Несмотря на то, что здание хорошо отапливалось, в подвалах было не просто холодно, а ОЧЕНЬ холодно из-за гуляющего по коридорам сквозняка. Фигуры эльфов, затянутые в плотные облегающие комбинезоны защитного цвета, хорошо маскирующего в темноте, единственный недостаток — комбинезоны не давали нормальной теплоизоляции. Поэтому бедняги мелко дрожали от холода. Но никто даже не решился использовать обогревающее заклинание или амулет — тут же поднялась бы тревога.

Их цель была здесь, в самом центре переплетений подземных коридоров под зданием Академии.

Осторожно ступая, они приближались к заветной цели — помещению, опечатанному огромной сигнальной цепью контуров и ловушек. Приказ Владыки Леса был однозначен — любой ценой вернуть артефакт! Значит, даже ценой жизни всех, кто был направлен на это задание.

За двадцать минут они умудрились снять всю защиту с коридора и стен, но дверь оказалась непреодолимой. А посему…

На стене, с которой визитеры удалили магические контуры, была выложена странная треугольная печать, в вершинах и центре которой разместили крохотные артефакты-накопители.

Полюбовавшись делом рук своих, эльфийка (если судить по плотно обтягивающей стройную фигурку ткани защитного комбинезона) отошла подальше и дала остальным условный сигнал отступить. Короткий мысленный посыл — и артефакты активировались.

Вокруг треугольной печати появилась двухметровая окружность быстро накаляющегося камня. Потекли ручейки расплавленного камня. Десять минут — и в метровой толщине стены был выплавлен идеально ровный (хоть и со следами потеков) двухметровый круг. На стену лег еще один амулет и раскаленный камень покрылся толстой коркой инея.

Зашипело, присутствующих обдало горячим водяным паром. Впрочем, теплее от этого не стало… даже хуже — мгновенно отсыревшая одежда на холодном ветру заставила эльфов испытать незабываемые ощущения.

Очередной жест рукой эльфийки, и в искусственный проем сунулся один из эльфов. Постояв с минуту, сделал пару шагов, после чего выглянул и жестом показал — «чисто».

В помещении под потолком разгорелась простая магическая лампа, зажигающаяся при появлении посетителей в помещении, а так же подававшая сигнал тому, кто был ответственен за сохранность имущества в этом помещении.

Оставив двоих на страже, остальные проникли в помещение и замерли подле мерцающей дымки охранного купола. Под полутораметровым куполом находился рыхлый, покрытый мхом и красными в белых прожилках грибами пень.

Но не за этим пришли эльфы-воришки.

Длинное метровое лезвие меча пронзало пенек насквозь. Лезвие отливало синевой в свете неяркой магической лампы. Периодически по металлу пробегали белые и голубые искорки магической энергии. Рукоять, а так же гарда, были словно из переплетенных ветвей молодого дерева, только-только выпустившего весеннюю листву… Мастер-кузнец, создававший этот меч, создал не просто магический артефакт, а вложил в него душу. Душу, дарованную мастеру-кузнецу самим лесом, для создания клинка. В навершие меча был вставлен большой ограненный изумруд, в котором и покоилась душа меча.

— Быстрее! Скоро здесь будут преподаватели!

— Знаю! Не отвлекай! — Огрызнулась эльфийка, склоняясь над контуром печати, питавшей купол, и начиная чертить дополнительные линии.

— Ваше Высочество! Сработали сигнальные маяки на первом этаже! Сюда идут!

Эльфийка глубоко вздохнула и, выругавшись на древнем наречии, деактивировала контур. Купол почернел и пропал, открывая доступ к мечу.

— Скорее, Ваше Высочество, берите меч!

Эльфийка нерешительно взялась за рукоять меча. Ее кисть тут же была охвачена тонкими веточками, ранее оплетавшими гарду, и по руке девушки потекла кровь. Девушка от боли закусила губу, но не издала ни звука. Она медленно и осторожно потянула меч на себя. Внезапно ее фигуру охватило белое свечение, исходившее от голубой стали клинка. Ее слегка приподняло в воздухе, после чего помещение наполнил крик страха и боли.

Клинок отказался принять нового владельца и теперь поглощал душу и внутреннюю энергию того, кто осмелился его потревожить.

— Проклятье! Милансиалль, сделай хоть что-нибудь! Владыка будет недоволен, если умрет его последняя дочь!

В коридоре послышалось удивленное бормотание и звуки падающих тел.

Внезапно позади ощерившихся клинками эльфов появилась фигура в черном плаще, окутанная клубами первозданной тьмы. Посох в ее руках, со свистом рассекая воздух, раскидал эльфов, после чего фигура качественно оглушила каждого эльфа, отправляя их в крепкие объятия Владыки Снов.

С костяным щелчком лезвие встало на костяное древко, и фигура, сделав несколько взмахов, подошла к девушке, упавшей на тело одного из ее спутников. Пинком ноги фигура с косой выбила из ее руки меч, наклонилась к лицу эльфийки и что-то пробормотала себе под нос.

Подойдя к клинку, враждебно искрящемуся при приближении незнакомца, черная фигура коснулась концом косы эфеса. Клубы истинной Тьмы подняли меч в воздух, после чего меч накрыло плотным коконом, а в следующий миг на клинке появились черные ножны, покрытые вязью рун, а рукоять оказалась обмотана черной тканью. И ножны, и эфес скрепляла тонкая золотистая веревочка с круглой восковой печатью в виде скалящегося черепа.

Подхватив меч, Смерть спрятала его в складках плаща, где он и исчез, словно его и не существовало.

Стоило Смерти повернуться в сторону лежащей без сознания эльфийки, как в черную спину ударил целый град парализующих, и иных заклинаний, слегка толкнув фигуру в черном. Заклинания при соприкосновении с плащом рассыпались вихрем искр, не оказав никакого действия.

Фигура с косой развернулась и посмотрела зелеными огоньками глаз из-под капюшона.

— Мое почтение, леры магистры, похоже, кто-то напутал со списками, здесь нет ни одного моего клиента, — Отвесив легкий поклон, Смерть исчезла, шагнув в пустоту.

Выругавшийся при виде Смерти магистр Лоаранн, тяжело вздохнув, начал отдавать приказы:

— Эльфов — к лекарям! Вызвать имперского дознавателя! Лер Ворган, выясните, как они обошли защиту! И как, черт возьми, они смогли проплавить «кароллит»! — Окинув злым взглядом помещение, добавил: — И выясните, куда, суккуб их раздери, они дели меч! Не Смерть же его унесла!

Магистр даже не представлял, насколько близка к истине его догадка, брошенная в сердцах.