Свечные фонари стояли на мокром каменном полу через каждые двадцать футов, как будто кто-то готовился здесь к подземной вечеринке. Туннель уходил в глубь горы с небольшим уклоном вниз, и Глория поспешила вперед, вслед за убегающим в темноту эхом голосов.

Штольня постепенно сужалась. Мужчина, стоявший у встроенной в камень небольшой железной двери – миссис Кёртис узнала в нем работавшего на прииске пробирного мастера, – протянул ей руку и помог пройти.

– Идите прямо, мэм, вместе с остальными, и будьте внимательны, смотрите под ноги – пол здесь неровный, – предупредил он ее.

Фонари и свечи бросали свет на каменные стены. Глория вошла в главную выработку, и ей показалось, что весь Абандон обрушился на нее разноголосым хором – плачем, криками, паническими воплями… Ревели испуганные дети, матери и отцы старались успокоить их, но многие и сами уже не могли сдержать слез. Несколько мужчин раздавали команды, пытаясь справиться с хаосом. Собравшиеся кучками шахтеры, храбрясь, проклинали всех и всяческих дикарей, которые только решатся спуститься в их каньон, грозили войной и обещали обрушить ад на голову любого, кто посмеет прорваться за железную дверь. Эмма Илг надоедливой мухой металась с места на место, спрашивая у всех, не видел ли кто ее мужа.

Найдя свободный уголок у стены, между двумя убитыми горем семьями, Глория опустилась на холодный камень и зарылась лицом в рукава шерстяного жакета. Дикари идут, а Зека нет. Она повторяла эту фразу про себя снова и снова, словно подтверждая, что этот кошмар – настоящий, и плакала, обливаясь слезами. Между тем ад вокруг достиг своего крещендо.

Кто-то тронул ее за плечо, и миссис Кёртис подняла голову. На мгновение ей показалось – наверное, она так хотела этого и так на это надеялась, – что перед ней присел на корточки Иезекиль, и ее сердце переполнилось радостью.

Но это была та пожилая женщина, которую она встретила прошлым вечером в танцзале, тысячу лет назад. Та, которой все сторонились.

– Я – Розалин, – сказала старая шлюха, дрожа под ярко-красным капором и тряся присыпанными снегом темно-каштановыми волосами. – Что случилось, дорогуша? Где твой муж? Поехал на перевал с другими мужчинами?

Глория молча покачала головой: стоило ей только заговорить о Зеке, как слова застыли в горле. Розалин села рядом, притянула ее к себе, сдвинула с ее головы капюшон и провела пальцами по ее блондинистым волосам.

Общий шум и ор перекрыл громкий женский голос. Дети перестали плакать, и даже горластые шахтеры притихли. Миссис Кёртис подняла голову с коленей Розалин и увидела, что все смотрят на стоящую посреди толпы Бесси Маккейб. Обезумевшая от горя женщина рвала на себе волосы, выкрикивала имя дочери, и голос ее наполнял пещеру и разлетался по туннелям, а по ее разукрашенному синяками лицу текли слезы.

От железной двери к ней уже спешил Стивен Коул. Он обнял несчастную, и они вместе опустились на пол.

– Успокойся, дитя мое, успокойся, – приговаривал проповедник, поглаживая Бесси, как ребенка. – Мы найдем ее. Найдем.

Оглядевшись, Джосс заметила у противоположной стены Лану Хартман – пианистка сидела неподвижно, крепко зажмурившись и беззвучно шевеля губами, словно молилась.

– Эл, я же сказала, что мне надо костер потушить, – сказала Мэддокс помощнику шерифа.

Они стояли футах в двадцати от железной двери, и даже в чахлом свете фонарей Джослин увидела, как вспыхнули румянцем бледные щеки охранявшего ее мальчишки.

– Ты не можешь потерпеть еще немножко? – прошептал он.

– Я только пройду по туннелю, мне всего минутка и нужна.

– Ты же знаешь, я не должен выпускать тебя из виду.

– А еще ты обещал ослабить эти чертовы наручники, – пожаловалась пленница.

– Черт бы тебя побрал, Джосс! Черт бы тебя побрал! – Эл сунул руку под дождевик, стащил ключ с большого кольца, пристегнутого к поясу его «Дангери», и помахал им перед лицом барменши. – Зек Кёртис шкуру с меня снимет, если я поддамся на твои уговоры…

– Эл… – Мэддокс улыбнулась, видя, как легко смутить парнишку, и прекрасно понимая, что он без раздумий воспользовался бы своим положением, если б только получил такую возможность. – Тебе же самому неудобно! Я присяду, а ты, если хочешь, понаблюдай.

– Может, и придется, – вздохнул конвоир. – Повернись.

Он поднял ее черную шаль и разомкнул наручники.

– Прихвати огонек, – сказала женщина, и Эл поднял с пола свечной фонарь, после чего последовал за своей подопечной в пустой туннель.