Глава 11
На волосок от смерти
Ну что тут скажешь. Прав оказался Семеныч, вот так и просится присказка: как всегда. Работенка, конечно, и пыльная, и грязная, причем в самом прямом смысле этого слова, но человек такая скотина, что привыкает ко всему. Совсем не обязательно, чтобы ему это начинало нравиться, но ведь такое понятие, как привычка, и не подразумевает подобного. Впрочем, если хочешь жить в мире хотя бы с самим собой, лучше начинай искать положительные моменты, иначе сам себя сожжешь вечной раздражительностью и недовольством.
Именно поэтому Владимир предпочел принять позицию Семеныча. Работали они без фанатизма: если угодно, то вразвалочку. В среднем, когда они делали два рейса, другие охотники успевали обернуться трижды. Впрочем, и напрягались они не в пример больше.
Владимир привычно подхватил заполненный контейнер, поднес к открытой двери холодильной камеры, поставил его на пол и толкнул вглубь. Пластик без труда скользнул по гладкому и блестящему металлическому полу и врезался в уже находящийся там такой же контейнер. Когда свободное пространство заполнится, придется подниматься и расставлять все по полкам. Хорошо хоть подъемник с электроприводом имеется, не то перенесение контейнеров на полки, высота которых доходила и до двух метров, превратилось бы в настоящую пытку. Да что там пытка, эдак и спину недолго сорвать.
Обернулся, окинул взором их разделочную площадку. Ну что же, осталось не так много. Семеныч уже срезает последние пласты мяса, по окончании можно будет сворачиваться и брать курс на Берн. Впрочем, это вряд ли. Нет смысла выдвигаться туда на ночь глядя. Все же дорог тут нет, а при езде по степи лучше соблюдать осторожность. Тут и днем не так сложно нарваться на неожиданность, о ночи и говорить нечего.
Вообще, Владимир было удивился, что при таком большом количестве транспорта промысловиков они не успели накатать дороги. Но как оказалось, причина в том, что охотники как-то не привыкли толкаться задами на небольшом пятачке. Поэтому дороги, или вернее все же будет сказать проселки, начинались уже подальше от маршрута прохождения стада, сходясь к парому через Дон.
От парома же до Берна тянулся хороший накат. Правда, осенние дожди, что стали случаться все чаще, нередко заставляли с него сворачивать на целину. Не то на колеса можно намотать столько черной и жирной «радости», что только держись. На целине с грязью все же попроще, а то что скорость снижается, так она в грязь и по дороге не очень.
– Порядок, – потягиваясь с нескрываемым удовольствием, констатировал Семеныч, когда просоленная шкура угнездилась на своем законном месте.
Надо заметить, после них падальщикам останется довольно изрядный куш, не меньше трети туши. Львиному прайду этого хватит дней на пять. Причем не какому-нибудь захудалому, а самому солидному, в тридцать особей.
Охотники и без того оставляли на костях достаточно мяса, но последняя туша для санитаров степи всегда была призовой. Тут ведь точно никогда не подгадаешь, поэтому бить животных приходится с запасом. Лучше уж подкормить других, чем, костеря себя любимого, валить следующего зубра и начинать сначала. То есть с разбивки разделочной площадки со всеми вытекающими особенностями.
– Ну что, будем сворачиваться? – потягиваясь с ничуть не меньшим удовольствием, спросил Владимир.
– Давай сначала перекурим, – помотав головой, возразил Рогов.
– Так кто же тебе мешает? Встань на фишку и кури, а я пока буду сворачиваться.
– Ох, Сиделец, не нравится мне твой настрой. За весь день хорошо если пару сигарет выкуришь, да и то только так, от нечего делать.
– Не угадал. За сегодня вообще еще не прикасался к куреву.
– Во! А я о чем. Нет в тебе исключительности, обычный среднестатистический колонист. Тут, считай, четверть переселенцев в течение первого полугодия бросают курить, еще две четверти – в течение года. Вроде и не стремятся к этому, а оно само получается. Тут даже цены на сигареты никто не завышает, да и разнообразия нет, так, с десяток наименований. Неходовой товар.
– Ну, это я уже слышал. Да только чего себя заставлять, если само собой выходит.
– И то верно. Ладно, начинай сворачиваться, а я полез на фишку, – наконец подытожил разговор Семеныч.
Свертывание лагеря происходит в том же порядке, что и разбивка. То есть сначала снимаются растяжки и только потом сети ограждения. Правда, с недавних пор это стало занимать несколько больше времени, чем было раньше. А все благодаря первой, а потому для Владимира особенно памятной стычки с дикими собаками. После этого они решили, что здесь все же не сказка и лучше бы прикрывать друг друга, не полагаясь только на своих четвероногих помощников. Времени это занимает чуть больше, но зато сам процесс куда безопаснее.
Белка в таких случаях все время крутится рядом. Даже не так, она пристегнута коротким поводком к поясу Владимира. Так куда безопаснее. Дело в том, что растяжка расположена на высоте примерно пятидесяти сантиметров от земли, чтобы хищник не переступил через нее. И роста Белки вполне достаточно для подрыва гранаты. А кому нужна такая радость? Вот и приходится все время держать собаку при себе. Кстати, это еще одна причина того, почему отдается предпочтение таким малюткам, как Моська.
Утопить до упора чеку, согнуть усики, отсоединить от кольца карабин проволоки, гранату – из резинового зажима в сумку, в другое отделение – колышек. Пройти до следующего колышка, снять гранату, потом снять колышек с катушкой, смотать проволоку и – переход к следующей гранате.
Рассерженный лай Белки и свирепое цепенящее р-рва-ау-у послышались одновременно. Хорошо хоть Владимир был еще метрах в пяти от предпоследней гранаты, и рванувшаяся вперед лайка не сумела дотянуться до растяжки. Иначе мало не показалось бы никому: ни льву, ни собаке, ни самому Валковскому. А так очень даже терпимо, внезапный рывок повалил охотника на колени, но поводок удержал собаку на месте. Вот такая храбрая – итить ее за ногу!
Хауду он сумел выдернуть, только когда грохнулся коленями оземь. О винтовке не могло быть и речи, она так и осталась за спиной. А вот выстрелить уже не успел. Стремительная тень пролетела над его головой, подобно стреле.
Не осознавая, что делает, и действуя скорее на инстинктах, Владимир развернулся вполоборота и вскинул на вытянутой руке хауду, с намерением выстрелить в уже приземлившегося и начавшего разворот зверя. Краем уха он услышал первый выстрел Семеныча, но, куда тот стреляет и с какой результативностью, было решительно непонятно. Для Валковского вообще весь мир сузился до вот этого пятачка и готовящегося к новому броску хищника.
Зверь уже был у него на мушке – еще мгновение, и палец нажмет на спуск, – но именно в этот момент в дело вновь вмешалась бесстрашная лайка. Просто поразительно, откуда в ней взялось столько отваги. Она как шальная набросилась на льва. Поводок вновь натянулся, но на этот раз карабин не выдержал, и Белка обрела свободу.
От резкого рывка Владимира развернуло вокруг оси и швырнуло лицом в траву. И тут же раздался раскатистый выстрел хауды, Валковский все же нажал на спусковой крючок. Вот только заряд губительной картечи ушел в землю в нескольких шагах от него, вздыбив фонтан земли и травы.
Гневное рычание лайки и льва слилось воедино, а затем раздался душераздирающий визг погибающей на своем боевом посту собаки. В следующее мгновение сзади раздался взрыв, а за ним – рев раненого зверя. В эту какофонию вплетались выстрелы винтовки Семеныча.
Едва прозвучал взрыв, как Валковский инстинктивно вжался в траву. Однако страх и, как ни странно, ясно работающая голова заставили его оттолкнуться от земли. Вновь оказавшись на коленях, он повторно вскинул хауду. Вовремя. Смяв не представляющую для него никакой опасности собаку, лев уже переступил через окровавленный комок шерсти и сделал первый шаг в сторону человека. Выстрел!
Прилетевшая в упор картечь остановила хищника и заставила подломить передние лапы. Владимир видел, как плотный ком свинцовых шариков ударил точно в грудь хищника, взбив короткую и гладкую шерсть. Но холодный рассудок тут же напомнил Владимиру, что таким зарядом мощную грудную клетку зверя не пробить. Если бы выстрел пришелся в ребра, то он еще мог оказаться смертельным, этот же способен только ранить, ошеломить и подарить пару секунд.
Пальцы сами собой разжались, роняя разряженный обрез в траву. И тотчас указательный безошибочно попал на кнопку кобуры маузера, и крышка послушно откинулась. Пальцы тут же потянули рукоять тяжелого пистолета, одновременно большой отжал предохранитель. Пока правая рука выводила оружие на линию прицеливания, ребро левой ладони упало на курок и потянуло его назад и вниз, ставя на боевой взвод.
Господи, сколько же он потратил времени, тренируясь в выхватывании оружия и изготовки его к бою. Очень уж его впечатлили рассказы ветеранов промысловиков. Да и парочка стычек научила относиться к вопросам владения оружием со всей серьезностью. И вот все это не прошло даром. Теперь он даже не думает над тем, что делает, тело и руки словно живут собственной жизнью.
Вновь свирепый рык уже окончательно взбесившегося хищника, готового сделать короткий прыжок. До человека всего-то метра три. Расстояние едва ли дотягивает до длины тела самого льва. Но именно в этот момент палец нажал на спусковой крючок, и пуля отправилась к своей цели.
Когда-то в Советском Союзе отказались от патрона ТТ, посчитав его избыточно мощным для пистолета. Трудно с этим спорить. Как и с тем, что если бы у Валковского в руках оказался не маузер, с этим самым избыточно мощным патроном, а «макаров», то его бренный путь уже закончился бы.
Зверь рухнул как подкошенный, едва только пуля проломила лобовую кость черепа и, деформировавшись, бесформенным куском мгновенно превратила мозг в кашу. Валковский сразу даже не понял, что вышел из схватки победителем. Маузер продолжал лаять и лягаться в руке, выплевывая свинец так быстро, как это только было возможно, пока магазин не был израсходован до конца и затвор не замер в крайнем заднем положении.
Все еще мало отдавая отчет своим действиям, на одних рефлексах, он выщелкнул старый магазин и на его место вогнал новый, на двадцать патронов. При этом он вовсе не собирался оставаться на месте. Поднявшись с земли, он все время перемещался, выискивая возможную новую опасность. И признаться, увиденное его сильно удивило.
Не далее пяти метров от него лежала львица с истерзанным правым боком. Чуть поодаль – еще два льва или, вернее, все же львицы. Ему вдруг стало нехорошо от осознания того, что смерть была от него так близко. В самом прямом смысле на волосок. Радовало хотя бы то, что теперь опасность миновала. А еще ему повезло в том, что это был сравнительно небольшой прайд.
По степи стремительно уходили шесть серых теней взрослых особей. Сегодня они понесли серьезные потери. Лишиться четверых своих сородичей, как минимум треть своего прайда, – это серьезный удар. Небольшая львиная семья обычно состоит из двух десятков взрослых особей и столько же, а то и больше котят. Из числа молодняка далеко не все успевают прожить три года, чтобы стать взрослыми, к тому же самцы, достигшие половой зрелости, неизменно изгоняются из прайда, что также влияет на численность.
Очень похоже на земных львов, и, кстати, именно благодаря сходству в повадках их и назвали львами. Конечно, свое слово сказало и относительное сходство с кошачьими, хотя чисто внешне они мало походили на земных сородичей: начиная от серого и даже мышиного окраса и заканчивая отсутствием гривы у самцов. В этом случае самцов от их подруг отличало более крупное и мощное тело. Очень может быть, что Владимир пристрелил именно доминирующего самца.
Так вот, этот прайд уже давно пережил свое могущество и в настоящий момент, по всей видимости, угасал. Такая небольшая семья наверняка с трудом удерживала свою территорию, теперь же их силы были окончательно подорваны. Очень скоро им на смену придет новый, более сильный прайд. Возможно, остатки этого вольются в него – тут уж как получится.
– Сиделец, ты как? – послышался в гарнитуре голос Семеныча.
– Живой вроде, – нервно сглотнув, ответил Владимир.
– Ага. Молодца. Штаны не мокрые?
– Вроде нет.
– Это хорошо. Ты это… Там еще одна граната осталась, заканчивай давай.
– Семеныч…
– Жизнь, Володя, она странная штука. Вот только что тебя чуть не сожрали, а теперь нужно делать простые, но нужные вещи. Ну глотни из фляги воды, чтобы тебе полегчало, и за дело. Только зарядись сначала.
– Как это вообще случилось?! Ты что там, обкурился, что ли?!.
Валковского, что говорится, прорвало. Положа руку на сердце, ему сейчас не нужны были никакие объяснения. В настоящий момент он вообще не был способен хоть что-то понять или принять. Его била самая настоящая истерика, и ему нужно было просто выговориться. Или прокричаться? Да. Так, пожалуй, будет гораздо точнее.
Однако всему приходит конец. Исчерпал себя до дна и Владимир, после чего ему пришлось заняться простыми, но нужными делами. В частности, они решили, что переносить разделочную площадку попросту глупо. Поэтому, подцепив туши львов лебедкой, втащили их на старую, где и приступили к разделке, восстановив перед тем минное заграждение.
– Слушай, а все же как это могло получиться? – когда работа была закончена, поинтересовался Владимир.
А поработать им пришлось изрядно. Мясо львов стоило в четыре раза дороже, чем мясо зубра. Гурманы на Земле буквально писали кипятком при поедании мяса колониальных хищников. Особой популярностью пользовался волколак, но и других не обходили вниманием. При всем при том, что продукт поступал только в замороженном виде и никак иначе.
С четырех особей они получили больше тонны мяса. А это значило, что нужно выгрузить такое же количество зубрятины, после чего заменить его львятиной. Владимир предложил было забросить разделанные туши в проходы между стеллажами. Они, конечно, забьют все напрочь, но зато не придется ничего выгружать. Но Семеныч отмахнулся от этой несостоятельной идеи. В таком случае у них вообще могли не принять мясо. С немцев станется, с их нормами и правилами.
– Как получилось? – затягиваясь табачным дымом, начал объяснять Семеныч. – А так и получилось. Кругом такой стойкий запах кровищи, что он забил все обонятельные рецепторы собачек. Плюс к этому львы как нормальные охотники зашли с подветренной стороны.
– Ну а ты?
– Я страховал тебя, не сомневайся. Да только эти паразиты меня переиграли. Бывает.
– А какого ты не стрелял в того льва, что напал на меня?
– И какой смысл? Сосредоточь я внимание на нем, до тебя добрались бы другие, которых ты, кстати говоря, и не видел. А так, с этим ты уже дрался, других отстреливать начал я, да и растяжка помогла. Словом, я рассудил так, что при подобном раскладе у тебя шансов больше. Да не куксись ты так. Я в таких случаях подсчитываю барыши. А тут есть что посчитать.
– Ну давай посчитаем, – согласился Валковский.
В принципе все верно, и ему нужно не обижаться на Семеныча, а думать, чем бы его эдаким отблагодарить. Сегодня он спас Владимиру жизнь, причем в самом прямом смысле этого слова. Будь на месте Рогова кто другой, неизвестно, чем бы все это закончилось. Десятью выстрелами взять двух львов не каждому дано.
– Итак, – начал считать Рогов, – полторы тонны львиного мяса, это как минимум три сотни рублей. Далее, четыре шкуры, две потянут по пятьсот рублей. Это того льва, что подорвался на гранате, и твоего. Слишком сильно побитые, и под зиму переодеться не успели еще. Одна вытянет на тысячу, состояние получше, но тоже слишком много дыр, и одна вполне достойная, на две тысячи. Вот и считай, на круг выходит четыре триста. На мой взгляд, оч-чень удачно.
– Удачно, – вздохнул Валковский, – только мне что-то эта удача… – Он махнул рукой, так и не закончив фразу.
– А ты думаешь, почему не так много охотников, промышляющих хищников? Угу. Вот так все тут благостно. Сначала попробуй их найти, потом сумей отбиться. Проще уж пушнину. Да и то, лучше бы не в одиночку.
– С этим, пожалуй, соглашусь.
– Ладно, пошли хоронить Белку. Она тебе сегодня жизнь спасла, – подытожил разговор Семеныч.
– А мне показалось, наоборот, подставила по полной.
– Дурак, потому и показалось. Выстрелить сколь-нибудь внятно в той ситуации ты не мог. Да даже если бы и попал в того льва, он уже был в прыжке. Твой броник, конечно, сберег бы тебя от когтей, но не сумел бы спасти от переломов. Лева тебя просто поломал бы и оторвал бо́шку. Она у него целиком поместилась бы в пасти. Так что пусть и нечаянно, но лайка тебя спасла. Причем дважды. Потому что, окажись ты на коленях, когда рванула граната, скорее всего тебя посекло бы осколками. И потом, храбрая была собачка и преданный друг, а храбрость и преданность нужно уважать.
Со всеми делами покончили уже в полной темноте, поэтому договорились не рисковать и не снимать минное заграждение, ограничившись только сетями. Поужинать решили каждый в своей кабине, холодным мясом, которое они успели приготовить в процессе разделки туш. Дело нехитрое: развести костер да время от времени переворачивать мясо над тлеющими углями. Ну и добавили в рацион кое-что еще, чтобы разнообразить пищу и дополнить витаминами, а то ведь одним мясом сыт не будешь.
Пока ужинали, успели сработать две растяжки. Это означало, что путь открыт и они могут покинуть свой периметр без опаски. Так и поступили. Ночевать там, где уже начали пир все больше стягивающиеся и грызущиеся за добычу ночные обитатели степи, не очень приятно. Лучше уж расположиться более уединенно.
– Разреши? – В приоткрывшуюся дверь просунулась голова, покрытая курчавой рыжей шевелюрой.
Ее обладатель вообще не отличался серьезной наружностью. Ему скорее подошло бы определение «раздолбай». Конопатое лицо с детскими полноватыми щеками и вздернутым курносым носом, а на как будто нарисованных бантиком губах застыла вечная улыбка, причем самая искренняя. Он вообще отличался жизнерадостностью. Телосложения среднего. Во всяком случае, под рубашкой не угадывалось тренированное тело, да и ходил он вечно шаркающей походкой. А если сюда прибавить висящие на бедрах джинсы, явно не его размера, брючины которых собирались гармошкой, то образ, казалось бы, складывался однозначный. Мужчина под тридцать, продолжающий косить под малолетку и таким образом пытающийся оставаться молодым. Есть такие. Они даже детям запрещают называть себя на «вы», а настаивают на панибратском обращении, изображая из себя каких-то клоунов. Вот именно такое впечатление и производил на всех окружающих заглядывающий в кабинет человек.
Далеко не все были в курсе, что это за мужичок, время от времени посещающий здание администрации губернатора. Было там небольшое крыло со скромной табличкой «Служба безопасности». Вот туда-то он и хаживал. Сомнительно, конечно, чтобы он имел отношение к служившим там троим мужчинам суровой наружности и четырем девушкам, отличающимся невероятной скромностью и немногословностью.
– Ну чего ты там повис на двери? – оторвав взгляд от монитора компьютера, недовольно бросил хозяин кабинета.
Он был как раз одним из тех самых, суровых мужиков, обретавшихся в этом крыле. Не Шон Коннери в роли Агента 007, но все равно женская половина человечества данный экземпляр своим вниманием не обделяла.
– Да мало ли, вдруг ты заявишь что-то типа: пшел вон, презренный. И еще метнешь в меня какой-нибудь статуэткой. Голову-то спрятать получится куда проще, чем выбегать за дверь.
– А что, уже были прецеденты?
– Ну-у, все когда-нибудь случается впервые. Вдруг ты решишь начать именно с меня.
– Роб, ты в кабинет войдешь? Давай или сюда, или… пшел вон, презренный! – И хозяин кабинета очень даже похоже изобразил рыжего.
– Э-эх, какие таланты загибаются в ЦРУ, – с искренним вздохом посетовал рыжий.
После чего вошел в кабинет и без приглашения направился прямиком к стулу напротив рабочего стола. Причем проделал он это своей неподражаемой шаркающей походкой. Угу. Кто бы говорил про таланты. Самому прямая дорога в комики. В смысле он вполне сумел бы подвизаться на этом поприще.
– В службе безопасности, – возразил хозяин кабинета, которого гость устраивал именно на своем месте, а не на сцене.
– А какая, собственно говоря, разница? – вздернул брови Роб.
– Ну, чисто технически у нас в руках сосредоточены полномочия таких структур, как ЦРУ, АНБ, ФБР.
– Угу. Только со штатами и возможностями слегка не очень. Так что, дорогой мой Яков, подбери губу.
– Вот потому я и говорю, что чисто технически, – разведя руками, вынужден был согласиться тот.
Они оба появились здесь два года назад. Как только русские согласились разрешить пропуск специалистов, желающих обосноваться на территории штата Дэвидсон, ЦРУ, перехватив пальму первенства у АНБ, тут же начало активную заброску через портал. Среди засылаемых оказались и эти двое.
Вернее, ЦРУ хотелось начать активную заброску. Но так уж случилось, что им пришлось столкнуться с мощнейшим противодействием со стороны российских спецслужб. Те с удовольствием перекрыли бы малейший доступ к порталу, да и любую информацию о нем. В принципе именно так в свое время поступили США. Но все карты им спутали сами колонисты, сделав информацию общедоступной.
Конечно, спецслужбы, причем и американские, пытались бороться с распространением этой информации, которая включала в себя множество статей, фотографий и видеороликов. Но популярность этих материалов просто зашкаливала, и борьба с их распространением была сродни противостоянию лесным пожарам в засушливое лето.
Попытки дискредитировать материалы, объявив их фальсификацией, также не увенчались успехом. В Сети появились вроде те же самые ролики, но при ближайшем рассмотрении они оказывались подделкой. Угу. Вот только слишком многие пользователи стали обладателями подлинных фактов. И все это регулярно вырывалось на просторы Всемирной паутины.
Словом, скрыть информацию не удалось. А тут еще и сложная международная обстановка. Вот и пришлось русским идти на компромисс, позволив кое-кому из иностранцев все же переселяться за портал. Правда, прикрываясь колонистами, они вычесывали переселенцев частой гребенкой, да и служба безопасности самих колонистов, в частности русских, также не стояла в сторонке, заворачивая тех или иных переселенцев без объяснения причин.
Надо заметить, желающих перебраться на Колонию находилось и без того не так много, а тут еще и эти препоны. Поэтому агентов, сумевших прорваться через портал, можно было перечесть по пальцам. Сам Яков Белл смог проскользнуть только по двум причинам.
Первая – он не успел нигде засветиться как агент ЦРУ и прошел под своим подлинным именем со своей практически подлинной автобиографией. Вторая – он относился к категории «глухих», то есть не поддавался гипнозу. Потому после соответствующей подготовки сумел пройти проверку, проводимую лично Ладыгиным. Тот пропускал через себя всех иностранцев. Так что если тот или иной переселенец оказывался на Колонии, это еще ничего не гарантировало, и его очень даже могли выслать обратно на Землю.
Больше всего Якова в этой ситуации раздражало то, что русские забрасывали на Колонию своих переселенцев буквально пачками. Нелегально, пользуясь вторым необнародованным порталом. Оно бы… Да что толку от того, что он владел этой информацией. Да на Колонии об этом знали многие, вот только вырваться наружу информация не могла. С Землей не было даже деловой переписки.
У русских имеется стол заказов, где любой может оставить заявку на поставки необходимого. Естественно, удовлетворяется она, если русские сочтут это нужным. В этом случае они организуют доставку заказа, разумеется, за счет заказчика и с учетом своего интереса. Так что в подобной ситуации подать о себе весточку просто нереально. Правда, приветы с той стороны хотя и редко, но прорываются.
– Ну раз уж ты тут един во всех лицах, тогда я тебя очень внимательно слушаю, – скрестив кисти рук на колене, с нарочитым почтением произнес Роб.
– Армейцы облажались, – откинувшись на спинку кресла, коротко оповестил Белл.
– Та-а-ак. А подробности услышать можно? – принимая менее развязную позу, поинтересовался Хьюз.
– Нельзя. Потому что их нет. После того как группа не явилась в точку рандеву в основное и резервное время, Мартин сделал соответствующие выводы.
– А почему он не задействовал нашего агента, чтобы тот выяснил все доподлинно? С каких это пор мы стали бросать своих?
– Вот именно поэтому я и направил с этим заданием не тебя, а Мартина. Ему на традиции рейнджеров плевать с высокой колокольни. Для него существует только целесообразность. А ты непременно вспомнил бы свой первый контракт со всеми вытекающими.
Как это ни странно, но Робин действительно начинал службу в рейнджерах и даже успел немного повоевать. Но потом паренька заметили парни из ЦРУ, и ему пришлось пересмотреть свою специализацию, подстраиваясь под новые требования Дядюшки Сэма. Несколько успешных операций на Земле, в основном с силовой составляющей, а потом новое задание – и Колония, где ему предстояло отстаивать интересы своей страны.
– То есть судьба шестерых подготовленных бойцов для тебя не имеет значения? Эй, парень, очнись, у тебя нет за спиной могущественной страны. Только одна жалкая колония численностью меньше пяти тысяч, подавляющее большинство из которых и слышать не хотят о том, чтобы ссориться с русскими. И лишь восемь десятков парней готовы шагнуть в пекло ради своей страны. Да в этих условиях шесть рейнджеров все равно что полк.
– Ты веришь в то, что парни живы? А если живы и в плену – в то, что мы сможем им помочь?
Роб промолчал. А что тут говорить, если ответ на поверхности.
– То-то и оно. И потом, следуя твоей же терминологии, нашего русского агента можно приравнять к дивизии. Нет, черт возьми, к армии. Пусть даже он вне всяких подозрений у русских и может свободно разгуливать по тем горам, где есть еще хищники. Я хочу свести все случайности к самому минимуму.
– Да что такого случилось, что ценность этого русского так возросла? – искренне удивился Робин.
Нет, он вовсе не забыл о том, что шестерых парней просто списали, как шахматные фигуры. Но… он не первый год на этой службе. Порой приходится делать то, от чего тебя с души воротит. А еще, положа руку на сердце, агент мог бы узнать судьбу ребят, но помочь им был не в состоянии. Как, впрочем, и все оставшиеся рейнджеры, вместе взятые. Да, погано, но жизнь продолжается.
– Хорошо сидишь? – с видом заговорщика спросил Белл.
– Не переживай, – недовольно буркнул Хьюз.
– Он идентифицировал одного из «дубликатов». Это девушка. В настоящий момент она работает учительницей в Рыбачьем.
– Проклятие! – Робин даже вскочил, настолько информация была ошеломительной.
– Я знал, что тебе понравится, – не без удовольствия улыбнулся Яков.
– Но когда…
– Мы узнали это слишком поздно. С парнями связь попросту не предусматривалась, только личный контакт в точке рандеву. Будь иначе, я не стал бы рисковать, дергая русских за усы, и не отправил бы их туда.
– И что русские?
– Тишина. Словно ничего и не произошло.
– Ты не находишь это странным?
– Нет. Мы потеряли шестерых бойцов в условиях ограниченности в людских ресурсах. Ладыгин же имеет неподконтрольный русским спецслужбам портал, через который без особого труда может тягать высококлассных бойцов. Их устраивает то, что мы теряем людей в бесплотных попытках подобраться к порталу. Они словно приглашают нас и дальше биться головой в эту стену.
– Сволочи.
– Согласен. Но знаешь, как ни странно, наши ребята погибли не зря. Теперь русские будут пребывать в уверенности, что мы по-прежнему как слепые котята. Из захваченных русскими материалов, если они, конечно, их захватили, однозначно явствует одно: задание группы состояло в сборе статистической информации для последующего выявления личностей «дубликатов». То есть четко указывает на то, что нам неизвестен ни один из них, кроме самого Ладыгина и его супруги.
– Как любил повторять мой инструктор в Лэнгли: в любой ситуации необходимо искать рациональное зерно и пытаться извлечь максимальную выгоду, как бы мизерна она ни была, – вздохнул Робин.
– Трудно с ним не согласиться, – кивнув, произнес Яков.
– Угу. А почему же тогда мы еще не переправили ее к нам? – вскинулся Робин.
– Потому что сейчас это не имеет никакого смысла. Ладыгин поставил ей блокаду. У нас есть специалист по гипнозу, и он утверждает, что снять ее, кроме самого Ладыгина, никто не сможет. Во всяком случае, у Питера для этого специализации не хватит. Нам остается только ждать. Как только Ладыгин наконец ее активирует, мы вступим в дело.
– И сколько нам ждать?
– Робин, ты не поверишь, но моя фамилия Белл, а не Ладыгин. Откуда мне знать? Впрочем, по большому счету это не имеет значения. Главное – мы знаем, кто рыбка, и она плавает в прозрачном аквариуме. Остается потерпеть и, как только наступит благоприятный момент, поймать ее сачком.
Тяжелый УАЗ катил по грунтовке мягко и плавно. Конечно, отечественному автопрому еще расти и расти до иностранного. И самое обидное, это относится вовсе не к комфорту, который дарят иномарки. Хотя и тут… Ну казалось бы, что сложного в том, чтобы расположить сиденья более продуманно. Ведь «УАЗ-Патриот» – большая и просторная машина. Но нет, нужно устроить все через нехорошее место и расположить сиденья близко к дверям. Понятно, что если водитель и пассажир худосочные, то практически никакого дискомфорта не будет. Однако стоит им оказаться чуточку покрупнее, и плечи начинают упираться в двери. А ведь казалось бы, между сиденьями достаточно места. Ан нет!
Впрочем, что уж говорить о комфорте. Ну привыкли ладить топором, да и бог бы с ними. Вот только в старину русские плотницкие артели с помощью одного только топора и без единого гвоздя ставили настоящие княжьи терема. Все только диву давались подобному мастерству. Так что при желании и с помощью топора можно создать настоящий шедевр. Но то ведь при желании.
Раньше про УАЗ говорили: относительно недорогой конструктор для взрослых, с превосходной проходимостью и неубиваемым внешним видом. Из недостатков – только хреновое качество запчастей. Сегодня можно добавить еще и хреновую сборку или отсутствие таковой.
Взять новый «Патриот», который ставят вровень с иностранными джипами. Незатянутые болты и гайки, причем даже внутри редукторов и на жизненно важных узлах. Непроваренные швы кузова, брошенные на прихватках. Целые куски под бамперами и обшивкой, оставшиеся неокрашенными. Ситуация такова, что, купив машину в салоне, владельцы гонят ее не домой, а на сервис… Для протяжки!!! И даже это не дает полной гарантии, что где-то что-то останется прикрученным на живую, а то и вовсе окажется без шпильки, болта или гайки.
Из достоинств только бешеная проходимость, относительно невысокая цена и существенный запас грузоподъемности. Немаловажно и то обстоятельство, что УАЗ все же не требует особой ремонтной базы, а рано или поздно ломается любая техника. При использовании же в условиях постоянного бездорожья – скорее рано.
Собственно говоря, именно из-за вышеперечисленного Нефедов и остановил свой выбор на «Патриоте». Относительно комфортабельный, ремонтопригодный, проходимый автомобиль. А главное – с изрядным запасом грузоподъемности, что позволяло установить довольно серьезную броню. Андреевский не осуществлял поставок бронированной техники – ни военной, ни гражданской.
Нет, поддерживать отечественного производителя в планы Нефедова вовсе не входило. Выбор был продиктован сугубо практической стороной вопроса. Более того, по его мнению, за подобную продукцию нужно спрашивать, причем самым жестким образом. И не в частном порядке гражданскими лицами, а на государственном уровне. Потому что это подрывает авторитет страны в целом и, что самое противное, в глазах ее же граждан. Ульяновцы же, наоборот, пользуются поддержкой государства. Бред.
Вот у него в Нефедовске и на подконтрольных территориях не может быть и речи о некачественно выполненных работах. Спрос за это жесткий. Впрочем, он и не тянет сюда всю шелупонь и пьянь, как Ладыгин. Его вербовщики, оставшиеся на Земле, проводят вдумчивую работу, и портал по направлению Нефедовска пересекают если не видные мастера, то и не спившиеся бездари. И потом, любой человек хочет, чтобы за его труды ему сказали простое и искреннее «спасибо». Да, деньги – это немаловажно, но доброе слово, оно и собаке приятно.
Поэтому у Петра Аркадьевича продумана система поощрений в виде почетных грамот, памятных медалей и подарков. Разумеется, это дело подкреплено финансово, куда же без этого. Но главное тут именно проявление особого внимания и выделение наиболее добросовестных профессионалов из общей массы.
Вот и сейчас он возвращался из леспромхоза, где было проведено общее собрание по итогам весенне-летнего периода. Осталось немного, скоро реки начнут покрываться льдом, так что речная навигация по факту уже прекращена. Все чаще дуют злые осенние ветры, из-за которых на реке поднимается серьезное волнение. У колонистов же с судами нужного качества и настоящими речниками пока есть существенные проблемы. Ну и характер рек все еще остается малоизученной стороной. Словом, самое время для подведения итогов.
Нефедов бросил взгляд в боковое окно, солидная толщина стекла которого угадывалась без труда. Если верить Бобру, начальнику его службы безопасности, то это непреодолимая преграда для винтовочной пули, выпущенной с расстояния в пять метров. Изделие местное, но вполне качественное.
Автор этого бронестекла получил грант от Нефедова на организацию производства. (Андреевская администрация спонсировать подобное производство ожидаемо не стала.) И надо заметить, его продукция уже пользуется спросом у тех, чья деятельность связана с частыми путешествиями. Местные дороги не отличаются безопасностью ввиду непродуманной политики заселения со стороны все той же Андреевской администрации…
За окном проносился осенний хвойный лес. Несмотря на то что эти деревья вечнозеленые, по ним все же легко отличить время года. Хотя сквозь хвою и пробивается солнце, сияющее на безоблачном небосводе. Весной и летом хвоя неоднородна. На молодых побегах иголки все еще мягкие и имеют нежно-зеленый цвет. К поздней же осени краски становятся более темными, практически неотличимыми от старой хвои. Деревья готовятся к зимовке.
Взгляд скользнул с деревьев, проносившихся вдоль боковых стекол, к лобовому стеклу. Впереди – водитель Антон и личный телохранитель Нефедова Степан. Сам Петр Аркадьевич вольготно устроился на заднем сиденье. Вот чего не отнять у «Патриота», так это простора на заднем пассажирском сиденье. Очень вольготно.
Внезапно под «Патриотом», шедшим передовым дозором метрах в ста пятидесяти от них, вздыбился фонтан земли. Машину подбросило, словно какой-то великан пнул ее, задев при этом за землю, и она тут же опрокинулась набок, после чего ее еще протащило несколько метров.
Звуки выстрелов, глухие удары пуль в бронестекло и звонкие в стальной кузов, слились в одну сплошную какофонию. Несмотря на испуг, Нефедову все же достало духу заметить, что стреляют с двух сторон и при этом целятся в водителя и телохранителя. Ни одной отметины на стеклах задних дверей или на заднем стекле нет и в помине. В то время как лобовое и передние боковые моментально потеряли прозрачность, будто кто-то плеснул в них белой краской.
И о чем это говорит? О профессионализме нападающих и о том, что Нефедова хотят взять живым. Вот только нападающие не учли, что стекла для нефедовского эскорта изготавливались по спецзаказу и они куда прочнее, чем обычная продукция. Стекольщик даже давал специальную подписку о неразглашении и обязательство о том, что он не будет производить ничего подобного до получения особого разрешения.
Все так. Небольшая страховка. Обычные бронестекла, производимые в Нефедовске, сдерживают обычную же пулю с пятидесяти метров. Но противостоять бронебойной не способны. Для гражданских лиц этого более чем достаточно. Здесь бронебойных боеприпасов в свободной продаже нет. Разве только промысловое ружье. Но пэтээров вроде не слышно, а звук их выстрелов с винтовочным не спутаешь.
Да, секретность полностью себя оправдала. Будь иначе, и парней бы уже изрешетили. Тем более что к винтовкам, похоже, добавились пулеметы. Или один пулемет. Нефедов не знаток, поэтому точно определить ему было сложно. Вот он какой хладнокровный, все оценил и разложил по полочкам. Вспомнил о предусмотрительности Бобра, начальника своей безопасности.
Угу. Как бы не так! На самом деле его сковал просто животный ужас. Жить хотелось просто неимоверно. Из-за этого он буквально оцепенел, не в состоянии не то что пошевелиться, но даже забыл, как дышать. Единственно, что он мог делать, – это думать. Он вообще привык работать не столько руками и ногами, сколько головой, вот она и включилась.
А вот Антон со Степаном привыкли сначала действовать и только потом думать. Пока Нефедов изображал из себя «соляной столб», водитель резко ударил по тормозам. Просто потому, что не видел, куда ехать. Врубил заднюю передачу и с пробуксовкой рванул назад по дороге, ориентируясь только по зеркалу заднего вида в салоне. Наконец пара пуль ударила и в стекло задней двери. Нефедов только нервно сглотнул, не в силах отвести взгляд от двух белесых пятен.
– Молодца, Тоша. Степа, как объект? – послышался по рации голос Бобра, следовавшего в задней машине.
– Порядок, – выставляя в бойницу ствол автомата и посылая в направлении противника короткие очереди, ответил телохранитель.
Огонь беспокоящий, чисто психологический. Любой боец с мало-мальским опытом может это понять. Как и то, что при этом пули летят самые настоящие. Причем по самым непредсказуемым траекториям. Эдак не побережешься и получишь самую что ни на есть шальную. Так что действия Степана вовсе не были бессмысленными.
Заложив крутой вираж, огибая машину Нефедова и огрызаясь во все стороны свинцом, выскочила вторая машина охраны. На ее стеклах тут же начали появляться белесые пятна, но находящиеся в безопасности бойцы, не обращая на это никакого внимания, продолжали вести прицельный огонь.
Что там происходило дальше, Петр Аркадьевич уже не видел, обзор закрыло пришедшее в негодность лобовое стекло. Но зато он прекрасно слышал звуки перестрелки, продолжавшейся еще с минуту. Причем выстрелы вроде как отдалялись, но при этом перестрелка стала злее и ожесточеннее. Во всяком случае, у него сложилось именно такое впечатление…
– Вы в порядке, Петр Аркадьевич? – представ перед своим босом, поинтересовался Бобер.
– Объект не обделался, если вы это имели в виду, Иван Викентьевич.
– Кхм. Обиделись?
– Да ничуть не бывало.
– Обиделись. А зря. Вы поймите, для парней вы пока просто работа. Не ждите от них любви и уважения.
– Как и от вас? Ладно, проехали. Как там в первой машине?
– Ребята в порядке, Петр Аркадьевич. Двоих слегка контузило. Ушибы, синяки и ссадины – отделались легким испугом. Даже машина не безнадежна, хотя ремонта потребует вдумчивого. Броня спасла. – Бобер посмотрел на Нефедова так, словно хотел сказать: «Так держать – и люди к тебе потянутся».
– Ну и слава Богу, – стараясь не подавать виду, что понял намек безопасника, и продолжая изображать естественность, произнес Нефедов. – Как думаешь, Ваня, кто это?
– Кто, не знаю. Но по всему профи.
– Кого-нибудь взяли?
– Судя по следам крови, кого-то мы зацепили. Но насколько серьезно, не понять. Ушли все.
– И вы вот так запросто дали им уйти?
– А чего вы от нас ждали?
– Я думал, профессионалы способны сделать больше, чем просто обратить противника в бегство.
– Не ждите от нас чудес. И потом, на всякого профи найдется другой профи. Мы попытались их прижать, но они вывернулись, а дальше преследовать опасно. Не для нас, – перехватив взгляд Нефедова, покачал головой Бобер, – для вас. Наша первоочередная задача – это не поимка диверсантов, а ваша безопасность. Я уже вызвал вертушку со взводом парней. Они и займутся нападавшими.
– Так все же кто? Привет из Андреевского? Не могут же это быть простые бандиты. Даже полностью отмороженные не попрут на десяток профессиональных бойцов. И потом, этот подрыв машины…
– Я уже сказал, тут были профи. Никаких отморозков. А вот чьи… Совсем не обязательно андреевцы. Могут быть и дэвидсонцы. После потери шестерых бойцов решили стравить нас в лучших традициях Дяди Сэма. Трудно отказаться от старых привычек.
– И зачем им это?
– Ну, их намерения захватить дублера провалились. Решили ослабить русских, чтобы потом попытаться снова. Вариантов множество.
– А если андреевцы обнаружили следы твоих ребят и решили поквитаться со мной?
– Если бы обнаружили, то в той горячке они бы точно не дали парням уйти. Без злобы, так, на всякий пожарный.
– Ясно. Проклятие. Нужно было самим брать этих рейнджеров.
– Хотели загрести жар чужими руками, – вздохнув, развел руками Бобер, – а получилось как всегда. Да что теперь-то. Боюсь, что с этой стороны теперь не подобраться. Парни сообщают, что переброску вертолетом заменили на самолет, прямиком через горы, без промежуточных посадок. Правда, взлетное поле получилось подальше, чем вертолетная площадка, но оно вполне прикрыто. А сбивать самолет с дублером – это только ради диверсии, потому что таким образом живым его не взять.
– Ты, Иван Викентьевич, эти мысли про диверсии брось. Я не вредить хочу, а перехватить контроль над одним из порталов. Вот только далеко не любой ценой. Дублеров беречь и холить нужно, а ты…
– Да не собирался я ничего такого делать. Просто говорю, что теперь если брать, то только под стволами пулеметов, причем и крупнокалиберных в том числе. Словом, Платиновый портал перекрыли напрочь.
– Значит, нужно выждать, дать время андреевцам успокоиться, а потом вновь попытаться как-нибудь снять информацию по установлению личности дублера. А может, не маяться дурью и сразу сосредоточить усилия на жене Ладыгина? Как думаешь?
– Думаю, что из этого ничего не выйдет. Андреевский перекрыт наглухо. Лукин это не я. Он долгое время служил опером ФСБ, и по части игр мне с ним не тягаться. Так что если сунемся, только парней потеряем.
– Согласен, – с явным недовольством признал Нефедов. – Я все же уверен, что это привет от Ладыгина.
– Тогда он, наверное, дает вам понять, чтобы не дергались. Случись драка, у него есть парни, преданные ему лично. Помните историю о прогулке на Аляску и переполохе в Джеймстауне? А вот у вас пока таких парней нет.
– Пока?
– Все в ваших руках, Петр Аркадьевич.
– А если он хотел захватить меня, чтобы под гипнозом убедиться в том, что я не задумал ничего такого?
– Тогда очень хорошо, что мы вас ему не отдали. Потому что в любом случае это был бы билет в один конец. Даже если бы вы ничего не задумали, то в живых вас после этого не оставили бы. Рота профессиональных военных – это серьезно.
– Ну а как же с тем, что у меня нет парней, преданных мне лично? – с хитринкой поинтересовался Нефедов.
– Так ведь он об этом не знает, – пожал плечами Бобер.
– Ладно. Значит, предлагаешь затаиться?
– Не совсем. Мы продолжим вести агентурную работу, но от активных действий придется воздержаться.
– Звучит убедительно. Так и поступим.
