Глава 9
Поединок
Нет, определенно тут с развлечениями полная беда. Вон сколько народу набежало, в клубе прямо не продохнуть. Весь поселок без исключения. А главное, никакого недостатка в свидетелях, и все такие словоохотливые, что не надо ни из кого и ничего тянуть. Сами все выложат, во всех деталях и подробностях. Ну просто как в той передаче «Час суда». Только там постановка с актерами, шоу, попросту говоря, а здесь самая что ни на есть реальность. И кстати, куда тем актеришкам, здесь все куда более сочно и красочно.
Ну да. Все верно. Валковский уже во второй раз в своей жизни оказался в роли подсудимого. Если бы он просто беспричинно пальнул в пределах Рыбачьего, то урядник закатал бы ему административный арест. Но тут дело иное. Он угрожал жителям поселка оружием. А это уже не шутки. Одна надежда, тюрем тут как таковых нет, а на высшую меру его действия все же не тянут.
– Кгхм… – прокашлялся глава Рыбачьего перед вынесением приговора. – Итак… Совет поселка рассмотрел материалы и свидетельские показания по факту стрельбы и угрозы оружием Валковским Владимиром Николаевичем. Согласно принятому нами решению, Валковскому надлежит покинуть Рыбачий до восьми часов ноля минут завтрашнего утра. В течение года ему запрещается появляться в пределах поселка. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Прохор Васильевич, освободи его, верни вещи и оружие.
– Есть, – коротко ответил урядник.
Вот так, все просто и понятно. И ведь сюда ему точно дорога заказана. Здесь есть два выезда, которые находятся под постоянной охраной ополчения, а те, ясное дело, выполнят решение суда и осужденного не пустят. Другими путями попасть на территорию Рыбачьего не рекомендовалось. По периметру поселка есть выгороженная полоса безопасности, которая только обозначает опасную зону, буквально засеянную минами.
– Глава, а если у меня есть претензии к подсудимому?
А вот это очень даже ожидаемо. У Владимира состоялся разговор с Прохором, пока в камере дожидался суда, назначенного на вечер. Судебное заседание, конечно, несет определенную воспитательную и поучительную нагрузку, но это вовсе не повод для того, чтобы тратить на него рабочее время. И без того людей не хватает, а дел выше крыши.
Так вот, как следовало из рассказа Прохора, Андрей – мужик, которому врезал Владимир, отличался склочным характером и с первого дня положил глаз на Дашу. Мало того, уже раз сцепился из-за нее с местным пареньком с окрестного хутора. Но главное то, что в отличие от основной массы бузотеров этот был еще и не робкого десятка. На его счету уже имелось две дуэли, а это достаточно серьезный характеризующий фактор.
Полученную от Владимира зуботычину он спустить никак не мог, хотя бы потому, что это неизменно ударит по его авторитету среди приятелей холостяков.
Да и остальные мужики в поселке относятся к нему с долей опаски. Нет, удара из-за угла от него никто не ждет. Как раз наоборот, опасаются вызова к барьеру. Дать в морду – это одно, а вот выйти на поединок, где тебя на полном законном основании могут отправить на тот свет, тут уж совсем другое. К слову заметить, Андрей этот однажды даже ранил своего противника.
– Ты все никак не угомонишься, Андрей, – вместо главы ответил Прохор. – Мало тебе, что драку спровоцировал, едва выйдя из каталажки? Скажи спасибо, что совет пока отложил рассмотрение вопроса о твоем выселении.
– Спасибо. Но вопрос чести остается неразрешенным, поэтому я настаиваю на удовлетворении. Или пускай Валковский прилюдно извинится, – упрямо гнул свое мужчина.
– Здесь заседание суда, а не дуэльного комитета. Так что вопрос не по теме.
Теперь уже недовольство выказал глава, боднув Прохора строгим взглядом. Тому осталось только легонько пожать плечами, мол, извини, не сдержался, и тут же устраниться. Во-первых, на заседании суда председательствовал глава. Во-вторых, он же являлся председателем дуэльного комитета. А потому и первое слово именно его. Прохор, кстати, вообще не входил в комитет. На нем лежало соблюдение правил проведения самой дуэли, в принятии же решения о назначении поединка он не участвовал.
– Валентин Валерьевич, по-моему, одно другому не мешает, – возразил Андрей. – Суд закончился, решение вынесено. Все члены дуэльного комитета присутствуют здесь. Так отчего же не принять решение? Тем более завтра Валковский покинет поселок и будет отсутствовать год.
– Представители комитета, кто за то, чтобы принять решение незамедлительно, прошу голосовать. Ясно. Прошу всех на сцену.
Импровизированное заседание организовали очень быстро. Вынесли дополнительные стулья, чтобы разместить членов комитета. Секретарь главы, которая исполняла эту роль всегда и везде, устроилась поудобнее и открыла на ноутбуке нужный файл. Вот и все, комитет готов к работе.
– Итак, за что должен извиниться Валковский? – поинтересовался Валентин Валерьевич у приглашенного на сцену Андрея.
– Ну это же понятно, глава. Он меня оскорбил, – возмущенно заявил тот.
– Как оскорбил? – упрямо гнул свое Злобин.
– Да так и оскорбил.
– Конкретно.
– Да все знают.
– Послушай, Андрей Сергеевич, ты собираешься вызвать человека на смертельный поединок, поэтому, будь любезен, выражайся конкретно.
– Он нанес мне оскорбление действием, – нашелся мужчина, припомнив соответствующее выражение.
– Еще раз выскажешься без конкретики, и я поставлю вопрос о неуважении к дуэльному комитету. Ты, видимо, давно не чистил выгребные ямы.
Владимир не смог сдержать улыбку, наблюдая за этой словесной эквилибристикой. Ясно, что этот бойцовский петух всех уже достал. Да и поединки, они все же могут повлечь за собой несчастье: при всей сложности попасть из дуэльных пистолетов подобная возможность довольно высока. Тут по большому счету все зависит от руки стрелка и от его выдержки. Как ни крути, но разброс у пистолета не такой уж и огромный. Владимир успел в этом убедиться на примере все той же хауды.
Так вот, главе поселка вовсе не улыбается, чтобы у него тут стрелялись по поводу и без повода. Поэтому он и давит так на самолюбие Андрея. А ну как тот не захочет прилюдно говорить о том, что ему набили морду. Мало ли что все об этом знают. Знать – это одно, а услышать признание из его уст – совсем другое. Вон в зале какая тишина повисла, все ждут, признает Андрей факт избиения или нет.
Впрочем, все это детский лепет. Валентин должен понимать, что у этого дуэлянта сейчас просто нет другого выхода, кроме как добиваться поединка, чтобы в очередной раз показать всем, что с ним так просто краями не разойдешься. Два прошлых поединка, в результате которых он не понес никаких потерь, вселили в него чрезмерную уверенность в себе.
– Валковский избил меня, – наконец произнес Андрей под тут же начавшие раздаваться смешки.
В ответ на это Андрей обвел просторный зал взглядом с таким выражением, как будто хотел сказать: смеется тот, кто смеется последним. Угу. С одной стороны, он вроде как выставил себя на посмешище, но с другой… С другой, он выигрывает по всем статьям. Что с того, если кто-то будет с ухмылкой вспоминать о его конфузе? Главное в том, что никто не посмеет заявить этого ему в лицо, а еще – предпочтет с ним согласиться, а не противиться его желаниям.
Нет, тут он однозначно выигрывал по всем статьям. И смеяться в результате будет именно он. Да что там, он уже в выигрыше. Это у женщин в глазах скачут веселые бесенята, а вот мужики, те хоть и ухмыляются, но во взгляде заметна настороженность. Они стараются не показывать этого, но все-таки заметно, что Андрей вызывает у них серьезные опасения. Так что он уже выиграл. Остается только одна маленькая деталь: нужно либо заставить Валковского извиниться, либо выйти к барьеру и остаться в живых.
– Ну что же, причина озвучена предельно четко и ясно, – вновь заговорил Злобин. – Кто-нибудь хочет сказать?
– Если позволите, – поднялся один из членов комитета, мужчина лет сорока. – Я считаю, что Андрей Сергеевич злоупотребляет правом жителей поселка на поединок. Ни для кого не секрет, что за полтора года своего пребывания здесь он уже дважды дрался на дуэли. И это не учитывая драк, в которых он принимал участие и нередко сам же становился их зачинщиком. Поводом для этой так называемой драки, а также для стрельбы, повлекшей судебное разбирательство, послужило вызывающее поведение самого Долина. Поэтому я рассматривал бы не право его на поединок, а вопрос о выселении столь неуживчивого человека из поселка.
– Давайте не будем путать божий дар с яичницей, – возразил Злобин. – У нас сейчас заседание дуэльного комитета, а не совета поселка. И несмотря на присутствие здесь практически всех жителей, не поселковый сход.
– Так в чем проблема, давайте организуем сход. Все же в наших руках, – поднялась с места сидевшая в первом ряду женщина в интересном положении.
Красивая. Даже очень. А уж как может красить женщину беременность… Словом, повезло главе с женой, чего уж там. Хотя… Валковский и слышал краем уха, что она когда-то пробавлялась на поприще древнейшей профессии. Что ж, сам Злобин, говорят, тоже из алкоголиков. Но вот оказались они на Колонии, и этот мир их сблизил. Да еще как! Виктория Дмитриевна не только самая уважаемая женщина поселка, но еще и мать троих детей. А вскорости, похоже, и четвертый появится.
– Проблема, Виктория Дмитриевна, в том, что не следует устраивать балаган, – довольно жестко одернул жену глава. – Только что закончилось судебное заседание. Сейчас идет публичное заседание дуэльного комитета. И пока оно не будет завершено, ни о чем ином и речи быть не может. Напоминаю всем, что по сути заседание дуэльного комитета – это закрытое мероприятие. Еще одна реплика из зала, и комитет удалится в отдельное помещение. Итак, продолжаем заседание. – Злобин обвел взглядом зал, и разговоры тут же стихли, никому не хотелось лишаться подобного зрелища. Добившись тишины, Валентин Валерьевич вновь обратился к членам комитета: – Кто-то еще выскажется?
– Считаю, что у Долина есть право требовать удовлетворения, – поднялся парень лет двадцати пяти. – В конце концов, он нанес оскорбление Валковскому, и тот мог требовать удовлетворение. Но вместо этого Валковский поступил так, что превратился в ответчика.
– Тебя послушать, так каждый такой Долин может вынуждать человека к поединку и будет при этом прав, – возразил другой член комитета, с уже обильной сединой.
– А вот это уже вопрос к совету поселка и поселковому сходу. Именно там нужно решать, достоин ли такой забияка проживания в нашем поселке, – возразил парень. – А мы дуэльный комитет. И я считаю, что каждый имеет право отстаивать свою честь, встав к барьеру. Хочу уточнить, я не одобряю действий Долина и прямо заявляю, коль скоро я не являюсь членом совета поселка, то на ближайшем сходе я подниму вопрос о дальнейшем проживании Долина в Рыбачьем. Но сейчас я заявляю, что у него есть право требовать удовлетворения. А уж в чем оно выразится, пусть решает сам Валковский. Нет духа встать к барьеру – пусть извиняется. Мало того, если Уткин и Смутин решат вызвать его к барьеру за то, что он угрожал им оружием, я поддержу и эти вызовы. У меня все.
– Реплику по поводу Уткина и Смутина считаю излишней, – возразил глава. – По угрозе оружием уже есть решение суда, и комитет не может его оспорить. Итак, если больше никто не хочет высказаться, прошу голосовать. Кто за то, чтобы удовлетворить требование Долина, прошу поднять руки. Так. В принципе все ясно. Валковский, ты готов принести Долину публичные извинения?
– Как я могу отказать себе в удовольствии второй раз стереть с его лица это самодовольное выражение?
– Четко и ясно. Ты готов извиниться или будешь стреляться?
– Разумеется, я буду стреляться.
– Ясно. Дуэль состоится завтра в семь часов утра на поселковом стрельбище. Заседание комитета объявляю закрытым. Все, товарищи, все расходимся.
– А как же сход? – снова подала голос жена главы Рыбачьего.
Как видно, Долин уже достал ее до печенки. Как, впрочем, и многих других женщин. Вон как зашушукались. И не только женщины. Владимир заметил, как начали переговариваться мужчины. Опять же, парень из комитета высказался в этом же духе. Похоже, чем бы ни закончился поединок, этот самый Андрей окажется в проигрыше. Перестарался он со своим самоутверждением в обществе.
– Тихо, товарищи, – поднял руку Злобин. – Считаю, что сейчас объявлять сход преждевременно. Не стоит все сваливать в одну кучу. – При этом он одарил супругу осуждающим взглядом, заставив ее залиться краской смущения.
Ну, все. Тут ему делать больше нечего. Разве только Прохора Васильевича выцепить. Впрочем, тот и сам, встретившись взглядом с Валковским, слегка кивнул ему в сторону выхода. Ну да, все верно, ему тоже нужно закончить все дела со своим бывшим арестантом. В участке находятся оружие и документы Владимира, которые ему необходимо вернуть.
– Прохор Васильевич, а оформить машину вообще процедура долгая? – поинтересовался он, когда урядник выложил перед Владимиром его пожитки.
– Пять минут. Хочешь на трофее выехать?
– Так ведь он мой. С Семенычем так определились. Просто раньше в оформлении надобности не было.
– Ясно. У тебя остался «Урал» Лопухина?
– Да.
– Сейчас перебью владельца, и вся недолга. Только давай сюда опять свою карточку.
– Держи.
– Чего не интересуешься дуэлью?
– А зачем? Я так понимаю, что ничего необычного там не будет.
– Это точно. Станете друг против дружки, пальнете и, даст Бог, разбежитесь. Только Андрюха все же нарвался. Либо каяться перед всем поселком придется и потом вести себя тише воды ниже травы, либо выметаться на все четыре стороны. По мне, так нечего ему тут делать.
– А откуда такая уверенность, что пальнем и разбежимся? – мало интересуясь делами соперника, спросил о насущном Владимир.
– Статистика.
– Неужели настолько криворукие пистоли?
– Зачем же? Вполне приличные, для гладкоствола, понятное дело. Радиус рассеивания в среднем составляет сантиметров пятнадцать, но попасть вполне реально. Дуэльные-то пистолеты в руки никому не дают, только на поединке, чтобы руку не набивали. Если кто хочет потренироваться, пользуется хаудами, на стрельбище имеется парочка. Признаться, разница не столь уж и ощутима, хотя в дуэльных другие пуля, калибр и прицельных вообще никаких, даже планки. Но тут все дело в нервах. Одно дело – палить по мишеням, и совсем другое – когда перед тобой соперник, так же готовый выстрелить в тебя. Причем никаких жребиев с очередностью, стрелять нужно одновременно, на выстрел максимум три секунды после удара гонга. Задержал выстрел – все, потерял на него право. Словом, у кого с нервами так себе, и в слона не попадут, не то что в человека.
– Ясно.
– Вот и ладно, что ясно. Кстати, вот возьми. – Урядник подвинул по столу лист бумаги с напечатанным текстом.
– Что это?
– Правила проведения поединка. Нарушать категорически не советую, вплоть до высшей меры. И это не шутка. Нарушил – покушение на убийство или убийство.
– Я понял. Обязательно ознакомлюсь.
– Готово, – наконец откинувшись на спинку кресла, заявил урядник. – Теперь во всех участках милиции будет информация о новом владельце. Регистрационный номер я оставил прежний, так что ничего перебивать и перекрашивать не нужно.
– Спасибо. Пойду я, пожалуй. Нужно еще вещи собрать, а то запаса времени совсем не оставили. Завтра с утра еще и машину подготовить нужно успеть.
– Так тут никаких проблем. Зайди к Толику, нашему механику. Десятка – и он тебе всю диагностику проведет и предпоходную подготовку: замена расходников, заправка и все, что нужно.
– А не дороговато?
– Ради того, чтобы у тебя ни о чем не болела голова? Нормально. Правда, если нужно будет что-то более существенное, то это по отдельному тарифу. Так что ты все же на утро это дело не откладывай.
– А ночные не зарядит?
– Не зарядит, не переживай.
Вообще-то урядник тысячу раз прав. Даже если Толик зарядит втрое, нужно будет просто заплатить, и сделать это есть несколько причин. Во-первых, Владимир никогда не проводил техобслуживание не то что «Урала», но и вообще любого другого автомобиля. Да что машина, он даже в детстве не ковырялся в мотоциклах. Просто потому, что ни у него, ни у его друзей никакой другой техники, кроме велосипедов, не было и в помине. Когда же у него появилась первая машина, он предпочитал только сидеть за рулем, предоставляя заботу о ней специалистам. Во-вторых, ему следовало отдохнуть и приготовиться к завтрашнему дню, а не ковыряться в железках.
Как и ожидалось, Анатолий нашелся дома. Прохор Васильевич оказался прав, тот согласился посмотреть машину без лишних вопросов. Даже жена отнеслась к подобной просьбе с пониманием, с готовностью заверив, что прямо сейчас соберет и выпроводит мужа.
Причина подобного поведения высунула свою веснушчатую мордашку с заплетенными косичками и деловито поинтересовалась, куда это папа собрался на ночь глядя. Девочка если не первоклашка, то явно еще ходит в начальные классы. Ну а Валковский вроде как жених их учительницы. Не иначе как зарабатывают очки в ее глазах.
– Володя, ты не должен с ним драться из-за меня, – набросилась на него Даша, едва только он переступил порог дома. – Андрей – самый настоящий бретер. Причем в самых дурных традициях девятнадцатого века.
– И что? Теперь я должен поджать хвост и скакать перед ним на задних лапках?
– Но ведь ты… Мы же только играем… Это уже лишнее. Я себе не прощу, если кто-нибудь погибнет из-за меня.
– Даша…
– Нет, нет, Володя, я умоляю, не надо… – Девушка даже затрясла головой.
– Даша, я не хотел бы тебя расстраивать, но эта драка вовсе не из-за тебя.
– Как это? Я же сама там была, – растерялась она.
– Быть где-то, видеть и понимать – это три абсолютно разных понятия. Ему вообще плевать, кого задирать, главное – процесс. Он так самоутверждается, вот и все. Не было бы меня, нашелся бы какой-нибудь Ванька. Хотя одного Ваню он уже пытался задеть, но скуксился. И кстати, именно поэтому ему нужно было непременно найти кого-нибудь, чтобы опять подняться в глазах окружающих, а главное – своих. Бывший зэк да еще сидевший за взятки – самая подходящая кандидатура. Так что не было бы тебя, он нашел бы другой способ придраться ко мне. И все потому, что в моем случае достаточно велик шанс, что и авторитет его поднимется, и народ в поселке будет не так бурно реагировать. Правда, он забыл о том, что уже всех достал и я могу оказаться последней каплей.
– Значит, ты дерешься не из-за меня?
Господи, ну кто объяснит, что за существа эти женщины?! Только что убивалась от одной только мысли, что может стать причиной гибели человека. А теперь явно расстроена, что это вовсе не так и она не является яблоком раздора. И ведь это отлично видно. Хоть бери и начинай ее разубеждать.
– Знаешь, это может показаться смешным, но дерусь я за тех, кто только что с легкостью выбросил меня из поселка и запретил здесь появляться в течение года.
– Как это?
– А вот так. Тебя этому дебилу не получить, тут к гадалке не ходи, но зато может статься так, что он все же кого-то убьет на поединке. Кого-то из Рыбачьего. Понимаешь? И если мне удастся устранить эту проблему, то я спасу чью-то жизнь.
– Но чтобы спасти чью-то жизнь, ты должен забрать его.
– А вот тут ни ты, ни кто другой, кроме него самого, ни при чем. Не я задеваю всех подряд, а он.
– Ты так уверен в себе?
– Я его не боюсь, вот и все. А ты просто знай: что бы завтра ни произошло, ты к этому не имеешь отношения. Дашуня, ты извини, но давай сегодня ляжем пораньше. Мне бы выспаться.
– Да-да, конечно. Тебе же нужно, чтобы завтра рука была твердой.
– Ты это о чем, девочка? При чем тут рука?
– Ну, завтра же поединок.
– А-а… ну-ну…
– Я не права?
– В чем-то права. Но главное то, что мне за завтра нужно покрыть расстояние пятьсот километров, и все по полевым дорогам, да еще за рулем такого «крокодила», как «Урал». Вот уж где вымотаюсь до предела.
Зря он так. Вообще-то эта девчушка искренне за него переживает и старается всячески угодить. Подтверждением тому, кстати, могут служить доносящиеся с кухни очень аппетитные запахи. Оно, конечно, в камере участка кормили не баландой, как и в Андреевском, но тут ему, похоже, решили устроить праздничный ужин в честь освобождения. Или прощальный. Да ну его в болото! Гнать дурные мысли, и подальше! Интересно, а после таких вывертов его не передумают кормить? Вообще-то он не ужинал.
Переживал Валковский совершенно напрасно. Его покормили без лишних разговоров. Вообще-то в этом и проблема. Раньше они просто ели и при этом мило беседовали. А тут вроде как праздничный ужин, а они сидят и молчат как сычи. Владимир хотел было оживить обстановку, но девушка стойко продолжала изображать из себя принцессу Несмеяну. Ну да чего теперь-то, не оставила голодным – и то ладно.
Как ни странно, но уснул он легко. Ни о каких овечках или слониках и речи не было. Просто донес голову до подушки и тут же погрузился в сон. Причем в спокойный, освежающий и оздоравливающий. И за всю ночь ни разу не проснулся.
Нет, он не был таким уж храбрецом. Просто в силу своей прежней профессии и должности привык не бояться разных неудачников, даже не представляя, что они могут быть ему соперниками. А Колония – это мир неудачников. Мир тех, кто не смог нормально устроиться на Земле.
Что же касается его самого, то он тут не спасается от несправедливости земной действительности. Валковский прибыл сюда с определенной целью. И пусть в последние дни он не так часто о ней вспоминал, она никуда не делась. И вообще, месть – это блюдо холодное, а значит, и ему самому не мешает остыть. Чем меньше он будет думать о Ладыгине, тем меньше будет себя накручивать, а станет рассуждать холодно и здраво. А это именно то, что нужно.
Утром он проснулся отдохнувшим, со свежей головой. Как обычно, умылся, побрился и привел себя в порядок. После этого приступил к сбору своих вещей. Без суеты, четко и размеренно, словно ему предстоял самый обычный день. Хотя…
Сожаление присутствовало. Но оно не имело никакого отношения к предстоящему поединку. Ему не хотелось уезжать. Не хотелось покидать этот временный, но такой уютный домик, где он находился под одной крышей с Дашей и где она заботилась о нем. Ему тут было хорошо. А с хорошим всегда трудно расставаться.
В руках оказалась стопка выстиранных и выглаженных ею его вещей. Смешно, по ладоням словно пробежала какая-то приятная волна. Он настаивал на том, что сам о себе позаботится. Ему было откровенно неудобно. Но девушка только отмахнулась от этого как от какой-то несусветной глупости. Если она стирает свои вещи, то отчего не постирать и его, тем более что делает это не она лично, а стиральная машина. Да и вещей у Владимира не так много, поэтому и выгладить их никаких проблем.
– Ты вернешься? – Когда он был уже в дверях, послышался за спиной ее голос.
– Извини, но, пожалуй, да. Стрельбище и стоянка находятся в противоположных концах поселка, так что было бы глупо таскать на себе всю эту тяжесть. – Владимир указал на свои вещи и оружие, сложенные в коридоре.
– Тебе не за что извиняться. Завтракать не будешь?
– Кхм, вообще-то сейчас нежелательно. Мало ли, как оно все.
– Но в дорогу тебе нужно обязательно поесть. Что тебе приготовить? – упрямо гнула свое Даша.
А вот это ему нравилось. К его уверенности в предстоящем поединке добавилась ее, и надо сказать, если у него и имелась хоть какая-то тень сомнения, то сейчас она развеялась без следа. Плевать на этого задиру. Плевать на приговор местного суда. Он еще успеет перед отъездом съесть заботливо приготовленный завтрак. А по-другому Даша и не могла. Возраст такой, когда все нараспашку, и хорошее и плохое.
– Все равно. Лишь бы посытнее. И если можно, то и с собой что-нибудь.
– С собой я тебе положу чайку. Мы к ней вчера, считай, и не притронулись. Сыр, хлеб, чай в термосе заварю. Так нормально будет?
– Просто отлично.
Еще бы. Местная чайка размером с гуся. Так что ему на целый день хватит с запасом. Кстати, Владимиру чайка показалась куда вкуснее гуся, несколько, правда, жестче, но зато на коже практически не было жира. А кожу он любил, считая это в птице самым вкусным.
Как дошел до стрельбища, он не заметил. Мысли все время крутились вокруг девушки. Причем были они далеко не только благостными. Он прекрасно осознавал их разницу в возрасте. И потом, он видел, что не нравится ей. Нет, она перестала его бояться и относится к нему по-настоящему хорошо. Но вот как мужчину она его не воспринимает. Похоже, он так и остался для нее «дядей», разве только стал роднее, что ли.
На месте присутствовали трое. Сам владелец, организовывавший все необходимое для поединка и на постоянной основе исполняющий обязанности медика. У него за плечами были две чеченские кампании, так что оказать первую помощь в случае ранения он вполне был способен. Вторым был представитель дуэльного комитета, тот самый парень, что ратовал за поединок. Ну и урядник, который должен был обеспечить законность дуэли.
Владимир и его соперник появились одновременно. Они даже последние метры прошли практически плечом к плечу. Правда, при этом предпочли даже не здороваться. Владимир не собирался желать здоровья человеку, которого был намерен убить. Да и вообще, к чему разговаривать с тем, к кому испытываешь крайнюю степень неприязни, если этого можно избежать? Вот он и избежал. У Андрея причины наверняка были схожие.
– Итак, все в сборе. Перед поединком я должен предложить вам разрешить дело миром, – едва только они вошли в чайную при стрельбище, решил не затягивать время Лобычев, представитель комитета.
– Я готов, – тут же пожал плечами Андрей. – Пусть извинится перед всем народом, и я буду удовлетворен.
– Думаешь, так легко отделаешься? – не выдержав, ухмыльнулся Владимир. – За все нужно платит, парень. И за собственную тупость в том числе.
Владимир не мог не почувствовать удовольствия, заметив тень растерянности, мелькнувшую во взгляде Андрея. Как видно, тот прекрасно осознал, что Валковский вообще не испытывает никакого волнения, не говоря уже о страхе.
Дальше все было просто. Сначала урядник разоружил противников. Потом представитель комитета открыл футляр, в котором лежали два стилизованных под старину пистолета, изготовленных из одноствольных переломок. Все, как и рассказывал Вертинский. Строгая красота оружия с травленым рисунком по вороненому металлу. Владимир даже залюбовался тем, насколько эстетично была выполнена эта пара.
Затем у них на виду пистолеты зарядили и предоставили право выбора оскорбленной стороне, то есть Андрею. Валковский принял оставшийся пистолет. Тот лег в руку уже привычной тяжестью. Странно, Владимир ожидал, что он окажется полегче. А тут практически никаких отличий от его хауды.
Непосредственно место дуэли находилось на огневом рубеже тира. Вернее, поперек него. Там как раз набиралось расстояние ровно в тридцать шагов, или двадцать один метр. Перед дуэлянтами – барьер в виде легкого заборчика из тонкого штакета, высотой по колено. Сзади них – щиты из мягкого дерева, чтобы исключить рикошеты при промахе.
Вот так вот все просто. Следуя правилам, дополнительно озвученным Лобычевым, встали вполоборота к барьерам, взвели курки и замерли, направив стволы оружия в землю. Прохор начал отсчет. После счета три последовал легкий удар гонга.
Едва расслышав сигнал, Владимир тут же начал поднимать свой пистолет, выводя на точку прицеливания. Вообще-то о нормальной прицельной стрельбе и говорить не приходилось. Наводи по стволу да стреляй.
Б-бах! Спуск у пистолета оказался на удивление мягким. Куда мягче, чем у его хауды. А вот соперник выстрелить не успел. Даже рефлекторно. Он просто рухнул как подкошенный. У Владимира даже пробежала мысль, что этот умник в последнее время слишком часто вот так падает.
Подумать подумал, но остался стоять на месте. Согласно правилам, он не имел права покидать свое место до разрешения распорядителя дуэли. То есть Прохора. Мало того, за раненым все еще оставался его выстрел. В случае ранения он имел возможность произвести его в течение десяти секунд. Все это время никто не имел права подойти к нему. Этим самым соблюдались права его противника. Ведь нужно же было разрешить вопрос с правом выстрела раненого. Разумеется, никто не выжидал этот промежуток, если выстрелить успевали оба дуэлянта.
Наконец время истекло, и владелец стрельбища поспешил к раненому с чемоданчиком наперевес. Прохор и Лобычев последовали за ним. Правда, перед этим урядник разрешил Владимиру отойти от барьера. Поединок закончился.
– Готов. Наповал, – закрывая глаза убитому, вынес свое заключение медик. – Эх, Андрюха, Андрюха, говорил же тебе, не дразни костлявую, отыграется. Но мы же самые умные.
– Я могу идти? – положив пистолет на столик, рядом с закрытым футляром, поинтересовался Владимир.
– Можешь, конечно, – кивнул в ответ Прохор. – Только не забудь, что через пятьдесят пять минут ты должен покинуть поселок.
– Я помню.
Надо же, с того момента, как он вошел в чайную, прошло только пять минут, а в двадцати шагах от него уже лежит бездыханное тело его соперника. А ведь на его месте с таким же успехом мог оказаться и сам Валковский. Вот странное дело, но опять ничего в нем не шевельнулось. Ни запоздалого испуга, ни сожаления, вообще ничего.
Даша выскочила ему навстречу, как только он вошел в прихожую. Бегло окинула взглядом, явно выискивая на нем приметы ранения. А глазенки-то на мокром месте. Не в смысле заплаканные, а с застывшими в них слезами, готовыми хлынуть обильным потоком.
Наконец убедившись в том, что он цел и невредим, она облегченно вздохнула и, сделав несколько стремительных шагов, повисла на его шее, уткнувшись лицом в его грудь. Горячее дыхание девушки было явно ощутимо даже сквозь плотную ткань горки. А еще та отчего-то не смогла оказать достойного сопротивления девичьим слезам и поспешила промокнуть.
Владимира аж затрясло от происходящего. Трудно соображая, что он делает, Валковский сжал ладонями заплаканную мордашку, пару мгновений посмотрел прямо в глаза девушки и тут же впился в ее губы жарким поцелуем. Господи, даже голова кругом, будто это его первый поцелуй в жизни.
Рука скользнула вниз, опустилась на талию, вторая замерла между лопаток, и он с силой прижал девушку к себе. В этот момент он явственно ощутил горячее, упругое и молодое девичье тело и непроизвольно исторг глухой сладостный стон. Какое же это наслаждение, держать в объятиях ту, о ком столько грезил во сне и наяву. Он даже не подозревал, насколько она ему нравится.
Пребывая на седьмом небе от счастья, он не сразу сообразил, что девушка разорвала поцелуй и отвернулась, а его губы уже целуют ее ушко. Не сразу до него дошло и то, что маленькие кулачки уперлись в его грудь и давят со всей доступной девушке силой, стремясь вырваться из его объятий.
– Дядя Володя, не надо. Остановись, дядя Володя. Отпусти…
Только теперь до него дошло, что именно говорит девушка. Она не кричала. Возможно, боялась привлечь излишнее внимание прохожих на улице. Но в том, как она это говорила, не было никакого кокетства. Там присутствовали боль, страх, разочарование и даже где-то толика ненависти. И именно это заставило его отрезветь.
Да, он тот еще белый и пушистый. Многие плюнут не то что ему в след, но даже в лицо. И поделом, чего уж там. Конечно, работая в полиции, остаться чистеньким просто нереально. Но все же есть черта, преступив за которую ты становишься членом другой команды. И Валковский в свое время преступил ее не задумываясь. Но насильником он никогда не был.
Едва только осознав, что он неверно истолковал искреннее волнение девушки, Владимир тут же разжал руки. Внезапно обретшая свободу, Даша от неожиданности даже отскочила от него на пару шагов, а потом сделал еще пару, стремясь как можно больше разорвать дистанцию.
Девушка одарила его испепеляющим взглядом, после чего заскочила в свою спальню и захлопнула дверь. Нда-а, это он здорово опростоволосился. И ведь чувствовал же, что она относится к нему как к близкому человеку – дяде, другу, – но не видит в нем мужчину, и все же в этой ситуации не смог сдержаться. Похоже, дуэль оказала на него влияние на подсознательном уровне, хотя он был совершенно спокоен как внешне, так и внутренне. Но вот только что у него в голове мелькнула мысль, что он мог так никогда и не обнять ее. И именно эта мысль послужила спусковым крючком.
– Даша, ты извини меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось… Словом, извини. Прощай.
Владимир подхватил свои вещи и вышел на улицу. И снова он не заметил того, как дошел до места, потому что его мысли вновь крутились вокруг девушки. Только если направляясь на поединок, он все больше думал о хорошем, то сейчас костерил себя последними словами. И по большей части из-за того, что уже ничего не сможет исправить ввиду запрета появляться в пределах поселка в течение целого года. А за это время в жизни девушки могут произойти существенные перемены.
Нет, если он непременно решит встретиться с ней, и даже не раз, то ему не смогут помешать никакие запреты. Это в принципе нереально, если только не лишить человека свободы. Но вот нужно ли ему это? Готов ли он рисковать ради нее? Признаться, ответов на эти вопросы он не знал. Но и расставаться с ней в ссоре тоже не хотел.
– Здравствуй, Володя. Принимай работу, – встретил его возле «Урала» механик, – машина в порядке, никаких неисправностей я не выявил. Не успели угробить. Масло сменил, бак заправил, в остальном полный порядок.
– Спасибо, Толик. Я еще что-то должен?
– С чего бы это? За тэо ты заплатил, так что мы в расчете. Да. Ты не спеши пока с выездом.
– Что так?
– Петр Пилин просил обождать его. Ему нужно в Платиновый. Вместе оно спокойнее будет.
– А он в курсе, через сколько я должен выехать?
– Смеешься? – весело хмыкнул Толик. – Да тут все знают даже то, что ты Андрюхе прямо в сердце закатал стальной шарик.
– Лихо.
– А ты думал?
– И как общественность отнеслась к безвременной кончине одного из своих?
– Да чего уж там. За что боролся, на то и напоролся, – безразлично махнул рукой Анатолий.
Похоже, Владимир все же был прав, и Андрей достал уже весь поселок. Впрочем, сомневаться в этом не было никаких причин. Достаточно вспомнить вчерашний вечер в клубе, чтобы осознать свою правоту. Ну не любят простые граждане вот таких Андреев, у которых шило в известном месте, а оттого и остальным нет спокойного житья.
– Здорово! – Опустив сумку себе под ноги, Петр крепко сжал руку Владимира.
Тот, в свою очередь, не без удивления посматривал то на него, то на пришедшую с ним Алину Лопухину. Конечно, все знали, что Пилин поселил молодую мать и ее дочь у себя в доме. Но похоже, что между ними пробежала какая-то кошка и явно не черная. На эти мысли наводило то, что женщина весьма уверенно и даже как-то собственнически держала мужчину под руку.
Что же, по всему получается, они нашли друг друга. А что, вполне себе нормально. Ну, старше он ее лет на пятнадцать, так и что с того? Мужчина он видный, надежный и обеспеченный. Главное же, как-то уж очень легко поладил с маленькой Любашей. А для матери, если она, конечно, мать, а не не пойми кто, главное – это ее дети, ради их будущего она способна на многое, и жить с нелюбимым в том числе.
Хотя… Ну вот ни капли не возникало ощущения, что у нее что-то там через силу. Тут скорее уж странно то, что Петр решился связаться с ней. У него к женщинам отношение строгое. Впрочем, что можно поставить ей в вину? Она ведь не шлюхой была и не от собственной распущенности спала с бандитами, а стремясь спасти свою дочь. Так что данное обстоятельство не могло остановить Петра. А уж в местных реалиях тем более.
– Петр, я гляжу, ты все же решил выполнить обещание, данное главе? – поинтересовался Владимир.
– Ну а как же иначе.
– Алина, неужели ты вот так запросто его отпустишь?
– Не запросто. Я к тебе с просьбой. Ты все одно без Семеныча на охоту не сунешься, а тот еще неделю куролесить будет. Может, прокатишься с Петром? До Берна-то дорога наезженная и проходит через два поселка. А вот Платиновый уже слишком далеко. Мало ли, как оно там. С тобой было бы надежней. Да и сам расширишь кругозор.
– Не вопрос. Я только за, – пожал плечами Владимир, которому и впрямь нужно было чем-то себя занять, пока напарник борется с зеленым змием. – А что, если Петр решит согрешить? – заговорщицки склонившись к ней, поинтересовался Владимир.
– Сомневаюсь, – так же тихо ответила женщина, воспользовавшись тем, что Пилин укладывал вещи в свой «Урал». – Я над этим вопросом активно поработала, так что на время путешествия его выдержки точно хватит.
– Ага. Ну, это серьезный аргумент.
– Балабол ты, Володя, – шутя толкнула она его в плечо.
– Я-то, может, и балабол, но какого ты-то его отпускаешь в такую поездку? У вас же только налаживается все, а тут мужик в поход за шлюхами собрался.
– Ну, во-первых, он обещал главе. Да и нужны здесь эти девицы. А во-вторых… Петя боится. Он вообще после смерти своих стал мнительным. Оно ведь как, только решил взять на воспитание ребенка, как тут же на его пути мы с Любой случились. Вот он и опасается, что если от своего намерения откажется, то беду накликает.
– А ты как?
– А я что? Я и сама боюсь счастье отпугнуть. Казалось бы, только мужа потеряла, а вот Петр… Словом, не твое дело.
– Ладно, не мое так не мое, – легко согласился Владимир. – Знаешь, а ведь я думал, что ты на меня дуешься за мое отношение к трофеям.
– Дурак ты. За что мне дуться? За то, что ты рисковал своей шкурой ради нас с дочкой? Ладно, допустим ради трофеев, но ведь в результате вы вытащили нас из такой задницы, что… В общем, у меня и слов-то нет, – разволновалась женщина. – А то, что вначале… Ну было такое, чего тут скрывать. Но потом остыла, оттаяла. Нормально все, по-честному. И кстати, я еще и поблагодарить тебя хотела. Примешь в подарок Белку? – Алина присела рядом с лайкой, которую привела на поводке, и потрепала довольную собаку между ушами. – Вы же с ней еще во время перехода и там, на заимке, неплохо поладили. А вообще она не то что Соболь, покладистая и ручная. Только не любит, когда ее ругают. Обидчивая очень.
– Знаешь, Семеныч по этому поводу высказался весьма недвусмысленно. Здешнему охотнику куда предпочтительнее иметь собаку типа его Моськи.
– Белка ничуть не хуже, поверь.
– Да я верю. Только Семеныч не пустит ее в кабину.
– А чего тебе за Семеныча держаться? – Вернулся к ним Петр, закончивший с размещением в кабине своего имущества.
– А за кого мне держаться? Уж не за себя ли? Это у него машина приспособлена для охоты, а не у меня.
– Вот об этом я как раз и говорю. Раз уж Семеныч в запое, а у тебя есть машина, отчего бы не отдать ее на переоборудование в том же Берне. Пока Семеныч появится там, ты вполне успеешь переоснастить машину. Денег у тебя достаточно. «Урал» на длинной базе. Они даже смогут переделать тебе кабину и добавить спальный отсек.
– А если я не захочу и дальше быть охотником?
– Да не вопрос. Продашь свой «Урал» и купишь другой. Машины с промысловым оборудованием в ходу, не сомневайся. Опять же затраты на переоборудование отобьешь уже в этом году. А главное, с реализацией такого «Урала» не будет никаких проблем, администрация же выделяет средства на организацию предприятия. А тут готовая машина. И потом те, кто завязывает с охотой, точно так же реализуют свою технику.
– Хм, пожалуй, соглашусь. Ну что, Белка, поедем?
Владимир принял поводок и, присев, потрепал морду лайки. В ответ та лизнула его лицо, извернулась и прошлась мягким языком по рукам.
– О! У них уже наладилась любовь. Прямо как у Семеныча с Моськой.
– Петр, ты бы помолчал, – покачав головой, ответил Владимир, – у самого-то что с Тоськой?
– У нас-то как раз деловые отношения, – шутя оправдываясь в глазах Алины, возразил Петр.
– Володя…
Валковский даже не поверил своим ушам. Вот уж кого не ожидал увидеть в числе провожающих, так это Дашу. Впрочем… Вполне возможно, что при всей своей скромности она была достаточно практичной девушкой. Одно другому не помеха. А ей хотелось сохранить свою независимость. Поэтому лучше, чтобы ни у кого не возникло сомнений по поводу наличия у нее жениха.
От этой мысли Владимира едва не передернуло. Желание и дальше играть какую-то там роль у него отпало напрочь. Или, во всяком случае, ему так казалось, потому что он без особого труда сумел разыграть удивление при виде девушки. Да и разыграл ли? Он и впрямь был удивлен.
– Даша? Ты чего здесь? Попрощались же.
– Ты забыл провизию. – Девушка протянула ему пакет, наполненный съестным.
– Спасибо.
Петр и Алина, проявив тактичность, отошли в сторону. А вот Белка, лишенная подобной возможности из-за находившегося в руке Владимира поводка, приблизилась к Даше и начала ее обнюхивать. Владимир даже забеспокоился, а ну как собака укусит девушку. Но та повела себя достаточно мирно. Обнюхала и села у ног Валковского.
– Володя, ты извини меня. Может, это я себя как-то неправильно повела, что ты подумал… Ты мне нравишься. Очень нравишься. Я никогда не знала свою родню, и ты мне стал по-настоящему близким человеком. Но…
– Все, Даша, стоп! Я все прекрасно понимаю. Так что можешь не сомневаться, случись что, один близкий человек у тебя есть. Обещай не забывать об этом.
– Обещаю. Володь, я тут узнала… В общем, что ты Андрея…
– Даже не думай себя винить. Не веришь тому, что я тебе рассказал, пообщайся с другими и поймешь, что если бы его сегодня не остановил я, то завтра он принес бы в чей-нибудь дом беду. И потом, эта смерть послужит неплохим предостережением для остальных. Все же первая смерть. Хотя, признаться, видеть себя в роли защитника и тому подобное… Чудно это как-то, словно и не со мной происходит.
– Но ведь ты мог…
– Мог, Даша. Но этот мир вообще суровый. И знаешь… Я, наверное, заболеваю головой, но он мне все больше и больше нравится. Извини, время. Вон и Прохор Васильевич идет, чтобы убедиться, что я покинул поселок. До свидания, Даша.
Девушка стремительно приблизилась к нему, обняла за шею и чмокнула в щеку, намочив ее своими слезами. А потом, обдав его ухо горячим дыханием, прошептала:
– До свидания, дядя Володя. Береги себя.
Отпустив его, она быстро смахнула с глаз влагу, улыбнулась сквозь слезы и побежала с автостоянки. Вот такие пироги с котятами. Нет, он конечно же говорил о том, что у нее теперь есть чуть ли не близкий родственник, и она очень даже серьезно называла его дядей. Да только его тело явно не желало видеть в ней родню. Вернее, если и желало, то только в роли подруги временной или на всю жизнь – тут уж без разницы. Он даже обрадовался, что девушка убежала, а то и без того неловко, вон как все ухмыляются, а Алина даже нарочито выпучила глаза. Да ну их всех…
– Парни доложили о готовности.
– Груздь, на позиции, работать готов.
– Хват, на позиции, работать готов.
– Принял. Посматривайте там, чтобы не пойти на корм рысям.
Угу. Боевые действия на Колонии весьма своеобразная штука. К примеру, бойцы никогда не отправляются на позицию в одиночку. Не сказать, что здешние края кишат хищниками. Но их реально можно встретить под любым кустом. А главное – они все еще никак не научатся уважать человека, отличаются чрезвычайной мстительностью и хитростью.
Вот и получается, что выслеживать противника в подобной местности – занятие опасное вдвойне, и без напарника просто никак. А еще серьезно возрастает роль беззвучного оружия. Правда, толк от него – только в случае точного попадания в голову. Местные зверушки не любят получать ранения молча, обязательно растрезвонят на всю округу, что их посмел кто-то обидеть. Ну а потом пожалуют с разборками к обидчику. Конечно, если силенок хватит.
Вот и выходит, что снайперская группа сейчас включала в себя четверых. А все из-за сложности рельефа и наличия множества мертвых пространств. Боевые операции никогда не похожи одна на другую и еще ни разу не соответствовали, хотя бы на пятьдесят процентов, шаблонам, отрабатываемым на учениях. Так что многое из прошлого опыта пришлось отбросить, существенно дополнив на основе местных реалий.
Впрочем, все равно: как только доходит до дела, то непременно приходится вносить изменения в неоднократно отрабатываемые схемы. Вот и на сей раз вместо снайперской пары пришлось задействовать две двойки, состоящие из собственно снайпера и его прикрытия.
Кабан бросил взгляд по сторонам, безошибочно вычленяя из окружающей среды своих бойцов. Нет, обнаружить их не так просто, ребята знают свое дело. Вот только грош ему цена как командиру, если он не сможет рассмотреть своих. Ну и основное направление, на которое ориентирована маскировка, это противник. Признаться, если бы не это, сомнительно, что даже он смог бы обнаружить парней.
Чтобы попасть во взвод пластунов, необходимо отвечать множеству требований. Но самое главное из них – наличие реального боевого опыта в диверсионно-разведывательных группах. Прошедшие такую школу и сумевшие остаться в живых – уже по определению специалисты с большой буквы, потому что на войне двойки не ставят. И это вовсе не громкие слова, как бы они ни были избиты.
Так вот, все его ребята прошли через эту школу. А еще с половиной из них он служил уже не первый год. И даже успел принять участие в боях. В том числе на территории США. Было дело, пришлось учить американцев уму-разуму, чтобы наперед думали, кого задевают. Нда… Видать, плохо учили, если они опять сунулись. Впрочем, можно и повторить. Ну коль скоро с первого раза не усвоили урок.
Убедившись, что все на позициях, Кабан вновь сосредоточил свое внимание на противнике. Они, конечно, уже давали по сусалам этим хваленым рейнджерам. Но все же нельзя было отрицать, что это серьезный противник и, несмотря на численное превосходство, «хорошие американские парни» могут ой как серьезно попить кровушки. Шестеро против десятка. В бою элитных бойцов, владеющих особой тактикой и прошедших специальную подготовку, подобное преимущество вовсе не является решающим.
Поэтому немаловажно использовать фактор внезапности. Тем более в условиях, когда необходимо захватить пленного, и желательно не одного. Нет, это не является приоритетной задачей. Заброда слишком дорожит своими людьми, чтобы – непременно и любой ценой. Ладыгин также предпочтет получить шесть трупов рейнджеров, чем потерять хотя бы одного своего бойца. Глупо разбрасываться профессионалами в условиях их хронической нехватки. Но и Кабан понимает, насколько важно захватить хотя бы одного американского спецназовца.
Дэвидсонцы присмотрели для лагеря довольно удачное место. Нет, не для обороны. Как раз в обороне там долго не продержишься. Достаточно взобраться на карниз над пещерой, где они квартировали, и можно было совершенно безнаказанно забросать их гранатами. Мертвые пространства, предоставляемые валунами, можно было компенсировать двумя снайперскими позициями. Что, собственно говоря, и было сделано.
Но диверсантам и не стоит выбирать позицию для того, чтобы дать последний и решительный. Для них куда важнее скрытность и возможные маршруты отхода. А в этом плане место было если и не идеальным, то звания хорошего заслуживало вполне.
Сама глубокая пещера давала приют рейнджерам и позволяла вести довольно свободный образ жизни. В частности, без опаски разводить костер, дым от которого уходил в множественные трещины внутри горной породы или в глубину горы. К сожалению, что именно представляет собой эта пещера, пластунам известно не было.
Кроме возможных рукавов пещеры, уходящих вглубь или выводящих на поверхность в другом месте, противник мог уйти и другими маршрутами. В частности, вправо, вдоль русла ручья, изобилующего валунами, способными без труда укрыть человека, передвигающегося на присядках. Влево пришлось бы взбираться по довольно крутому склону. Но зато в этом случае беглеца тут же укроет густой подлесок. Часто растущие толстые стволы деревьев существенно сократят простреливаемое пространство и подарят безопасность. А еще – окажут помощь при подъеме.
Разумеется, расщелину можно было взять в полукольцо, задействовав для этого порядка взвода. И тогда пути отступления были бы отрезаны полностью. Но именно поэтому Кабана и не отпускала мысль о возможных рукавах пещеры, ведущих в самых непредсказуемых направлениях. Это был бы самый надежный путь отхода.
Закат. А вот и незваные гости. Из пещеры появились четверо. Уже давно обнаруженный на своей позиции часовой помахал на прощание уходящим товарищам. Тем предстоит нелегкий и наверняка долгий променад в сторону базы у портала и обратно. Это пластуны выяснили доподлинно. Собственно говоря, именно этого выхода они и ждали.
Ожидание продлилось еще три часа. Нужно было дать время основной группе рейнджеров удалиться на достаточное расстояние. Мало ли как оно все обернется, а ушедшие не должны услышать звуков возможной перестрелки. Местность этому вполне способствовала. Опять же, на посту был только один часовой, а потому лучше дождаться смены, чтобы иметь возможность достать обоих. Кабану не давала покоя пещера и ее возможные коридоры.
– Внимание, всем полная готовность.
Вот он! Правда, передвигается не по-хозяйски, а крадучись, словно противник уже здесь. Осторожные, гады. Но важно, что второй все же появился. Работать, не имея представления, чем тот сейчас занят, Кабан себе позволить не мог. А вдруг ему не спится и он читает книжку? Кто же его знает.
Его снайперы вооружены винторезами, но даже его работу можно расслышать. Про абсолютно бесшумное стрелковое оружие – это в отдел фантастики. Другое дело, что посторонние шумы естественного фона могут полностью заглушить звук выстрела, схожего с залпом из воздушки. Ну например, он напоминает шум от проезжающего автомобиля или работающей радиолы. Однако в ночном лесу любой из этих звуков достаточно инороден, чтобы явственно выделиться.
– Груздь?
– На девятку.
– Хват?
– Тройка.
Ну и что делать? Если поражение первого гарантированное, то второго можно и упустить. Времени все меньше. Решения нет. Ч-черт! Придется ждать следующей смены. И к этому времени кое-что предпринять. Вообще-то подобное поведение часовых нетипично. Раньше рейнджеры достаточно открыто перемещались возле своей берлоги, и смена часовых проходила без паранойи. Да и сегодня на закате открыто покинули пещеру. Оно, конечно, может быть особенностью конкретно вот этих двоих параноиков… Но что, если это не так?
– Парни, не нравится мне это. Всем внимание, возможно, нас вычислили.
Следующие два часа провели в напряжении, пытаясь понять, не поменялись ли они ролями с американцами и не превратились ли сами в дичь. Но нет, ничего не происходило. Так что же это было такое? Оставшаяся на хозяйстве пара решила перестраховаться? Да кто же этих паразитов поймет. Вроде засечь не должны были.
И потом, если бы засекли, то первое, что следовало сделать, это сменить точку часового. Кстати, поразить его с высокой долей вероятности можно не только с позиции Груздя. Ла-адно. Так, значит, так.
– Злой. Лом.
– Здесь Злой.
– Здесь Лом.
– На цирлах максимально близко к пещере. После работы снайпера вламываетесь в пещеру и – по обстановке.
– Может, подстрахую? – Это проявил заботу Лом.
– Гвоздь, сместись влево, чтобы не отстрелить чего-нибудь парням. Мы с тобой помогаем снайперам давить амеров огнем. Остальным не шуметь, – имея в виду то обстоятельство, что у него и Гвоздя были валы, приказал Кабан.
Смена прошла через час. И опять сменщик двигался крадучись, словно знал, что арка пещеры находится под прицелом. Кабан вновь ощутил неправильность происходящего, но и отменить уже ничего не мог. Не было у них выбора. Группа в любой момент может уйти. Кто его знает, когда у них истекают сроки.
Оно, конечно, в их среде принято доверять своей чуйке. Но тут-то все дело в том, что она-то, клятая, молчала. Неправильность происходящего режет глаз, а ощущение опасности отчего-то отсутствует. Ну не свербит ему пятую точку, хоть тресни. И как быть?
Выстрел был сродни хлопку духовушки. Удар пули в каску, и тот получился куда звонче. Вслед за этим выстрелом послышался второй, и снова удар пули в камень вышел громче самого выстрела. Вот только означало это самый банальный промах. Потом еще и еще. Не давая американцу подняться к винторезам снайперов, прибавились имеющиеся в группе два вала.
– Злой, первый двухсотый, второй в норме, – ведя огонь, сообщил Кабан.
– Принял, – ответил тот уже на бегу.
Злой и Лом подорвались после первых же выстрелов. До входа в пещеру им оставалось всего-то около тридцати метров, так что это расстояние они преодолели очень быстро. Едва прессинг обстрела ослаб и рейнджер получил возможность поднять голову, как он тут же попытался оказать сопротивление. Поздно. Нога Злого в тяжелом ботинке засветила ему в голову, почище бомбардира футбольной команды. Только позвонки хрустнули.
– Здесь Злой. Минус один.
– Принял, Злой. Парни, готовим встречу остальным.
Конечно, жаль, что не вышло взять пленного, но никого винить Кабан не собирался. Да он и не ставил парням задачу брать пленных. Ерунда все это. Главное, что никого не упустили. А пленные… Ну, попробуют взять из числа возвращающихся. Но опять же, как получится…
– Ну и что скажешь, Андрюха?
– А что тут говорить, – пожал плечами охотник в ответ на вопрос командира. – Похоже, что эту дверцу прикроют окончательно. Лукин будет последним идиотом, если не сделает из этого правильных выводов. Так что, рубь за сто, здесь больше никому не светит. Во всяком случае, ближайший год как пить дать.
– Похоже, твоя правда. Пластуны заполучили все данные, собранные рейнджерами.
– Не забудь еще и двоих пленных, – вновь вставил свои пять копеек Андрей.
– Угу. Нефедов будет недоволен. И премиальные плакали.
– И по-своему будет прав. Но с другой стороны, это дело такое. Сегодня тебя переиграли, завтра ты.
– Твоя правда. Ладно. В любом случае нам тут делать больше нечего. Снимаемся.