Два дня отдыха пролетели быстро, гораздо более быстрей, чем хотелось бы легионерам. Нам, нубам, также перепал приличный кусок веселья, даже не смотря на то, что нас обслуживали по остаточной, нижней планке. А что вы хотели? Дедовщина она везде, даже среди офицеров. Уверен, что нашему лейтенанту и близко не светило провести хоть часок в обществе тех модельных див, которые были заряжены под Примарха. Под и над, как говорится.

Но, чтобы быть объективным должен заметить — Примарху нашему было не досуг. Или сук. Как вам угодно. На планете внизу назрел и прорвался скандал. И, как это обычно бывает, нашлось немало желающих погреть руки да и просто пропиариться на этом скандале. Всё началось с того самого журналиста, который сделал репортаж из Энска. Уж не знаю — был он пьян или просто получил хорошую котлету денег, но одно издание, чей спонсор неровно дышал к Империи, опубликовало интервью, в котором он рассказывал о штурмовиках над городом, делая жирные намёки на истинную причину гибели людей. И намёки эти не то чтобы прямо, избавь Бог, но наводили читателя на мысль, оставляли послевкусие такое, что начали возникать вопросы — а что это за террористы такие — ни требований ни заявлений? И что это Легион у нас над головами висит? А были ли у Легиона спуски с орбиты в тот день?

Не, Легион ни в чём не обвиняли, пока не обвиняли. Но всё чаще, на различных ток-шоу начали возникать и обсуждаться вопросы — пока достаточно мирные, нейтральные. Типа — а как вы, уважаемый эксперт, думаете — не мог бы, конечно исключительно в теории, Легион быть рядом с Энском? Или — госпожа дипломированный психолог — а что вы думаете о ментальном состоянии бойцов Легиона? Могли бы они вот так, хладнокровно, разбомбить мирный город и истребить мирное население?

На одно такое шоу я нарвался, когда отдыхал в баре, после оприходования последнего розового талона на интим услуги третьего Р-класса. Р — значит для рядовых. Ну а третий класс — сами понимаете. На гражданке я бы и не взглянул на подобных бабочек, точнее бабушек, но ведь халява! Не пропадать же добру. Да и всё одно — оплачено.

Вот я и сидел в баре попивая хорошее пиво, оно было одно — и для офицерского состава и для нас — рядовых. Пил, похрустывал сухариками — снимал стресс от прошедшего посещения короче, а, заодно и на экран пялился. А там как раз крутили очередное ток-шоу. Пышнотелая дама, возрастом близкая к той, откуда я только что поспешно ретировался, заумно рассуждала о нашем, Легионерском значит, психотипе. По её словам выходило что мы все кровавые маньяки-убийцы, живущие только одной мыслью — как бы по больше невинной крови пролить. Вот прямо так — утром встаём и сразу ножи точим. Офицеры наши — поголовно сексуальные маньяки и извращенцы, а Примарх… — тут она так выкатила глаза, что я подумал, что вот ещё чуть-чуть — и они покинут её лицо и зависнут на усиках — как у крабов или креветок. Общий смысл её бурного, во всех смыслах, спича, сводился к тому, что Легион — зло и его надо гнать, гнать и гнать — и с орбиты и с Системы и из Галактики. Оппонентом ей выступал некий бритый и сильно татуированный качок со взглядом маньяка-дебила на полставки. Эта личность не могла даже построить грамотную, да какую там грамотную — простейшую фразу, отделываясь односложныви возгласами типа «Бред!», «Враньё!» и «Дура», с последним я, впрочем был согласен. Данного типа, едва камера наплывала на него, представляли как бывшего Легионера, не упоминая ни номера его Легиона, ни годы его службы, ни — тем более операции где он мог бы принимать участие. Но информационная плашка всплывала регулярно, напоминая зрителям — кто этот тип. Но что самое неприятное — зал поддерживал тётку, сопровождая каждую её фразу аплодисментами и одобрительным гудением. Как реагировали на псевдо-Легионера говорить не буду. В конце концов этого дебила выгнали из зала под одобрительный свист публики и дама толкнула заключительную речь — что вот так надо поступить со всеми его сослуживцами.

Двух мнений быть не могло — козёл отпущения был выбран.

Я ни разу не спорю, что Легион это собрание тех ещё отморозков и убийц, и что большинство из них не пустят даже на Каторгу, серьёзно опасаясь за нравственный облик ЗК, но вот так топить своих союзников… В общем данные шоу лишний раз отлично показали мне, что политика это ещё более грязная вещь, чем наше занятие.

Всё хорошее быстро заканчивается — два бездельных дня пролетели как один миг и мы все были собраны на ангарной палубе нашего носителя для возобновления нашей службы.

— Что я могу вам сказать, орлы. — вещал наш лейтенант.

— Последняя операция, признанная успешной и полностью оплаченная, тем не менее вышла не совсем так, как бы нам хотелось. Скажу честно, — он решительно рубанул воздух ладонью:

— Мы своё отработали полностью. Но… — он поморщился:

— Политиканы наверху решили переменить карты. Возможно некоторые из вас смотрели местную, так сказать, анал-итику, — он выделил голосом первую часть слова и по строю прокатился не очень-то и сдерживаемый смешок.

— Да, именно так! Нас хотят сделать крайними в той бойне, которую мы организовали по просьбе больших шишек! Но! Наш Примарх тоже не паль…ээээ… умён и хитёр! Особенно, когда это касается спасения от петли ваших задниц. Хотя, лично я считаю, что кое-кому, точнее кое-кого спасать не следовало бы! Итак, жабоглоты! Слушать внимательно! Нас в Энске не было! Нас не было даже в его окрестностях!

— Кэп, — послышался голос кого-то на правом фланге, там всегда стояли ветераны:

— Не тяни. Где нас ещё не было?

— Где? В… — невпопад рявкнул лейтенант, и строй, в его правой части взорвался хохотом:

— Там всё были. Особенно последние пару дней! Гы-гы-гы!

— Отставить! Сборище креветок!

Шум моментально затих — все, включая нубов, уже знали, что если он начинает упоминать морских гадов, то дело серьёзное, такое обращение было верным признаком его перехода в состояние великого гнева, и держаться от него в таком состоянии следовало по дальше. В идеале — вне корабля или даже местной Системы.

— Значит так. Операция на поверхности — была. Глупо её отрицать. Но! На южном островном архипелаге. Мы там охраняли гуманитарный конвой.

— Гумно…гамнотарный? — снова кто-то из ветеранов нарушил течение речи командира.

— 1-2-4! Заткнись! — рявкнул в ответ отец командир и строй моментально застыл как отлитый из гранита.

— Достали, дебилы! Для тупых — вы были на острове. Раздавали кашку местным. Доступно? Нет?! Пофиг. Просто вбейте в свои тупые подпорки для касок — Вы. Были. На. Острове! Жрачку местным раздавали! Дебилы!

— Прошу меня простить, господин лейтенант, — подал голос всё тот же 1-2-4.

— Дебилы кто? Местные?

— И они тоже! И ты! Всё! Ты меня достал! Отделения один, два и тяжи! Бегом проверять и готовить снарягу! Проверять буду лично…

Первые два отделения, включая стоявшие в хвосте шеренги тройки тяжёлого оружия буквально испарились, натурально телепортировавшись из ангара. За ними дёрнулись было и несколько нубов, но окрик лейтенанта заставил их вернуться в строй. И тональность этого окрика была, скажем так, настораживающая.

— Ну, что, дорогие мои крабики… — начал он обманчиво задушевным тоном.

— Что же вы позорите мои седины?! Я вас, свиней разжиревших спрашиваю? В бордель, с талонами в ваших кривых зубках, наверное неслись, не путаясь и не цепляясь ремнями, а? Ползуны желтопузые! Я вас, ошибки вы медицинские, спрашиваю? Какого…

Договорить он не успел — некий властный голос его перебил.

— Господин лейтенант!

Всю его тираду мы стояли опустив глаза в пол и старательно пересчитывая заклёпки, на ближайшем к носкам ботинок, листе напольного покрытия и не видели кто подошёл. Скосив глаза я обнаружил целого подполковника — первого заместителя Примарха. Он стоял перед нашим, вытянувшимся в струнку, лейтенантом, заложив руки за спину.

— Я ни разу не смею сомневаться в ваших методах воспитания личного состава, мой дорогой лейтенант, Но! — подпол сделал паузу и многозначительно покачал пальцем перед лейтенантским носом.

— Но! Мы всё же — Легион! И чёрт меня побери — не самый худший среди прочих наёмных отрядов. Мы второй год находимся в Топ-Три рейтинга наёмных отрядов, дорогой мой лейтенант. Мы — элита! Вы понимаете значение слова Элита?

Лейтенант часто закивал, давая понять, что ему знакомо значение этого слова.

— Я рад. — соизволил заметить подпол.

— Так вот, мы — элита! Элитарная наёмная часть. И, душевно прошу вас, мой друг, — он доверительно положил руку на плечо нашего ротного:

— Не забывайте про это сами и пусть ваши бойцы это осознают и прочувствуют. Мы — лучшие!

С этими словами он окинул нас взглядом — мы тут же выпятили грудь как только смогли, и величественно удалился. Некоторое время наш лейтенант смотрел ему вслед, а затем, сняв кепи вытер вспотевший лоб и повернулся к нам.

— Ну, что? Элита… Наш доблестный подполковник безусловно прав. Мы — элита, а вы, — он обвёл нас недобрым взглядом и выпалил:

— Свиньи вы элитарные! Элитные креветки с кривыми элитными клешнями! И сейчас мы будем из вас, элитных коньком, млять, морских, делать лучших на этом корабле! Отделение! Слушай команду!

Мы привычно застыли в стойке смирно.

— В расположение! За бронёй! Бегом! Надеть броню на свои элитные задницы и на полосу! Время пошло! Марш!

Спустя десять минут мы, полностью облачённые в броню были в трюме. Там находился отсек, переоборудованный из топливного бака в полосу препятствий, благо длина бывшего топливного бака позволяла.

Сама полоса была смесью различных полос — сначала бойцу предстояло вскарабкаться по скоб трапу на трёхметровую полосу и пробежать пять метров по узкой, не шире ступни, балке.

С неё — спуститься вниз по канату и поднять, за перекинутый через блок трос, груз — старую покрышку.

Закрепить верёвку и проскочить в узкую горловину люка. Люк был настоящий — техники приварили к полу кусок старой корабельной переборки с люком.

Задраить люк и пробежать по пятиметровой доске, подвешенной на четырёх тросах — прямо как качели.

Спрыгнув с качелей подхватить ящик, имитирующий цинк с патронами и пробежать с ним между расставленных на расстоянии в пару метров друг от друга столбиков — натуральный слалом. Сбросить ящик и просто пробежать двадцать метров до толстой колонны, выкрашенной я ярко жёлтый цвет и обозначавшей половину маршрута.

Обогнуть её и пробежать назад — к тому самому ящику.

Подхватить его и протащить сквозь коробчатый коридор с постоянно меняющейся высотой потолка — забегали в него почти в полный рост, а для выхода приходилось сгибаться чуть ли не вдвое.

Сбросить ящик.

Пробежать ещё около двадцати метров, перепрыгивая невысокие заборчики и добежав до проклятой покрышки — отвязать её и опустить на землю.

После этого вам оставалось всего-то перевалиться через очередной, полутораметровый заборчик, осилить ещё десяток метров — и полоса считалось пройденной.

Вроде как не сложно, да?

Выглядело всё действительно просто — балка была оборудована поручнем, а качели имели магнитный тормоз, останавливающий раскачивание, едва боец покидал её поверхность.

Но в броне, на скорость — задача сразу становилась сложной.

— Итак, крыски вы мои, заморские и элитные. — начал лейтенант, когда мы выстроились вдоль линии, отмечающей начало и конец полосы.

— Сейчас мы будем проводить с вами, уважаемые нубы, работу. — он заложил руки за спину и прошёлся вдоль строя, изображая подполковника.

— И цель нашей работы — сделать вас, эххх… — он окинул строй взглядом:

— Лучшими. Вот полоса. Вот вы, сборище дикобразов. Пардон, — он поднял палец и покачал им, точь-в-точь как большой босс.

— Сборище Элитных дикобразов. Вы пройдёте эту полосу. С утяжелением. Ну скажем… — он посмотрел на потолок и задумчиво пожевал губами.

— Скажем с утяжелением в два же.

Строй печально, протестующее, выдохнул.

— Не нравится? А если завтра на такую планету высадка? Хорошо. Не два. Один точка пять. И только — из уважения к вашей, хм, причастности к элитному подразделению. Проваливает норматив один — повторяем. И так — до полного удовлетворения. Моего. От вашего вида.

Он взял в руки пульт от полосы и немного над ним поколдовал.

— Ну, что встали — вперёд, в порядке живой очереди!

Первый проход оказался почти успешным. Подвёл боец 3-4-2. Упал с качелей.

— Повторяем!

Делаю шаг за линию и на тело тут же наваливается полуторная тяжесть.

Скоб трап. Карабкаюсь. Есть.

Балка — главное не смотреть вниз. Там, внизу, мехи нарисовали уходящую в бесконечность бездну. Я как то глянул — тут же упал и повис на поручне. Пробежал — почти с закрытыми глазами.

Скольжу вниз по тросу — короткий но отдых.

Покрышка. Перебираю руками трос до звонкого щелчка сверху. Есть. Теперь обмотать крепёжные загогулины восьмёркой, так, последнюю петлю перевернуть и дёрнуть трос — что б заклинило.

Есть!

Люк. Это просто — рукоять вверх, откинуть, приставным шагом, боком просочиться надругую сторону. Закрыть крышку — рукоять вниз.

Есть!

Качели. Тут главное не суетиться. И не тормозить — с каждым мгновеньем доска начинает набирать амплитуду. Широкий шаг её увеличит, мелкий — долго. Важно выбрать золотую середину. В четыре нешироких шажка преодолеваю качели, но на последок доска дёргается и я едва не падаю на пол.

Уффф… Это было близко — не упал.

Ящик и слалом.

— Хэккк! — хватаю его и прижимаю к груди.

Бегом-бегом-бегом. Направо, повернуть корпус, шажок. Налево и шаг вперёд. Прошёл — бросаю ящик на пол с тайной надеждой — а вдруг развалится? Не развалился. Сволочи механики — крепким сделали.

Рывок к жёлтому столбу, прижать, обхватить его левой рукой — пусть центробежная сила поработает.

Бежать к проклятому ящику.

Взять… Господи…тяжело-то как!

Коридор.

Заранее сгибаюсь и прижимая ящик к животу пробегаю, не зацепив потолка.

Бросить сволочь!

Воздуха не хватает, жарко, хотя кондей брони работает на полную.

Заборчики — только бы не зацепиться, не зацепиться. Барьерчики выкрашены в сочный зелёный цвет и вся финишная прямая покрыта искусственным газончиком — если не присматриваться, можно и пропустить очередное препятствие.

Перемахиваю через все без потерь времени.

Покрышка — опустить.

Чёрт!

Какая сволочь так затянула петлю! Дёргаю верёвку — но без толку. Клинит! Спустя пару секунд понимаю, что дёргаю не в ту сторону и сам затягиваю петлю.

Спокойно…спокойно, времени полно. Я всё делаю отлично, не иначе рекорд сейчас установлю.

Освобождаю трос и роняю покрышку на пол, слегка притормаживая её падение тросиком.

Ну!

Последний рывок!

Запрыгиваю на самый высокий заборчик и падаю с другой стороны — тут падать можно. Вскакиваю для последнего броска и пересекаю линию старт-финиш!

Всё!

Прошёл. За линией гравитация нормальная… Блаженство.

Падаю на колени, потом опускаю корпус ниже, упираясь руками в пол.

Жадно хватаю воздух руками.

— Ну-с… неплохо, боец. — слышу голос лейтенанта. Рекорд? Точно — рекорд. Может освободят нас теперь это этого кошмара?

— В норматив уложился с небольшим запасом, — меж тем продолжает лейтенант. Уложился? С Запасом? Не рекорд взвода? Не верю свои ушам.

— Неплохо, весьма неплохо для нуба. Если ни кто не нако…

Буумммссс!

Резкий звон заставляет его замолчать. Мы все хорошо знаем этот звук — кто-то впилился лбом в потолок коридора.

— Накосячил. — вздыхает ротный.

— Ну что ж, козявки вы головоногие и элитарные. Ещё круг. И, исключительно из уважения к вашей элитарности — два Же!

Падаю на пол. Полежу. С двукратной я не пройду полосу.

— Встать! — орёт ротный.

— Строй! Гоотовсь! Первый… пошёл!

Глухой удар спустя пол минуты показывает, что мы застряли тут надолго.

Отсек с полосой мы покинули только перед ужином. Правда покинули — это слишком громко сказано. Последние прохождения можно было описать одним термином — проползания. В прямом смысле.

А на следующее утро было новое построение. Честно признаюсь — мы, нубы, приползли на него со стонами и в скрюченном состоянии. Болело всё, болели даже те места, которые, казалось бы не были непосредственно заняты в том истязании.

— Ну что, бойцы, — бодро начал свою речь лейтенант, но окинув взглядом наш скрюченный участок строя вздохнул:

— И инвалиды… Нубьё. После построения — марш в мед часть! Там вас, — он изобразил руками жест, наверное обозначающий его следующие слова:

— Раскрючат. А для остальных хочу сообщить следующее.

— Первое. Мы покидаем эту неблагодарную, но платёжеспособную планету. История с Энском, где нас, как вы помните — не было, начала развиваться по неблагоприятному сценарию. Но! У нашего Примарха есть связи там, — он ткнул пальцем в потолок ангара.

— Так что хорошая новость — нас прикроют на самом верху.

— А плохая? — раздался голос неугомонного 1-2-4.

— Для этого придётся поработать. И оплата, увы, не первого класса.

С правого фланга послышалось недовольное хмыканье.

— Цыц, висельники! — прервал шум командир.

— Довожу до ваших куриных мозгов, диспозицию.

Шум не утих, но его градус изменился с недовольного на нейтрально-оптимистический. Если лейтенант говорил про птиц — это был хороший признак. У всех нас свои тараканы в голове. Лейтенантские, судя по всему, терпеть не могли морепродукты и обожали птичек.

— Мы выдвигаемся… выдвигаемся, — он активировал свой комм и некоторое время пытался выговорить название системы, но так и не осилив длинное название сдался.

— В систему Шваргх…кастено… зи. б…зиб. Пофиг. Вам название без надобности, мне тоже. Главное — выполнить задачу, так, орлы?

Орлы подтвердили.

— Вот. Понимаете же! Диспозиция следующая.

Диспозиция вырисовывалась интересная. Некая планета в системе с трудно выговариваемым названием, взятым из диалекта буров, начала развивать био технологии. Успешно надо сказать — развивать. На планете уже отказались от закупок наземного транспорта — выращивали своих псевдо лошадей, морского — псевдо дельфины и во всю готовились покорить и воздушный океан, во всю модифицируя птиц. До этой грани на их исследования всему человечеству было плевать, мало ли каким бредом занимаются фермеры Богом забытой планеты. Не хотят покупать трактора и комбайны, обходясь местной живностью — да флаг им в руки, попутного ветра и так далее.

Но два года назад, вольный торговец, промышлявший поставками медицинских препаратов самого широкого профиля, сюда попадали и наркотики и оборудование для генных манипуляций, вдруг сообщил, что на планете начали испытывать боевые биологические формы. Тогда эти новости вызвали только кривую усмешку среди экспертов по оружию.

— Пффф… Можно вырастить выносливую как бык лошадь, — говорили они.

— Выдрессировать дельфинов, чтобы те загоняли рыбу в сети. Но вырастить танк или зенитку, а тем более энергетическое оружие… Бред и бесплодные мечтания.

Тема заглохла так и не став сенсацией.

Год спустя, во время плановой исповеди, странствующий миссионер ордена Святого Варфоломея Мученика, рассказал своему исповеднику, что он той планете он видел громадных бронированных монстров, чей внешний вид оскорбителен для верующего. Что те, богомерзкие создания, плевались огнём на сотни метров и испускали из своих органов лучи, резавшие броневые плиты на нескольких сотнях метров. Что были создания ужасного вида, метавшие иглы в руку длинной и прицельно попадавшие в ростовую фигуру — и пробивавшие её насквозь! Несмотря на надетую на неё тяжёлую пехотную броню! Грехи ему исповедник отпустил, посоветовав меньше грешить с вином. В конце концов Vina bibunt homines, animalia cetera fontes (Вино пьют люди, животные — ключевую воду. — лат.). Но рассказ запомнил и спустя несколько недель, за кружечкой красного монастырского, рассказал о суеверном миссионере своему другу. Друг, как ни странно, рассказом заинтересовался — он плотно сотрудничал с Имперскими ВС и тоже, шутки ради, рассказал об этом уже своему знакомому — Лорд-Генералу от Инфантерии, разве что самую малость приукрасив исповедальный рассказ миссионера.

Генерал, закономерно поднял его на смех, но протрезвев всё же решил проверить — сработала старая армейская привычка — не уверен, сомневаешься? Поручи кому ни будь это дело. Он и поручил — молодому и ретивому не в меру капитану из своего штаба. Капитана к ним только прислали и он горел желанием принести Большую пользу Империи.

Как оказалось позже — принёс.

И вот, спустя два с половиной года от визита на планету торговца эту Систему с невозможным названием, пересёк, спешащий куда-то по своим делам дальний разведчик. Судя по тому, как он парил охладителем во время заправки у местного светила, спешил он в ремонт. Заправившись он продолжил свой путь, оставив после себя густое зелёное облако стандартного охладителя. Внимательный наблюдатель удивился бы размерам этого облака, но стандартная автоматика навигационного буя просто зафиксировала факт пролёта неисправного корабля, отметив факт сброса хлад агента. Отметила и перестала его фиксировать. А зачем? Рассосётся же — так полагали программисты, когда-то составившие программу слежения.

А оно, облако то есть, не рассосалось. Не рассосалось, а медленно поплыло к нужной планете. Прикрываясь надувным муляжом облака и подтравливая из микроскопических отверстий настоящий агент, к планете двинулся самый настоящий, созданный по последнему слову техники, Имперской техники, разведывательный зонд.

Уйдя из зоны действия сенсоров буя он сбросил ставший ненужным пузырь-облако и, при помощи крохотного прыжкового модуля, приблизился к планете, став, на короткое время её спутником.

Сделав несколько сотен витков вокруг планеты он благополучно сгорел в её атмосфере, передав перед своей смертью короткий кодированный сигнал. И конечно, абсолютно случайно, в этот самый момент, у звезды остановился для дозаправки транзитный пассажирский корабль, чуть-чуть отклонившейся от своего маршрута из за рутинной ошибки выпившего штурмана.

Ещё спустя день сигнал был принят на Станции дальней разведки Имперского пространства — ну а дальше он пошёл по чётко выверенному маршруту, чтобы в конце пути раскрыть подборку фотографий на столе того самого Лорд-Генерала.

Большая часть фотографий, 99,5 % ничего, кроме красивых пасторальных пейзажей не содержала и Генерал уже предвкушал — Что он сделает с Капитаном, всё же данная операция обошлась в ту ещё копеечку бюджету. Но оставшиеся пол процента с лихвой перекрыли все затраты.

На них были видны, застывшие в чётких строевых коробках силуэты крупных и неузнаваемых сверху животных, взрывы на неком поле. Полигоне? И — самое неприятное, ровные ряды круглых образований, заполненных скоплениями менее крупных, но округлых объектов. Это были инкубаторы, заполненные яйцами будущих боевых особей.

Спустя пару недель, за партией пятничного покера, Генерал показал фотографии своему старому другу, чисто случайно занимавшему один из стульев в Совете Директоров Корпорации, производившей, помимо исключительно мирных тракторов кое-что и для ВС Империи. Показал и пожаловался на скудность бюджета, не позволяющего провести полную проверку фотографий и на политиков, запрещающих наносить превентивные удары. Третьим игроком оказался, опять же — исключительно по случайному совпадению — банкир, который, движимый исключительно чувством патриотизма, согласился профинансировать операцию по силовой разведке на поверхности.

Только патриотизм, только самые честные и благородные побуждения. И ни как иначе. Да и кому нужны танки и запасные части — если танк вылупится из небольшого яйца и будет заращивать свои раны? А о рабочих на заводах, о маленьких людях, которые останутся без работы и не смогут кормить своих детишек — вы подумали? И много прочих красивых слов в том же духе. А красивые и правильные слова могут много, особенно, если подкреплены суммой с хорошим количеством нулей, плавно и тихо опустившейся на нужный счёт нужного человека.

В результате, наш Легион и был выбран для этой миссии. Загладить, оправдать и восстановить своё, вроде как доброе имя. Доброе имя у наёмников? Ну, красивые слова и прочая-прочая, подкреплённое опять же некой суммой. Ниже контрактной, но без налогов и наличными. В чемоданах.

— Так что, зяблики, дело вот такое. Бабки, наликом, получили — будет на что разгуляться. Скажу больше — по успешному завершении, а в другом исходе я и не сомневаюсь, нам обещан недельный загул на поверхности. На какой именно планете это будет — не скажу, намекну — тропическое море и загорелые красотки ждут вас! Примарх мне лично обещал. Так что! Прилетаем, высаживаемся и — работаем до полного удовлетворения. Животных — перебить, яйца переколотить, лаборатории — сжечь. Сопротивление ожидается, но отбросив сказки торгаша и миссионера, лёгкое. Наш носитель уже на курсе. Готовимся к работе. Вольно! Разойдись!