Эпилог

Дрожа от холода, Кэт спиной толкнула заднюю дверь и вошла. Два громадных мешка с продуктами она взгромоздила на стол, после чего разделась и уже неторопливо двинулась в гостиную. Развалившись на диване, Картер смотрел телевизор, жуя очередную зубочистку.

Кэт невольно улыбнулась. В марте, на свой двадцать восьмой день рождения, он бросил курить и вот уже девять месяцев стойко держался. Кэт невероятно гордилась его силой воли.

Картер был так увлечен фильмом, что Кэт пришлось дожидаться рекламной паузы. Только теперь он заметил, что она вернулась.

– Привет, красавица, – улыбнулся он. – Как прошел твой день?

– Немного устала, но очень довольна. Наконец-то мальчишки начали понимать, что я им не отстой долдоню, а рассказываю интересные и полезные вещи. Взгляни-ка. – Кэт показала ему серебристый брелок для ключей в виде забавного котенка. – Это они подарили мне на Рождество.

Ей с трудом удалось сохранить невозмутимость, когда двенадцать сорванцов из ее класса в Бруклинской колонии для несовершеннолетних вручили ей этот красиво упакованный подарок.

– Эту неделю я буду без них скучать.

– Вообще-то, у тебя есть я, – смеясь, напомнил ей Картер.

– Конечно. – Кэт наклонилась и поцеловала его в нос. – И потому я вдвойне счастлива. Любимый человек плюс любимая работа.

– Хорошо, что не наоборот, – хмыкнул Картер. – Кстати, Бет звонила. Спрашивала, пойдем ли мы на новогодний благотворительный бал. Я ответил, что пойдем. Ты не возражаешь?

– Ничуть. А как прошел твой день. Макс звонил?

Лицо Картера сразу погрустнело.

– Звонил, – с печальным вздохом ответил он. – Жутко подумать, где ему придется встречать Рождество, но сейчас для него это самое благоприятное место.

После того памятного разговора с Картером Максу понадобился еще почти год, чтобы наконец согласиться на профессиональную наркологическую помощь. Результаты его попытки завязать самостоятельно были впечатляющими, но недолгими. Макс продержался два с половиной месяца, а потом… потом на оживленной бруклинской улице он вдруг увидел женщину, которую принял за Лиззи, и сорвался.

Картер и ребята из мастерской делали все, чтобы Макс не чувствовал себя одиноким, однако его душевные раны были слишком глубоки. Он еще продолжал упрямиться, но когда Картер нашел его в ванной, валяющимся без сознания, Макс нехотя признал: да, самому ему не справиться. Картер оплатил его пребывание в реабилитационном центре, а также погасил все его кокаиновые долги.

– Хныкал, как маленький, – продолжал Картер. – Домой просился.

– Картер, его сейчас нельзя выпускать из лечебницы. Прояви твердость.

– Стараюсь, – выдохнул Картер.

– Кстати, я по дороге заглянула в магазин, – сообщила Кэт.

– И купила что-то вкусненькое? – блеснув глазами, спросил Картер.

– Конечно. «Орео», молоко и двенадцать банок кока-колы.

– Боже, как я тебя люблю, – прошептал Картер, откидываясь на спинку.

Кэт отправилась на кухню, чтобы разложить покупки по местам. Она любила домашний уют, но уют на двоих, даже если второй – твой любимый мужчина, потребовал перестройки некоторых ее привычек. Начало их с Картером совместной жизни не обошлось без испытаний, однако теперь, спустя почти год, они сумели притереться друг к другу, научившись замечать главное и закрывать глаза на мелочи. Кэт думала, что ей придется до конца своих дней сражаться с неряшливостью Картера. Но его качнуло в другую сторону. Теперь он был помешан на чистоте.

Кэт рассталась со своей квартирой, перебравшись в лофт Картера. Он вдруг почувствовал, что в Нью-Йорке ему душно и тесно, и потому старался как можно чаще бывать здесь – в бабушкином доме на побережье. Правда, иногда дела требовали его присутствия в WCS даже по выходным. Этот дом был их прибежищем, где они уединялись от внешнего мира.

Кэт вернулась в гостиную, неся два больших стакана молока и зажатую под мышкой пачку «Орео». Картер мгновенно вскрыл упаковку и занялся любимы делом – поеданием начинки, оставляя половинки печенья для Кэт.

– Мне тут мысль пришла, – смачно чавкая, сказал он. – А давай сегодня обменяемся подарками. Отпразднуем начало твоих каникул.

– Но до Рождества еще целых четыре дня. Неужели так трудно подождать? – укоризненно прищурилась Кэт.

Рождественскую елку они украсили еще две недели назад. С того времени Кэт пять или шесть раз заставала Картера за делом, не совсем уместным для взрослого человека. Стоя на коленях, он тряс и обнюхивал сложенные под елкой пакеты.

– Мне бы все-таки хотелось открывать подарки вместе с Наной Бу, мамой и Харрисоном, – сказала Кэт. – В кои веки они согласились нарушить традицию и на Рождество приехать к нам.

Картер с тоской посмотрел на нарядную елку:

– Но…

– До чего же ты ребенок! – засмеялась Кэт.

– Это значит – можно? – по-детски сверкая глазами, спросил Картер.

– Можно, – согласилась Кэт. – Но только по одному.

– Да, мэм!

Обрадованный Картер вскочил с дивана и поспешил к груде подарков.

Встав на колени, Картер делал вид, что занят поисками. Он брал коробки и коробочки, тряс, ощупывал, тыкал в них пальцем. Насладившись этим спектаклем, он достал продолговатую коробочку, упакованную в серебристую бумагу, и поманил Кэт. Ей не оставалось иного, как сесть рядом с ним.

– Это тебе от меня, – сказал Картер, целуя ее. – С Рождеством, Персик.

– С Рождеством, Картер.

Кэт вдруг почувствовала, что по части любопытства она недалеко ушла от Картера. Она не столько развернула, сколько сорвала бумагу и вскрикнула от удивления.

В коробочке лежала точная копия бронзовой Алисы, стоящей в Центральном парке.

– Картер, какое чудо!

– Нравится?

– Ты еще спрашиваешь!

– Мне захотелось подарить тебе эту фигурку, поскольку Алиса знает нас с детства и видела много событий из нашей жизни.

– Думаю, что да, – согласилась Кэт.

– И потому, – продолжал Картер, – я решил, что ей никак нельзя пропустить еще одно.

Кэт изумленно на него посмотрела.

У Картера бешено колотилось сердце, когда он доставал из кармана второй подарок – маленькую синюю коробочку из салона «Тиффани».

Глаза Кэт округлились.

– Картер, я…

– Возьми и открой.

Кэт взяла коробочку и медленно – медленнее, чем мог выдержать Картер, – сняла крышку. На бархатной подушечке лежало платиновое кольцо с трехкаратным бриллиантом. Его грани изумительно блестели под разноцветными огоньками елочной гирлянды.

Картер взял дрожащую руку Кэт, нежно обвел большим пальцем контур буквы «К», вытатуированной на тыльной части ее запястья, – ее подарок ему ко дню рождения. Эта буковка была чертовски сексуальной и заводила Картера до сих пор.

Он поднял статуэтку Алисы:

– Посмотри на нее и подумай, как далеко мы с тобой ушли. Бронзовая Алиса видела наше первое… даже не свидание, а занятие на открытом воздухе, когда я впервые тебя поцеловал. Это был самый удивительный поцелуй в моей жизни. Алиса видела, как мы танцевали под дождем и я на ухо напевал тебе мелодию Отиса Реддинга. И в тот же день ты узнала, кто я на самом деле, и потом целую ночь дарила мне свою любовь. – Картер отставил статуэтку. – Когда полтора года назад ты увидела меня уже взрослым, я весь состоял из отдельных кусков. Ты собрала меня воедино и заставила понять: ошибки моего прошлого не должны определять мое настоящее и будущее. Ты верила в меня, когда все остальные лишь клеили на меня ярлыки и называли конченым человеком. – Картер поцеловал ее руку. – Я не заблуждаюсь на свой счет. Я и сейчас человек-геморрой. Далек от совершенства. Мы оба такие. Твои кулинарные способности оставляют желать много лучшего, а когда ты по утрам оставляешь грязное белье на полу ванной, я схожу с ума. – Картер усмехнулся, получив от нее толчок в спину. – Но мне нравится жить с тобой, Кэт. Я люблю просыпаться с тобой по утрам и видеть твою улыбку. Люблю засыпать, держа тебя в объятиях и зная, что никогда я не был в большей безопасности, чем теперь, рядом с тобой. Люблю смеяться с тобой. И ссориться тоже, потому что никакая наша ссора не длится больше часа. Мне нравится гонять с тобой на мотоцикле. И я хочу наряжать с тобой рождественские елки каждый год… всю оставшуюся жизнь. – Картеру стало тяжело дышать. Он стиснул ее пальцы. – Я люблю тебя с одиннадцати лет. Ты выйдешь за меня?

– Мог бы и не спрашивать! – засмеялась Кэт и тряхнула головой, смахивая слезы. – Конечно выйду!

Они целовались, сидя возле переливающейся огнями елки. Потом Картер взял кольцо и надел на палец Кэт. Через мгновение ему показалось, что кольцо было там всегда. Картер смотрел на игру граней бриллианта и чувствовал: теперь у него есть дом и семья.

Он снова поцеловал Кэт.

Этой женщине он был обязан всем. Она вдохновила его стать тем, кем ему всегда хотелось стать, и это становление приносило ему только радость… Потом, когда они, уступая разгорающемуся пламени страсти, начали сбрасывать с себя одежду, Картер мысленно поклялся себе, что до конца жизни будет отдавать ей долги.

Это станет его самым желанным обязательством.

Его драгоценным долгом.

Его любимым фунтом плоти.