами и снова отправился куда-то в недра склада. Вернулся он с небольшим рюкзаком и довольно увесистым свертком.

– Вам повезло, что у нас это есть, – сказал сотрудник, укладывая сверток в рюкзак.

– Я – довольный покупатель, – снова солгала Фэй и направилась к лифтам.

Она знала, что бессмысленно отправляться в женский туалет и там внимательно ощупывать тело и одежду в надежде обнаружить радиомаяк или какое-нибудь другое специальное устройство. Руководство ее отдела, всего департамента внутренней безопасности, а также Сэми и его боссы из ЦРУ – все они так или иначе будут в любое время дня и ночи знать, где именно она находится.

Двери лифта открылись, и она вышла в главный вестибюль.

За стенами комплекса «Z» ее ожидал враждебный мир.

Толкнув вращающуюся дверь, Фэй вышла на улицу, пересекла площадь и подняла руку, ловя такси.

Желтый автомобиль затормозил рядом с ней. Фэй села на заднее сиденье и назвала водителю адрес. Попутно она окинула внимательным взглядом человека, сидящего за рулем, но не узнала в нем никого из известных ей подчиненных Сэми. Впрочем, он в данном случае наверняка использовал бы кого-то, кого она не знала.

Так или иначе, группы прикрытия у нее нет и не будет.

Рюкзак с увесистым свертком внутри лежал рядом с ней на сиденье.

– Час пик. Когда торопишься, всегда попадаешь в час пик, – сказал чернокожий водитель со странным акцентом.

«Интересно, откуда он, – подумала Фэй. – Может, из Нигерии?»

– Верно, – кивнула она, стараясь повернуться так, чтобы таксисту было как можно труднее разглядеть ее лицо в зеркале заднего вида. Продолжения беседы не последовало.

Такси провезло ее по Висконсин-авеню до коварного левого поворота на Массачусетс-авеню, мимо обнесенного забором здания военно-морской обсерватории и официальной резиденции вице-президента. За ней на Массачусетс-авеню располагались зарубежные посольства. Миновав их, машина проплыла по Шеридан-серкл.

Фэй попросила таксиста остановиться на углу Третьей улицы и Пенсильвания-авеню. Капитолийский холм был совсем рядом. Здание Библиотеки Конгресса, в котором работал Кондор, тоже располагалось неподалеку, примерно в квартале от нее. Людное место, множество кафе и ресторанов. «Это была твоя площадка, Кондор, – подумала Фэй. И тут же поправила себя: она – Остается твоей».

«Заметь меня», – говорила она про себя, стоя у края тротуара, рядом с текущим вдоль улицы потоком машин, в ручье пешеходов, который уже начинал понемногу мелеть.

Помимо кафе «Старбакс», зал которого она уже изучила сквозь окна, Кондор, судя по тому, где было зафиксировано проведение платежей по его кредитным картам, бывал где-то неподалеку от Четвертой улицы. «Тьюн-инн», заведение с плоской крышей, где подавали бургеры и пиво, заметно выделялось в ряду других местных «кормушек» и «поилок», которые посещала лощеная публика в пиджаках и галстуках.

Уже на третьей ступеньке лестницы, ведущей вниз, Фэй получила подтверждение того, что Кондор в самом деле посещал это место. Она заметила Пуласки, сидевшего у стойки бара слева от нее. Не обращая на него внимания, она прошла в приват-зону, которая располагалась в дальнем конце заведения, ближе к туалетам и кухням. Пуласки был чистой воды оперативником. Его окладистая борода позволяла ему без всякой предварительной подготовки легко смешаться с толпой в Кабуле, лишь слегка изменив обычный гардероб, состоявший, как правило, из грязных голубых джинсов и какой-нибудь замусоленной куртки. Он и теперь был облачен в такой же наряд, и Фэй не сомневалась, что его засаленная ветровка прикрывала два пистолета в подмышечных кобурах. Его взгляд был неотрывно устремлен на стоящую перед ним бутылку пива «Миллер».

Через три стула от Пуласки у бара сидела Джорджия, раньше работавшая в полиции штата Алабама. У нее был вид классической неудачницы, заливающей спиртным очередную неприятность. Рядом с ней стоял наполовину пустой бокал с белым вином. Джорджия держала руки на изрезанной стойке, здесь же лежал сотовый телефон.

Фэй понимала, что Сэми не станет отзывать агентов, задействованных в стандартной для таких случаев оперативной процедуре, только потому, что отправил ее на улицы с одиночной миссией. Разыскники будут продолжать прочесывать город. Помимо этого люди Сэми поджидали Кондора в засадах, организованных у него дома и на работе, а также еще как минимум в пяти местах его наиболее вероятного появления. «Интересно, кого она не заметила в кафе «Старбакс», – подумала Фэй. Впрочем, вполне возможно, что там наблюдение велось снаружи, скажем, из припаркованной поблизости машины.

Она прошла мимо коллег, ни жестом, ни словом не дав понять, что узнала их. Они тоже никак не отреагировали на ее появление. Фэй была уверена, что кто-то из них немедленно сообщит – или уже сообщил – руководству о том, что она вошла в заведение. Впрочем, начальство, отслеживавшее ее перемещения по сигналу сотового телефона, и так уже наверняка об этом знало.

– Хочешь чего-нибудь выпить, милая? – спросила у Фэй проходившая мимо крупная, дородная официантка с кудрявыми волосами. Лет двадцать назад, когда она была еще подростком, при виде ее миловидного лица в каком-нибудь небольшом городке в штате Мэриленд, из которого ее занесло в Вашингтон, водители наверняка устраивали на улице пробки. – Садись куда хочешь, дорогая.

Стараясь не обращать внимания на гром музыкального автомата, Фэй стала обдумывать все минусы ситуации, в которой она оказалась.

Она не знала, куда идти. Не знала, что делать для того, чтобы выполнить порученное ей задание. Не представляла, каким образом выманить на себя убийцу – разумеется, настоящего убийцу.

И еще она не знала, как предупредить мужчину, который ее любил, чтобы он к ней не приближался.

Если бы дело происходило много лет назад, в этом баре наверняка был бы телефон-автомат. Но даже если он имелся и сейчас, воспользоваться им Фэй не могла. Другие участники розыска немедленно заметили бы это, передали бы в командный центр местонахождение этого телефона-автомата, а там при помощи технических средств моментально бы выяснили, кому и куда она звонила. По той же причине она не могла связаться с Крисом по своему сотовому. Фэй уже начала подумывать, не выкрасть ли аппарат у одного из сидевших в баре сотрудников аппарата Конгресса – многие из них были всего в одной кружке пива от состояния, которое называется уже не «слегка навеселе», а как-то иначе. Но, поразмыслив, отказалась от этого намерения: любое осложнение при выполнении задания увеличивало риск срыва порученной ей миссии. А кража телефона была серьезным осложнением и вовсе не гарантировала ей возможности предупредить Криса, чтобы он держался от нее подальше.

При этом ей отчаянно хотелось увидеть его, прикоснуться к нему. Убедиться, что он в безопасности. И что она ему по-прежнему небезразлична.

«Самой большой ошибкой с моей стороны, – думала Фэй, сидя за отдельным столиком на диване с высокой спинкой неподалеку от бара и под грохот музыкального автомата прихлебывая кока-колу, – будет думать о том, что он волнуется за меня».

В окнах в дальнем конце бара заиграли розовые блики заката. Фэй с трудом покончила с заказанным гамбургером, который показался ей совершенно безвкусным, и запила его очередным глотком кока-колы.

В животе у нее заурчало. Она сказала самой себе, что это вовсе не из-за того, что она нервничает. Нет, нервы здесь ни при чем. Вероятно, все дело в том, что еда в баре не лучшего качества. А может, в тех лекарствах, которые ее фактически вынудили проглотить накануне вечером.

Подхватив увесистый рюкзак, Фэй отправилась за изрезанную дверь с надписью «Для женщин».

Задвижка в кабинке оказалась весьма хлипкой. Она была способна выдержать вежливое подергивание – не более того.

Но, увы, об этом нечего было и мечтать. Даже если бы подобное чудо и случилось, двое агентов в баре наверняка заметили бы его и схватили. В этом случае он оказался бы не в ее руках. И не в их с Сэми руках, что было бы наилучшим, идеальным вариантом, к которому они оба стремились.

Фэй сделала свои дела, оставив металлическую дверцу кабинки полуоткрытой, – по крайней мере так при возникновении экстремальной ситуации у нее была бы возможность стрелять не вслепую.

Моя руки, она посмотрела в зеркало над раковиной. И увидела шанс.

Конечно, то, что пришло ей в голову, было рискованно. Но в сложившейся ситуации ничего лучше придумать было нельзя.

Порывшись в рюкзаке, она достала косметичку, извлекла из нее дешевую красную губную помаду, какой в обычной жизни ни за что не стала бы пользоваться (она взяла ее с собой только потому, что яркая косметика меняет лицо и затрудняет опознание).

На поверхности зеркала Фэй вывела ярко-красную надпись:

Затем она обвела послание жирной красной линий в форме сердца.

Изобразила той же помадой сочащуюся из сердца кровь.

Фэй вышла из туалета и вернулась за свой столик. Она от души надеялась, что в баре еще до утренней уборки, когда надпись будет стерта, побывает довольно много женщин. Многие из них должны были посетить туалет. Расчет Фэй строился на том, что среди них найдется хотя бы одна романтически настроенная особа, у которой к тому же имеется мобильный телефон и которая не поленится набрать написанную на зеркале комбинацию цифр. Шансы на то, что этот расчет оправдается, были, в общем-то, не такие уж плохие.

Фэй расплатилась, добавив к счету щедрые чаевые. Стараясь показать, что абсолютно спокойна и никуда не торопится, она один за другим обмакнула в кетчуп и положила в рот несколько кусочков жареной картошки. Потом отхлебнула еще кока-колы. Агенты, сидевшие у барной стойки, наверняка все это видели.

Наконец Фэй встала и вышла из бара, не дав Пуласки и Джорджии ни малейших оснований для каких-либо выводов или тем более для доклада руководству.

Ступив на тротуар и утонув в серых сумерках, с которыми пыталось бороться уличное освещение, Фэй набрала номер временного штаба и приложила телефон к уху.

– Что у тебя? – раздался в динамике голос Сэми.

– Есть кое-какие соображения, – сказала Фэй, обгоняя счастливую мать, толкающую перед собой коляску с малышом. – Чтобы их проверить, мне нужно свободное пространство.

– И что ты от меня хочешь?

– Когда я буду появляться в зонах с усиленным наблюдением, отзывай на время агентов, работающих на этом участке.

– Постараюсь сделать, что могу – по крайней мере в тех рамках, которые позволяет режим безопасности. Скажи мне…

– Если ты будешь хоть что-то знать, то начнешь планировать наперед, а это может мне все испортить.

– Что ж, смотри не облажайся, – сказал Сэми и отключился.

– Береги себя, ублюдок, – с нежностью пробормотала Фэй и сунула телефон в нагрудный карман блузки.

Мимо белого купола Капитолия Фэй направилась на «Юнион-Стейшн». Еще на подходе она заметила бездомную женщину, толкавшую тележку с тряпьем прочь от станции, как показалось Фэй, несколько более энергично, чем обычно это делают бродяги. Вполне возможно, что женщина была агентом, участвовавшим в операции, и теперь, повинуясь приказу Сэми, оттягивалась подальше от места постоянного дежурства. А может, и нет. Спустившись по эскалатору вниз на платформу, Фэй остановилась перед схемой метро. Названия станций были изображены на схеме черными буквами, ветки – яркими цветными линиями: оранжевая, голубая, зеленая, желтая. И красная.

Красная, как кровь.

Красная, как помада.

«Мне нравится красная ветка». Именно так сказал тогда Кондор, и эти слова показались ей словами сумасшедшего.

Теперь ей очень хотелось, чтобы в тот раз он сказал правду.

Фэй увидела, как мужчина с эмблемой метро на плече голубого свитера объясняет что-то двум похожим на туристов пожилым людям. «Они даже старше Кондора», – подумала Фэй. Оставалось только принять на веру, что все трое – в самом деле те, за кого себя выдают.

Сотрудник подземки распрощался наконец с благодарными туристами. Фэй поймала его взгляд.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он.

– Я приехала к отцу, – сказала Фэй. – Он мне объяснил, что на красной ветке есть одна остановка, на которой после часа пик почти никого не бывает, и что мне нужно выйти на следующей после нее. Скажите, на красной линии есть такая станция, где на платформе сейчас немноголюдно?

Служащий метро удивленно заморгал.

– Немноголюдно? Возможно… Трудно сказать. Может быть, вот эта?

Мужчина ткнул пальцем в схему.

Фэй прекрасно разглядела, куда именно он указал. Подземная платформа, два эскалатора, вход через турникеты, которые с платформы хорошо просматриваются. Два рельсовых пути, по которым поезда идут в разные стороны. В обеих концах платформы начинаются бетонные туннели.

Поблагодарив вежливого сотрудника, Фэй села в подошедший поезд.

«ДВЕРИ ОТКРЫВАЮТСЯ!»

На нужной ей станции вместе с Фэй сошел только один пассажир. Это была женщина, по виду типичная бизнес-леди. Не отрывая глаз от экрана смартфона, на который, судя по всему, одно за другим сыпались электронные письма, она поднялась по эскалатору наверх и исчезла.

Итак, вот диспозиция.

На платформе, вымощенной красной плиткой, стоит одинокая женщина.

Подумав немного, Фэй решила, что правильнее будет снять рюкзак и поставить у ног на красную плитку.

Поезд с шипением влетел на станцию, словно огромная серебристая змея. Из прямоугольных окон на платформу хлынули потоки света.

«ДВЕРИ ОТКРЫВАЮТСЯ!»

На платформу не вышел никто – ни один из тех троих человек, которые успели привлечь ее внимание, пока она быстро оглядывала окна вагонов.

«ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!»

Поезд тронулся и, набирая скорость, умчался в туннель.

Фэй подавила желание посмотреть на часы.

Она старалась не считать поезда, притормаживавшие у платформы, выпускавшие на нее двоих-троих человек и снова уносившиеся прочь.

Снова рев, шипение, мелькание серебристых вагонов.

«ДВЕРИ ОТКРЫВАЮТСЯ!»

На платформу снова никто не выходит.

Но в дверях одного из вагонов, всего в двадцати шагах от Фэй, стоит какой-то странный человек. Темная кожа лица, большой живот. На голове бейсболка с длинным козырьком. Руки вытянуты вдоль тела, в них ничего нет. Точно ничего?

Странный тип шагнул на платформу.