Глава 9
По дороге домой Мариша заскочила к Лене, которой и показала фотографию Анджика. Толстуха долго вглядывалась в лицо, а потом пожала плечами:
– Вроде бы похож.
– Вроде бы или точно похож?
– Точно не скажу, но что-то общее у них есть.
И когда Мариша уже уходила, бросила ей вслед:
– Кстати, если найдешь сестру, скажи ей, чтобы ко мне больше не совалась. Квартиру я уже снова сдала. И замок на дверях поменяла.
В другой раз Мариша бы сказала, что думает о таком ведении бизнеса и чем это может грозить, но сейчас ей было очень некогда. Шли уже вторые сутки с момента поступления звонка с угрозами, а она еще не нашла Алиску. И даже примерно не выяснила, что произошло с ее сестрой.
Впрочем, теперь Мариша рассчитывала на помощь следователя Милорадова, к которому и отправилась. Следователь был у себя. И надо сказать, он немало удивился, когда перед ним возникла Мариша, которая мало того, что возникла, еще и показала ему фотографии двух молодых людей – блондина с холодным и даже колючим взглядом и кудрявого брюнета, с неприятно отвисшей нижней губой и заявила, что им надо с ними поговорить.
Она так и сказала:
– Вот с этими двумя мальчиками вам и мне надо поговорить.
Следователь Милорадов взглянул на свою посетительницу с легким отчаянием. В этом его взгляде не отражалось и десятой части тех переживаемых им эмоций, которые одолевали следователя в этот миг. Стоило Марише возникнуть на его пороге, и следователю без всяких дополнительных объяснений было ясно, что вся его сегодняшняя работа пойдет побоку. Раз уж в его жизни вновь появилась эта сумасшедшая блондинка, все, прощай спокойствие.
Следователь смотрел на Маришу так долго, что она не вытерпела и спросила:
– Вы меня не узнаете?
Напротив, следователь узнал ее, и очень даже хорошо. И как раз в этом и крылась причина трагизма в его взгляде.
Милорадов работал уже больше десяти лет в их отделении полиции и в обычное спокойное время занимался исключительно бытовыми преступлениями, расследовать которые было легко и приятно. Поскольку по большей части преступника брали непосредственно на месте преступления, он даже не успевал еще протрезветь, либо многочисленные свидетели помогали следствию найти провинившегося в самое короткое время.
Так что раскрываемость у следователя была превосходная, но с появлением в жизни следователя Мариши преступления стали укрупняться и усложняться, доходя до поистине головокружительных высот. Это Милорадова отнюдь не радовало. Он был человеком скромным и отнюдь не амбициозным. Он пытался убедить самого себя в том, что нельзя сопоставлять сложность преступлений с личностью главной свидетельницы, но пропорция все равно упрямо стремилась именно к такой зависимости.
В равной степени с появлением Мариши усложнилась и личная жизнь Милорадова. Если до сих пор он был верным мужем, отцом и хорошим семьянином, которому не в чем себя упрекнуть, то с появлением Мариши следователь уже не мог поклясться в такой уж безукоризненной верности своей жене.
Нет, конечно, Милорадов не был законченным негодяем, и его роман с Маришей носил исключительно платонический характер. Но все же… все же теперь совесть следователя была не совсем чиста. В мыслях-то он своей жене все равно изменяет. И адюльтер в голове у следователя случился уже не единожды.
Впрочем, бедняга следователь полагал, что объект его страсти о ней ничего не подозревает, что вызвало бы смех у Мариши, узнай она об этом.
– Наивный, – сказала бы она и еще бы посмеялась: – Три раза ха-ха!!!
Да любая женщина прекрасно осведомлена о том, кто из мужчин в ее окружении влюблен в нее, кто просто неровно к ней дышит, а кто еще лишь раздумывает, влюбиться ему или погодить. Откуда женщины это знают? Не известно. Они это чувствуют, и все тут. Вот и Мариша отлично знала, что следователь питает к ней особые чувства. И собиралась сейчас именно на этих его чувствах и сыграть. Может быть, и не очень благородно с ее стороны, но зато способ надежный и неоднократно проверенный.
Мариша не сомневалась, у нее все получится на пять с плюсом. Ведь легче всего вить веревки из тех людей, которым от вас что-то нужно. А следователю от нее, как чувствовала Мариша, было нужно очень многое, вот только признаться в этом даже самому себе он пока что боялся. Но ничего, на то Мариша и была женщиной, чтобы извлечь эти затаенные чувства наружу.
– Вы ко мне по какому вопросу?
Стоило следователю произнести эту фразу, как Мариша опустилась на стул для посетителей, уткнула лицо в заранее приготовленный платочек и залилась бурными слезами. У нее подрагивали плечи, шмыгал нос, и Милорадов, хоть и искушенный в женских хитростях, поддался на эту уловку.
– Что с вами? Что? – встревожился он. – Вы что, плачете?
Мариша заставила его побегать туда-сюда, и лишь после того, как Милорадов принес ей стакан воды, принялась объяснять. У нее умер папа. Его напугал какой-то негодяй, и папа умер. Но это не единственная ее беда. У нее также пропала сестра. Да, Алиса уже взрослая девочка, совершеннолетняя, но сути это не меняет. Она в беде, и Мариша чувствует это своим любящим сестринским сердцем.
– Ее увезли на машине, которой пользуется вот этот молодой человек, – и она ткнула в Заболотникова. – Но увез кавалер, который больше похож на этого, – и тут уж она ткнула во второго Андрея.
– Кроме того, у меня умер отец. Я вам уже говорила.
– И это как-то связано с исчезновением вашей сестры?
– Еще как!
И Мариша рассказала, как именно связано. Она видела, что следователь заинтересовался ее рассказом. Но все же не настолько, чтобы немедленно все бросить и заняться исключительно ее делами. Он даже попытался увильнуть.
– Чего вы хотите от меня?
– Вызовите к себе этих двоих! Припугните их! Вы же можете!
– Интересно, как вы себе это представляете? Против этих молодых людей возбуждено какое-то уголовное дело?
– Пока нет! Но ведь может!
– Не представляю, что можно им инкриминировать. Вы сами сказали, что ваша сестра совершеннолетняя. Она уехала, не поставив вас о том в известность, но насколько я понимаю, вы с сестрой и не были близки.
– А звонок отцу с угрозами?
– Угрозы слышали лишь вы. Даже если мы докажем, что один из блондинов звонил вашему отцу, что это решает?
– А кража сотового телефона у Ирины?
– Уверены, что украденный аппарат все еще находится у этого Анджика? Уверены, что есть другие свидетели происшедшего? Если нет, то слов одной лишь потерпевшей для возбуждения уголовного преследования будет недостаточно.
Мариша подавленно молчала. Она так рассчитывала на помощь Милорадова!
– Значит, ничего нельзя сделать? – упавшим голосом спросила она, чувствуя, что уже настоящие, а не поддельные слезы подступают у нее к глазам. – И эти типы не понесут никакой ответственности?
– За что? Если они совершили против вашей сестры какие-то противоправные действия и ваша сестра напишет на них заявление, конечно, мы зай-мемся этим делом. А пока…
– Но в личном порядке вы могли бы с ними побеседовать?
Милорадов тяжко вздохнул. Начиналось самое сложное. Отказать Марише, находясь в официальном статусе, было куда легче, чем отказать ей же, но уже чисто по-человечески. Все-таки они были знакомы не первый день. И положа руку на сердце, Мариша много и охотно помогала Милорадову.
– Мы могли бы съездить к ним домой. Адрес Заболотникова у меня есть. Мне почему-то кажется, что если на него нажать посильнее, то он сдаст нам своего дружка, которому одолжил отцову машину.
Милорадов покосился на нее.
– И как я должен буду на него жать?
– Ну, вы такой сильный… опытный… Против вас эти сопляки не устоят.
Слышать о своей силе и опыте было очень приятно, но в то же время Милорадов понимал, что ступает по тонкому льду. Рыдающая и взывающая к его рыцарским чувствам гражданка ему нравилась, очень нравилась. И если они с ней отправятся на задание, о котором она так сильно его просит, это неизбежно послужит к их дальнейшему сближению. Но нужно ли ему самому это сближение?
– Давайте сделаем так, – произнес он наконец. – Сегодня я очень занят, никуда поехать с вами уже не смогу. Но завтра… Завтра с утра я могу съездить с вами в этот университет, и там мы попытаемся перехватить обоих молодчиков.
Мариша еле сдержалась, чтобы не завопить «УРА!».
Предложение Милорадова устраивало ее как нельзя лучше. Сегодня она и сама уже вымоталась до такой степени, что мечтала только о том, как бы добраться до дома. Ноги гудели, голова кружилась, тело от долгой беготни по холодным улицам бил озноб. Но все это с легкостью искупало согласие Милорадова отправиться с ней завтра на дело.
– Ну тогда прощайте! Я на машине и заеду за вами в девять утра.
– Да-да, – рассеянно отозвался Милорадов, который немедленно стал жалеть о данном красавице блондинке обещании.
У него столько своих дел! И сегодня, и завтра, и вообще! А уж в преддверии новогодних праздников дел образовалось такое количество, что Милорадову казалось, еще немного, и они погребут его под собой, словно снежная лавина. И самое главное, если его жена узнает о том, чем он собирается заняться завтра с прекрасной Маришей, то непросто будет ей объяснить, какая нелегкая заставила ее мужа оказаться с этой роскошной женщиной один на один в ее машине.
А Мариша, поспешно покидая отделение, не сумела разглядеть одной вещи, которая находилась на столе у Милорадова и которая, безусловно, заинтересовала бы ее в сильной степени. Вещью этой были фотографии симпатичной молодой блондинки, личность которой Марише была также знакома. Это была та самая Элеонора, которая занималась в школе сбором подарков для детей Донбасса. И конечно, если бы Мариша увидела эту фотографию, то она бы заинтересовалась, почему эта фотография вдруг оказалась у Милорадова на столе. Очень сильно бы заинтересовалась.
Но как уже говорилось, Мариша покидала отделение поспешно, опасаясь, что следователь может догнать ее и заявить, что передумал насчет завтрашнего дня, поэтому Марише было некогда смотреть по сторонам. Она хотела закрепить ту маленькую победу, которую сумела достичь. И не увидела в фотографии Элеоноры на столе у следователя знака самой судьбы.
Дома были тишина и порядок. Катюша первой выбежала встречать Маришу.
– Мы пообедали, убрали в квартире, теперь с бабушкой делаем уроки. Ты скоро присоединишься?
– А в чем дело?
– Бабушка не понимает русский язык.
– Не может быть.
– Я правду говорю. Совсем не понимает. Ничего из того, что тут написано, она не понимает!
И Катя показала листочек, на котором было отпечатано несколько строчек. Марише сразу же бросились в глаза многочисленные многоточия, которыми изобиловал текст.
– Сюда нужно вставить буквы! А бабушка не понимает, какие нужны! Она говорит, что не знает таких русских слов!
Из комнаты показалась Антонина Семеновна, с оскорбленным видом протирающая запотевшие очки.
– Я пыталась ей помочь, – объясняла она. – Честно пыталась и до сих пор пытаюсь. Но там каждое слово имеет несколько смыслов, никак не нащупаю правильный путь. Предложения все сложные, и в каждом слове по одному или даже несколько пропусков. Вот тут, например, может быть и корова, и коряга. В другом месте, может быть и корвет, и корнет, и корсет. Дальше пропущены уже две буквы, получается то ли вылить, то ли вымыть, то ли вырыть, никак не могу из этих слов сложить что-то удобоваримое.
Катюша растерянно смотрела на взрослых. Ребенок явно начинал сомневаться, что выбрал для рождения именно ту семью и именно тех людей. Ну, дорогие, читалось в ее взгляде, если у вас в первом классе с моей домашкой возникают такие проблемы, что же я дальше делать буду? Пропаду, пожалуй.
– Оставь бабушку в покое, – велела ей Мариша. – А я потом разберусь с твоими уроками. Отдохни пока, поиграй. Освободи мозг для новой порции знаний.
Катюша тут же растворилась, а мама подступила к Марише:
– Ну что удалось узнать? Нашла Алису?
– Увы.
– Нет?
– Но я знаю, кто ее увез.
– Уже хоть что-то, – проворчала Антонина Семеновна и неожиданно спросила: – Кстати, ты не знаешь, почему в школе у Катюши сегодня было столько полиции?
– В школе? – удивилась Мариша. – Нет, не знаю.
– Родители, с которыми я разговорилась, сказали мне, что вроде бы кого-то убили. Я почему у тебя и спросила, что обычно ты всегда в курсе, если кого-то убивают рядом с тобой.
Мариша покачала головой. Нет, сегодня это не про нее.
– А кого убили? – спросила она.
– Какую-то молодую женщину.
– Учительницу? Надеюсь, не нашу?
– Наша в полном порядке. Я ее видела, она передает тебе соболезнования в связи с кончиной твоего отца. Ты и ей уже разболтала о смерти этого человека? Это событие недостойно такой шумихи, попомни мои слова!
Мариша пошла на кухню. Хотелось чего-нибудь основательно пожевать. Крохотный перекус в ресторане ничуть не притушил ее аппетита, а лишь еще больше раздразнил его. Открыв дверь холодильника, Мариша с удовольствием отметила, что там имеется узкая ладья, заполненная селедкой под шубой и целый поддон с домашними пельменями. Есть холодную да еще приправленную майонезом селедку после беготни по холоду категорически не хотелось. Другое дело горячие пельмешки, посыпанные зеленью и политые сметанкой. Дымящиеся, ароматные… м-м-м… Объедение!
– Ты лепила?
– Мы с девочками.
– И они, конечно, с мясом?
– Конечно. С самым лучшим домашним.
– Но ведь пост, – простонала Мариша, но тут же махнула рукой и вытащила пельмени. – Ставь кастрюлю на огонь!
В конце концов, когда у человека столько неприятностей и проблем, должен же он себя хоть чем-нибудь порадовать? Иначе это будет просто несправедливо, а творить несправедливость по отношению к самому себе – это самый худший из всех видов грехов. Куда хуже, чем съесть скоромное в пост.
Несколько придя в себя, поев и на сытый желудок разобравшись с упражнением, которое задали маленькой Катюше, сыщица поняла, что есть одна вещь, которая ее тревожит. Антонина Семеновна к этому времени уже уехала к себе. И Мариша позвонила Гале – мамочке из родительского комитета, которая знала обо всем, что делается у них в школе.
– Что же случилось? Кого убили? Ты знаешь?
Галя откликнулась практически сразу. Она сидела в отпуске по уходу за тремя маленькими детьми вот уже седьмой год и испытывала острый дефицит общения со взрослыми нормальными людьми. Муж в счет не шел, его Галя при всем своем желании к «нормальным людям» отнести не могла. Да и муж, приходя домой, где его ждали четыре изголодавшиеся по общению дамы, и впрямь становился далек от нормальности.
– Элеонору убили, – сказала Галя, едва Мариша задала ей вопрос про полицию в их школе. – Ту девчонку, которая занималась на первом этаже сбором подарков.
– Как?!
– Вот уж подробностей я не знаю. Но полиции нагнали видимо-невидимо. Учителей всех допрашивали. Только никто из них ничего толком не знает.
– А где ее убили? Неужели в самой школе?
– Видимо, раз полиция приезжала в саму школу. Но говорю тебе, все держится в тайне. И толком никто ничего не знает.
Вот уж это вряд ли! Мариша была уверена, что знает человека, который завтра ей все расскажет. Конечно, это была вездесущая тетя Клепа. А заручиться ее расположением было очень несложно. Всего-то и требовались коробочка конфет и несколько теплых слов. За последним у Мариши дело бы не стало, да и коробочка оказалась кстати, дело-то ведь шло к Новому году. Пора новогодних подарков и поздравлений.
Конфеты имелись у Мариши в избытке. Как-то на прошлой неделе в порыве экономности она польстилась на скидку и приобрела шесть коробок конфет. Спросите, при чем тут экономия? Но конфеты продавались три по цене одной. Необычайно выгодное предложение. И срок годности был очень приличный. И фабрика известная. И упаковка праздничная. Мариша покрутила коробки в руках, но так и не нашла, к чему бы можно придраться. А потом подумала и взяла еще три. Праздники длинные, пойдет к кому-нибудь в гости, коробочка конфет – уже полподарка. Ну или хотя бы четверть.
Точно так же Мариша поступила и с шампанским. К сожалению, там предложение было менее выгодным, всего лишь две бутылки по цене одной. Но Мариша и шампанского прихватила. Тоже шесть бутылок. И теперь чувствовала, что пора от всех этих запасов избавляться. Если она хочет, чтобы в новом году у нее были новые приобретения, то надо заранее освобождать для них место.
Сортируя подарок для тети Клепы, а заодно и для классных руководительниц Катюши, Лешки и Светланки, сыщица внезапно застыла.
– Элеонора… Элеонора… Это же имя есть в записной книжке телефона папы!
Сообразив, что совсем недавно она видела это же имя, Мариша бросила конфеты и схватила телефон. Руки у нее дрожали, когда она просматривала последние вызовы, сделанные ее отцом или сделанные ему.
– Вот она!
Увидев цифры, Мариша сличила их с тем номером, который был у нее самой. И застыла окончательно. Номер был тот же самый!
У Мариши даже дыхание замерло, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Так и стояла, застыв на месте и таращась на два идентичных номера, один из которых был записан в записной книжке ее смартфона, а второй – точно такой же – значился у ее отца. Покойного, что надо особым образом отметить.
– И папа мертв. И Элеонора мертва.
Что за связь между этими двумя смертями, Мариша сейчас сказать не бралась. Но она чувствовала, что связь эта есть. И если она хочет разобраться в этой истории, связь эту надо установить во что бы то ни стало.
Внезапно морская свинка Муся, которая до сих пор мирно жевала сухие травинки у себя в аквариуме, заметалась по нему взад и вперед, издавая при этом громкие истошные визги. Свинка явно испытывала сильное беспокойство, кидаясь на стенки и косясь на свою хозяйку через прозрачное стекло круглым карим глазом. Муся была трехцветной свинкой. Одна сторона головы у нее была коричневой, другая белой. Глаз на коричневой стороне у нее от рождения был карим, а на белой – голубым.
– Что ты разволновалась? – ласково произнесла Мариша. – Иди сюда, глупенькая.
Мариша осторожно взяла свинку из аквариума, и та быстро успокоилась и затихла у нее на руках. Мариша начала почесывать свинку, а та в ответ издавала забавное похрюкивание. Постепенно охватившая Маришу нервная дрожь прошла, буквально растворилась в свинке. Все-таки животные самые лучшие целители. Повибрируют немножко на руках, и стресса как не бывало.
Немного придя в себя, Мариша стала рассуждать:
– Значит, Элеонора из школы и мой папа были между собой знакомы. Ну да, знакомы, иначе откуда бы у него взялся ее номер телефона? Да и созванивались они часто.
В принципе это знакомство могло состояться без всяких сложностей. И казалось пугающим оно лишь в связи со скоропостижными смертями, случившимися с этими двумя людьми. Не будь этого, Мариша бы не стала особенно и удивляться тому, что ее папочка умудрился свести дружбу с Элеонорой. Папа частенько заглядывал в школу, якобы чтобы забрать Катюшу, но на самом деле чтобы завести там новые знакомства с прекрасным полом. Знакомился с молодыми мамочками, тетушками, даже старшими сестрами. Мог познакомиться он и с Элеонорой, почему нет?
Оказавшись вдали от привычного ему образа жизни, папа растерял многие свои московские связи и стремительно нарабатывал новые. Конечно, у него были старые проверенные друзья и в Питере, но Мариша неоднократно подмечала, что ее папе скучно с ними. А все потому, догадывалась она, что в компании его друзей не было ни одной женщины моложе пятидесяти. А это в глазах папы для женщины была безнадежная старость. Тот факт, что его собственная дочь неуклонно приближается к этой дате, его ничуть не урезонивал.
Женолюб по жизни, он хотел, чтобы и в старости рядом с ним была бы какая-нибудь молоденькая красотка. Мариша чувствовала, что ему отчаянно не хватает присутствия рядом женщины, причем женщины молодой и сексуально привлекательной. А Элеонора, без всякого сомнения, была именно такой. Молодой, привлекательной, раскрепощенной…
Вот только что она-то нашла в ее старике-отце? Возможно, поддалась чувству жалости? Но возможно, отец и сумел произвести на девушку благоприятное впечатление. Несмотря на возраст, папа умел быть галантным кавалером. В папе не было молодецкого задора, глупо ждать такого от человека на восьмом десятке, зато в нем была предупредительная обходительность. Он не стал бы грубо хватать Элеонору за аппетитные округлости, но вел бы с ней долгие задушевные беседы, водил бы в театры, на вернисажи и в прочие культурные места.
Мариша вспомнила описание, которое дала блондинке папина соседка, и хлопнула себя по лбу.
– Уже тогда надо было вспомнить про Элеонору! Ведь один в один соседка ее описала!
И стройная высокая фигура. И небрежность в одежде. И длинные светлые волосы.
– Отсутствие косметики! – вспоминала Мариша. – Зеленая мешковато сидящая куртка! Я видела, такая висела на вешалке у Элеоноры в кабинете. И грубые ботинки на толстой подошве. Это все относится к Элеоноре! Ну как же я не сообразила!
Мариша терзалась. Ей казалось, что если бы она еще тогда смекнула, о ком идет речь и кто была та девушка, с которой отец ушел из своей квартиры, то можно было бы избежать всей этой трагедии. И папа бы не умер. И Алиска бы не пропала. И сама Элеонора могла бы остаться в живых.
Но тут же Мариша напомнила самой себе, что ничего не знает о том, каков был конец Элеоноры. И решила, что до завтрашнего разговора с тетей Клепой она не станет ничего предпринимать и придумывать.
– Возможно, в смерти Элеоноры и нет ничего криминального. Возможно, несчастный случай или застарелая болезнь внезапно активизировалась. А полиция была в школе, потому что так полагается, когда молодой человек внезапно умирает.
В случае с отцом самой Мариши никто вызывать полицию не стал. Врачам было все ясно и так. Второй инфаркт, да еще такой обширный, старику просто пришло время.
– А ведь это несправедливо! Они должны завести дело по факту смерти папы! Я же говорила врачам, что отца напугали! Напугали до смерти! И могу повторить это и снова!
Но ей сказали, что один звонок явно не в счет. Да еще такой сумбурный и нигде, кроме как в голове у самой Мариши, не зафиксированный.
И Мариша решила, что раз уж все так совпало, завтра она не отстанет от Милорадова. Раз скоропостижно скончавшаяся Элеонора и ее так же скоропостижно скончавшийся отец были между собой знакомы и даже, по всей видимости, последний вечер в жизни отца провели вместе, Милорадов запросто сможет объединить две эти смерти в одно дело. Мариша приняла за следователя это решение, и на душе у нее немножко полегчало.
