Книга: Sapiens. Краткая история человечества
Назад: Глава 6. Строительство пирамид
Дальше: Глава 8. История несправедлива
Глава 7. Перегрузка памяти
Не эволюция как таковая наделила человека способностью играть в баскетбол. Да, она дала ему ноги, чтобы бегать, руки, способные вести мяч, плечи, которыми он расталкивает соперников, но все это в совокупности позволило бы человеку разве что бросать мяч в корзину для собственной забавы. Чтобы вступить в игру с другими людьми, как школьники на перемене, человек должен не только научиться действовать заодно с четырьмя другими членами команды (даже если он видит их впервые), но — и это главное — знать, что другие пятеро играют по таким же точно правилам. Животные тоже играют в игры, в том числе подразумевающие умеренную и ритуальную агрессию, но руководствуются они при этом инстинктом: у каждого щенка в любом краю мира в гены «зашиты» правила, по которым он наскакивает на незнакомца, приглашая погоняться друг за другом, рычать и грызться понарошку. Но специального гена баскетбола в ДНК американских подростков не обнаружено — тем не менее они могут играть с абсолютно незнакомыми им сверстниками, потому что все они усвоили одинаковые представления о данном виде спорта. Эти представления относятся к миру идей, то есть воображения, но если их разделяют все, то все могут играть.
На тех же основаниях существуют царства, церкви и торговые сети — с одним лишь существенным отличием: баскетбольные правила сравнительно просты, их можно изложить вкратце, как и те правила, по которым жила группа охотников-собирателей или небольшая деревня. Каждый игрок в состоянии усвоить эти правила, и в его мозгу останется еще место для песен, каких-то образов и даже для списка покупок. Но крупные системы, вовлекающие в сотрудничество не десятки, а тысячи и миллионы людей, порождают огромные массивы информации, которые ни один человеческий мозг не в состоянии самостоятельно обработать и сохранить.
Большие коллективы, создаваемые некоторыми видами живых существ, — такие, как муравейники и ульи, — остаются стабильными, потому что почти вся информация, необходимая для поддержания их жизнедеятельности, закодирована в геноме. Личинка пчелиной самки может развиться либо в королеву улья, либо в рабочую пчелу в зависимости от того, чем ее кормить. Ее ДНК содержит программу поведения для обеих ролей: и правила придворного этикета, и пролетарское усердие. Улей — сложнейшая социальная структура со многими разновидностями рабочих. Тут и собиратели нектара, и воспитательницы яслей, и уборщицы. Но юристов в ульях пчеловоды пока не обнаружили. Пчелы не нуждаются в юристах, потому что не существует опасности, что кто-то нарушит конституцию улья, отказав пчелам-уборщицам в праве на жизнь, свободу и стремление к счастью или утопив кладку яиц в Бостонской гавани.
Но люди совершают такие поступки постоянно. Поскольку социальный уклад сапиенсов принадлежит к сфере воображения, люди не могут сберечь ту информацию, без которой невозможно существование человеческого коллектива, попросту копируя свою ДНК и передавая гены потомству. Требуется сознательное усилие для сохранения всех этих законов, обычаев, процедур, манер и всего прочего, из чего состоит инструкция по функционированию человеческого общества, — в противном случае социальный уклад мгновенно распадется. К примеру, царь Хаммурапи законодательно закрепил разделение своих подданных на знать, простонародье и рабов. Это не естественное разделение: никаких следов его мы в человеческом геноме не обнаруживаем. Если бы вавилоняне не смогли удержать царскую «истину» в своей памяти, их общество перестало бы функционировать. ДНК, переданная Хаммурапи своему сыну, никоим образом не несла в себе информацию, что за убийство простолюдинки аристократ должен уплатить 30 серебряных сикелей. Хаммурапи пришлось обучать своих сыновей законам царства, а сыновья и внуки точно так же осознанно передавали эту информацию своим детям.
Империи и царства производят огромные объемы информации. Помимо законов, нужно хранить отчеты о сделках и налогах, инвентарные описи запасов, отложенных на случай войны, перечни торговых судов, календари праздничных дней и юбилеев побед. Миллионы лет люди сохраняли информацию на подручном носителе — в собственной голове. Увы, для баз данных реально большого масштаба человеческий мозг не подходит по трем основным причинам.
Во-первых, его емкость ограничена. Конечно, некоторые люди обладают замечательной памятью, и в древности были специалисты, способные удержать в своем мозгу подробную карту целых провинций и весь свод законов. Тем не менее есть предел, непреодолимый даже для мастера мнемотехники. Юрист может выучить наизусть законы штата Массачусетс, но не запомнит подробности всех судебных дел, происходивших в этом штате начиная с процесса салемских ведьм.
Во-вторых, человек смертен, и вместе с его мозгом погибает и хранившаяся там информация: иными словами, эта информация обречена на гибель в обозримом будущем, через несколько десятков лет. Опять-таки — можно передавать информацию от человека к человеку, но в процессе устной передачи часть информации теряется или искажается.
Третье и самое главное: человеческий мозг приспособлен к хранению и обработке лишь информации определенного вида. Чтобы выжить, древние охотники-собиратели запоминали очертания, свойства и повадки тысяч животных и растений. Они должны были знать, что вырастающий осенью под вязом сморщенный желтый гриб ядовит, а схожий с ним внешне гриб, появляющийся зимой под дубом, лечит от боли в желудке. Охотники-собиратели также хранили в своем мозгу сведения о характерах и взаимоотношениях своих сородичей. Если Люси уставала от домогательств Джона и ей требовалось заступничество, она соображала, к кому обратиться: ага, на прошлой неделе Джон обидел Мэри, значит, та охотно выступит против него. Условия жизни способствовали эволюции человеческого мозга, в результате которой тот научился собирать и хранить огромное количество ботанических, зоологических, топографических и социальных сведений.
Но когда в результате аграрной революции появились более сложные общества, жизненно важной сделалась информация принципиально нового типа — математическая. Собирателям не приходилось иметь дела с большими числами. Ни от кого из них не требовалось пересчитать все плоды на всех деревьях в лесу, а потому человеческий мозг не успел адаптироваться к хранению и обработке чисел. Но, чтобы управлять большим царством, математические данные насущно необходимы. Недостаточно издавать законы и рассказывать мифы о богах-покровителях, нужно собирать налоги. А чтобы обложить налогами сотни тысяч подданных, нужна информация об их доходах и недвижимом имуществе, об уже уплаченных суммах, о долгах и штрафах, о льготах и привилегиях. Это миллионы байтов, и все их нужно было сохранить и проанализировать. Не разобравшись в этом обилии сведений, власть не знала бы, какими ресурсами она располагает и какие может реализовать дополнительно. Но, столкнувшись с необходимостью хранить, вызывать по требованию из памяти и обрабатывать все эти числа, человеческий мозг перегружается и зависает.
Эта особенность мозга существенно ограничивала возможности роста и усложнения человеческих коллективов. Стоило количеству людей и имущества в том или ином обществе достичь критической величины, как возникала необходимость хранить и обрабатывать большие количества математической информации, а поскольку человеческий мозг ее вместить не мог, то очередная система рушилась. Еще многие тысячи лет после аграрной революции человеческое общество оставалось сравнительно простым и не увеличивалось в размерах.
Первыми сумели решить эту проблему древние шумеры, обитатели Южной Месопотамии. Там под знойными лучами солнца на удобренных плодородным илом равнинах родился богатый урожай и возникали процветающие города. Население стремительно росло, возрастали и объемы информации, необходимой для координирования его действий. И где-то между 3500 и 3000 годами до н.э. оставшийся неизвестным гений изобрел систему хранения информации за пределами человеческого мозга — систему, созданную специально для обработки математических данных. Тем самым шумеры освободились от ограничений, накладываемых возможностями человеческого мозга, и получили возможность строить не только города, но и царства, и даже империю. Система обработки данных, изобретенная неведомым шумером, называется «письменность».
ПОДПИСЬ: КУШИМ
Письменность — метод хранения информации с помощью наглядных знаков. Шумеры использовали два вида знаков, которые выдавливали острым предметом на глиняных табличках. Одни знаки представляли числа: 1,10,60,600,3600 и 36000 (шумеры сочетали десятеричную и шестеричную систему счисления. Некоторые элементы шестеричной системы унаследовали от них и мы — деление суток на 24 часа, круга на 360 градусов). Другой тип знаков представлял людей, животных, товары, территории, даты и так далее. Сочетая знаки обоих видов, шумеры научились сохранять гораздо больше информации, чем вмещает человеческий мозг или цепочка ДНК.
На этой ранней стадии письменность ограничивалась числами и фактами. Великий шумерский роман, если таковой и был когда-либо сочинен, так и не попал на глиняные таблички. Сам процесс письма отнимал много времени, читательская аудитория была крайне узкой, так что никто не видел смысла тратить усилия на какие-то другие записи, кроме столь необходимого счетоводства. Если бы мы вздумали заглянуть в эти таблички в надежде услышать обращенные к нам через пять тысячелетий слова глубочайшей мудрости, нас бы постигло серьезное разочарование. Вот одна из самых ранних уцелевших записей: «29 086 мер ячменя 37 месяцев Кушим». По всей вероятности, эта запись истолковывается так: «За 37 месяцев поступило 29 086 мер ячменя. Подпись: Кушим». К сожалению, эти первые дошедшие до нас тексты не содержат ни философии, ни поэзии, ни преданий, ни даже законов или сообщений о царских победах. Это экономические документы, фиксирующие уплату налогов, накапливающиеся долги и владение собственностью.
Глиняная табличка с хозяйственной записью из города Урук, между 3400 и 3000 годами до н.э. Табличка, насколько можно понять, сообщает о поступлении 29 086 мер ячменя (примерно 137 000 л) за 37 месяцев. Слово «Кушим» может означать как должность чиновника, принимающего этот налог, так и личное имя. Если это его имя, то Кушим — первый человек, чье имя сохранилось в истории! Все жившие до него — неандертальцы и представители натуфийской культуры, создатели наскальных росписей пещеры Шове и храмового комплекса Гёбекли-тепе — продукт современного воображения. Мы понятия не имеем о том, как называли комплекс Гёбекли-тепе его создатели. С появлением письменности у нас появляется возможность слышать историю как бы ушами живших и действовавших тогда людей. Когда соседи Кушима окликали его, они кричали: «Кушим», и это уже не вымышленное нами имя. Характерно, что первое в истории записанное имя принадлежало не пророку, поэту или завоевателю, а бухгалтеру.
Помимо математических расчетов от той эпохи сохранился лишь один вид записей, еще менее интересный: списки слов, многократно копируемых учениками писцов в качестве упражнений. И даже если бы ученик писца от скуки вздумал записать свои стихи, вместо того чтобы копировать перечень товаров, он не сумел бы этого сделать, поскольку шумерская система письма была неполной. Полная система письма представляет собой такой набор знаков, который позволяет отражать все или почти все элементы устного языка, то есть передавать все, что люди хотят сказать, в том числе стихи. Неполная же система записи состоит из наглядных знаков, годных для передачи лишь конкретных видов информации, относящихся к ограниченной сфере человеческой деятельности. Латинский алфавит, египетские иероглифы, шрифт Брайля — примеры полных систем письма. С их помощью можно вести налоговые записи, фиксировать рецепты и законы, а также сохранять для современников и потомков стихотворные строки. Напротив, шумерское протописьмо, подобно принятым ныне математическим символам и музыкальным нотам, оставалось неполной системой записи: математические знаки в высшей степени пригодны для формул и расчетов, но любовную поэзию ими не запишешь.
Неполная система записи не может передать все богатство устного языка, зато она может сохранить данные, которые обычный язык не охватывает. Такие системы письма, как математические знаки и ранняя шумерская клинопись, не годятся для записи поэзии, зато хорошо подходят для регистрации налогов.
Шумеров нисколько не беспокоил тот факт, что их клинопись не годится для записи стихов: не для того они изобрели письменные знаки, чтобы фиксировать устную речь, а для того, чтобы выполнять задания, с которыми разговорный язык не справлялся. Некоторые культуры, в том числе доколумбова цивилизация Анд, всю свою историю обходились неполной системой письма, не испытывая неудобств от ее ограниченности и потребности в более полной версии. Андская письменность во многом отличается от шумерской — настолько, что не все решаются назвать ее письменностью. Прежде всего это не были привычные нам знаки на глиняных табличках или на ином материале: индейцы сохраняли сведения с помощью кипу — системы узелкового письма. Кипу — это связка разноцветных шнурков, спряденных из шерсти или хлопка. На каждом шнурке в определенных местах делались узлы, и один кипу, таким образом, мог содержать сотни шнурков и тысячи узлов. Почти неисчерпаемое множество комбинаций видов узлов, расстояний между ними и цвета шнурков позволяло сохранять большие объемы числовых данных, касающихся, например, налогов или собственности.
Кипу из Анд, XII век.
Кипу выглядит примитивным по сравнению, скажем, с флешкой, однако и на этом носителе удавалось хранить большое количество информации. На протяжении сотен, а то и тысяч лет города, царства и империи вели свои дела с помощью кипу. Максимального развития эта система достигла в империи инков, населеннной 10-12 миллионами человек и охватывавшей территорию современного Перу, Эквадора и Боливии, а также области Чили, Аргентины и Колумбии. С помощью кипу инки сохраняли и обрабатывали большие объемы информации, без чего сложная административная система подобной империи никак не могла бы функционировать.
Кипу оказались настолько точной и удобной формой хранения информации, что на первых порах после завоевания Южной Америки конкистадоры и сами применяли кипу при управлении новыми владениями. Но возникла серьезная проблема: испанцы не умели ни вести записи с помощью кипу, ни читать их, а потому оказались в зависимости от туземных профессионалов. Новые хозяева континента быстро сообразили, что это ставит их в затруднительное положение: местные жители могли обманывать и обкрадывать своих нежеланных господ. И как только власть испанцев достаточно укрепилась, кипу были устранены и все записи в новой империи были переведены на латинский алфавит и принятые в Европе цифры. После длительной испанской оккупации уцелело совсем немного кипу, и теперь их уже не удастся расшифровать — древнее искусство чтения кипу утрачено.
ЧУДЕСА БЮРОКРАТИИ
У жителей Месопотамии, в отличие от обитателей Анд, в конце концов все же возникло желание записать что-то еще, помимо скучных чисел. С начала до середины III тысячелетия до н.э. шумерская система письма постепенно обрастала все новыми знаками, пока не превратилась в полноценную систему письма, которую мы теперь и называем «клинописью». К середине III тысячелетия до н.э. цари уже пользовались клинописью для издания указов, жрецы записывали пророчества и даже рядовые граждане обменивались посланиями. Примерно в ту же эпоху египтяне создали собственную письменность — иероглифическую. Другие полные системы письма развивались в Китае около 1200 года до н.э. и в Центральной Америке в 1000-500 годы до н.э.
Из этих центров полные системы письма распространились повсюду, принимая новые формы и приспосабливаясь к разным задачам. Люди начали записывать стихи, исторические предания, романы, пьесы, пророчества и кулинарные рецепты. И все же главной функцией письма оставалась фиксация математических данных, а для этого хватало и неполной системы. Еврейская Библия, греческий эпос, индийская «Махабхарата», буддистская «Трипитака» — все они родились как устные произведения и передавались от человека к человеку из поколения в поколение. Они продолжили бы жить, даже если бы письменность не была изобретена. А вот налоговые списки и вся сложная бюрократия возникают лишь с письменностью, так что бюрократия и неполная система записи и поныне связаны неразрывно, как сиамские близнецы: взять хотя бы таинственные закодированные столбцы в компьютерных базах данных.
По мере того как записей становилось все больше и административные архивы разрастались, появились и новые проблемы. Ту информацию, что хранится непосредственно в голове человека, востребовать нетрудно. У меня в мозгу накопились миллиарды байтов, и все же я могу почти мгновенно назвать столицу Италии, затем рассказать, что я делал 11 сентября 2001 года, и воспроизвести маршрут от моего дома до университета. Как именно мозг справляется с подобными заданиями, до сих пор остается тайной, но всем известно, что поисковая система мозга чрезвычайно эффективна — за исключением тех случаев, когда нужно выяснить, куда запропастились ключи от машины.
Но как найти и воспроизвести информацию, хранящуюся на кипу или на глиняных табличках? Пока в вашем распоряжении лишь десятки или даже сотни таблиц, с ними еще можно управиться. Но если их тысячи — а у современника Хаммурапи, Зимри-Лима, царя Мари, их было много тысяч, — как быть? Перенеситесь мысленно в 1776 год до н.э. Два жителя царства Мари поспорили из-за поля. Иаков утверждает, что 30 лет назад купил его у Исава, Исав же настаивает: он не продал его, а сдал в аренду на 30 лет, срок истек, и он желает вернуть свою собственность. Эти двое ссорятся, кричат, уже и толкаться начали, как вдруг соображают: спор можно решить, обратившись в царские архивы, где хранятся записи обо всех сделках с недвижимостью, которые совершаются в любом уголке страны. Они приходят в архив, там их гоняют от одного чиновника к другому. Приходится дожидаться конца одного чаепития, а там и снова перерыв на чай (травяной, разумеется), и в третий раз, и наконец им велят идти по домам и явиться на следующий день. Назавтра клерк, ворча, ведет их искать нужные таблички. Он распахивает дверь и вводит тяжущихся в огромное помещение, где высоченными стопками, от пола до потолка, сложены глиняные таблицы. Неудивительно, что у клерка такое мрачное лицо. Как прикажете искать запись о сделке, состоявшейся 30 лет назад? И даже если он найдет нужную табличку, как перепроверить, в самом ли деле это последняя запись, относящаяся к статусу этого поля? А если он ничего не найдет, считать ли доказанным, что Исав не продавал поле и не сдавал его в аренду? Или же отсутствие таблички означает только, что документ был утрачен, например растекся грязью, когда архив десять лет назад затопило дождем?
Очевидно, что мало записать сделку клинописью на глиняной табличке — нужно обеспечить возможность точной, эффективной и правильной обработки информации. Нужны определенные методы организации — например, каталоги; методы копирования (хорошо, когда есть ксерокс); методы быстрого и точного поиска (тут бы пригодились компьютеры); требуются педантичные и не теряющие оптимизма архивариусы, умеющие пользоваться всем этим инструментарием.
Изобрести такие методы оказалось сложнее, чем изобрести саму письменность. Многие системы письма складывались независимо друг от друга в разные эпохи и в разных регионах. Археологи и поныне раз в несколько лет обнаруживают какую-нибудь забытую письменность. Среди найденных образцов могут оказаться и более древние, чем шумерские царапины по глине, но по большей части теперь это лишь бесполезные сувениры, поскольку изобретатели этих письмен не придумали эффективных способов упорядочивать и по мере надобности извлекать данные. Именно этим отличаются Шумерское царство, Египет эпохи фараонов, Древний Китай, империя инков — они разработали действенные техники архивации, каталогизации и извлечения записанных данных. Кроме того, в этих культурах не жалели средств на обучение писцов, счетоводов, библиотекарей и архивистов.
Обучение было делом нелегким. Сохранились упражнения, которые в древней Месопотамии приходилось переписывать студентам. Этот текст позволяет нам заглянуть в жизнь студента, учившегося четыре тысячи лет тому назад:
«Я вошел и сел, и учитель прочел мою табличку. Он сказал: “Тут кое-чего не хватает”.
И побил меня тростью.
Один из надсмотрщиков сказал: “Что ты раскрываешь рот без разрешения?”
И побил меня тростью.
А тот, кто следит за соблюдением правил, сказал: “Что ты поднялся без разрешения?”
И побил меня тростью.
Привратник сказал: “Почему ты выходишь без разрешения?”
И побил меня тростью.
Шумерский учитель сказал: “Почему ты говоришь по-аккадски?”
И побил меня тростью.
Учитель сказал мне: “У тебя плохой почерк!”
И побил меня тростью».
Древние писцы учились не только читать и писать, но также пользоваться каталогами, словарями, календарями, таблицами и формулярами. Иными словами, ученики осваивали такие техники каталогизации, извлечения и обработки информации, которые не имеют ничего общего с обычной работой мозга, где все сведения соединяются естественными ассоциациями. Когда я прихожу с супругой в банк подписать ипотечный договор на новый дом, само собой вспоминается и первое наше жилище, а отсюда ниточка тянется к медовому месяцу в Новом Орлеане, а Новый Орлеан ассоциируется с крокодилами, крокодилы — с драконами, это уже прямая связь с «Кольцом Нибелунга», и вдруг, сам того не заметив, я начинаю напевать арию Зигфрида, а банковский клерк таращится на меня в недоумении. Назначение бюрократии в том и состоит, чтобы разложить все по полочкам: отдельно закладные на дома, отдельно свидетельства о браке, свое место для налоговых деклараций, свое — для бумаг из суда. А иначе как тут что найдешь? А то, чему нет места ни на одной полке, — те же сказочные драконы — пойдет в мусорную корзину. Сложнее всего с теми единицами хранения, которые подходят под несколько категорий. Например, музыкальная драма Вагнера — ее куда? На полку с музыкой, в театральный отдел или изобрести отдельную рубрику? Так и приходится постоянно добавлять новые рубрики, убирать лишние, наводить порядок.
Чтобы функционировать внутри такой системы «полок», люди должны перестать думать как люди и научиться мыслить как бухгалтеры и клерки. С древности и до наших дней всем известно: клерки и бухгалтеры мыслят не по-людски. У них вместо мозга архивный шкаф с секциями и ящичками. И это не их вина. Если бы они не раскладывали все по полочкам, вверенные им данные перепутались бы, и никакой пользы от таких сотрудников не было бы ни государству, ни компании, ни любой другой организации, где они работают. В том-то и состоит важнейшее последствие изобретения письменности: люди научились мыслить по-другому, иначе воспринимать мир. На смену свободным ассоциациям и холистическому мышлению пришло бюрократическое разделение.
ЯЗЫК ЧИСЕЛ
Шли столетия, бюрократические методы обработки данных все более удалялись от естественного мышления человека и при этом играли все возрастающую роль. Ключевое событие произошло в неизвестный нам момент, но до IX века н.э.: было изобретено еще одно неполное письмо, позволявшее с небывалой эффективностью сохранять и обрабатывать математические данные. Эта письменность состояла всего из десяти знаков, для чисел от 0 до 9. Их называют «арабскими цифрами», хотя знаки были изобретены индийцами, а в довершение путаницы современные арабы пользуются цифрами, заметно отличающимися от европейских. Слава досталась арабам, потому что они, завоевав Индию и столкнувшись там с этой системой записи, поняли, насколько она может быть полезна, усвоили и усовершенствовали ее и распространили повсюду на Ближнем Востоке, откуда «арабские цифры» проникли и в Европу. Потом добавилось еще несколько знаков (плюс, минус, символ умножения), и таким образом были заложены основы современной математической записи.
Уравнение, позволяющее вычислить ускорение массы i под влиянием гравитации (согласно теории относительности). При виде такого уравнения большинство неспециалистов впадает в панику и замирает, точно олень в лучах фар. Это вполне естественная реакция, а вовсе не признак слабого интеллекта или недостаточного любопытства. Мозг человека (за редким исключением) не способен мыслить такими категориями, как относительность и квантовая механика. Но физикам достаточно одного взгляда, чтобы осмыслить эту запись, потому что они думают не так, как «нормальные люди», а используют в процессе внешние системы обработки данных. Основная часть процесса происходит не в голове, а в компьютере или на доске университетской аудитории.
Несмотря на неполноту этой системы письма, именно математические символы сделались всемирным письменным языком. Почти все государства, частные компании, организации, институты, независимо от своего основного языка — будь то арабский или хинди, английский или норвежский, — пользуются математическими символами для записи и обработки данных. Любая информация, поддающаяся математической записи, архивируется, распространяется и обрабатывается с умопомрачительной скоростью, а всему, что по какой-либо причине не удается перевести на этот язык, грозит пренебрежение и забвение.
Тому, кто хочет повлиять на государственные решения, на деятельность организаций и компаний, приходится учиться языку чисел. Эксперты умеют переводить на этот язык даже абстрактные термины «бедность», «счастье» и «честность» («уровень жизни», «субъективное ощущение благополучия», «рейтинг надежности»). Некоторые области знания, такие как физика, практически порвали отношения с устным языком и полностью перешли на математическую заумь.
Сравнительно недавно математическая запись породила еще более эффективную систему — двоичную, которая применяется в программном обеспечении компьютеров. Для нее требуется всего лишь два знака — 0 и 1. Слова, которые я сейчас печатаю на клавиатуре, в компьютере отображаются различными комбинациями нуля и единицы.
* * *
Письменность создавалась как служанка человека, но достаточно быстро становится госпожой. Наши компьютеры плохо понимают, как Homo sapiens разговаривает, чувствует и мечтает, — и вот мы уже учим Homo sapiens разговаривать, чувствовать и мечтать на понятном машине языке чисел.
И на этом история не заканчивается. Специалисты по искусственному интеллекту надеются создать новый вид разума, опирающийся исключительно на двоичные записи компьютера и вообще обходящийся без человека. Фантастические фильмы вроде «Матрицы» и «Терминатора» давно уже пророчат день, когда двоичный код сбросит человеческое ярмо — а если человек попытается восстановить свою власть над восставшей двоичной записью, она постарается уничтожить весь человеческий род.
Назад: Глава 6. Строительство пирамид
Дальше: Глава 8. История несправедлива
