Глава 22
На столе стоял серебряный канделябр, мягкий свет мерцающих свечей которого освещал небольшую залу, служившую королю обеденной комнатой. Стены этого уютного помещения были украшены многочисленными шпалерами, пол устлан лавровыми листами, а в камине, облицованном цветным мрамором, несмотря на лето, потрескивал веселый огонь. В те далекие времена принято было считать, что дым благоприятно влияет на здоровье человека, а так как у Генриха оно сильно пошатнулось в последнее время, то он всегда прислушивался к советам лекарей и знахарей.
Посреди комнаты стоял массивный стол, вырезанный из хвойных пород дерева, вокруг него были расставлены высокие кресла и стулья, обтянутые отличной кожей. Сквозь окна дворца Хэмптон-Корт, расписанные геральдическими символами, струился лунный свет, придававший зале еще большую красоту.
За столом восседал Генрих, одетый в желтый кафтан, богато украшенный драгоценными камнями, в черной шляпе с белым пером. По правую руку от него примостилось юное, миниатюрное, не блещущее ни особой красотой, ни умом создание, имевшее зато… задорные зовущие глаза, пухлые губки и розовые щечки. Веселый, слегка развязный нрав и милый облик Катерины с первого взгляда покорили престарелого короля, искавшего после всех своих любовных неудач свежих чувств и ощущений. Он с обожанием смотрел на новую фаворитку. Его восхищало в ней все: и юность, и сила бьющей через край жизни, и доброта, и кокетливость, и обаяние, и та легкость, с какой она завоевала симпатии двора (правда, в основном мужской его части). Ее дерзость, а порой и бесцеремонность, вызывавшие неодобрение у дам, наоборот, приводили кавалеров в восхищение. Но Генриха мало волновало мнение двора. Монарх, обладающий (во многом благодаря реформам Кромвеля) абсолютной властью, не нуждался ни в чьем одобрении. Достаточно было того, что он чувствовал себя влюбленным, и эти внезапно проснувшиеся эмоции словно возвращали его к тем временам, когда он был молод и полон сил.
– Генрих, милый, когда ты наконец отошлешь свою жену? – капризным голоском прощебетало юное создание. – Мне надоело уже выполнять ее дурацкие распоряжения: то книгу принеси, то лютню, то вышивку. Скучно! К тому же мне невыносима одна только мысль о том, что ты ложишься с ней спать каждую ночь. Фи, это противно!
– Дорогая Кэтрин, тебе не стоит беспокоиться. Мы просто спим рядом, и все. Пока она моя жена и живет здесь, я вынужден так поступать. Но скоро этому придет конец.
– Ты с ней разводишься? – встрепенулась Катерина, едва не опрокинув на Генриха кубок с вином. – О, прости, прости, прости. Я такая неловкая.
– Ничего, дорогая… Нет, пока мы не разводимся. Сейчас не время, дорогая.
– Но я хочу, чтобы она уехала далеко-далеко. Пока она здесь, мне нет места подле тебя. На праздниках она рядом с тобой, на турнирах тоже. Прошу, Генрих, отошли ее… Ну пожалуйста. Я устала от улыбок за своей спиной. Все шепчутся, что она имеет власть над тобой, поэтому ты ее и не прогоняешь, – надув губки, добавила Катерина. – Я не хочу делить тебя ни с кем. И не хочу видеть никого около тебя. Пожалуйста, пожалуйста, Генри!
Она умоляющим взглядом поглядела на него и положила свою маленькую ручку на мощную руку короля. Генрих самодовольно улыбнулся, услышав эти слова. Лесть молоденькой, цветущей Кэтрин была приятна стареющему королю. С юной любовницей он чувствовал и себя как в молодости: уверенным, мужественным, неотразимым и желанным мужчиной. Что до девушки, то маленькая плутовка знала все уловки обольщения и умела ими пользоваться. Генрих поцеловал нежные пальчики фаворитки, а затем накрыл ее ладошку своей дланью.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Пока Анна поживет в моем замке в Ричмонде, сегодня я уже сказал ей об этом… Нет, нет, нет, послушай меня, – король перебил запротестовавшую было Кэтрин. – Пойми, все не так-то просто. Такие вопросы не решаются в один день.
Катерина Говард вновь надула губки и обиженно отвернулась от короля. Генрих усмехнулся и, вынув из кармана камзола изящный браслет, усыпанный рубинами и алмазами, аккуратно надел его на тоненькую ручку фаворитки.
– Ну, дорогая, не хмурь свое прелестное личико, не тумань печалью свои ясные глаза. Нужно немного подождать, и тогда никто не помешает нашему счастью.
– Почему ты не можешь сейчас развестись? – недовольным тоном спросила фаворитка, придирчиво рассматривая подаренный браслет.
– Сейчас не время. К тому же у меня нет причин, чтобы сделать подобный шаг, – попытался объяснить Генрих, но девушка прервала его:
– Как это «нет причин»? – с возмущением спросила Катерина. – Ты любишь МЕНЯ, а не ее. Этого довольно! К тому же у вас до сих пор нет детей, – ласково улыбнувшись, продолжила фаворитка, встав и подойдя вплотную к королю.
Она положила одну руку ему на плечо, а другой начала нежно поглаживать его лицо.
– А я рожу тебе много-много детишек, – лукаво глядя Генриху в глаза, увещевала его Катерина. – Они будут такими же сильными, храбрыми и красивыми, как ты.
Кровь бросилась в лицо короля. Он с силой прижал Кэтрин к себе и страстно поцеловал.
– Подожди, Генри, мы еще не договорили, – в мнимом смущении глядя на него, ответила Кэтрин, вырываясь из объятий. – К тому же я еще не доела свои любимые сладости.
Катерина вернулась за стол и принялась с большим удовольствием уплетать желе, приготовленное в виде розы.
Надо сказать, что англичане были мастерами по части приготовления всякого рода сладостей. Помимо желе, на королевской кухне готовили торты, разнообразную выпечку, вафли, придавая изделиям причудливые формы. Например, марципан смешивали с желатином, после чего придавали этой смеси форму кроликов, уток, гусей. Готовые фигурки посыпали сверху корицей, отчего казалось, что на столе лежит не десерт, а зажаренные тушки настоящих животных. Но фантазия поваров не останавливалась и на этом: очень часто делались сладости в виде геральдического щита того или иного вельможи; изделие ярко украшали, а иногда даже посыпали золотом.
Вообще, англичане словно пытались засахарить все, что только ни росло на земле. Для этого подходили розы, левкои, фиалки, розмарин и многое-многое другое. В качестве ингредиентов для приготовления сладостей повара использовали даже овощи: огурцы могли консервировать в сахарном сиропе, из салата-латука делали красивые, а главное, очень вкусные леденцы. В ход шли даже апельсиновые косточки и зеленые грецкие орехи. Как раз очень популярны были леденцы из стеблей салата-латука, апельсиновых косточек и зеленых грецких орехов.
Доев желе, Катерина бросила на Генриха манящий горячий взгляд и слегка приоткрыла коралловые губки. Генрих притянул было ее к себе, но в этот момент вошел слуга и сообщил, что Ее Королевское Величество ожидает его в своих покоях. Катерина возмущенно вскочила с кресла и, прикусив губку, отвернулась. Генрих тяжело поднялся, подошел к ней и обнял за плечи.
– Моя милая Кэтрин, не сердись. Это последняя ночь, которую ты проведешь вдали от меня. Клянусь, завтра же Анна покинет дворец, а через два месяца мы обязательно обвенчаемся.
– Только через два месяца? – повернувшись и недоуменно глядя на короля, спросила Катерина. – Но я не хочу так долго ждать!
– Я так решил, и мы не будем это впредь обсуждать, – раздраженно ответил король и, отстранив девушку, направился к двери.
– Генрих! – воскликнула Кэтрин, но тот не остановился и даже головы не повернул в ее сторону. – Дьявол! – глядя на закрывшуюся за королем дверь, яростно топнула ногой Катерина. – Что мне делать? Что делать?
Она бросила презрительный взгляд на слугу и повелительным тоном приказала:
– Мою карету, и немедленно!
– Графиня Говард, милорд, – сообщил слуга, войдя в залу, где герцог Норфолк сидел возле камина и в задумчивости глядел на огонь.
Недавнее посещение тюрьмы вывело его из равновесия. Уверенный тон Кромвеля не давал ему покоя. «Что он имел в виду, упомянув об Анне? На что намекала старая лиса? Он знает больше, чем говорит, или говорит ровно столько, чтобы держать всех на коротком поводке. Ничего не выйдет, господин Кромвель, вы проиграли».
– Ваше превосходительство, графиня Говард, – повторил слуга чуть громче, видя, что герцог его не слышит.
– Графиня? – изумленно уставился на него Норфолк. – Какого черта она тут делает… Вели войти!
Катерина Говард проскользнула в залу, еле слышно ступая маленькими ножками. Она была одета в великолепное платье, сшитое из розового сатина и окаймленное по подолу и линии рукава розовыми жемчужинами; сверху платье прикрывала накидка черного шелка, расшитая золотыми нитями. Миленькую девичью головку украшала изумительной работы диадема, на которой переливались бриллианты в окружении жемчужин.
– Дорогая племянница, как хорошо, что в столь одинокий вечер вы решили навестить меня. Признаться, я никак не ожидал вашего визита. Вы привезли новости?
– Нет, но мне надо с вами поговорить, дядюшка, – садясь подле герцога, начала было девушка.
– То есть как это – нет? Тогда позвольте спросить, какого дьявола вы приехали сюда? Разве вам не нужно быть рядом с королем? Разве не об этом я вам твержу с первых дней вашего пребывания во дворце?
– Король с королевой, – виновато произнесла Катерина и опустила глаза.
– Что? С Анной? – герцог Норфолк вытаращил глаза. – Что это значит? Они опять вместе? Нет, это невозможно. Бездарная девчонка! Я тебя вытащил от тетки, из захолустья. Я открыл перед тобою все двери! А ты…
– Дядюшка, почему вы сердитесь? – удивленно хлопая глазами, спросила Катерина. – Я делаю все, что вы мне говорите. Сегодня за ужином я уговорила Генриха сослать Анну. Завтра она уедет в Ричмонд.
– В Ричмонд? – оживился Норфолк. – Это уже что-то… А как насчет Кромвеля?
– У меня не было возможности обсудить с ним эту тему. Я как раз собиралась это сделать, когда пришел паж и сообщил, что королева ждет Генриха в спальне. Король пообещал мне, что это последняя ночь, которую мы проведем порознь.
– Вы умница, – смягчился герцог, услышав приятную новость. – Но все же не оставляйте Генриха надолго без вашего внимания, дорогая племянница… Принесите вина и сладости! – приказал герцог и, поудобнее устроившись в кресле, приготовился к светской беседе, намереваясь в том числе дать племяннице несколько указаний относительно того, как надо вести себя с королем и что нужно сделать для осуществления его, герцога Норфолка, планов.
Но, заметив нервозность Кэтрин, он решил вначале осведомиться о ее состоянии:
– Кэтти, дорогая, вы сегодня сама не своя. В чем дело? Может, случилось нечто такое, о чем вы умолчали и что мне следовало бы знать?
Фаворитка короля отвела взгляд и покраснела. Герцога Норфолка насторожило странное поведение племянницы. Он встал напротив сидящей девушки.
– Рассказывайте, графиня. Что вы там утаили?
– Я… я не знаю, о чем это вы, милорд, – пролепетала Кэтрин, все больше волнуясь. Ее глазки округлились от страха, взгляд заметался по сторонам.
– Хорошо, тогда ответьте, почему вы приехали ко мне? Ведь не скажете же вы, что соскучились по моему обществу?
– Конечно нет, дядюшка… – быстро ответила Катерина, но осеклась. – То есть я хотела сказать, что да. Мы так мало видимся!
– Не играйте со мной, как с этими смазливыми мальчишками. Вашу натуру я насквозь вижу! – сверкнув глазами и повысив голос, произнес Норфолк, хватая фаворитку за руку. – Это их вы можете обвести вокруг пальца, на меня же ваших силенок и мозгов не хватит… Я еще раз повторяю: зачем вы пожаловали ко мне в такой поздний час?
Катерина, жалобно взглянув на разгневанное лицо герцога, вдруг залилась горючими слезами.
– Он… Он… Он сказал, что женится на мне только через два месяца, – поделилась своей бедой Кэтрин сквозь слезы.
– И только-то? Уф, я-то думал, что случилось что-то серьезное. Милое дитя, ну стоит ли так пугать старика, – облегченно вздохнув, сказал герцог. – У меня слабое здоровье.
– Но это невозможно! – в сердцах вскричала Катерина, вскакивая с места.
– Почему? Генриху надо еще сначала развестись, а это не так просто. Потом подготовка к свадьбе, приглашение гостей, всякие формальности…
– Но я не могу так долго ждать. У меня нет времени! – закричала Кэтрин, топнув ножкой.
– Я не понимаю вас, племянница. Почему? Король завтра ссылает Анну, потом, через какое-то время, она подпишет документы о разводе, ну, или ее отправят в Тауэр, как Кромвеля, без разницы. И Генрих обретет свободу. Он влюблен в вас, – даже мне он об этом говорил. Король имеет намерение жениться на вас. Потерпите, и вскоре на вашу головку ляжет корона.
– Но я не могу так долго ждать… Я… я… я жду ребенка! И он… – Кэтрин замолчала, собираясь с духом.
– И он? – не понял герцог, ошеломленно глядя на племянницу. – Что «и он»?
– И он не от короля…
