42

Олли ошеломленно огляделся. Куда к черту подевался викарий? В дверь он выйти никак не мог. И все окна тоже были закрыты.

Он вдруг заметил, что тарелки с печеньем на столике не было. И двух кружек тоже. Комната была какой-то… неподвижной, как будто в нее никто не входил все утро. Олли чувствовал запах полировки для мебели и новой ткани. Занавески не шевелились.

Он нахмурился. Ведь вышел всего на несколько секунд, и то только в холл. Внезапно очнувшись, он бросился к окну и выглянул наружу. Маленькой фиолетовой «киа» викария на подъездной дорожке тоже не было. Что… что за…

Сзади раздались легкие, почти бесшумные шаги. Олли вздрогнул и обернулся.

Это была Сапфир. Но вид у нее был странный. Она выгнула спину, как будто злилась на кого-то, и прижала уши.

– Эй, девочка! – Олли присел, чтобы погладить кошку, но она истошно мяукнула и вылетела из комнаты, прежде чем он успел к ней прикоснуться.

Затем Олли услышал звук подъезжающей машины. Он опять выглянул в окно. К дому приближалась фиолетовая «киа». Не веря своим глазам, он смотрел, как автомобиль припарковался на подъездной дорожке, викарий выбрался наружу, тщательно запер дверь и направился к крыльцу.

Неужели ему все почудилось? Олли в самом деле не знал, что ему думать. Может быть, наступил День сурка?

В полубессознательном состоянии он добрел до холла и открыл парадную дверь.

Фортинбрасс, как и несколько минут назад, приветливо помахал ему рукой. Одет он был тоже точно так же: джинсы, свитер, из-под которого выглядывал воротничок священника, и крепкие туфли-броги. Викарий подошел к крыльцу и пожал Олли руку:

– Доброе утро, Оливер! Рад снова вас видеть.

– Да-да, – неуверенно произнес Олли. Он пытался разглядеть на лице викария хоть тень ухмылки, знак, что его разыграли, но видел только открытую дружелюбную улыбку.

– Хотите чаю или кофе? – спросил он.

– Крепкий чай, если можно. С молоком и без сахара. Спасибо.

То же самое викарий сказал и несколько минут назад. Слово в слово.

– Идет!

Олли проводил гостя в гостиную и пошел в кухню, все еще оглушенный случившимся. «Что же происходит в моей голове? – со страхом подумал он. – Я правда схожу с ума?»

Он открыл шкафчик, где лежало печенье, и заметил целую, неоткрытую «семейную» упаковку. Олли глупо посмотрел на несорванный целлофан, открыл пачку и выложил несколько штук на тарелку.

Через пять минут он, как и немного раньше, сидел на диване напротив викария и держал в руке кружку с чаем. Олли жестом пригласил Фортинбрасса угоститься печеньем, но тот покачал головой:

– Очень соблазнительно, но я воздержусь, спасибо. Я что-то набрал несколько лишних фунтов за последнее время. – Он улыбнулся и похлопал себя по животу. – Какой все же красивый дом. – Он обвел взглядом изящный лепной карниз на потолке и прекрасный мраморный камин.

Господи, как странно, мелькнуло в голове у Олли. Это ведь тот же самый диалог, что они вели пару минут назад.

– Будет красивым, если мы когда-нибудь закончим с ремонтом.

– Уверен, что закончите. Он напоминает мне о доме, где я вырос. Мой отец тоже был викарием, и до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать, мы жили в роскошном доме приходского священника в Шропшире. Я говорю «роскошный», но на самом деле зимой это был сущий кошмар, потому что отец не мог позволить себе установить центральное отопление. К сожалению, нам, священникам, платят не слишком много. И все зимы моего детства мы проводили в кухне, держась как можно ближе к плите Aga – она ведь долго сохраняет тепло. – Он сделал глоток чая и бросил взгляд на тарелку с печеньем, явно борясь с собой. – Так расскажите мне, как вы и ваше семейство устроились на новом месте? По телефону вы сказали, что возникли какие-то проблемы?

– Да, – сказал Олли. Он просто не знал, что думать. – Я… ну, словом, я подумал, что будет неплохо поговорить с вами с глазу на глаз.

Викарий кивнул. Его лицо было совершенно бесстрастным.

– Я ездил к преподобному Бобу Манторпу, как вы и советовали, – сказал Олли во второй раз за… сколько там минут?

– Очень хорошо! И как он?

– А вы не слышали?

Выражение лица викария немного изменилось.

– Нет – не слышал о чем?

Олли во второй раз сообщил ему печальные новости.

– О господи Иисусе! Какая жалость! Я встречался с ним всего несколько раз, но… Он был так предан своему делу… он…

Викарий вдруг замолчал на полуслове и уставился через коридор куда-то в холл.

Олли снова увидел ту же тень – как будто кто-то маячил за дверью. Его слегка затрясло.

Все еще глядя на дверь, Фортинбрасс спросил:

– А… кто-то еще живет в доме, кроме вас с женой и вашей дочери – кажется, вы говорили, что у вас дочь?

– Да, Джейд, ей двенадцать. И больше здесь никто не живет.

Олли все еще видел тень; она слегка двигалась. Он вскочил, большими шагами пересек коридор, распахнул дверь и вышел в холл.

Там никого не было.

– Очень странно, – сказал Олли, вернувшись в гостиную. К его неимоверному облегчению, викарий по-прежнему сидел на диване и в этот момент как раз протянул руку за печеньем.

– Нет, не могу устоять, – признался он. – Как там Оскар Уайльд выразился насчет искушения?

– Я могу устоять перед чем угодно, кроме искушения, – подсказал Олли.

– Да. Очень верно сказано. – Он надорвал самый краешек обертки и откусил маленький кусочек. – Они всегда напоминают мне о детстве, – сказал он, прожевав печенье.

– И мне тоже.

Олли чувствовал себя немного странно – как будто находился не совсем в собственном теле, а как бы парил над ним.

Он неожиданно вспомнил Брюса Каплана и их вчерашний разговор после теннисного матча.

«Может быть, привидения – вовсе и не привидения, и это явление как-то связано с нашим пониманием времени… Что, если все когда-либо произошедшее существует и сейчас – и прошлое, и настоящее, и будущее происходит одновременно, и мы застряли в ловушке, в одной крохотной точке пространственно-временного континуума? И иногда мы, как сквозь приподнятый уголок занавески, можем увидеть кусочки прошлого, а иногда и будущего?»

Но сейчас они в настоящем, не так ли? Викарий откусил еще кусочек шоколадного печенья. Потом еще. Олли бросил взгляд в холл. Тень снова была там. Как будто бы кто-то стоял за дверью.

– Что там такое, Оливер? Кто-то пришел и хочет к нам присоединиться?

– Там никого нет.

Они оба встали и вышли в коридор, Фортинбрасс впереди, Олли за ним. Холл был пуст.

Они вернулись в гостиную.

– Именно поэтому я вам и позвонил, – сказал Олли и быстро глянул в окно, в надежде, что Каро не вернется, пока они не договорят. Он знал, что ее не будет еще долго – даже покупка продуктов занимала у нее минимум пару часов, – но все равно беспокоился.

– Пожалуйста, расскажите все как есть. Все, что вас тревожит.

– Хорошо, спасибо. Когда я ездил к Бобу Манторпу, в четверг, он сказал мне, что об этом доме ходят нехорошие слухи. И еще он сказал, что в каждом графстве в Англии, в местной епархии обязательно есть экзорцист – или… я не помню, как вы правильно их называете. Словом, кто-то, к кому священник обращается в случае, если в его приходе происходит нечто странное, чего он не может объяснить. Это так?

Фортинбрасс задумчиво кивнул:

– Ну, в широком смысле да. Вы хотите, чтобы я организовал вам встречу с таким человеком? Чтобы он приехал сюда?

Олли увидел, что Фортинбрасс мельком посмотрел на дверь. Тень оставалась на прежнем месте.

– Скажите, Олли. Вы кажетесь мне очень рациональным человеком. Вы уверены, что хотите связываться со всем этим? Может быть, вы все же предпочли бы закрыть глаза на то, что вас беспокоит? Просто игнорировать это и подождать, пока оно исчезнет само по себе?

– Вы ведь видели тень там, за дверью, преподоб… Роланд? – Олли показал на коридор. Теперь тени не было.

Фортинбрасс дружелюбно улыбнулся:

– Возможно, это просто игра света. Или ветка, которую шевелил ветер.

– Сегодня нет ветра.

Фортинбрасс задумчиво обхватил кружку ладонями.

– Я атеист, Роланд. В мою голову вколотили достаточно религии в школе. Всю эту ботву из Ветхого Завета о мстительном, жестоком, эгоистичном Боге, который пошлет тебе гибель, если ты не поклянешься в вечной любви к нему. И что все это значило?

Некоторое время викарий внимательно изучал его лицо.

– То, каким Господь предстает перед нами в Ветхом Завете, действительно может послужить испытанием для наших несовершенных умов. Этого я отрицать не могу. Но я думаю, что мы должны взглянуть и на Новый Завет, чтобы найти настоящее равновесие.

Олли исподлобья посмотрел на викария.

– В данную секунду я готов принять все, поверить во что угодно. Мы живем в кошмаре, без всяких преувеличений. Я чувствую себя так, будто нас осадили какие-то злые силы. – Он настороженно взглянул на потолок, потом на стены, потом в коридор и вздрогнул.

Фортинбрасс поставил кружку на стол и положил рядом обертку от печенья.

– Я здесь, чтобы помочь вам, а не чтобы осуждать. Не хотите рассказать мне подробно, что у вас происходит?

И Олли перечислил ему все, о чем смог вспомнить. Как его теща впервые увидела привидение. Как потом с ним – с ней – столкнулся тесть. Как ее видела Каро. И подруга Джейд. Про светящиеся сферы, которые видел он сам. Перевернувшуюся за ночь кровать. Случай с кранами. Фотографию Гарри Уолтерса. Смерть Паркина и последовавшую почти сразу за ней смерть Манторпа. Сообщения на экране компьютера. Имейлы, посланные его клиентам. Единственное, о чем он не упомянул, – это странное дежавю с участием самого викария этим утром.

Закончив, Олли откинулся на спинку дивана и вопросительно взглянул на викария.

– Все это звучит безумно, я знаю. Но поверьте мне, я говорю правду. Все это – правда. Я сумасшедший? Или мы все сумасшедшие?

Вид у Фортинбрасса был очень встревоженный.

– Я вам верю, – сказал он.

– Слава богу, – с облегчением выговорил Олли.

– Я попрошу помощи. Я не знаю формальностей, но я спрошу.

– Должна же церковь уметь с этим справляться, – стоял на своем Олли. – Так мы больше жить не в силах. И уехать мы тоже не можем – если бы только могли, нас бы уже давно тут не было. Но вы же постараетесь нам помочь, да? Ну хоть как-то? Я очень надеюсь.

Через час, когда Олли стоял на крыльце и провожал взглядом машину викария, подъехала Каро. Он открыл ей дверь и помог выбраться наружу.

– Привет, дорогой. Кто это был?

– Викарий, – ответил Олли.

– И… что ты ему рассказал?

– Да, в общем, все.

Каро прошла к багажнику и распахнула его. Он был забит бело-зелеными пакетами из супермаркета.

– Я помогу тебе занести все внутрь, – предложил он.

– Так что сказал викарий? Он тебе не поверил или обещал нам помочь?

Олли взял четыре самых тяжелых пакета.

– Он и сам кое-что видел, пока здесь был.

Прижимая к груди пакет полегче, Каро вслед за мужем вошла в дом.

– И как он к этому отнесся?

– Очень серьезно.

– Отлично, – саркастически заметила Каро. – Вот теперь мне стало гораздо, гораздо легче.

Они свалили пакеты на стол в кухне, и Олли обнял ее за плечи.

– Мы справимся, дорогая. Я тебе обещаю. Через год мы будем вспоминать все это и смеяться как ненормальные.

– Я уже смеюсь, – горько сказала она. – Я смеялась все время, пока ходила по супермаркету. Какая смешная у нас стала жизнь, а?