– Похоже, они скрывались в Каргоровом море, вы же знаете, туда никто не заходит, – сказал капитан Глантэн, офицеры, присутствующие в кают-компании «Неустрашимого», согласно закивали. Каргорово море – это то место, куда они меньше всего хотели бы попасть. Морем его можно назвать только условно, так как берегов оно не имело. Это была область в океане, заполненная большими водорослями – каргорами, растущими у самой поверхности. В целом эта часть океана была проходима, но в некоторых местах водорослей было так много, что они мешали плыть кораблям. Но не из-за этого Каргорово море пользовалось дурной славой – там бесследно исчезали корабли. Именно поэтому это место старались обходить стороной. Но водоросли привлекали множество различных рыб, поэтому находились смельчаки, что выходили туда на промысел. Но и эти отчаянные люди вглубь массива водорослей не заходили. Одно из таких суден обнаружило флот лютенцев, притаившийся в том море. Видно, они ожидали сигнала от своих агентов в Артарике, о начале вооружённого сопротивления немногочисленным гарнизонам альбионцев, и тогда, якобы придя на помощь свободолюбивым колонистам, высадили бы свой десант. Свое предположение, почему лютенцы были обнаружены, и высказал Глантэн: – С рыбацкой шхуны смогли увидеть лютенцев только потому, что зашли в область, занятую водорослями, с чистой воды их эскадру не видно.

– А они не могли заметить шхуну? Это могло их насторожить, – озабоченно спросил Джавис, на что Глантэн ответил:

– Шхуна маленькая, к тому же она была не по курсу эскадры лютенцев. Да и туман тогда был слабый, но шхуну скрыл, а лютенцев заметили потому, что они уже шли под парусами. Они явно начали десантную операцию, не дожидаясь сигнала от своих агентов на берегу, а это значит, что лютенцы спешат, они уже знают о подходе эскадры Франо. То, что они готовились к этому, уже не вызывает сомнений. А что плантаторы Артарики не попросили у них помощи, лютенцев не смущает, они выполняют запланированное.

Многозначительно посмотрев на офицеров корабля, Глантэн пояснил цель этого похода «Неустрашимого»:

– Для быстрого продвижения большую эскадру, из боевых кораблей и тихоходных транспортов, лютенцам необходимо вывести на чистую воду. А к берегу Артарики им необходимо добраться быстро, чтобы срочно начать высадку десанта. Мы же их обойдём, прижимаясь к каргорам, теперь сами там спрячемся. Наша цель – наблюдение, по возможности – диверсия с тыла против транспортов – это заставит эскадру лютенцев задержаться.

– Значит бой? – спросил лейтенант Франо, Глантэн усмехнулся:

– Ну что вы, лейтенант, разве мы сможем противостоять всей их эскадре? Я же сказал – диверсия!

– Стрельба с предельной дистанции по фактически безоружным транспортам, их пушчонки не достанут «Неустрашимого», вряд ли это можно назвать боем, – усмехнулся Джавис, – вот потому мы и обходим лютенцев, стараясь зайти с той стороны, откуда они не ждут нападения.

Глантэн глянул в окно (иллюминаторы в кают-компании «Неустрашимого» больше напоминали окна, хотя и были со скруглёнными краями) и сказал:

– Туман рассеивается, джентльмены, похоже, наш манёвр удался, мы зашли вражеской эскадре в хвост, по местам, как только видимость улучшится, будем делать поворот.

Офицеры корабля разошлись, Таиса привычно встала у носовых пушек, компанию ей составил капитан Глантэн, напряжённо вглядывающийся в рассеивающийся туман. Капитан второго ранга Джавис находился на капитанском мостике, так что за своевременность манёвра Глантэн не беспокоился, ему не давало покоя какое-то предчувствие, впрочем, Таиса тоже всматривалась в туман, но она в отличие от капитана уже знала, что там. Туман пропал, будто кто-то отдёрнул серую занавеску, и взору Глантэна, да и не только его, всех, кто смотрел в ту сторону, открылась очень неприятная картина: эскадра лютенцев, идущая встречным курсом! Капитан Глантэн, рассматривая вражеские корабли, спокойно проговорил:

– Мы не сможем от них уйти, ветер у нас сейчас попутный. Разворот займёт много времени – они приблизятся на расстояние выстрела. В сторону тоже не получится – это всё равно будут пересекающиеся курсы. Да и оторваться не выйдет – вон восемь фрегатов, каждый из них легче «Неустрашимого», значит, догонят. То, что они слабее нашего корабля, мало нам поможет, их восемь. Да и линкоры подтянутся – их двенадцать, мы и с одним не справимся, а если их будет несколько…

Таиса промолчала, а капитан, которому изменило самообладание, с отчаянием проговорил:

– Нам может помочь только чудо! Или наша богиня! О великая богиня, услышь нас! Сотвори чудо!

– Услышать-то богиня услышала, но вот помочь вряд ли сумеет – их слишком много, а силы у неё на всех не хватит, – проговорила вполголоса Таиса. Она, конечно, могла сжечь парочку кораблей, как в том бою в Тарбее, но вряд ли остальные сдадутся, тем более что тогда положение было намного выгоднее – вражеские корабли не могли навалиться скопом, да и под ногами была земля, а не корабль, уязвимый для вражеской артиллерии. Таиса невесело усмехнулась, но тут же судорожно схватилась за брус фальшборта: – Хотя…

Капитан Глантэн, отвернувшись от вражеской эскадры, посмотрел на Таису и застыл – глаза лейтенанта, обычно серые, казалось, горели жёлтым огнём, зрачки были вертикальными, а в деревянный брус вцепились пальцы, заканчивающиеся внушительными когтями! Капитан уже было открыл рот, намереваясь что-то сказать, но ему не дал это сделать выбежавший на палубу матрос, в ужасе кричавший:

– Сэр! Они снова светятся!

Это был матрос, несший вахту в каюте-храме пепельной богини. Капитан растерянно заморгал, неизвестно какая опасность страшнее, но тут Таиса хрипло выдохнула:

– Не меняйте курса! Только вперёд!

Капитан машинально отдал требуемую команду, а перед «Неустрашимым» словно появилось какое-то полупрозрачное облако, там, где оно касалось поверхности океана, волны исчезли! Осталась только слабая рябь, отмечавшая движение этого облака, оно двигалось! Двигалось перед «Неустрашимым» в сторону эскадры лютенцев. На их кораблях уже увидели идущий навстречу фрегат, и те, завершая поворот (шли они галсами, так как ветер для них был встречный), выстраивались в боевую линию. Глантэн, скомандовав «Идти прежним курсом», забыл про Таису и теперь напряжённо смотрел вперёд, узнавая уже однажды виденное явление. Вот странное и страшное облако (потому что было очень похоже на те, встреченные в южных морях), сквозь которое всё было хорошо видно, надвинулось на первые корабли лютенцев. Именно надвинулось, а не коснулось, так как корабли начали исчезать! Исчезли идущие первыми фрегаты, и один за другим стали пропадать линкоры. Вот их осталось десять, восемь, пять, три… тут облако с каким-то всхлипом исчезло! Рядом с капитаном застонала Таиса, бессильно опускаясь на палубу. Капитан снова застыл – на деревянном ограждении были глубокие борозды! А жёлтые с вертикальными зрачками глаза были закрыты, но то, что они такие, капитан не сомневался, ведь он же их видел!

– Лимси! Что это было?! – Голос Джависа заставил капитана отвернуться от Таисы, к Глантэну бежал его помощник и несколько офицеров.

– Похоже, мы столкнулись с тем же феноменом, что и в южных морях, – хрипло ответил капитан.

– Описанным адмиралом Бальтором и названным его именем, только вот имя-то дали, но что это такое, так никто и не знает, – блеснул эрудицией Франо, после того случая нашедший в архивах отчёт руководителя экспедиции, изучавшей то явление, и внимательно его прочитавший.

– Джентльмены, это всё хорошо, но осталось ещё три линкора, и они собираются драться, – раздался спокойный голос Таисы. Глантэн резко развернулся к девушке – лейтенант Ланик стоял, опираясь на пушку, глаза его были обычными – серыми, а пальцы оканчивались не когтями, а аккуратно подстриженными ногтями. А на деревянном брусе фальшборта никаких царапин не было! Капитан потряс головой, словно прогоняя наваждение.

– Боцман! Экипажу занять места согласно боевого расписания! – скомандовал Джавис, и боцман засвистел в дудку, расчёт носовых орудий занял свои места. Таиса чуть улыбнулась, увидев реакцию капитана. Тогда, всматриваясь в приближающиеся корабли лютенцев, она почувствовала готовый открыться межмировой портал, блуждающий и крайне нестабильный портал, ему не хватало маленького толчка. Вот Таиса и толкнула, но если для такой аномалии это была мелочь, то от неё самой потребовалось полного напряжения сил. Мало того, Таиса ещё и двигала этот портал перед «Неустрашимым», вернее подгоняла – блуждающий межмировой переход двигался сам, она как бы задала вектор направления, слегка ослабив напряжённость поля перед аномалией, но и это действие забрало все её силы настолько, что она утратила контроль – началась смена ипостаси в более удобную. Хорошо, что это видел только Глантэн, у пушек в этот момент никого не было, кроме неё и капитана, а его вроде удалось убедить, что ему всё это показалось.

Вражеские линкоры приближались, идя в крутой галфвинд, «Неустрашимый», подправив свой курс, шёл им навстречу. Противники быстро сближались, и хоть вражеских кораблей осталось всего три, но им противостоял только фрегат. Таиса усмехнулась, лютенцы не успели перестроиться и по-прежнему шли кильватерной колонной. Залп носовых пушек фрегата накрыл корабль, идущий первым, с максимальной дистанции, он же не стрелял, видно хотел бить наверняка, и Таиса вторым залпом показала, насколько лютенцы просчитались, хотя попасть с такого расстояния могла только она. Стреляла Таиса, по своему обыкновению, бомбами, и все восемь попали туда, куда она целилась, устроив огненный смерч на палубе головного линкора, повалив ему мачты, и его, резко потерявшего скорость, начало разворачивать. Второй линкор, не успевший, а может, и не сумевший уклониться, врезался в беспомощно качавшийся корабль. Таиса махнула рукой, указывая направление движения, и через люк спрыгнула на вторую палубу к длинным пушкам. Капитан Глантэн одобрительно усмехнулся, он и сам видел, как лучше выполнить манёвр, а то, что это увидел сориентировавшийся в обстановке молодой лейтенант, только подтверждало правильность решения капитана.

– Хорошая смена растёт, – кивнул Глантэн стоящему рядом Джавису, тот не ответил, напряжённо глядя вперёд, манёвр был очень ответственным. «Неустрашимый» обошёл сцепившиеся корабли, стрелять второму линкору лютенцев мешал корпус первого, тоже стоявший под неудобным для бортового залпа углом к огибающему его кораблю альбионцев. Третий линкор, попытавшийся обойти своих незадачливых товарищей, как и они, оказался под острым углом к «Неустрашимому» и задействовать свои бортовые батареи не смог, а вот фрегат разрядил длинные пушки своего борта, поразив линкор лютенцев почти в упор и превратив его в пылающий костёр. Таиса снова стреляла бомбами и снова сбила все мачты, ещё и серьёзно повредив корпус.

«Неустрашимый» не стал разворачиваться, а пошёл вдоль колонны транспортов. Фрегат шёл не просто вдоль, а выписывал змейку, обходя транспортные корабли по очереди то слева, то справа, разряжая в них поочерёдно пушки обоих бортов. Таиса продолжала стрелять бомбами, опустошая артиллерийские погреба фрегата, но при этом поджигая вражеские транспорты. Конечно, не всем кораблям досталось, всё-таки, чтоб перезарядить пушки, требуется время. Но горящие корабли смешали общий строй, некоторые из непострадавших кораблей столкнулись с потерявшими ход, сумевшие отвернуть, спасались бегством, не помышляя о движении к цели своего похода. Фрегат, пройдя сквозь строй лютенцев, стал разворачиваться. Дав команду, чтоб перезарядили пушки, Таиса поднялась на капитанский мостик.

– Бомб больше нет, – сообщила она капитану и его помощнику.

– Мы достигли своей цели, – усмехнулся Глантэн, – при самом удачном раскладе нам удалось бы только пощипать конвой, слегка замедлив его скорость, а потом героически погибнуть. Сами понимаете, то количество кораблей, что было у лютенцев, не оставляло нам никаких шансов. Но удача была на нашей стороне!

– Богиня-дракон не оставила нас! – серьёзно сказал Джавис, падре Иглоссон, находившийся на шканцах, поджал губы, но ничего не возразил – он тоже был свидетелем чуда. А как же иначе можно назвать то, что произошло? О чём он важно и поведал, но приписав удачу милости Единого. Капитан Глантэн усмехнулся и согласно кивнул Джавису:

– Да, не оставила. Но нам противостоят ещё три линкора, пусть два из них и потеряли ход, но от этого не перестали быть опасными, пушки-то там остались. Удача нам только улыбнулась, намекая, что дальше мы должны действовать сами.

Фрегат снова шёл вдоль рассыпающегося строя транспортов, осыпая их ядрами. Теперь Таиса стреляла так, чтоб сделать в кораблях как можно больше пробоин. Такая стрельба утопить корабли не могла, но их командам придётся подводить пластыри, восстанавливать сбитые мачты, заниматься другими ремонтными работами, не помышляя о движении вперёд. Линкор лютенцев, столкнувшийся с головным кораблём, получил минимальные повреждения, и пока «Неустрашимый» расстреливал транспорты, развернулся и теперь шёл навстречу кораблю альбионцев. Если раньше «Неустрашимый» был в более выгодном положении, то теперь роли поменялись, и бортовой залп линкора лютенцев обрушился на двигавшийся под неудобным углом для ответной стрельбы фрегат альбионцев. Таиса, увлёкшаяся стрельбой по транспортным кораблям, не увидела приближающийся линкор, носовые пушки «Неустрашимого» промолчали и теперь были сбиты со своих лафетов. Две мачты фрегата были сломаны, корпус получил значительные повреждения, в том числе две пробоины, через которые начала заливаться забортная вода. Погибла большая часть палубной команды. Перед лейтенантом Франо в палубу врезалась бомба, и он чётко видел как догорает её фитиль, до взрыва оставалась секунда.

– Анжелина! – выдохнул Франо последнее слово в своей жизни, сжав руками амулет, что дала ему любимая. Так он думал, но бомба не взорвалась, хотя фитиль и догорел. Нервное напряжение, а может что-то другое, не позволило заметить лейтенанту, как нагрелся медальон.

– Удача не покинула нас, – произнёс Джавис и, глянув на погибших матросов, добавил: – Некоторых из нас. Выскочившая на палубу Таиса закричала:

– Абордаж!

Глантэн снова усмехнулся, он и сам видел, что это единственный шанс уцелеть, очень маленький шанс, так как команда линкора лютенцев больше. Если бы была полной рота морской пехоты, то это, возможно, уравняло бы шансы, но её половина осталась в поместье Аткинсов.

– Боцман! Абордаж! – скомандовал капитан, и над израненным кораблём разнеслась трель боцманской дудки, а Глантэн, повернувшись к рулевому, показал на линкор лютенцев, рулевой чуть подправил курс, и этого было достаточно, с парусами работать не надо было, тем более что осталась одна мачта. На линкоре, видно, приняли такое же решение, и он шёл навстречу «Неустрашимому», но в отличие от фрегата, там сохранились погонные пушки, и их комендоры готовились дать залп. Глантэн заскрипел зубами. Самообладание покинуло его, он понимал, что залп этих четырёх орудий будет для «Неустрашимого» смертельным, даже если те пушки заряжены ядрами, а не бомбами. Четыре длинные пушки – это серьёзно, а на линкорах погонные орудия именно таким и были, и их залп способен разворотить нос фрегата, сделав пробоину, от которой корабль утонет за несколько минут. Глантэн понял, что капитан линкора и не собирался сводить свой корабль в абордаже с «Неустрашимым», после залпа носовых пушек он отвернёт в сторону и, проходя мимо фрегата, добьёт его бортовым залпом, а возможно, просто отвернёт в сторону, ведь тонущий тоже может стрелять с борта – там-то пушки целые. Скорее всего, так и будет, капитан линкора будет расстреливать потерявший ход «Неустрашимый» с носа или кормы.

Глантэн сжал зубы и прикрыл глаза – это конец! И он ничего сделать не может! Оставалось только одно – достойно принять смерть, пойти на дно не спустив флаг! Капитан прикрыл глаза и тут же открыл – выстрелила пушка, но это был одиночный выстрел, а не залп, и стреляла палубная карронада «Неустрашимого», а не длинные пушки линейного корабля! Лейтенант Ланик каким-то образом сумел развернуть вдоль палубы одну из уцелевших карронад. С такого расстояния да из такого положения картечью попасть просто было невозможно, но лейтенант попал! Пушки линкора так и не выстрелили, их расчёты были полностью выбиты. А Ланик выстрелил второй раз, и картечь накрыла капитанский мостик линкора, отдать команду на поворот там уже было некому. Глантэн осенил себя знаком Единого, но при этом произнёс:

– О великая богиня, ты не оставила нас!

А Франо удивлённо открыл рот, он находился ближе всего к Таисе и видел, что его друг сделал второй выстрел, не заряжая пушку после первого! Но раздумывать над этим было некогда, корабли стремительно сближались, и абордажные команды высыпали на палубы, готовясь вступить в бой. Франо тоже приготовился, сжимая в руках абордажный крюк, как прогремел третий выстрел – картечь градом обрушилась на находящихся на палубе линкора. Там, действительно, было намного больше бойцов, чем на «Неустрашимом», и этот выстрел уравнял шансы, мало того, он остановил наступательный порыв лютенцев, что позволило абордажной команде фрегата ворваться на палубу вражеского корабля. Да что там абордажной – в бой пошёл весь экипаж тонущего «Неустрашимого». Франо с удивлением отметил, что Ланик, который только что стрелял из пушки, одним из первых перепрыгнул на палубу вражеского линкора и теперь рвётся к капитанскому мостику, откуда кто-то пытается руководить боем. Засмотревшись на бешено вращающую саблями Таису, Франо пропустил удар – сабля здоровенного детины уже опускалась на голову лейтенанта, и снова в памяти мелькнуло лицо Анжелины. А сабля, угрожающая жизни Франо, была выбита из рук лютенца, шальной пулей. Франо машинально махнул своей саблей и, зарубив растерянного лютенца, побежал дальше. У капитанского мостика, увидев, как Таиса поднимается туда по лестнице, лейтенант застыл, наткнувшись на дуло ружья, – выскочивший откуда-то сбоку матрос линкора намеревался сделать выстрел в упор. И снова перед мысленным взором юноши мелькнуло лицо Анжелины, матрос, целившийся в Франо, упал с простреленной головой.

– Осторожнее надо бы… – начал лейтенант Доугберри, но сам упал, получив пулю в грудь. Франо, как и Доугберри, двигавшийся на острие атаки, отступил к своим и глянул вперёд, там, у самого мостика, в окружении вражеских абордажников, как юла, вертелся его друг. Таису совершенно не смущало, что вокруг только одни враги, пытающиеся её достать саблей или подстрелить из пистолета. Она каким-то немыслимым образом уворачивалась от выпадов противника, но сама при этом разила без промаха. Вот Таиса крутанулась на месте, и сабли в её руках превратились в две сверкающие полосы, когда же она остановилась, то вокруг было пустое пространство – все, кто её атаковал, лежали на палубе. Таиса завертела саблями и двинулась на попятившихся врагов, от двух выстрелов, сделанных в упор, она совершенно непостижимым образом сумела увернуться. Эти действия лейтенанта-альбионца, видно, были последней каплей – и лютенцы дрогнули. Линкор был захвачен. Но победа экипажу «Неустрашимого» досталась дорогой ценой, уцелела едва его четверть, да и сам «Неустрашимый» пребывал в плачевном положении – на плаву его удерживали только абордажные крючья, но это продолжаться долго не могло, фрегат, опасно накренившись, вот-вот должен был пойти ко дну, крючья долго удержать его не могли.

– За мной! – скомандовал капитан Глантэн двум матросам и перепрыгнул на опасно накренившуюся палубу своего тонущего фрегата.

– Ваш капитан решил разделить участь своего корабля? – удивлённо произнёс плененный Таисой лютецкий офицер. – Очень благородно! Но зачем он позвал с собой матросов?

– Потому что сам не сможет справиться, – пояснила Таиса.

– Не сможет сам утонуть?! – изумился лютенец. – Матросы будут ему помогать?!

Таиса хмыкнула, но не успела ответить, крюки с треском начали выдёргиваться из борта линкора, а у забитых глубоко лопались верёвки. Глантэн выскочил на палубу, прижимая к груди что-то завёрнутое в кусок ткани, за ним выскочили матросы с белыми шарами. Таиса усмехнулась и, шагнув к борту, приняла у капитана свёрток, а тот, подождав, когда с уже накренившейся палубы «Неустрашимого» уйдут матросы, отдал честь и покинул начавший тонуть корабль. Линкор закачался на волне, поднятой уходящим под воду фрегатом. А Таиса развернула ткань и подняла над головой пепельную статуэтку.

– Как это благородно! Спасти талисман своего корабля, – произнёс лютенец и, глядя на непонятную фигурку, удивлённо спросил: – Что это?

– Божество, даровавшее нам победу! – торжественно произнёс Глантэн и скривился, он, как и многие, был ранен, и последние действия не прошли даром – у капитана открылось кровотечение. Лютенец, офицер линкора, один из немногих уцелевших из экипажа захваченного альбионцами корабля, с пониманием кивнул: моряки – суеверный народ и к подобным талисманам относятся очень серьёзно, а в том, что фигурка странного зверя – амулет корабля, лютенец не сомневался. И то, что именно этот талисман помог более слабому кораблю, вернее, его экипажу, одержать победу над более сильным, приписывал именно наличию такого корабельного амулета. Этот лютенец и ещё с десяток моряков, после гибели большинства офицеров, сдались Таисе. Атака этого щуплого юноши, даже на фоне отчаянной храбрости остальных альбионцев, выглядела очень впечатляюще. Его не остановила половина абордажной команды, собравшаяся у мостика вокруг помощника капитана, этот паренёк сам положил всех и отказавшегося сдаться помощника, который, оставшись один, бросился на маленького альбионца, замахнувшись саблей. Этот уцелевший офицер линкора и ещё несколько лютенцев предпочли принять предложения этого лейтенанта – сдаться. Тем более что условия были весьма почётные: оружие офицеру оставили, пусть это и был кортик, клинок, скорее церемониальный, а не боевой, но всё же… Почётный плен лучше самой геройской смерти, тем более что о ней никто не узнает. К тому же войны как таковой между Альбионом и Лютецией не было, весьма возможно, что данный инцидент правительство может трактовать как самодеятельность адмирала, командующего эскадрой, а поскольку он погиб при невыясненных обстоятельствах, то крайними могут сделать тех, кто геройски погиб – выжившие оправдаются тем, что выполняли приказ.

«Неустрашимый» скрылся под водой, и не сумевший сдержать слёзы капитан Глантэн приказал убрать часть парусов. Эту команду было непросто выполнить, так как большинство матросов фрегата были ранены, впрочем, лютенцы им помогали. Лютецкие транспорты, те, что не смогли спастись бегством, сбились в кучу, там же были два повреждённых линкора.

– Они хотя и повреждены, но пушки сохранили, пусть они утратили возможность маневрирования, но как плавучие батареи довольно сильны, – утвердительно сказал капитан Глантэн и добавил: – Мы не сможем им противостоять, нас слишком мало осталось – чтоб маневрировать и вести огонь.

– Так почему мы остаемся? Почему бы нам не скрыться? – спросил Франо.

– Они-то не знают о нашем незавидном, даже бедственном, положении, – усмехнулся Глантэн и, показав на альбионский флаг, развивающийся над захваченным линкором, поморщившись, видно, ранение давало себя знать, продолжил: – Они видят, что корабль захвачен, следовательно, его пушки могут стрелять в бывших его товарищей, этакое психологическое давление, понятно?

Франо кивнул и занялся парусами, потому как в дрейф, подобно лютенцам, решили не ложиться. Таиса пошла к пушкам, чтоб хоть несколько из них приготовить к стрельбе, для создания видимости боеспособности корабля. Лютенец, сам артиллерийский офицер, составил ей компанию, наблюдая за действиями Таисы, которая с помощью трёх матросов заряжала пушки, спросил:

– Вы собираетесь вступить в бой?

– Ну что вы, только создать видимость того, что мы можем это сделать, – ответила Таиса и, усмехнувшись, показала на один из уцелевших малых боевых кораблей, приближающийся к захваченному линкору: – Хотя прицельно выстрелить из нескольких пушек я смогу. Хотите пари? Я собью мачту этому нахально себя ведущему кораблику. Лютенец недоверчиво покачал головой – расстояние было слишком велико, в сам корабль попасть ещё можно было, но вот сбить мачту… Таиса навела пушку и дёрнула за спусковую скобу – грохот выстрела и молчание альбионцев, вызванное этим выстрелом, сменилось восторженными криками. Ядро срезало грот-мачту брига у самой палубы!

– Это невозможно! – выдохнул лютенец, а подошедший Франо похлопал Таису по плечу:

– Что касается пушек, то для Талиаса невозможного нет!

Линкор с гордым именем «Разящая молния», захваченный альбионцами, преграждал путь лютенцам к Артарике двое суток, те, потеряв боевые корабли, не решались продолжать движение к Восточному континенту и на рассвете третьего дня взяли курс на восток. Такая вот была несуразность в названиях, чтоб попасть из Северного континента на Восточный, надо было плыть на запад. Капитан Глантэн отдал команду лечь в дрейф, давая отдых измученной команде. Для управления таким большим кораблём людей было мало, да и некоторые из них были ранены. Несколько тяжелораненых за эти двое суток умерли и были похоронены в море, Глантэн сам прочёл полагающуюся по этому случаю молитву, так как падре Иглоссон тоже погиб. К счастью, судовой врач уцелел и теперь пытался совместно с лютецким коллегой, тоже оставшимся в живых, лечить раненых, не делая разницы между своими и бывшими противниками. К Таисе, по обыкновению, находящейся у пушек, пришёл прихрамывающий матрос и сообщил, что её хотят видеть в лазарете – лейтенант Доугберри очень плох и хочет попрощаться со своим товарищем.

Таиса смотрела на бледного лейтенанта-пехотинца: на его губах пузырилась кровь, видно было, что он не жилец – рана была смертельной. Судовой врач постоял рядом и отошёл к другим раненым, он понимал, что ничем не сможет помочь уже потерявшему сознание Доугберри. Таиса воровато оглянулась и положила обе руки на забинтованную грудь своего товарища. С точки зрения медицины Доугберри был безнадёжен, но он был ещё живой! Значит, не всё потеряно! Таиса напряглась, и на лбу выступил пот, всё-таки такие действия требовали намного больше затрат, чем швыряние огненными шарами и коррекция траектории полёта ядер. К тому же нигде поблизости не было источника, а внутренний резерв Таисы ещё не восстановился после воздействия на аномальный переход. Таиса убрала руки, а Доугберри открыл глаза и хрипло произнёс:

– Прощай, Талиас, ты хороший друг, ты…

– Я рад это слышать и надеюсь это ещё раз услышать за кружечкой доброго эля, когда вернёмся в Норлум, – подмигнула Таиса и спросила, легонько похлопав по перебинтованной груди Доугбери: – Как себя чувствуешь? Болит?

– Таль! Что ты делаешь? – воскликнул подошедший Франо, его тоже позвали, но он задержался.

– Да вот, хочу объяснить этому симулянту, что надо заняться делом. А он, видишь? Валяется, умирающего изображает.

Услышав такое заявление своего товарища, возмутившийся Доугберри даже сел на койке. Сделал он это очень резко и сразу испугался, малейшие движения раньше у него вызывали боль, но прислушавшись к своим ощущениям, лейтенант растерянно сообщил:

– Не болит, совсем не болит!

– Не так резко, – остановила его Таиса и, опровергая саму себя, сказала: – Ты всё же ранен, поэтому будь осторожнее.

Увидев, что умирающий Доугберри передумал это делать и теперь сидит, к нему быстро подошли оба врача. Размотав бинт на груди, стали осматривать рану, при этом цокали языками и произносили малопонятные медицинские термины.

– А по-человечески нельзя? – спросил Доугберри, но на него спорящие лекари не обратили внимания.

– Бальзам! Заживляющий раны бальзам оказал такое благотворное действие! – говорил альбионец, лютенец возражал:

– Нет, коллега! Это микстура! Моя микстура дала такой результат! Она подстегнула резервы организма – и он чудесным образом исцелился!

Франо недоуменно переводил взгляд с одного доктора на другого, он сам видел, как пуля пробила грудь Доугберри, а сейчас рана выглядела так, словно пуля только задела, слегка чиркнув. Такого эффекта никакое лечение не могло дать! К тому же он видел, как Таиса убирала руки с груди Доугберри. А она, заметив этот взгляд, кивнула в сторону палубы, сказав Доугберри:

– Когда наши костоправы закончат над тобой измываться, поднимайся на палубу. Из офицеров в строю остались только мы с Лео, да ещё капитан, но он ранен. Хоть и легко, но ему тяжело долго находиться на мостике, так что давай, мы ждём тебя.

Поднявшись на палубу, Таиса в сопровождении Франо прошла на нос, там облокотившись о фальшборт, посмотрела на Лео, словно приглашая его начать разговор. Тот немного помявшись, выпалил, словно бросаясь в воду:

– Я видел!

Таиса повернулась к товарищу и удивлённо подняла бровь:

– И что?

– Я видел, как пуля попала в грудь Доугберри! Это было прямое попадание, и рана была большая, сейчас же она, словно его только чиркнуло! Я видел, как ты держал руки на его груди. А когда мы шли на абордаж, ты выстрелил из незаряженной пушки!

– Если я выстрелил, то пушка была заряжена, иначе я бы не смог этого сделать, – мягко возразила Таиса. Но Франо с прежним пылом продолжил:

– Анжелина мне рассказала свой сон! Там была та девушка – Сишта, откуда Анжелина может её знать? Там был ты, но почему-то ты был девушкой! И потом, ваши отношения… Нет, не подумай, я не ревную, но почему-то Анжелина относится к тебе как к близкой подруге! Я не могу понять, почему так!

– Всё же ревнуешь, – улыбнулась Таиса, – что ж, Анжелина тебе много рассказала, хотя и не всё. Думаю, что и остальное она тебе рано или поздно расскажет. Понимаешь, Лео, я не мужчина, я – женщина.

– А?! – Реакция Франо была вполне ожидаема для Таисы, она усмехнулась и повторила:

– Да, Лео, я женщина, вот так-то. Анжелина об этом знает, отсюда её отношение ко мне, согласись, девушка девушке может рассказать гораздо больше, чем парню.

Франо смотрел на Таису и пытался осмыслить то, что она сказала. Он помотал головой и растерянно сказал:

– А пушки? Ты же стреляешь как никто другой, да и фехтование… Не может быть!

– Лео, тебе продемонстрировать признаки, присущие только девушкам, или ты, как джентльмен, поверишь мне на слово? Опять же, если я это сделаю, то ревновать теперь будет Анжелина. Ты, только что став её женихом, заставляешь раздеваться других девушек? – Таиса с улыбкой смотрела на ставшего красным друга и также мягко продолжила: – Я надеюсь, что мою тайну ты сохранишь и не будешь об этом никому рассказывать.

Франо закивал и уже собрался что-то сказать, как раздался крик матроса с марса:

– Паруса на горизонте!

– Свистать всех наверх! К бою! – скомандовал Глантэн, появившийся на мостике.

Таиса, посмотрев в ту сторону, сказала:

– Пожалуй, воевать нам не придётся.

Подтверждая её слова, через некоторое время матрос на марсе, видно разглядев флаги на кораблях, закричал снова:

– Это наши! Наши!

– Эскадра адмирала Франо, – утвердительно сказал подошедший к друзьям, так и не сменившим место своего пребывания, капитан Глантэн. Эскадра, сопровождавшая транспорты с войсками, легла в дрейф, там видели, что линкор лютецкий, но флаг на нём альбионский. С флагманского корабля подошла шлюпка, и мичман, прибывший на ней, пригласил всех офицеров к адмиралу. Ещё несколько шлюпок с призовой командой направились к «Разящей молнии» после того, как Глантэн рассказал мичману о сложившемся положении, и тот сообщил об этом на флагманский корабль, сделав это с помощью сигнальных флажков. На «Льве», флагманском корабле альбионской эскадры, уцелевших с «Неустрашимого» ждал более чем тёплый приём. Альбионская эскадра встретила разгромленную лютецкую и теперь, после официального рапорта Глантэна, на офицеров фрегата посыпались вопросы. Героем, естественно, была Таиса, её умением стрелять и мужеством в бою восхищались все, впрочем, рассказ Глантэна слушали не все, адмирал обнял Франо и спросил:

– Ты не ранен, сынок?

– Отец, меня даже не задело, хотя я несколько раз был на волоске от гибели, – ответил Франо и без всякой связи с предыдущими словами заявил: – А теперь я женюсь!

При этом лейтенант почему-то посмотрел на Таису, скромно стоящую рядом с Доугберри, тот тоже рассказывал о небывалом бое «Неустрашимого». Адмирал, проследивший взгляд сына, удивлённо спросил:

– На ком?!

Таиса, которая слышала разговор отца с сыном, улыбнулась:

– Не на мне же, невеста Лео – Анжелина Аткинс.

– Даже так, – немного невпопад произнёс старший Франо и задумался.

– Этот бой войдёт в историю! Неважно, что сложившиеся обстоятельства сыграли решающую роль в победе «Неустрашимого», важно то, что он вышел на эскадру и победил! Один корабль на эскадру! Это выдающаяся победа, и она достойно отмечена указом нашего короля! – торжественно закончил свою речь лорд Пальмэрстоун, первый лорд адмиралтейства, или морской министр. Сидевшие за длинным столом согласно закивали, и председательствующий лорд Уайльдер, поднявшись, подвёл итог:

– Что ж, джентльмены, мы заслушали все доклады о событиях в Артарике и о их возможных последствиях, а выступление первого лорда адмиралтейства было достойным завершением нашего сегодняшнего совещания. Благодарю всех за плодотворную работу.

Сидящие за столом несколько оживились и стали подниматься, восторженную речь лорда Пальмэрстоуна они слушали с очень постными лицами, было заметно, что некоторые с трудом борются с дремотой. Теперь же, изобразив полагающееся восхищение по поводу выдающейся морской победы, поспешили покинуть зал, в котором происходило совещание кабинета министров Альбиона.

Лорд Уайльдер посмотрел на задержавшегося Галарикса и покачал головой:

– Что вам снова не нравится? Офицеры «Неустрашимого» награждены вполне заслуженно, и этот молодой человек, что вызывает у вас необоснованные подозрения, вёл себя более чем достойно. Не только во время боя, но и в течение всей экспедиции. Так что вам опять не так?

– Ничего не вызывает подозрений. И всё так. Но шлейф странностей, что за ним тянется… – начал начальник тайных служб, увидев поджатые губы канцлера, быстро закончил: – Необъяснимое примирение молодых Солсбэра и Гаронса, произошедшее во время их более чем странной дуэли, скоропалительная женитьба друга Ланика – Лоренса – на его содержанке или сожительнице. Это испортило карьеру молодого, подающего надежды гардемарина, возможно, блестящего офицера в будущем. Непонятное расположение Харни Солсбэра. А ведь он уже занимает немалый пост. Да и сам бой… Необъяснимое появление аномалии… И последующее увлечение непонятной религией капитана «Неустрашимого», а ведь это заслуженный офицер и…

– Полноте вам, в чём вы обвиняете этого лейтенанта? Вернее, уже капитана, в том, что он вызвал необъяснимое стихийное явление? Это уж слишком! Его можно обвинить, только в невероятном везении, да ещё в недюжинной способности воспользоваться этим везением. – Неодобрительное покачивание головы, свидетельствовало, что лорд Уайльдер не только не разделяет, но и не одобряет подозрений министра безопасности. Тот вздохнул, как всегда оставшись при своём мнении, и попытался всё же высказать то, что ему не нравилось:

– Указом короля всем офицерам, участвовавшим в том бою, присвоено очередное звание. Для Ланика, перескочившего мичмана, оно внеочередное, мало того, по протекции его друга и покровителя ему доверено командование кораблём, выполняющим особые задания министерства иностранных дел и колоний.

– Корвет «Дельфин», корабль классом намного ниже «Неустрашимого», а его друг Франо под свою команду получил линкор, – возразил лорд Уайльдер. – Почему вас это не настораживает?

Он, как и начальник тайной службы, знал, что Франо, согласно выслуге лет, уже должен был стать капитаном второго ранга, поэтому его отец, адмирал Франо, в распоряжение которого после боя временно поступил экипаж «Неустрашимого», подал на Лео соответствующий рапорт, которому в адмиралтействе был дан ход. Когда король Георг Восьмой издал свой указ о присвоении внеочередных званий, то молодой Франо формально уже был капитаном второго ранга, вот ему и присвоили капитана первого, звание, позволяющее командовать кораблями первого класса, чем и воспользовался Франо-старший, назначив сына командиром только вступившего в строй новенького линкора.

– Этот линкор будет действовать в составе эскадры адмирала Франо, а «Дельфин» будет выполнять особые задания министерства иностранных дел и колоний, – высказался лорд Галарикс, на что лорд Уайльдер, ответил:

– Не сразу, мой друг, не сразу. Сначала этому юноше надо зарекомендовать себя умелым капитаном, умеющим выходить из трудных положений, показать, как он может самостоятельно командовать таким кораблём. Так что его первое плавание – это патрулирование западного побережья Южного континента, между Карберийскими халифатами и фортом Лэмис, а там… Сами знаете, какая там обстановка.

Галарикс кивнул, действительно, хоть капитан Ланик и получил под своё командование корабль, но это был не фрегат, а только корвет, да и задание ему было поручено рутинное – патрулирование, важное дело, но весьма нудное и простое.