Глава 14

В субботу, перед тем как встретиться с Персиком, Картер заехал в клинику и сдал очередные анализы мочи и крови. То и другое полагалось сдавать на голодный желудок. До встречи оставалось еще полчаса. Увидев золотистую эмблему «Макдоналдса», Картер вдруг ощутил острейший голод. Заведение тянуло его, как магнитом.

Найдя место стоянки для своего «харлея», Картер расположился напротив здания штаб-квартиры концерна «ФАО Шварц», развернул коричневый пакет и достал еще теплый бигмак. Он жевал, глазея на прохожих и откровенно наслаждаясь гамбургером. Простые радости, которых ему так не хватало в тюрьме.

Расправившись с бигмаком, большой порцией жареной картошки и запив все это большим стаканом спрайта, Картер почувствовал себя сытым и довольным. Теперь можно и расслабиться.

Все это время, с самого первого дня освобождения, он постоянно себя чем-то занимал. Картер любил активную деятельность, но прислушивался к себе и, когда надо, сбавлял обороты. До тюрьмы он любил посидеть в Центральном парке или Бэттери-парке, запасшись пачкой «Мальборо» и бутылкой виски «Джим Бим». Хорошо иногда никуда не торопиться и не смотреть на часы.

Греясь на теплом нью-йоркском солнце, Картер разглядывал публику, спешившую по Пятой авеню. Прошли две хихикающие девицы лет двадцати. Увидев Картера, кокетливо задергали плечиками. Девчонки не скрывали, что он их заинтересовал. Картер к этому привык. Так с ним вели себя почти все женщины. Он снял темные очки и наградил девчонок улыбкой.

Прием, как всегда, сработал. Обе замедлили шаг и перестали болтать, ожидая продолжения. Картер лишь усмехнулся и снова надел очки. Слишком просто.

Футах в десяти от него, на другой скамейке, целовалась парочка. Парень зарылся в волосы своей девушки. Оба не замечали ни Картера, ни окружающего мира.

Картер поморщился. Неужели поцелуи действительно бывают такими приятными, что можно забыть обо всем? Он никогда так не целовался. По правде говоря, он вообще целовался редко. И уж точно никогда не занимался любовью. Макс говорил, что они с Лиззи занимаются любовью, однако Картер не верил в существование такого занятия. Пока Лиз не свалила, он не раз видел, с какой нежностью Макс ее целовал. Чуть ли не на руках носил, как главную свою драгоценность. Как пишут в книгах, Макс обожествлял эту стерву, но его рыцарское отношение ничуть не остановило ее, когда она надумала уйти.

Картер любил секс. Правильнее сказать, он любил трахаться. И когда он этим занимался, то ни о каких нежностях не думал. Может, с женщинами нельзя так обращаться в постели, однако никто из его подруг на одну ночь не жаловался. Все уходили от него вдрызг удовлетворенными. Многих тянуло к нему снова.

Он отвел взгляд от целующейся парочки. Нежности не по его части.

На другой стороне улицы мелькнула знакомая грива рыжих волос. Прохожие мешали ему смотреть. Картер вытянул шею, на губах сама собой появилась улыбка. Это была его Персик, одетая… Умеет же она выбирать наряды! На ней была свободная белая футболка, открывавшая шею и плечи, и черные джинсы. Даже столь простая одежда на ней превращалась во что-то чертовски элегантное. И чертовски сексуальное. Сексапильности, распространяемой ею, хватило бы на весь парк.

У Картера, как три дня назад, засвербело между ног. Знакомая резь, сигнализирующая о голоде другого рода, который не заешь никаким бигмаком. Это состояние Картеру очень не нравилось. Не сам сексуальный голод, а необходимость обуздания и боязнь, как бы тот не взял над ним верх.

Если бы тогда Картер позволил чувствам заглушить разум, он бы поцеловал Персика прямо на крыльце библиотеки. Но после разговора с Джеком такой поцелуй… такой поцелуй…

Картер так и не нашел подходящего определения.

А как бы он себя чувствовал, решись он тогда поцеловать Персика? Ясное дело как. Желание ударило бы ему в голову и пошло бы крутить им. Следом ему бы захотелось трахнуть Персика. Ощутить, каково находиться внутри ее. Это уж наверняка. Хорошо ли, что он удержался?

Картер почесал нос, поскреб щеки. Черт! Слишком много мыслей для второй половины субботнего дня. Надо вытрясти этот хлам из головы и думать о том, для чего он сюда пришел.

Взглянув на часы, Картер удивленно наморщил лоб. Ну и ну! Пунктуальная мисс Лейн опаздывала почти на пятнадцать минут. Ехидно улыбнувшись, Картер встал, подхватил куртку и шлем и двинулся ей навстречу. Он зашел со спины, чтобы полюбоваться ее округлостями. Персик заканчивала разговор по мобильнику. Картер подошел так близко, что уже чувствовал запах ее волос.

– И на какое время мы договаривались, Персик? – спросил Картер, наклоняясь к ее уху.

Она вскрикнула и резко обернулась. Зрелище было впечатляющее: быстрый поворот футболки со всем, что под белой тканью, и сполох рыжих волос.

– Картер! Почему вы меня без конца пугаете?

Картер, довольный своей проделкой, не ответил. Он задрал голову, скрестил руки на груди, ожидая объяснений. Персик бросила мобильник в сумку:

– Пришлось задержаться… Так получилось.

– Так получилось? Вот оно что! А я тут торчу, как идиот, и думаю, что я самый главный мужчина в вашей жизни.

Это была неуклюжая шутка, однако где-то в душе он хотел, чтобы сказанное оказалось правдой. И одновременно потешался над растущими собственническими замашками.

Персик фыркнула и уперла руку в бок. Совсем как классическая домохозяйка. Только швабры не хватало.

– У вас никак мания величия? – насмешливо спросила она. – И потом, я была не с мужчиной.

Картер почувствовал несказанное облегчение.

– Поскольку вы великодушно прощали мои опоздания, я поступлю так же, – с наигранным равнодушием произнес он и шумно выдохнул, заставив подрагивать кончики ее волос. – Только больше не вздумайте опаздывать, – понизив голос до зловещего шепота, предупредил он.

– А иначе?

Картер не ждал ее вопроса. Подходящий ответ в голову не приходил. Зато он видел, как Персик разглядывает его татуировку на руках. Он подумал, что узоры неплохо сочетаются с лицами юных Битлов.

– Лучше не спрашивайте, – тем же шепотом ответил он.

В ее глазах что-то промелькнуло. Что именно – Картер не успел понять. Персик перекинула волосы через плечо и насмешливо посмотрела на него.

– Ничего-то вы мне не сделаете, – сказала она, морща носик. – Идемте-ка заниматься.

Она решительно направилась в парк. Картер выждал немного, потом легкой трусцой догнал ее и пошел впереди.

– И какое место вы изберете для урока на открытом воздухе? – спросил он.

Персик посмотрела в почти безоблачное синее небо. День был не по сезону теплым.

– Пошли к лодочному пруду? Я там знаю чудесное местечко.

– Без вопросов.

Как в любой погожий субботний день, в парке было полно народу. Картеру приходилось то и дело лавировать, чтобы не оказаться на пути бегущего малыша или собачонки.

Картер заметно выделялся в толпе гуляющих ньюйоркцев и туристов. Еще бы: высокий, коротко стриженный и с такими рисуночками на руках. Других причин Кэт не находила. Но как бы то ни было, а женщины восхищенно поглядывали в его сторону. Это Кэт тоже заметила.

Втайне она побаивалась встречаться с Картером вне библиотеки. Казалось бы, что опасного? Днем, в людном парке. С точки зрения логики бояться было нечего. Однако интуиция подсказывала Кэт, что она вступает на зыбкую почву. Ни Бет, ни Бен, не говоря уже о матери, не знали об этом уроке на открытом воздухе. Иначе ей бы не миновать лекций о личной безопасности на улицах и в общественных местах.

Удивительно, но Бет почему-то перестала уделять ей внимание. После своего дня рождения Кэт получила от нее всего пару эсэмэсок. Странно. Раньше Бет названивала ей чуть ли не каждый день. Бен, с которым она говорила по пути к Центральному парку, тоже был удивлен поведением Бет. Что-то тут явно не так.

– Персик, где находится ваше чудесное местечко? – спросил Картер, возвращая ее в реальность.

Он как-то странно поглядывал на нее. Глаз его за стеклами темных очков было не видно.

– Мы уже пришли.

Она наклонилась и потрогала траву – не влажная ли.

Картер молча расстелил свою куртку.

– Так получше будет.

– Напрасно вы, – возразила Кэт. – Трава сухая.

– Садитесь. Моя куртка не кусается.

Кэт поблагодарила его и села, поставив рядом сумку.

Куртка была не настолько широкой, чтобы сидеть вдвоем. Картер опустился рядом на траву, совершенно случайно (как же еще?) коснувшись ее рук. Он закурил, уперся локтями в землю и замер, окутывая ноздри облачками дыма. Кэт украдкой поглядывала на него. Картер следил за ребятней, лазавшей по статуе Алисы из Страны чудес. «Ну до чего красивый придурок», – подумала Кэт.

– Я тут… кое-что захватила. – Она засунула руку в недра сумки.

Картер повернулся к ней. Кэт достала большую пачку печенья «Орео» и бросила ему на колени. Картер довольно заулыбался.

– Напрасно вы, – пробормотал он, хотя его физиономия говорила обратное.

– Это я больше для себя, – пояснила Кэт. – Я помню, каким жутким упрямцем вы бываете без «Орео», а мне не хочется тратить лишние силы. – Она снова полезла в сумку, делая вид, будто ищет там что-то еще. – Прошу прощения. Молока я не принесла.

– Я люблю это печенье. – Картер сел и надорвал упаковку.

– Заметила.

Проделывая тот же трюк, что и в библиотеке, Картер слизывал белую прослойку. Кэт следила за ним, как за фокусником.

– А вы?

– Нет, спасибо. Я не хочу.

Неужели можно ревновать к печенью?

Кэт не стала отвечать себе на этот глупый вопрос. Достав все нужное для занятия, она протянула Картеру его листы и попросила еще раз изложить его точку зрения на сексуальные отклонения, намеками на которые изобиловало стихотворение Донна. Картер не возражал. Кто бы мог подумать, что высококалорийное печенье может сделать мужчину словоохотливым? Кэт очень нравилось его слушать. Даже бранные словечки в устах Картера звучали бархатисто. Его голос был полон противоречий: то мягкий, то жесткий, то повелительный, то покорный. Кэт тоже надела темные очки и вдобавок закрыла глаза. Голос Картера казался ей колыбельной, проникавшей в потаенные глубины души.

– Чувствую, вам нравится «Блоха», – заявила Кэт, когда Картер замолчал.

Он лежал с равнодушным видом, почти рядом.

– Мне нравятся метафоры Донна, хотя я и не согласен с ними.

Кэт ждала пояснений. Картер глубоко дышал, отчего кромка футболки задиралась, обнажая ремень джинсов, черную полоску трусов и белую кожу живота. Кэт старалась этого не замечать. Можно стараться, когда уже заметила.

– Мне это стихотворение напомнило песню. Уже не помню чью. Какой-то группы. Там есть строчка: «Секс подобен раю; пока мы с тобою трах, нас ангелы окружают, сидя на облаках».

От этих слов Кэт невольно поерзала на жестковатой джинсовой куртке. Надо будет запомнить, что про секс Картер говорит легко и охотно.

Он повернулся к ней:

– Секс – всего лишь секс. Просто у двоих людей возникают одинаковые желания, и они делают то, что в таких случаях требуется. И незачем тут накручивать разную романтическую дребедень. – Потом пожал плечами. – Секс – это безудержно, жестко… во всяком случае, для меня. – Он похлопал себя по груди. – Когда я в постели с женщиной…

Он вдруг остановился, как резко затормозившая машина. Отвел взгляд.

– Картер!

– Что? – спросил он, играя с травинками.

– Вы закончили объяснение? – спросила Кэт, которой сейчас очень хотелось увидеть его глаза.

– А чего тут объяснять? – сказал он, сжимая в кулаке пучок травы. – Все эти выдрючивания Донна не по мне.

Картер удивлялся себе. Ну понятно, если руки не слушаются разума. Но чтобы его язык вдруг начал болтать сам по себе? И зачем говорить Персику про его отношения с другими женщинами? Постельными подвигами решил похвастаться? Ему было не то чтобы стыдно, но как-то неловко. И чего он себя приплел к Донну? Что после этого она подумает о нем? Что он, едва выйдя из тюрьмы, каждую ночь напропалую трахается? Зачем ей знать об этой стороне его жизни?

Может, ей и любопытно, но о таких вещах он рассказывать не собирался. Это все равно что спросить, сколько парней у нее было. Кулаки Картера сами собой сжались. Почему-то он не допускал мысли, что у Персика с кем-то могли быть близкие отношения.

Кэт надоело играть с волосами, и она наскоро убрала их в пучок.

– А знаете, мне до смерти хочется фруктового мороженого, – сказала она.

Картер рассеянно кивнул. Он искренне хотел вести себя с ней как джентльмен. Даже мысленное обещание давал. А на деле? То сболтнул о сексе, теперь вовсю пялится на ее ключицы, где они переходят в грудь и где ниже начинается… известно что. Картеру жутко хотелось приложиться к тому месту губами. Это было бы вкуснее любого мороженого.

– Вам тоже взять? – Она сдвинула очки на лоб.

– Я… с удовольствием. – Картер вытащил из кармана и подал ей десятидолларовую бумажку. – Держите.

– А почему вы должны платить? – удивилась Кэт.

– Потому что я так хочу, – усмехнулся Картер. – А теперь слезайте с вашей норовистой феминистской лошадки и берите десятку. Если уж на то пошло, я у вас в долгу за «Орео».

Улыбнувшись, Кэт взяла деньги:

– Вам какое?

Картер наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Персиковое.

Через несколько минут она вернулась и протянула ему персиковое мороженое. Себе она взяла малиновое. И снова они сидели почти рядом, наслаждаясь синим небом, теплым ветром и холодным ароматным мороженым.

– Как вкусно, – пробормотала она.

Картер молча слизывал остатки с деревянной палочки.

Она вздохнула:

– В детстве я часто бывала здесь с родителями. Мы играли в прятки. Отец делал вид, будто не может меня найти, даже когда я знала, что он меня видит. – Персик закрыла глаза. – Он любил здесь сидеть, – продолжала она. – Особенно осенью. Вся трава была в опавших листьях, и мы садились прямо на них.

– Мне это место тоже знакомо. Мы здесь играли… с моим отцом.

Кэт распахнула глаза. Она никак не ожидала, что Картер заговорит о своем детстве.

Он медленно водил пальцем по каштаново-рыжей прядке, лежащей на траве.

– Сначала мы играли возле пруда, а потом шли к статуе. – Картер кивнул на бронзовую Алису, облепленную детворой. – А моя мать… Потом она появлялась и забирала меня. У них здесь была нейтральная территория. – Он замолчал.

– Может, мы тогда даже видели друг друга, – вздохнув, сказала Кэт. – Мир тесен. – Она повернулась к Картеру. – Иногда у меня появляется ощущение, будто мы знакомы очень давно. Правда, странно?

Картер порывисто сел, достал сигарету.

– Да, – пробормотал он, закуривая. – И в самом деле странно.

Персик подтянула к себе сумку.

– У меня к вам вопрос, – сказала она, принимаясь рыться в бумагах.

Картер пускал дым, отрешенно глядя на примятую траву.

– Какую выбираете? – В каждой руке она держала по книжке.

– Я что-то не понимаю. При чем тут мой выбор?

– При том, что нам нужно разобрать отрывок. Теперь уже прозу. Какое из произведений вам предпочтительнее?

– Если честно, про одно я кое-что знаю. Так, общее содержание. Второго вообще не читал.

– Значит, возьмем то, о чем вы имеете хоть какое-то представление. – Она протянула Картеру книгу. – Я очень люблю эту историю. Читала давным-давно, но содержание врезалось в память.

Картер взял книгу и, не выпуская сигареты изо рта, прочел краткую аннотацию на обложке.

– Итак, «Прощай, оружие» Хемингуэя, – резюмировал он.

– Чудесное произведение. Но должна вас предупредить: это не только рассказ о войне, а еще и довольно трагическая история любви.

– Это я помню, – буркнул Картер, пролистывая страницы. – Как-нибудь выдержу.

Персик что-то пометила у себя в блокноте:

– Может, хотите взять книгу домой и прочитать? Я могу назвать вам пару глав, о которых мы поговорим на следующем занятии… Что морщитесь? Картер, это обязательный материал, который нам нужно проработать. И уговаривать вас я не собираюсь. Не забывайте, что я занудная училка.

– Забудешь об этом! – воскликнул Картер, постукивая книгой по колену. – Просто я подумал, что уже вышел из возраста, когда дают домашние задания.

Она улыбнулась:

– Согласитесь, это все-таки интересное задание. И зубрить ничего не надо. Прочтете пару глав, мы их обсудим, а потом вместе почитаем дальше.

– Ладно, – пробормотал Картер. – Мне все равно.

– Я слишком часто слышу от вас это «все равно», – усмехнулась Персик. – Наверное, нужно будет заняться и вашим словарным запасом.

– Вам нравится меня мучить? – Картер игриво прищурился.

Персик засмеялась, и он слегка ткнул ее пальцем в бок. Она громко ойкнула, удивив его и себя.

– А щекотки вы боитесь, – с дьявольской усмешкой прошептал Картер.

Он мысленно прикинул, в какие еще места ее тела может ткнуть пальцем, чтобы заставить ее ойкнуть, не вызывая других мыслей.

– Ни капельки не боюсь! – Она одернула футболку и стала запихивать в сумку учебные материалы.

– Это хорошо, потому что я не люблю щекотать. – Он опять ткнул ее пальцем, заставив вскрикнуть. – А потом слушай ваши девчоночьи писки.

– Я не умею пищать по-мальчишечьи, – огрызнулась она, заканчивая сборы.

– Вы же поняли, о чем я.

Он подал ей остатки бумаг и, не удержавшись, снова ткнул пальцем в бок.

– Прекратите! – высоким, не своим голосом потребовала Персик, отталкивая его руку. – Что за ребячество?

– А мы сами такие взрослые и серьезные.

Он встал, отряхивая приставшие к заду травинки.

Куртку он надевать не стал, а перекинул через руку, в которой держал шлем. Они побрели по дорожке, окаймлявшей пруд. День близился к вечеру. Народу в парке прибавилось. Кто-то чинно прогуливался, кто-то бегал трусцой, а кто-то играл в мяч или бадминтон. Поймав на себе пристальный взгляд Картера, Персик улыбнулась и покраснела. Другую руку Картер держал в кармане, без конца сгибая и разгибая пальцы. Вспомнив вчерашний разговор с Джеком, он мысленно отругал себя. Только дурак поверит, что можно долго сохранять отношения с женщиной на уровне дружеского флирта.

Тогда, около библиотеки, ему хотелось поцеловать Персика. А сейчас? Чего он хотел сейчас? Обнять ее? Да, он хотел ее обнять… Облом! Он никогда не обнимал женщин. Ему не были свойственны столь интимные жесты. Но… Картер представил, куда бы при этом уперлась ее голова и округлости.

– А ведь мы неплохо позанимались, – заметил он. – Правда?

– Неплохо. Мне понравилось, мистер Картер. Вы продолжаете меня удивлять своей начитанностью.

– Тут еще многое зависит от учителя, – сказал он, глядя в сторону. – Сами знаете.

– С-спасибо, – с запинкой ответила Персик. – Но если вы и дальше попытаетесь умасливать меня печеньем «Орео», то этот номер уже не пройдет.

Комплименты Картера вызывали у нее беспокойный смех. Кэт прибавила шагу. Картер удержал ее, схватив за локоть. Она удивленно глянула на него. Картер снял темные очки. От его глаз у нее перехватило дыхание. Такой ярчайшей синевы она еще не видела. Ей показалось, его взгляд пронзает ее насквозь, проникает внутрь ее и нежно гладит все то, что болит.

– Картер, в чем…

Она не договорила. Он подошел совсем близко. Рядом с ним Кэт чувствовала себя пигалицей.

– Персик. – Его взгляд скользил по ее лицу. – Я сказал… Это не просто слова. Я думаю, вы…

У нее гулко заколотилось сердце. Прикосновение его руки было приятным, успокаивающим. Она просто не решалась потребовать, чтобы он убрал руку. Картер смотрел на ее губы, но этот взгляд отзывался у нее между ног. Кэт инстинктивно облизала губы. Никто из мужчин никогда не смотрел на нее так.

От его взгляда у нее сама собой выгнулась спина и отвердели соски. Рот Картера постоянно открывался и закрывался, словно он хотел что-то сказать и не знал как. Выругавшись себе под нос (явно от отчаяния), он перевел взгляд на дорожку.

Его спина вдруг выпрямилась. Он пробормотал еще одно ругательство, потом схватил Кэт под локоть и повел с дорожки на траву.

– Картер! – пыталась возражать она, но он упрямо тащил ее к ближайшему дереву.

Прижав Кэт к стволу дерева, он бросил куртку и шлем ей под ноги.

Он склонился над ней, уперев руки в кору. Его щеки сделались почти пунцовыми. Кэт это очень не понравилось, однако ее негодование сменилось беспокойством: Картер как-то странно озирался по сторонам, бормоча себе под нос.

– Картер, в чем дело?

Он продолжал озираться, одновременно пытаясь заслонить ее своим телом.

– Картер, да объясните же мне, что происходит? – потребовала Кэт, опуская ладонь ему на плечо. – Вы кого-то увидели? Кого?

– Своего двоюродного брата, – шепотом ответил Картер.

Он с силой ударил ладонями по стволу. Кэт даже подпрыгнула.

– Черт бы его побрал! – процедил сквозь зубы Картер и почти навалился на Кэт, заслоняя ее собой.

– Да успокойтесь вы.

Кэт поймала себя на том, что водит ладонью по его груди, невольно поражаясь крепости его мышц. До чего же он сильный.

– Вам так неприятен ваш брат? – отважилась спросить Кэт.

– Мы с ним увидимся… в другое время. И на моих условиях.

Глаза Картера умоляли ее понять его и не задавать вопросов.

– Конечно, конечно, – повторяла Кэт, продолжая гладить его по груди. – Я же не прошу вас меня с ним познакомить. И вас никто не заставляет к нему подходить.

Картер понемногу успокоился. Зато у Кэт от его взглядов кожа покрылась мурашками. По телу разлилась волна желания. Кэт вдруг сообразила, до чего же близко они стоят. На каждом вдохе ее грудь почти касалась его груди. Нос Картера почти утыкался в ее волосы.

– Вы вкусно пахнете, – прошептал он. – Знаете об этом?

Кэт сглотнула. Ее рука замерла.

– По глазам вижу, что знаете. – Картер наклонился к ней. – Вы обалденно вкусно пахнете.

– Спасибо.

Спина Кэт обтирала ствол. Наверное, футболка запачкается. Все тело пылало. Черт, он ведь почти прижимается к ней. Умом Кэт понимала, что должна оттолкнуть его и вылезти из этой дурацкой ловушки. Однако всякий раз, стоило ей подумать об этом, как ее телу хотелось совершенно противоположного. Ей хотелось, чтобы Картер прижался к ней по-настоящему.

– О чем вы думаете? – спросил Картер.

Его руки опустились ниже и теперь находились над самыми ее плечами.

Цвет радужной оболочки его глаз почему-то напомнил Кэт синеву Карибского моря. Ей вдруг захотелось облизать его выпяченную верхнюю губу. Потом она заметила небольшой шрам у него на подбородке, и руки просто зачесались от желания его потрогать.

– Я думаю… я думаю… мне пора домой, – запинаясь на каждом слове, ответила она.

Будешь тут запинаться, когда его нос терся о ее левый висок.

– Персик, а вы действительно хотите вернуться домой?

– В общем, пора уже.

Картер запрокинул голову, прикрыл глаза. Взгляд его стал до жути сексуальным.

– Можно вам кое-что сказать? – вдруг спросил он.

Она лишь кивнула. Его взгляд не отрывался от ее рта.

– Я… ужасно, ужасно, ужасно хочу вас поцеловать. Прямо сейчас.

– Карт…

– Тсс. Я знаю, что не должен позволять себе таких вольностей. Мне вообще не свойственно целоваться. Но мне хочется вас поцеловать.

Большим пальцем он провел по ее губам.

– Я хочу узнать, какой вкус у вашей верхней губы. – Он облизал свою. – А потом сравнить со вкусом нижней. – Он тяжело выдохнул. – И еще я ужасно хочу знать, не напоминает ли ваш язычок вкус персика.

Кэт зажмурилась.

– Мы… Я… Прошу вас, – пробормотала она. – Не надо.

Ее живот сдавило, будто клещами. Удивительно, что она еще способна произносить какие-то слова.

– Разве это так плохо? – Его дыхание окутывало Кэт аурой чувственности. – Вы же такая красивая.

Все существо Кэт жаждало этого поцелуя. Внутри что-то мурлыкало. У нее расширились зрачки, а биение сердца просто зашкаливало. Она понимала: они вот-вот перейдут черту. Важную, опасную. Способную стать чертой, подведенной под ее карьерой.

– Картер, – снова прошептала Кэт, делая последнюю попытку остановить неизбежное. – Нам этого нельзя.

– Знаю, – ответил он, обхватив ладонями ее лицо. Он наклонил голову, и теперь его шепот раздавался возле самых ее губ. – Всего один раз. Я хочу узнать вкус ваших губ. О большем не прошу.

А потом его губы прижались к ее губам.

Боже мой… Она целовалась со своим учеником.

Со своим прекрасным, ужасным, изломанным, сердитым учеником, который пытался ее щекотать и с которым они ели фруктовое мороженое. С учеником, говорившим ей, какая она красивая, и сделавшим такой потрясающий подарок на ее день рождения. С мужчиной, сотканным из стольких противоречий, что голова идет кругом.

Кэт знала, что поступает глупо. Она обещала себе, что не допустит глупостей… и вот результат. А теперь она ощущала его язык у себя во рту и познавала его вкус. Терпкий мужской вкус с легкой примесью табачного дыма. Ощущение было непередаваемым. Казалось, всю свою жизнь она искала и ждала этих ощущений. Кэт одновременно чувствовала себя легкой, как воздушный шарик, и невероятно тяжелой, взволнованной и испуганной.

Желание сдавливало ей бедра, однако никакой зов плоти не мог уничтожить панику, превратившую горло в пересохший колодец.

Кэт уперлась ему в плечо и попыталась оттолкнуть.

– Ну пожалуйста, – сбивчиво шептала она, не отрываясь от его губ.

– Персик, – простонал Картер, беря ее за руку и отгоняя все слова.

Он целовал ее все настойчивее и все дальше проталкивал язык в ее рот. Его бедра упирались ей в живот.

Кэт покачала головой. Ей удалось отлепиться от его губ.

– Перестаньте.

Но Картер не слышал, и она это знала. Он сейчас находился очень далеко.

– Слушайте, я так не могу. – Кэт еще раз попыталась оттолкнуть его, приложив больше силы. – Картер, прекратите.

Наконец ее слова достигли его ушей.

– Что? – спросил он, одурманенный близостью ее тела и явно не собирающийся выходить из этого дурмана.

– Перестаньте! – Она сделала новую попытку оттолкнуть Картера. Он отодвинулся, но лишь на шаг. – Я сказала, хватит!

Кэт собрала все силы, какие у нее оставались, и толкнула его обеими руками. Картер попятился.

Картер смотрел на нее в полном недоумении. Он был готов снова прильнуть к ее дивным пухлым алым губам, однако Кэт тут же заслонила рот рукой. Опомнившись, Картер с ужасом увидел, что она плачет. Желание мгновенно погасло. У него душа ушла в пятки.

– Персик, – прошептал он.

Картер шагнул к ней, но остановился, увидев поднятую руку.

– Я… Что за… Я никак сделал вам больно?

Она покачала головой:

– Нет, больно вы мне не сделали.

– Тогда что?

Картер приблизился к ней еще на шаг и вздохнул свободнее, когда она не остановила его. Он попробовал вкус ее губ и языка, отчего испытывал сумасшедшую потребность находиться рядом с ней.

– Мы с вами… Я поверить не могу. – Она подняла голову. – А если бы об этом стало известно? Вы представляете последствия?

Да, он представлял последствия. Очень даже хорошо представлял. Но ему было на них плевать.

– Персик. – Он протянул руку, которую она не взяла. – Это же замечательно!

Она вскинула голову, как от пощечины.

– Замечательно? – переспросила она. – Ничего замечательного в этом нет, Картер. Я ваша преподавательница!

– Не кричите на меня, – начал заводиться Картер. – По-моему, мы оба совершеннолетние. Я прекрасно знаю, кто вы. А еще я знаю, что вам это понравилось ничуть не меньше, чем мне.

– И все равно ничего подобного быть не должно. И не будет.

Картер чуть не застонал от жгучей боли в груди и тут же перевел боль в злость.

– Размечталась. Я больше и не собирался.

Кэт моргала, глядя на него, и он сразу понял, что теперь действительно сделал ей больно. Запихнув уязвленное мужское самолюбие подальше, он сбивчиво забормотал:

– Персик, я… Ну поймите, я…

Интуиция подсказывала Картеру: после такого удара одними словами «простите меня» положения не исправить.

– Я пошла домой.

Она показалась ему еще ниже ростом. И очень усталой. Ему захотелось обнять ее за плечи и успокоить, как обиженного ребенка. Но Картер не умел успокаивать обиженных детей.

Она повернулась, готовая уйти. Картер шагнул к ней:

– Персик…

– Не надо, – жалобно попросила она, закрывая глаза. – Просто… не надо. – Ее плечи ссутулились. – Простите меня, Картер. Я не подбивала вас на этот… на этот поцелуй. Он… Мне пора домой. – Ее глаза медленно открылись. – До вторника.

Посмотрев на него еще несколько секунд, она повернулась и пошла.

Картер молча смотрел, как она удаляется. От него прежнего осталась только половина. Вторую она уносила с собой. В этом он не сомневался.