Глава восемнадцатая
Первую машину пришлось пропустить, над кабиной торчали головы, и когда она поехала мимо, Лимон насчитал в ней семь человек, а Зее — восемь. Зато вторая была небольшим пикапом, в котором явно ехали только двое. Лимон махнул рукой, и молчаливая девочка — Эрта, — волоча за собой обоих третьеклассников, выбежала на дорогу. Они кричали и размахивали руками. Пикап притормозил и пополз небыстро, однако не останавливаясь совсем; водитель и пассажир энергично озирались, не без основания предполагая засаду, да где там — Лимон кое-что смыслил в маскировке. Наконец машина остановилась на самой осевой напротив детишек, пассажирская дверь приоткрылась, там завязался какой-то разговор. Лимон не слушал — он считал до десяти.
На счёт «восемь» один из третьеклассников — это был полный джакч, но Лимон так и не мог запомнить их имена: Прек и Резар? Перт и Ренор? — в общем, что-то из древней истории… — и уж тем более научиться различать их (вы что, братья? — нет, раньше даже не знали друг друга…) — так вот, один из Прека-Ренора завопил, показывая рукой вверх по склону. Конечно, оба в машине уставились на невидимую угрозу…
Девять… десять.
Лимон выскользнул из-под травяной накидки, метнулся к кабине и сунул ствол ружья под рёбра пассажиру. Тут же раздался глухой удар: Зее стволом своего ружья пробила боковое стекло со стороны водителя, прохрипела:
— Руки!
— Вылезай! — в свою очередь рявкнул Лимон.
Пассажир — костлявый прыщавый парнишка лет шестнадцати, одетый в слишком просторную для него дорогую жёлтую кожаную куртку, — посмотрел на водителя — водительницу — и начал медленно выбираться наружу.
— На колени, потом мордой вниз, — сказал Лимон.
— Что вы делаете? — воскликнула водительница. Лимон мельком взглянул не неё. Взрослая тётка в очках, цветастом платке и меховой жилетке, светлые волосы стянуты назад в косичку или хвостик…
— Руки! — повторила Зее. — Руки на руль, джакч, смотреть перед собой, не шевелиться. Я психованная, поняла?! И молчать!
Лимон наскоро ощупал парнишку. Вроде бы пустой.
— Лежать, — повторил он. — Народ, быстро помогли Дину.
Дину уже плёлся, болтаясь вокруг толстого дрына.
Ребятня бросилась помогать.
— Отполз в кювет, — сказал Лимон парнишке. — Лёг, руки на голову, замер. Имей в виду — мне тебя пристрелить легче, чем так оставлять. Понял?
Тот ухитрился кивнуть.
Лимон не сдвигаясь с места, проследил, чтобы Дину погрузили в кузов. Туда же забрались и третьеклассники.
— Эрта!
Молчаливая девочка выросла перед ним.
— Гранату. Положи ему на спину.
Гранат у них, конечно, не было, но у Эрты в карманах была припасена пара булыжников — ровно на этот случай. Она наклонилась над лежащим, примостила булыжник у него между лопаток, выбралась из кювета.
— В кузов, — сказал Лимон.
Сам он достал из-за пояса пистолет, демонстративно передёрнул затвор, забрался в кабину, поставил ружьё между колен, сунул пистолетный ствол в бок водительнице.
— Зее, заходи с моей стороны.
Дождался, пока она села и захлопнула дверь.
— Поехали.
— Я никуда!.. — в голосе водительницы попёрли истерические нотки. — Без сына я никуда!..
— Ничего с ним не случится, — сказал Лимон. — Это просто камень. Поехали — быстро. У нас раненый. Или я пристрелю тебя и поведу сам. Доступно? До трёх. Раз… два…
Тётка газанула. От нервов — чересчур сильно, завизжали покрышки.
— Полегче. Раненого везёшь.
— Куда мы едем? Нигде никого… никаких врачей…
— Молча — вперёд. Когда надо будет, я скажу, что делать.
На самом деле он по-настоящему не знал, что будет дальше. Нельзя «засвечивать» санаторий. И что? Убить потом эту дурную тётку? Или высадить её где-то возле города, а дальше постараться вести машину самому? Не по ровному шоссе, а по крутому горному серпантину?
— Давай её здесь выкинем, — сказала Зее. — Я поведу.
— Нет, — сказал Лимон, поняв смысл сказанного. — Подальше. Около поворота на башню.
— Почему?
— Да просто так. Час топать обратно…
— Твоё слово, командир.
Некоторое время ехали молча.
— Дети, — сказала наконец тётка. — Почему вы такие жестокие?
— Э-э… — подавился словами Лимон.
— Подожди, — сказала ему Зее. — Жестокие. Потому что. За нас некому заступиться, кроме нас самих. Это жестокость? Мы жили и никого не трогали. Это жестокость? Нас захватили, связали, избили. Кого-то изнасиловали, кого-то убили. Просто так. Но это ведь не жестокость, потому что это же ваши сделали, не мы…
— Какие ещё наши? — испуганно спросила тётка.
— Деревенские. Ваши — это деревенские.
— Но мы никакие не деревенские! Я работаю в Передвижной школе, преподаю…
— Всё равно, — сказал Лимон. — Живёте среди них… Зачем едете в город, а?
Тётка испуганно посмотрела на него и промолчала.
— Вот и всё, — сказал Лимон. — Главное сказано.
— Но ведь…
— Там наши дома, — медленно и как-то в сторону сказала Зее. — Наши вещи. Наши родные. Наши, понимаете? Наши мёртвые. Вы ведь едете, чтобы пограбить нас? Порыться в могилах? Думаете, это легко и безопасно, да?
— Не пугай её, — попросил Лимон.
— Как скажешь, — и Зее, отвернувшись, стала смотреть в окно. — Только…
— Что?
— Мародёров всегда ставили к стенке, — сказала Зее.
— Хорошо, — сказал Лимон и ткнул тётку стволом в рёбра. — Останови.
Он никогда не видел, чтобы человек бледнел настолько быстро и до такой степени. Даже тот, без подбородка… впрочем, он, кажется, так до конца и не поверил…
Машина остановилась.
— Выходи, — сказал Лимон.
Тётка, не попадая по скобе замка, пыталась открыть дверь. Наконец открыла, выбралась. Застыла, зачарованно глядя на пистолет в руке Лимона.
— Садись на её место, — сказал Лимон Зее. Она кивнула, быстро перелезла на водительское сиденье, захлопнула дверь, поёрзала, дотянулась до педалей…
— Как тут всё противно, — сказала он. — Захватано…
— Поехали уж.
Зее ещё раз посмотрела на тётку, потом решительно нажала педаль. Машина прыгнула вперёд и понеслась, подпрыгивая.
Некоторое время ехали молча. Потом Лимон сказал:
— Спасибо.
Зее только дёрнула плечом.
Настоящая проблема возникла тогда, когда начало казаться, что всё уже позади. Лимон и забыл, что хорошая бетонка ведёт до Новых шахт, а дальше, к дамбе и к санаторию, дорога резко сужается, да и покрытие там не чинили лет… ну, давно не чинили; а зачем? Специально для семейства Поля и примкнувшего к ним старика Рашку? Какое дело городу до этих отшельников?..
Потряслись немного по колдобинам и ямам, а потом пришлось машину остановить: впереди лежало несколько валунов и плоских каменных плит, полностью исключающих проезд. Лимон вылез, подошёл к камням. Если подцепить тросом… можно убрать этот и вон тот. А остальные… крайне сомнительно. Лимон посмотрел вверх. Да, похоже, камни не сами упали с невысокого обрывчика, а привезены откуда-то и аккуратно выгружены. В любом случае…
В любом случае идти километра три. Не меньше.
Он вернулся к машине. Дину сидел, опершись спиной о заднее колесо. Молчаливая девочка Эрта обмахивала его куском картона.
— А где Зее? — спросил Лимон.
— Пошла с пацанами за водой, — сказал Дину и показал вниз; в колючих кустах виден был проход. — Ну что, дороги не будет?
— Не будет, — сказал Лимон. — Придётся пешком.
— Я так и знал. Джакч…
— Как себя чувствуешь?
— Не думал, что будет так хреново. Вы ведь меня не донесёте…
— Донесём, не суть. Другое дело, что… Наверняка должна быть другая дорога. Порох с Рашку где-то же проехали?
— Может, завалило уже после их проезда?
— Камни спецом привезли. На грузовике. С той стороны. И просто выгрузили.
— Забавно, — сказал Дину, хотя уж чего-чего, а забавного в происходящем не просматривалось. — То есть они изнутри заперлись… а как самим ездить, не подумали? А им ведь ездить надо…
— Мотоцикл пройдёт, — сказал Лимон. — Тютелька в тютельку.
— Не тот размерчик, мотоциклом много не навозишь… Я вот вспоминаю: на великах мы обычно этой дорогой ездили, но к озёрам была тропа и поверху… постой-постой…
Он закрыл глаза. Лицо у него было совсем серое, в мелких бисеринках пота.
— Должна быть другая дорога, — сказал Дину, не открывая глаз. — Через Старые шахты. Точно. Не могли ставить шахты без дорог…
— Старые шахты — это которые бункер или которые санаторий?
— Бункер, конечно. И ведь там могут солдаты оставаться, как я не подумал…
— Там давно нет солдат, так, пара сторожей…
— А вдруг? В городе есть электричество, вода. Откуда берётся? Потому что пульт — в бункере…
— Ты бредишь.
— Нет-нет. Я тоже кое-что помню. Кто-то говорил… что этот бункер — типа резервного командного пункта… только он замаскирован, сильно замаскирован, поэтому…
Раздалось шуршание. Из кустов по одному выбрались Зее и третьеклашки — каждый с большой бутылью в руках.
— Хватит? — спросила Зее.
— Не знаю, механик, вам виднее, — отозвался Лимон. — Может, и вообще не понадобится. Дину говорит, что должна быть дорога через Старые шахты. Не которые санаторий, а которые старый военный бункер. Ты там бывала когда-нибудь?
— Нет, — покачала головой Зее. — По логике вещей — дорога там может быть… но я тех мест не знаю совсем.
— Ясно, — сказал Лимон и задумался. Потом решил: — Давай так. Машину под откос — и пошли. Искать объезд… рискованно. Нет?
— Слушай, — сказала Зее. — Ты решаешь — я делаю. Потому что… иначе… я боюсь, что…
— Я понял, — сказал Лимон. — Давай столкнём машину и пойдём в санаторий пешком. Всё.
— Поможешь?
— Конечно. Дину, мы тебя малость потревожим…
— Зря, — сказал Дину. — Поехали бы через старые…
— Уже всё, — сказал Лимон. — Решение принято. Даже если оно неверное, отвечать мне.
— Понял, командир, — сказал Дину и протянул руки — чтобы ему помогли встать.
Потом, когда пикап подтолкнули с горки, и он исчез под обрывом, Лимон и Зее подхватили Дину с двух сторон, третьеклашки важно перебросили через плечи двустволки и подсумки с патронами, а молчаливая девочка Эрта теперь уже с настоящей гранатой в руке ушла вперёд и вскоре скрылась из виду. Дорога была чрезвычайно извилистая…
Дину держался неплохо, но всё же выдохся быстрее, чем хотелось бы. Он скрипел зубами, подстанывал, потом начинал издеваться над собой и над теми, кто его тащил, ругаться, требовать, чтобы его пристрелили, или требовал пить, или декламировал что-то, чего Лимон опознать не мог. Пить ему давали, и это минуты на две облегчало ситуацию; потом всё начиналось заново.
И поэтому, когда Эрта появилась снова — неподвижная, посреди дороги — её не сразу заметили.
Она стояла, держа правую руку на отлёте, абсолютно неподвижная, а напротив неё, точно такая же неподвижная, стояла, припав на передние лапы, большеголовая собака…
— Илир! — позвал кто-то сверху. — Илир, это свои!
Посыпались камешки, и по заросшему стелющимся можжевельником склону соскользнул незнакомый мальчишка лет двенадцати — в коротких штанах и безрукавой майке, весь ободранный, с короткими белёсыми волосами и необычными светлыми глазами. Лимон никогда его не видел раньше…
— Привет, — сказал он. — Это ведь вы — друзья Лея? Я вас сразу узнал. Ты — Джедо, а ты — Илли, правильно? И… не знаю…
— Не совсем, — сказал Лимон. — Но если ты поможешь нам дотащить этого парня до санатория, то будет просто замечательно. Кстати, мой брательник у вас? Хом, Хоммиль. Он же Шило.
— У нас, да. Так, а вам… вас… что-то серьёзное? А то я сбегаю за повозкой.
— Далеко ещё?
— Нормальным шагом — минут десять.
— Тогда понесли так. Подмени девушку, и вперёд.
— Меня зовут Брюан.
— Ты сын Поля?
— Да. Младший. Вы не представляете, как здорово, что вы его спасли…
— Ну, почему же не представляем, — сказал Лимон. — Очень даже представляем…
